Говори мне

Tell me

Какого черта?

– Этот молодой человек ждет тебя? – мама пристально разглядывает его. – Это тот Мартин?

– Ага. Ты же не собираешься мне читать нравоучения?

– О, нет, милая. Ты уже не в том возрасте, чтобы слушать такое из уст своей матери, – мама улыбнулась мне и сняла блокировку дверей. – До вечера?

– Спасибо, мам, что подвезла. Я, скорее всего, дома буду после ужина.

– Тогда хорошего «бега» тебе, – и она со смешком чмокнула меня в щеку.

– Я даже треники надела, – засмеялась я, и открыла дверь. – До вечера, миссис Бьерн!

– Можно просто «мама»! – крикнула она мне вдогонку.

Я помахала ей рукой и направилась к Мартину.

Широко улыбаясь, я подхожу к нему, и он вытягивает руки, чтобы обнять меня.

– И снова привет, Эй, – он крепко обнял меня вокруг шеи, положив руки на мои плечи, и замер с поцелуем на макушке.

Этот запах его парфюма нежно пропитывает всю меня. Что-то древесно—сладкое.

Мы стоим вот так у входа в ресторан, немного покачиваясь от легкого осеннего ветерка. Я бы в таком расположении наших рук и тел заняла горизонтальное положение и провела остаток дня без еды и воды. «Ты здесь со мной, ты здесь со мной», вертится у меня по кругу в голове.

– Я спас какой-то цветочный от банкротства и взял тебе бесполезный, но вроде как красивый, подарок, – сказал он, прижимаясь щекой к моим волосам. – Ты, я смотрю, тоже подготовилась и надела свои любимые треники, – продолжил он в своей шутливой манере.

– Это парадные треники, – уже не выдержав, засмеялась я.

Просмеявшись, он сказал:

– Эта женщина до сих пор смотрит на нас из тачки. Твоя мама, я имею в виду.

Я отрываюсь от Мартина и поворачиваю голову. Мамина машина до сих пор припаркована там, где я из нее вылезла. Какая же вы любопытная, миссис Бьерн!

Смотрю очень содержательным взглядом в лобовое стекло. И замечаю маму с улыбкой на лице. Я приподнимаю брови и лишь губами произношу «Езжай».

Мартин правой рукой берет мою левую и переплетает наши пальцы. Чуть наклоняется и шепчет:

– Мы отступаем к озеру, командир.

Я вопросительно уставилась на него, секундная пауза, а затем мы в голос расхохотались.

– Пошли уже, – сказала я и повела его за собой. Я оглянулась – мама уже выехала на Е4 и направилась в сторону дома.

Мы в тишине прошли мимо теннисного клуба и направились вглубь парка. Я люблю Хагу за его величественные деревья, за густую листвы и эти романтические пейзажи. А еще мне безумно нравится Китайская Пагода с ее головой дракона. И только я подумала об этом, как сразу вспомнила вчерашнюю шутку Мартина (или не шутку?) про дракона и рыцаря. Про поверженного рыцаря. Я подняла голову и посмотрела на него. Моего рыцаря.

– Ты не похож на поверженного, – уверенным голосом сказала я.

– Что? – он встретился взглядом со мной. – Извини, загляделся на твой зад в этих трениках и забылся. Тебе не стоило вести меня позади себя.

– Ну так ты иди рядом, – я рукой показываю на место рядом с собой. Мартин выровнялся со мной, и я продолжила:

– Мы уже почти дошли до Пагоды.

И он развернул меня лицом к себе, все еще держа в руке букет из тюльпанов. Мартин попятился назад, прочь с дорожки, вглубь парка.

– Хотел довести тебя до Храма Эхо, но передумал, – лукаво проговорил он и притянул меня к себе. Убрал челку с моего лба, взял мое лицо в свои ладони (держа в руках этот чертов букет, будь он неладен!), начал уже было говорить, как я его перебила:

– Выкинь его.

– Что?

– Выкинь букет и поцелуй меня, Мартин, – промолвила я.

Он швыряет букет куда—то в сторону и впивается губами в мои губы. И парк закружился. Нет, парк, кончено же, стоял на месте, но моя голова закружилась так, словно парк начало засасывать в черную дыру. Мартин обвил меня руками и притянул к себе еще сильнее. Наши губы неистово сливались. А руки не изучали тела, нет. Пальцы рук впивались в кожу. Я вдыхала его аромат. Я испустила стон. Он прижал меня к дереву. И навалился на меня.

Мартин запустил руку мне в волосы, наклонил мою голову вбок и прошептал, целуя шею:

– Эйко…

– Мартин… – ответила ему я.

Я открыла глаза, закусила свою нижнюю губу и посмотрела в его глаза:

– День за днем. Два года. И все из-за того, одного—единственного объятия.

Я продолжала смотреть в его серые глаза, частично спрятанные за челкой.

Его дыхание выравнивалось, зрачки становились шире, а руки держали меня уже свободней. Он усмехнулся:

– Я подпортил тебе последние два года? – и чмокнул в губы, не закрывая глаз. – Или сделал их незабываемыми? – и чмокнул еще раз. – Накидай мне еще вариантов, мои закончились.

– Говори мне. Говори мне все, как есть и все, что вздумаешь.

– Ты нужна мне, мелкая. Еще раз. Ты, – он целует меня и шепчет, – нужна мне.

«Не ему», мысленно закончила я фразу вчерашнего дня за него.

– Я заставила тебя выкинуть те прекрасные тюльпаны, – я кивнула в сторону букета, валявшегося на оранжево—желтой листве.

– О, это непростительно, юная леди, – он улыбнулся, переводя взгляд с букета на меня, – но ты ведь не будешь заставлять меня поднимать его теперь?

– Не, – я выскользнула из—под его руки и подбежала к букету, – потому что я сама его подберу. И спасибо тебе.

Veiled

Я переминаюсь с ноги на ногу с этими тюльпанами в руке.

– Ты хочешь поговорить об этом всем или пустим все на самотек? – спросил он меня, запустив пальцы в свои волосы, поправляя их.

Я посмотрела на него. Я не хочу остаться без тебя, Мартин. Что, если все это временно? Что, если ты уйдешь? Что, если ты не простишь? Что, если эта любовь просто сгниет на наших глазах так же, как моя несчастная, шестилетняя?

– Эй, – подошел он ко мне, – ты здесь еще?

– Здесь, – улыбнувшись, ответила я и взяла его за руку. – Храм Эхо?

– Не переводи тему, – и он заправил прядь моих волос за ухо.

Влюбленными глазами я заглянула в его глаза и лукаво произнесла:

– Не порть мне момент, мерзавец, – и ловко прильнула к его губам.

Он расплылся в широкой улыбке. Я просто тащусь от того, как Мартин улыбается.

– Знаешь, о чем я подумала?

Он удивленно посмотрел на меня и шутливо произнес:

– Ах, ты еще и думать тут успеваешь! – он начинает щекотать меня и смеяться. – Скажи, что ты думала о том, как мы проведем весь остаток дня, валяясь на моих простынях, поедая…

У меня зазвонил телефон.

– … кукурузу.

Я отвлеклась на звонок. Мелодия Алекса. Он сказал кукурузу?

– Кукурузу?

– Попкорн. Я хотел сказать попкорн. Это же та мелодия? – почесал он затылок пальцами. – Та, что вчера играла, когда мы на озеро собрались идти.

Я достала телефон из рюкзака, выключила звук и бросила его обратно, пока Мартин следил за каждым моим движением.

– Давай, возьми трубку.

– У меня нет желания с ним сейчас разговаривать.

– Но тебе придется сказать ему, что это конец. Так ведь, Эй? Скажи сейчас, если ты этого еще не сделала. Ты же вчера вернулась ко мне. Ты никогда не возвращалась, а вчера вернулась, значит все ясно как день. Вчера ты сомневалась, но сегодня ты… ты… слово бы подобрать… иная, что ли.

Я посмотрела в небо сквозь листву.

– Я поеду с ним на остров и скажу все там.

– И как ты после этих слов собираешься оттуда возвращаться домой? Ты об этом подумала? Зачем ехать за фигову тучу километров, чтобы сказать о расставании, когда можно сделать это здесь и сейчас, и никуда не ехать? – Мартин сделал паузу, выжидая ответа. – Эй, ты серьезно рассматриваешь вариант с возвращением к нему? – он напрягся и засунул руки в передние карманы джинсов.

– Нет, но я люблю Стефи, и мне бы не хотелось просто взять и исчезнуть из ее жизни. Вчера, по пути домой, я решила, что в эти выходные съезжу туда, чтобы распрощаться с прошлой собой и своей прошлой жизнью, – я потупила взор. – Я больше не хочу быть частью Алекса Тотта. Я больше не мечтаю стать миссис Тотт, если тебя это успокоит.

Он развернулся. И холодно произнес:

– Пошли отсюда.

Мне так чертовски хреново от всего происходящего. Нужно поскорее со всем этим разобраться и начать спокойно жить. Найти призвание. Влюбиться. Начать встречаться с заботливым парнем, выйти за него замуж. Желательно влюбиться и выйти за одного и того же. Стать какой—то там миссис.

Миссис Форсберг? Девчонки лукавят, когда говорят, что ни разу не примеряли фамилию своего парня.

Мы молча вышли обратно на тропу. Я все так же с тюльпанами в руке. Если мы сейчас в край поссоримся, я возненавижу тюльпаны.

Мартин развернулся вполоборота и протянул мне руку:

– До озера дойдем в другой раз. С третьего – должно сработать, – усмехнулся и продолжил. – Кофе?

– В «Бельвью»? Там столики под открытым небом. Можем спокойно посидеть, попить кофе и покурить.

– Смыслишь, Эйко, – и мы неспешно пошли обратно в сторону ресторана «Хага Форум», где Мартин встретил меня. Оттуда минут десять, и мы будем на месте.

– Марти, я второй день пытаюсь тебя спросить про Сэм. Как так вышло, что вы в одной комнате? – я подняла букет и поднесла его к носу, вдыхая аромат цветов. И тут же вспомнила, что он валялся на земле, и шутливо скривив лицо, опустила руку с букетом вниз.

– А я говорил, что тебе не о чем волноваться. Сэм, как парень. Ну, внешне далеко нет, но есть в ней что—то отталкивающее. Саманта превратилась в Сэм однажды, вот и вся история.

– Она… эээ, из команды ЛГБТ?

– Насколько я знаю, нет. У нас негласное правило – не водить никого на перепихоны.

Я вспомнила мой последний визит к нему. И как он сжимал мой зад, когда усаживал на стол.

–Я не в счет?

Он посмотрел на меня со всем своим обаянием и прыснул со смеху:

– Эй, ничего же не было! А насчет Сэм. Ее мама состоит в ученом совете. А любимой дочке не захотелось жить в женской общаге. Поэтому Сэм никого не водит к нам, смекаешь?

Я прищурила глаза, глядя на него, пытаясь сообразить в чем суть сказанного.

– Мелкая, не глупи. Она живет в общаге парней и ходит к любому, кто ее впустит. Так что еще раз повторяю – расслабься, мне до нее нет дела, – и он потрепал рукой мои волосы. – Ты с этими цветами, как курица с яйцами – выкинь уже.

– Обойдешься. Я передумала. Я донесу его до дома и поставлю у кровати.

– Твое дело.

И шли мы до кафе, обсуждая предстоящий диплом Мартина. Как никак, выпускной год. Я закончила Королевский Университет раньше него из—за того, что Мартин взял два года после школы на поиски себя и своего будущего дела. А я толком и не знала, кем хочу стать, поэтому просто поступила на факультет экономики инноваций и роста. Теперь думаю, не пойти ли мне на курсы. Курсы философии, например. Или на курсы физики термоядерной плазмы, и изящно провалить все экзамены.

Я хохотнула.

– Тебя рассмешило то, что мне предстоит написать о высокоэффективных сенсорах на основе нано—структур гексацианоферратов переходных металлов?

– Мартин, это выговорить сложно, а написать про это диплом сродни медленному самоубийству.

– А какая тема диплома была у тебя? Какое—нибудь налогообложение? Или управление активами?

– Обычно, это темы курсовых. Мой же был о новых методах управления кризисными процессами в современном мире.

– О, – воскликнул он, – у тебя даже диплом о кризисах. Тяжко.

Я гневливо посмотрела на него:

– У тебя совсем нет инстинкта самосохранения? Или ты сохранился на предыдущем уровне?

Мартин расхохотался и прижал меня к себе, пока мы целенаправленно шагали в сторону «Бельвью».

– Люблю тебя в гневе.

Я остановилась и подняла глаза на него.

– Ты только что сказал, что любишь меня?

– Да. Завуалированно вышло, скажи? – улыбка не сходила с его губ.

– Повтори.

– Люблю… тебя… – повторил он, – в гневе.

– Для первого раза пойдет, – сказала я и подошла к нему впритык, приподнялась на носочки и коснулась его губ своими. – Но только лишь для первого.

И поцеловала его. Он обнял меня за талию и прижал к себе. Я мечтаю лишь об одном – чтобы эти поцелуи никогда не заканчивались.

– Мы до кафе не дойдем так же, как не дошли до озера, Эйко.

Я чуть отстранилась.

– Ни в коем случае. Я очень хочу американо с молоком. Мама с утра приготовила мне черный, и это совсем не то.

– Какие мы привереды.

– Сказал фанат артишоков. «У вас средиземноморский салат и без артишоков? А мясные фрикадельки без брусничного соуса, видимо?».

– Ты запомнила? Это было сто лет назад! Мы тогда с тобой под такой ливень попали. И град. И выкинули твой зонт, потому что он предательски развалился от легкого ветерка.

– Легкого, – со смехом повторила я. – То было штормовое предупреждение, Мартин!

– Приятно, что ты дословно помнишь о моих вкусовых предпочтениях, – задумался Мартин, видимо, вспоминая тот день, и продолжил. – И как нас вообще занесло в тот ресторан.

– Ты за артишоками в тот вечер в саму Испанию готов был ехать, так что…

Artichokes

Мы подошли к кафе «Бельвью». Я выбрала самый крайний столик во дворе, отправив Мартина за кофе во внутрь. Я плюхнулась на стул, что было крайне опрометчиво, потому что на сиденье не было никакой подушки. Положила букет на стол, достала пачку сигарет из рюкзака и телефон.

Пришло несколько сообщений. Мия пишет, что завтра идет на свидание с каким—то парнем, помешанным на тачках. Я улыбнулась и отправила ей в ответ:

«Удачи, подруга! Жду офигенных историй!»

Еще одно сообщение. Уже от мамы, что на ужин у нас будет фаршированная сельдь. Я не особо люблю рыбу, поэтому мама, видимо, заранее предупреждает меня, чтобы я поела в Макдональдс. Ну или просто, чтобы я была готова к тому, что я буду есть один гарнир.

И сообщение от Алекса:

«Привет, Эй. Я звонил спросить, не передумала ли ты ехать со мной завтра?» 14:14

И еще одно от него же.

«Надеюсь цветы подняли тебе настроение этим утром» 14:16

Надеется он. Сижу, задумавшись, отвечать ему или нет. Пожалуй, наберу его вечером.

Мартин подходит к столу и протягивает мне небольшую чашку с кофе:

– Это максимальный размер, увы.

Я беру чашку из его рук и делаю глоток. Обращаю внимание на вкус – приятные нотки карамели и темного шоколада. Прикуриваю сигарету, глубоко затягиваюсь и выпускаю в небо дым, запрокинув голову назад.

– Кааааайф, – шепчу я.

Мартин ставит стул рядом со мной, садится и обнимает меня рукой вокруг шеи:

– Я рад, что тебе хорошо, – и утыкается носом мне в щеку. Медленно целует в нее.

Я разворачиваю голову к нему. Смотрю нежным взглядом на Мартина и произношу лишь губами «люблю тебя». Он широко улыбается и произносит без единого звука «я тоже, Эйко». Прошло минуты две, как мы целуемся. Он отрывается от меня, делает глоток своего латте:

– Мне в универ к 16:20. Можешь посидеть в моей комнате, почитать или посмотреть сериал, сама выбирай. Я вернусь часа через три.

Он заправил мне прядь волос за ухо и, нагнувшись к нему, прошептал:

– А после, я зацелую каждый сантиметр твоего тела.

Я напрягла бедра. Какое-то инстинктивное движение, которое невозможно контролировать, когда тебе шепчут подобные вещи.

Он сжал мое бедро и отхлебнул свой кофе.

– А как же негласное правило?

– Ну, я останусь в долгу перед Сэм. Но оно того стоит, поверь! – и Мартин улыбнулся от уха до уха. – Как тебе мой стратегический план?

– Напомни, на кого ты учишься? – рассмеялась я.

– Химик—инженер.

– Не похоже, что у вас был факультатив по стратегическому мышлению.

– Ты ходишь по тонкому льду, мелкая, – и сжимает мое бедро еще сильнее.

Я опустила взгляд на его руку. Эти изящные длинные пальцы впиваются так, что на моей коже останется след глубиной с каньон.

– Я останусь, но мне нужно будет успеть на поезд. Пока машина мне не светит в ближайшее время.

– Насколько я помню, последний отправляется около полуночи от универа. Я очень постараюсь отпустить тебя к этому времени.

Я поперхнулась своим американо.

– Если я не успею на поезд, ты поедешь со мной на автобусе сопровождающим, – уверенно произнесла я.

– Ты только что подала мне идею задержать тебя еще на час дольше, – он оторвал мои ступни от земли и положил обе ноги себе на колени. Достал пачку из кармана своей толстовки, вынул сигарету и прикурил.

Толстовка. Может мне просто оставить себе ту желтую, что я у него вчера взяла? А лучше поехать в ней к Стефи. Для уверенности.

– Что не так с артишоками?

Я удивленно выпучила глаза:

– А что с ними?

– Почему ты запомнила фразу именно с артишоками? Они же вкусные! Как кабачки с грецкими орехами. Даже звучит вкусно, ты только послушай. Ар—ти—шо—ки! Твою мать, аж слюна потекла, – он закрыл глаза и облизнулся.

– У них вкус металла! – через смех выпалила я.

И вспомнила поцелуи Алекса. С холодком от металлического кольца в губе. Теперь уже я закрыла глаза, чтобы прогнать эти картинки из своих мыслей.

– Нет у них такого вкуса, не выдумывай. Ты путаешь с минералкой. Вот ее реально пить невозможно из—за этого, – он провел рукой по бедру. – Эй, ты тут?

Я открыла глаза, сделала последнюю затяжку и потушила сигарету:

– Теперь, да.

Одним глотком допила кофе. Отогнала все мысли об Алексе и обвила шею Мартина, запустила пальцы правой руки ему в волосы на затылке со словами:

– Да, мистер Форсберг, я тут.

– Еще раз так назовешь меня, и я получу выговор за сегодняшний прогул, – он нежно поцеловал меня. – Нам пора.

Я спустила ноги на землю, повесила рюкзак за спину и выпрямилась:

– Скажи мне, что твоя комната закрывается изнутри.

– У меня где-то валяется табличка на дверную ручку «Не беспокоить». Она шла в комплекте к гелю для душа, – он взял букет со стола и посмотрел на мой вопросительный взгляд. – Что? Я ей не воспользовался ни разу, Эйко.

Long-awaited

Мартин распахивает дверь в комнату, и я сразу иду направо в его отдельную спальню. Если идти прямо по курсу, то там душевая, а слева дверь в «покои» Сэм. На ее двери весит большая наклейка со знаком «Стоп».

Я вхожу и вижу гору попкорна в стеклянной миске на столе.

– Ты готовился к киновечеру? – я указала на стол.

– Я сомневался насчет прогулки, поэтому подготовился к просмотру «Пастыря». Угощайся и располагайся. А мне надо захватить кое-какие материалы и поторопиться.

Он стал рыться на полке с учебниками и тетрадями. Выхватил нужное, закинул в рюкзак и подошел ко мне. Он облизнул свои губы:

– Ноут без пароля, – указательным пальцем он приподнял мое лицо за подбородок и тихонько поцеловал. – Не сдохни тут со скуки без меня.

– О, я постараюсь выжить с этой горой попкорна и оплаченным стримом.

Я обняла его.

– Я уже жду твоего возвращения, – заглянула я в его серые бездонные глаза и послала воздушный поцелуй одними лишь губами, когда он выпустил меня из объятий.

Мартин шлепнул меня по ягодице со словами:

– Я фанат твоих треников, – и вышел за дверь.

Я подождала секунд десять, мало ли он решит вернуться. Но нет, не вернулся. Тогда я осмотрела эту комнату еще раз. Я словно перенеслась во вчерашний день, только теперь я знаю, что Мартина тут точно нет. И что за дверью щеголяет девица—соседка, тьфу ты блин.

Я подошла к кровати, встала спиной и упала спиной на нее с раскинутыми руками. Лежу и смотрю в потолок. Я в комнате Мартина. Одна. Я прикрыла глаза.

Еще месяц назад я и подумать бы не смогла о таком. Я часто вспоминала о нем, но никому ничего не говорила. Ни маме, ни Мие. Я жила с этими мыслями один на один, и меня это устраивало. Мне казалось, что все давно уже забыто и потеряно. Что Мартин живет своей счастливой жизнью, что наши приколы и одно-единственное объятие – всего лишь тени прошлого.

О, как я ошибалась!

Я открыла глаза и перевернулась на живот. Пододвинула к себе ноут и открыла экран. Как в общежитие можно держать ноут без пароля? И я даже не про то, что его могут украсть, нет. Я про то, что в нем должно быть много личного. Ну, либо в нем нет ничего совершенно.

Как я и думала. Пустой рабочий стол с несколькими папками, и у тех названия университетских предметов. Запускаю браузер. Тут же мне открывается сайт с сериалом, который смотрит Мартин. Второй сезон, первая серия. Мне нравится «Пастырь» за многочисленное количество шуток. И за Кэссиди.

Но я посмотрю что-нибудь другое. Открыла вкладку с фильмами и остановилась на старом добром «Дьявол носит Прада». Сто лет, сто зим, Энн!

Пока идет заставка, встаю за попкорном и плюхаюсь обратно на любимые серые простыни. Подбиваю подушки под голову и расслабленно выдыхаю. Вот теперь я точно готова к трем часам просмотра фильмов.

…

– Эй, – Мартин навис надо мной, – просыпайся, мелкая.

Прошептал он и поцеловал в шею.

– Я отключилась? То-то, мне показалось, что фильм идет не тот, что я включила, – я улыбнулась. – Который час?