Сведенные судьбой

В последние несколько лет большинство деловых интересов семьи легли на плечи Габриеля, включая и клуб «Дженнерс». Он никогда не выпускал его из-под контроля, зная, что заведение представляет для отца одну из главных забот. Один раз в клубе появился Тео, лорд Тренир. Это был крепкий симпатичный молодой человек, светловолосый и голубоглазый. Под очаровательной внешностью скрывался взрывной, неудержимый характер.

– Он пришел провести ночь в «Дженнерс» с какими-то друзьями, как раз когда я был там, – продолжал Габриель. – И бо́льшую часть времени просидел за игрой в кости. Игра не шла. Он был из тех, кто хочет во что бы то ни стало отыграться, вместо того чтобы остановиться вовремя. Перед уходом Тео обратился с просьбой получить членство клуба. Управляющий пришел ко мне, слегка взволнованный, и попросил разобраться с игроком такого высокого положения.

– Ты отказал Рейвенелу? – поморщился Уэстклиф.

Габриель кивнул.

– Его кредитная история была ужасна, а семейное поместье заложено-перезаложено. Я вежливо и доходчиво, насколько это возможно, все объяснил ему. Однако… – Он покачал головой, вспоминая.

– Он впал в ярость, – предположил Уэстклиф.

– У него ртом пошла пена, как у разъяренного быка, – удрученно сказал Габриель, вновь переживая ситуацию, когда Тео внезапно накинулся на него с кулаками. – Он не переставал бросаться на меня, и пришлось уложить его на пол. Я знавал мужчин, которые не могли контролировать себя, в особенности когда были навеселе, но ни у кого не видел такого взрыва эмоций.

– Непостоянство темперамента Рейвенелов всегда было притчей во языцех.

– Вот уж спасибо, – кисло заметил Габриель. – Теперь я не удивлюсь, если мое будущее потомство появится на свет рогатое и хвостатое.

Уэстклиф улыбнулся.

– По моему опыту, это зависит от того, как вы будете обращаться с детьми. – Граф был устойчивым, прочным центром своего громогласного, неистового семейства, которое состояло из жизнерадостной жены и выводка непокорных отпрысков.

Но на фоне леди Пандоры все они выглядели бы ленивцами.

Габриель пробормотал:

– Я никогда не отличался большим терпением, Уэстклиф. – В ту же секунду он заметил, что мотылек рискнул подлететь слишком близко к манящему пламени. Изящные крылышки вспыхнули, и насекомое превратилось в тлеющий комочек. – Вам что-нибудь известно о новом лорде Тренире?

– Его зовут Девон Рейвенел. По всем сведениям, его любят в Гэмпшире, и он вполне компетентно ведет дела поместья. – Уэстклиф помолчал. – Мне кажется, он женился на молодой вдове прежнего графа, что, конечно, не является противозаконным, но заставило многих приподнять брови.

– У нее, должно быть, была весомая вдовья часть, – цинично заметил Габриель.

– Возможно. В любом случае я не ожидаю, что лорд Тренир будет возражать против вашего брака с леди Пандорой.

Рот Габриеля дернулся.

– Поверьте, он будет несказанно рад избавиться от нее.

Большинство особняков на Саут-Одли-стрит, в центре Мейфэра, были стандартными домами в георгианском стиле со множеством колонн. Однако Рейвенел-хаус представлял собой якобинскую усадьбу в три этажа с балконами по фасаду и высокой крышей, ощетинившейся длинными дымовыми трубами. Большой холл украшали дубовые панели, обильно покрытые резьбой, а лепнина на белом потолке изображала мифических животных. Стены были под драпировками, вдоль них расставлены французские фарфоровые вазы с росписью в китайском стиле, где стояли букеты свежесрезанных цветов. Судя по спокойной обстановке, Пандора еще не вернулась.

Дворецкий провел его в хорошо обставленную гостиную и объявил о визитере. Когда Габриель переступил порог и поклонился, Девон Тренир поднялся, чтобы ответить на приветствие.

Новый граф Тренир оказался высоким, широкоплечим, не старше тридцати, с темными волосами и пронзительным взглядом. Он был дружелюбен, спокоен и уверен, чем сразу понравился Габриелю.

Его жена Кэтлин, леди Тренир, осталась сидеть на софе.

– Добро пожаловать, милорд. – Одного взгляда было достаточно, чтобы Габриель отказался от недавнего предположения, что Тренир женился по расчету. Во всяком случае, денежный вопрос здесь явно не превалировал. Она была очаровательной женщиной, по-кошачьи изящной, с продолговатыми карими глазами. То, как рыжие кудряшки непокорно выскакивали из-под шпилек, напомнило ему о его матери и старшей сестре.

– Прошу извинить мое внезапное вторжение, – начал Габриель.

– Не трудитесь, – легко откликнулся Тренир. – Для меня удовольствие познакомиться с вами.

– Вы можете переменить мнение, после того как я объясню цель моего визита. – Габриель почувствовал, что заливается краской, когда встретил испытующие взгляды хозяев. Злой и ошеломленный, оказавшись перед дилеммой, которая напоминала откровенный фарс, он решительно продолжил с каменным лицом: – Я приехал прямиком с бала у Човортов. Возникли… непредвиденные обстоятельства… И их нужно разрешить как можно скорее. – Я… – Габриель замолчал, чтобы прочистить горло. – Я, судя по всему, скомпрометировал леди Пандору.

В комнате воцарилась мертвая тишина.

В другой ситуации Габриеля позабавили бы озадаченные лица графа и графини.

Леди Тренир первой пришла в себя.

– Что вы имеете в виду, говоря «скомпрометировал», милорд? Вас подслушали, когда вы с ней флиртовали, или, может, вели какую-то частную беседу?

– Меня обнаружили наедине с ней. В садовой беседке за домом.

Снова повисла вселенская тишина, затем граф резко спросил:

– Что вы там делали?

– Помогал ей подняться со скамьи.

Леди Тренир была совершенно сбита с толку.

– Это исключительно любезно с вашей стороны, но почему…

– Говоря «помогал подняться», – продолжал Габриель, – я хотел сказать, что вытаскивал ее… Каким-то образом она умудрилась втиснуть верхнюю часть туловища в отверстие, вырезанное в спинке скамьи, и не смогла самостоятельно выбраться оттуда, не порвав платье.

Тренир потер лоб, а потом, приложив ладони к глазам, тихо произнес:

– Похоже на Пандору. Позвоню, чтобы принесли бренди.

– И три бокала, – уточнила жена, а потом ее взгляд вернулся к Габриелю. – Лорд Сент-Винсент, сядьте рядом со мной, пожалуйста, и расскажите толком, что случилось.

Когда он исполнил ее просьбу, графиня собрала клубки ниток, иголки, наперсток и лоскуты ткани и рассеянно сунула их в корзину у своих ног.

Подробно, насколько это было возможно, Габриель изложил события вечера, опустив при этом все, что имело отношение к Долли, хотя он не обещал хранить секрет легкомысленной подруги Пандоры.

К ним подошел Тренир, опустился рядом с женой и стал напряженно слушать. Лакей принес бренди, хозяин разлил напиток по бокалам.

Сделав бодрящий глоток, Габриель почувствовал, как пронзительный жар потек вниз по горлу.

– Даже если Човорт решит, что не надо поджаривать мои ступни на огне, – сказал он, – все равно репутация леди Пандоры погублена окончательно. Ей не следовало покидать бальный зал.

Плечи леди Тренир опустились, как у провинившейся школьницы.

– Это я виновата. Я уговорила Пандору принять участие в сезоне.

– Не начинай, ради бога, – мягко сказал граф. – Ни в чем ты не виновата. Мы все уговаривали Пандору выйти в свет. В ином случае она сидела бы дома, пока Кассандра ездила по балам и приемам.

– Если заставить Пандору выйти замуж, это ее сломает.

Взяв в ладони маленькую руку жены, Тренир переплел их пальцы.

– Никто не будет давить на Пандору. Будь что будет. Они с Кассандрой всегда смогут рассчитывать на мою защиту.

Полные нежности карие глаза графини засияли, когда она улыбнулась ему:

– Мой дорогой муж, ты сказал это, даже не задумываясь, да?

– Ты права.

Габриель был в замешательстве – нет, был сбит с толку – тем, как они обсуждали ситуацию: будто у них имелся выбор. Господи боже, неужели ему действительно придется объяснять, что бесчестье грозит всей семье? Что пострадают их дружеские связи, пошатнется положение в обществе? Что Кассандра никогда не составит достойной партии?

Леди Тренир вновь повернулась к гостю. Оценив его озадаченный вид, осторожно сказала:

– Милорд, я должна объяснить вам, что Пандора не обычная девушка. Она свободолюбива и неординарно мыслит. И… немного импульсивна.

Это описание настолько не соответствовало идеалу приличной английской невесты, что Габриель почувствовал, как желудок ухнул вниз, словно каменный жернов.

– Она и ее сестры, – продолжала леди Тренир, – выросли в абсолютном уединении, в семейном загородном поместье. Они хорошо образованны, но совершенно не искушены. Первый раз, когда я познакомилась с ними – это случилось в день нашей свадьбы с их братом Тео, – они, казалось, составляли трио… лесных фей или нимф – в общем, каких-то существ из волшебных сказок. Хелен – старшая, была тихая и застенчивая, но близняшки носились по поместью, предоставленные самим себе.

– Почему родители допускали это? – спросил Габриель.

В разговор вступил граф:

– Родители презирали дочерей. Единственный ребенок, которого они ценили, был их сын.

– Вот что мы пытаемся донести до вас, – серьезно сказала леди Тренир. – Пандора никогда не расцветет рядом с мужем, который будет относиться к ней как к… – ладно! – как к заурядной женщине. Ей нужен кто-то, кто сумеет оценить ее уникальные качества.

Покрутив напитком в бокале, Габриель прикончил его в два больших глотка, понадеявшись, что это поможет освободиться от ужаса, который концентрировался в желудке.

Не помогло.

И ничто не могло привести его в чувство в связи с только что случившимся катастрофическим поворотом в его жизни.

Он никогда не рассчитывал заключить брак такой, каким были связаны его родители: на целой земле лишь единицы могут обрести счастье, но Габриель по крайней мере надеялся жениться на образованной и уважаемой леди, которая будет достойно вести дом и заниматься воспитанием детей.

Вместо этого ему, судя по всему, уготовано взять в жены неординарно мыслящую лесную фею.

Габриель не мог представить всех последствий такого союза: для фамильных поместий, для арендаторов, для слуг. Уже не говоря о потомстве. Господи, ведь она даже не понимает, как нужно заботиться о детях.

Отставив в сторону пустой бокал, он решил отправиться домой, чтобы утешиться целой бутылкой. Или лучше так – нанесет визит любовнице, и в ее объятиях найдет временное забытье. Все, что угодно, было лучше, чем сидеть здесь и обсуждать своеобразную молодую особу, которой в течение каких-то десяти минут удалось полностью разрушить его жизнь.

– Тренир, – мрачно проговорил Габриель, – если вы найдете какое-то другое решение проблемы, кроме свадьбы, клянусь, я под скрипку спляшу кейли на ступенях собора Святого Павла. Но, полагаю, что вместо кейли, исполню свадебный марш. Буду ждать вашего решения в моей лондонской резиденции.

С порога комнаты раздался дерзкий голос:

– Это мое решение, и я уже сказала «нет».

Габриель вскочил с места, за ним поднялся Тренир, когда Пандора вошла в комнату. За Пандорой следовала ее сестра близняшка, очаровательная белокурая девушка, а также Элеонора, леди Бервик.

Платье на Пандоре было в полном беспорядке, лиф съехал в сторону, куда-то делись перчатки. На плече отчетливо виднелись красные царапины. Заколки повылетали, в результате чего прическа развалилась, и густые, тяжелые, цвета черного кофе локоны спускались до талии. Ее полудетская фигурка слегка дрожала, как у дикого олененка, попавшего в западню. От нее исходила энергия или… Для определения этой субстанции, судя по всему, не имелось подходящего слова, однако Габриель ощущал, как непреодолимое напряжение съедает расстояние между ними. Каждый волосок на его теле – каждый отдельно – уже был полон жаркого, гулкого знания о ней.

О, дьявол! С трудом оторвав зачарованный взгляд от этого невероятного создания, Габриель поклонился леди Бервик и пробормотал:

– Графиня, рад видеть вас.

– Лорд Сент-Винсент. – Он не ошибся: в глазах леди Бервик светилось удовлетворение, когда та рассматривала дотоле неуловимого холостяка, теперь пойманного. – Вы ведь знакомы с леди Пандорой, вне всякого сомнения. – Выставив вперед светловолосую девушку, леди Бервик представила ее: – А это ее сестра, леди Кассандра.

Кассандра грациозно присела в реверансе:

– Милорд.

Она была мила, скромна, волосок к волоску, каждая оборка на своем месте. Глаза застенчиво потуплены, не поднимаются выше булавки на его галстуке. Прелестная девушка! Но не героиня его романа…

Пандора прямиком направилась к Габриелю, чего не осмелилась бы сделать ни одна молодая леди. У нее были потрясающие глаза – темно-синие, обведенные черной линией по краям радужки, словно сапфир, обуглившийся по краям. Черные брови вразлет четко выделялись на белоснежном лице. От нее пахло ночным туманом и маттиолой, с легкой отдушкой женского пота. Этот аромат возбуждал. Все его мускулы напряглись, как тетива лука.

– Я знаю, вы пытаетесь поступить благородно, милорд, – обратилась она к нему. – Но я не нуждаюсь в том, чтобы защищали меня или мою репутацию. Пожалуйста, отправляйтесь домой.

– Придержите язык, – угрожающе прошипела леди Бервик. – Вы с ума сошли?

Пандора, резко обернувшись к патронессе, сказала:

– Я не сделала ничего дурного. По крайней мере, ничего страшного настолько, чтобы меня выдали замуж в наказание.

– Это ваши старшие решат, что будет дальше, – отрезала леди Бервик.

– Но это мое будущее. – Взгляд Пандоры вернулся к Габриелю. Ее голос зазвучал более настойчиво: – Пожалуйста, уезжайте. Пожалуйста!

В отчаянии девушка старалась овладеть ситуацией. Либо она не понимала, либо не хотела принять тот факт, что все это походило на попытку остановить на ходу мчавшийся локомотив.

Габриель стоял и ломал голову над тем, как ей ответить. Его воспитала любящая мать, он рос вместе с двумя сестрами, и поэтому понимал женщин много лучше, чем любой мужчина. Однако эта девушка была совершенно другой, она не вписывалась в его опыт.

– Я ухожу, – сказал Габриель. – Но эту ситуацию ни вам, ни мне нельзя игнорировать слишком долго. – Он протянул визитную карточку Трениру. – Милорд, вам явно придется много чего обсудить со своей семьей. Прошу засвидетельствовать мое почтение – предложение леди Пандоре не ограничено во времени.

Но прежде чем Тренир успел отреагировать, Пандора выхватила карточку из рук Габриеля.

– Я не хочу выходить за вас, вы это понимаете? Уж лучше пусть мною выстрелят из пушки по солнцу. – И порвала визитку на мелкие кусочки.

– Пандора! – со злостью воскликнула леди Бервик. Обрывки бумаги разлетелись по полу.

Ни Пандора, ни Габриель не обратили на нее никакого внимания. Когда их глаза встретились, комната, в которой они находились, словно исчезла.

– Послушайте, любезный, – деловито заговорила Пандора. – Наш брак даже не обсуждается.

Любезный! Любезный? Габриель развеселился и разозлился одновременно. Она действительно обращается к нему как к мальчику на побегушках?

– Мне никогда не хотелось выйти замуж, – продолжала Пандора. – Любой, кто знает меня, подтвердит. Когда я была маленькой, то не любила истории про принцесс, которые ждут, чтобы их освободили. Я никогда не загадывала желания на падающие звезды, никогда не терзала ромашки – «любит, не любит». На свадьбу моего брата всем незамужним девушкам раздали куски свадебного торта и сказали, что если съесть его в спальне и крошки насыпать под подушку, то во сне можно увидеть своего будущего мужа. Я свой кусок съела до последней крошки. В моих планах на жизнь нет пункта, согласно которому я стану чьей-то женой.

– Что за планы? – поинтересовался Габриель. Как такое может быть, что девушка с ее положением, с такой внешностью придумывает планы, в которые не входит возможность замужества?

– Это не ваше дело, – отрезала она.

– Я понял, – успокоил строптивицу Габриель. – Есть только одна вещь, о которой мне хочется спросить. Что вы делали на балу, если не хотите замуж?

– Я подумала, что там будет не так скучно, как дома. К тому же не каждая девушка, которая приходит на бал, мечтает стать Золушкой.

– Если начался сезон шотландских куропаток, – ядовито заметил Габриель, – а вы водите компанию со стаей этих созданий, вышагивая вместе по пустоши, то не будет ли лицемерием просить стрелка делать вид, что вы не куропатка?

– Значит, вот так мужчины думают об этом? Тогда нет ничего удивительного в том, что я ненавижу балы. – Пандора источала презрение. – Мне очень жаль, что помешала вашей счастливой охоте на пустоши.

– Я не охотник на невест, – отмахнулся он. – Я не больше вашего заинтересован в женитьбе.

– Тогда почему вы оказались на балу?

– Чтобы посмотреть на фейерверк!

После короткой, словно наполненной электрическими разрядами паузы Пандора резко наклонила голову. Он увидел, как у нее задрожали плечи, и на один, полный тревоги миг ему показалось, что она заплакала, но тут же услышал сдавленное фырканье, затем тихое хихиканье и понял, что она… Смеется?

– Ну что ж, – наконец тихо произнесла Пандора. – Вам это удалось.

Еще до того, как понял, что делает, Габриель взял девицу за подбородок и поднял ей голову. Она попыталась скрыть веселость, но ей мало это удалось. Шутовские смешки исподтишка, прерываемые каким-то мышиным попискиванием, продолжались, а синие глаза искрились пугливыми звездами, выходившими на небо. От ее усмешки в голове стало пусто.

К дьяволу!

От его раздражения не осталось и следа. Оно сменилось буйством внутреннего жара и восхищением. Сердце заколотилось с удвоенной силой от желания остаться с ней наедине, окунуться с головой в эту энергию. Внутри как будто вспыхнул костер, и он захотел ее. Он хотел ее! Хотел безрассудно, целиком отдаваясь своему желанию, чего никогда не делал, старательно скрывал в себе. Но все это не имело смысла. Он был цивилизованным человеком, опытным, с изощренным вкусом, а она… Господи, а она-то кто?

Веселость Пандоры иссякла. Она что-то заметила в его взгляде, и от этого легкий румянец разлился по ее лицу. Под пальцами лорда кожа у нее вдруг стала горячей.

Габриель неохотно опустил руку:

– Я вам не враг.

– Но и не жених.

– Это пока.

– И никогда им не станете.

Габриелю захотелось заключить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия. Вместо этого он холодно заметил:

– Скажете мне об этом через несколько дней, и я, может, вам поверю. А пока… – Он достал из кармана сюртука другую визитную карточку. – …Я собираюсь передать ее лорду Трениру.

Лорд Сент-Винсент бросил на Пандору насмешливый взгляд, от которого его сестры приходили в бешенство… И протянул карточку перед ее лицом.

Как он и предполагал, Пандора не смогла противостоять такому вызову и попыталась выхватить карточку. Однако Габриель сделал так, что визитка исчезла, будто испарилась, прежде чем девушка смогла дотронуться до нее. Этому фокусу он научился у карточных шулеров еще мальчишкой, когда наведывался в «Дженнерс».

Выражение лица Пандоры изменилось, она удивленно раскрыла глаза:

– Как вам это удалось?

Проворно Габриель заставил визитку появиться вновь.

– Научитесь вежливо просить, – посоветовал он, – и тогда я, может, покажу, как это делается.

Ее брови опустились.

– Не беспокойтесь. Мне неинтересно.

Но он понимал, что это ложь. Правда читалась в ее глазах. Ей было интересно! Как бы она ни пыталась это скрыть.

И, помоги ему Господь, он тоже был полон интереса.