Книга Прислуга Люцифера - читать онлайн бесплатно, автор Стас Канин. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Прислуга Люцифера
Прислуга Люцифера
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Прислуга Люцифера

– А если не понравится?

– Не может не понравится.

А вот ей не понравилась Чуча. Эта размалёванная девица так смотрела на Тесака и так заискивала перед ним, что не оставалось никаких сомнений, она любит его. И явно заметила, влюблённость Алисы, иначе бы так не язвила. Хотя какая она соперница, старая совсем. Никаких шансов. Если за десять лет не смогла заставить любить себя, значит не сможет это сделать и в будущем.

– И, кстати, как тебе наши занятия? – Тесак прервал её размышления.

– Отлично всё, – ответила Алиса.

А что она ещё могла сказать, если этот час, проведённый рядом с человеком, без которого теперь не представлялась жизнь, прошёл, как в тумане. Что она могла запомнить, если думала только о нём и вздрагивала от каждого прикосновения его длинных пальцев, когда он показывал, как нужно правильно брать аккорд. Не смущало даже несвежее дыхание от выпитых сегодня пары литров пива, ведь ему можно было по статусу.

Поскольку дома гитары не было, Алисе приходилось тайком использовать скрипку, и та издавала зловещие звуки, непривыкшая к такому обращению. Было стыдно признаться, что она почти ничего не запомнила за время первого урока. И лишь самоучитель игры на гитаре, который она взяла в библиотеке, чуть-чуть помог разобраться.

Как ей хотелось поделиться своими чувствами, похвастаться внезапно нахлынувшей любовью, но подружки по школе ещё игрались в куклы, а родители вряд ли бы смогли понять, одобрить и принять. Отец сразу бы схватил ремень, а мама придумала бы для неё такое наказание, что в следующий раз пришлось бы сто раз подумать, прежде чем влюбляться во взрослого, да ещё и такого. Оставалось всё таить в себе, незаметно для окружающих переживать и тихонько радоваться, а грустить и плакать только по ночам. Алиса понимала, что ещё маленькая, но ведь можно немного подождать, каких-то шесть лет. Они пролетят так быстро, а потом будет только счастье. Не такое, как сейчас, а совсем другое, гораздо лучше… Уже взрослое счастье.

Как чудесны были все эти дни, и Алиса светилась от предвкушения новой встречи, вот и сегодня всё было так же прекрасно, как и раньше. Светило тёплое солнце, листья в парке приятно шуршали под ногами и казалось, что её ноги едва касаются земли. Она уже многое умела, появилась уверенность и гитарные струны престали противно дребезжать и зазвучали мелодично.

– Ещё десяток занятий, и я больше не буду тебе нужен, – произнёс Тесак, умильно любуясь тем, как девичьи тоненькие пальчики ещё не совсем умело перемещаются по грифу, складываясь в замысловатые аккорды.

– А мне кажется, что ещё рано, – Алиса была настроена серьёзно, и не хотела даже слышать об этом. – Мне ещё учиться и учиться. Вы же не бросите меня?

– Не боись, Лисёнок, не брошу. А сейчас тебе пора, а то мама заругает.

– Ну тогда я побегу?

– Давай. На выходные придёшь на репетицию?

– Обязательно.

Она выбежала из комнаты, но буквально через минуту вернулась.

– Там ливень, – чуть не плача произнесла Алиса, – а у меня нет зонтика.

– Чуваки, у кого есть зонт? – крикнул Тесак.

– У меня, – нехотя ответила Чуча. – Могу дать, но только как мне домой идти по дождю.

– Давай сюда… Лисёнок, пойдём, я проведу тебя до дома и потом вернусь отдам тёте её зонт. Чуча, тебя такой вариант устраивает?

– Устраивает, – капризно ответила та.

– Погнали. Ты же недалеко живёшь?

– Сразу за парком, – ответила Алиса, почувствовав, как счастье нежно обнимает её и отрывает от пола.

А ливень был просто тропический, и Тесаку пришлось взять девочку на руки, чтобы та не промочила ноги. Она обвила его шею руками и прижалась щекой к плечу. Спасибо тебе, дождь, подумала Алина, и прикрыла глаза, чтобы сохранить в сознание сказочную картинку.

Кристина не смогла досидеть до конца рабочего дня, увидев какой за окном дождь. Она отпросилась у начальника, и поймав такси, помчалась спасать дочь. В холле ДК было пусто, лишь эхом разносился звук её шагов и храп дремлющего за стеклянной перегородкой вахтёра. Кристина постучала в приоткрытое окошко:

– Товарищ, подскажите, когда закончатся занятия в изостудии?

– Чего? – спросонья буркнул пожилой мужчина, потерев кулаком глаз.

– Детишки ещё занимаются в изостудии?

– Нема у нас никакой изостудии, – недовольно ответил вахтёр.

– Ну как же нет. У меня дочка здесь занимается по вторникам и четвергам.

– Может и занимается, но только нема изостудии у нас. Танцы есть, народные инструменты есть, ещё рокитры какие-то. Може вы чё-то перепутали, дамочка?

– Да не перепутала я, – сорвалась на крик Кристина. – Девочка, двенадцать лет, джинсики, кофточка голубая и курточка красная. Зовут Алиса.

– А! То вы мама Алиски?! Так ушла она. Може пару минут назад.

– У неё же нет зонта! Она же промокнет и заболеет! Куда вы смотрели?!

– Так она не одна пошла. С ней один из этих рокиров, лохматый такой. Так у него был зонт. Не убивайтесь так, мамаша, не промокнет ваша Алиска.

Кристина не стала дожидаться окончания тирады разговорившегося вахтёра, и выбежав на улицу, уселась в ожидавшее её такси. В квартире было пусто, и она, перепрыгивая через две ступеньки снова помчалась вниз, уже почти ничего не соображая. От сильного толчка, входная дверь резко распахнулась и чуть было не сбила с ног подошедшего к подъезду человека, тот чертыхнулся и опустил зонт… На руках у него была Алиса. Нужно было бы обрадоваться и поблагодарить за помощь, но Кристина оцепенела, не в силах произнести ни слова. Она смотрела в его глаза и этот взгляд был полон ненависти и непонимания. И только голос Алисы вывел её из транса:

– Мамочка, прости… Я не знала, что будет дождь. А дядя Олег помог мне.

– Дядя Олег…, – не отрывая взгляд от него, сквозь зубы процедила Кристина.

– Крис, я не знал…, – промямлил Тесак, виновато опустив голову.

– Алиса, быстро домой! – приказала она, и девочка моментально скрылась за дверью. – Какого хера ты здесь делаешь? Прочему ты с ней?

– Ты же видишь сама, привёл Алису домой. Я не знал, что она твоя дочь. Мы просто занимаемся.

– Чем вы занимаетесь?

– Я учу Алису играть на гитаре.

– Всё, обучение закончилось! Вали к своей Чуче. Она же с тобой? Всё ещё дрючишь её? И не дай бог, я узнаю, что снова встречался с Алисой, пожалеешь. Ты меня знаешь.

– Я тебе ещё раз повторяю, я не знал, что она твоя дочь. Пришла девочка, попросила научить её играть на гитаре…

– Заткнись! И вали! Я всё сказала.

Кристина развернулась, и со всей силы хлопнула дверью, постояла немного в сумраке подъезда, после чего присела, прижавшись спиной к батарее, и беззвучно заревела. А Тесак, опешивший от случившегося, угрюмо побрёл под дождём обратно, забыв, что у него есть зонт.

Разговор с мужем был короткий и скорее даже ультимативный.

– Мы переезжаем. Ищи варианты обмена квартиры. И постарайся не затягивать. Я со своей стороны подключу всех знакомых.

– Что случилось? Зачем эта спешка? Что тебя не устраивает в этой квартире? – удивился Матвей.

– Всё не устраивает. Во-первых, окружение. Ни одной нормальной рожи, одни алкаши вокруг. Во-вторых, я не хочу, чтобы дочь росла среди всего этого. Ей нужна нормальная школа, а не этот бомжатник.

– Может…

– Никаких "может". Сделай, пожалуйста, то, что я прошу. И быстро. Так будет лучше для всех.

После этого, Кристина зашла в комнату дочери. Алиса сидела за столом, и делала вид, что занимается уроками, хотя ждала, когда придёт мама и начнёт допрос.

– Зачем ты обманула меня? Неужели я так страшна, что нужно лгать? Почему не сказать напрямую, что хочешь играть на гитаре? Зачем выдумала эту изостудию?

– Ничего я не выдумывала, – начала оправдываться Алиса.

– Я была в ДК. Нет там никакого кружка рисования.

– Ну и что? А может мне просто хотелось побыть одной. Может быть, я устала от твоей опеки.

– Устала? Так вот, что я скажу тебе, дочь. С сегодняшнего дня ты наказана. И не просто наказана, ты отлучена от всего – ты лишаешься возможности выходить на улицу, звонить кому либо, смотреть телевизор.

– А как же школа?

– Никак. Я поговорю с классной руководительницей. скажу, что ты болеешь. Возьму задания на месяц вперёд. тем более в эту школу ты больше ходить не будешь.

– Почему?

– Мы скоро переезжаем в другой район.

– А если я не хочу учиться в другой школе и жить в другом районе! – вспылила Алиса.

– Кто тебя спрашивать будет! Отец уже занимается квартирным обменом.

– А как же музыка?! Я хочу продолжит заниматься на гитаре.

– О гитаре своей забудь в первую очередь. И об учителе этом недоделанном.

– Я не хочу о нём забывать! – заорала Алиса, и с кулаками набросилась на Кристину.


Глава вторая

Не каждый может похвастаться тем, что был когда-то счастлив. По большей части люди рождаются и умирают, так и не ощутив на себе чарующее прикосновении десницы, дарующей благодать. Но если случается нечто, то многие думают, что это просто какой-то прохожий случайно дотронулся, пробегая мимо, в лучшем случае не предадут этому значения, в худшем – обернутся, чтобы обматерить нахала.

Не известно, почувствовала ли Кристина что-то такое, но в одно солнечное воскресное утро она проснулась, как всегда, сложила в специальную чёрную папку ноты, которые стояли на пианино, и решительно вышла из дома.

Когда-то она не поступила в музыкальную школу, не сумев пропеть ни одну из предложенных нот и не повторив ни одну из простых мелодий, наигранных экзаменатором, поэтому мама нашла для своего чада преподавательницу, которая не без успеха вдалбливала в девочку фортепианные премудрости, и к исходу пятого года обучения она уже могла играть сложнейшие сонаты Моцарта и Баха.

Муза Казимировна была из "тех", по крайней мере так говорили все вокруг. Она могла бы без проблем сыграть в кино, роль матери какого-нибудь белогвардейского офицера, сбежавшего во Францию, и в её квартире не нужно было даже менять интерьер – всё абсолютно соответствовало "той" эпохе, даже пианино, по бокам которого красовались два бронзовых канделябра с живописно оплывшими свечами. Оно не было чёрным, как все пианино, которые Кристина когда-либо видела. Оно было светло-коричневое, с потёртыми углами, с искусной резьбой и пожелтевшими клавишами, но несмотря ни на что звучало божественно.

Иногда она заставала у Музы Казимировны настройщика, такого же, как и она, человека из ушедшей эпохи. Он, работая, с таким упоением вслушивался в каждую струну, что казалось, нет для него во всём свете большего наслаждения, чем этот тягучий звук.

– Останьтесь, Борис Яковлевич, – властно произнесла учительница, когда он начал складывать свои инструменты, – послушайте, как эта юная дева играет Сонату номер двенадцать фа мажор Моцарта. При этом взгляните на её пальцы. Это же не пальцы пианистки. Но играет, поганка, прекрасно.

И Кристина играла, так и не поняв, её снова обидели или ненавязчиво похвалили, но было приятно, когда Борис Яковлевич после того, как полностью утихал звук последней ноты, вставал и долго хлопал в ладоши.

– Муза Казимировна, вы гений, – глядя ей в глаза поверх очков, шептал он, вот-вот готовый прикоснуться своими пересохшими губами к её крепко сжатым и от того слегка сморщенным губам.

Кристина с трудом справлялась с рвотным рефлексом, поспешно собирала ноты, и не попрощавшись, убегала…


Маме очень хотелось, чтобы дочь играл на пианино, так же хорошо, как и её двоюродная сестра, живущая за стеной, что ей не жалко было ежемесячно вырывать из семейного бюджета 15 рублей на обучение, и потом с умилением слушать всю эту непонятную музыку, которая звучала в доме, когда Кристина репетировала. Хотя, пианино она купила только лишь для того, чтобы досадить ненавистной хохлушке-своячнице и доказать, что тоже что-то может. Потом была новая румынская стенка, цветной телевизор, и как апофеоз соперничества – новенькие "Жигули" голубого цвета. Так что дочь стала, скорее, заложницей в разгорающейся войне амбиций враждующей родни. Но разве она тогда это понимала. Она просто исполняла желание мамы. Исполняла, и при этом люто ненавидела то, что делала.

А как она рыдал, забившись под кровать, когда увидела, как вся уличная шпана, улюлюкая бежит за грузовиком, в кабине которого сидела её мама с гордо поднятой головой, а в кузове, перевязанный канатами, возвышался чёрный монстр, который на долгие годы станет её пыточной дыбой.

– Кристине пианину везут! – орала детвора, упиваясь предстоящим унижением.

Осознанно или не осознанно Кристина завалила тогда экзамены в музыкальную школу, никто не понял, поскольку она так искренне сокрушалась и даже ревела, уткнувшись матери в живот, когда экзаменационная комиссия объявила результаты, что не поверить в её чувства было трудно. Она, конечно, надеялась, что этот провал охладит родительский пыл и её оставят в покое, но ни тут то было…

Уже на следующий день к ним домой пришла противного вида тётка, и погладив ничего не подозревающую Кристину по голове, властно подтолкнула её к инструменту, уселась на чёрную вращающуюся табуретку и начала что-то играть, быстро бегая пальцами по клавишам.

– Хочешь научу тебя такому? – спросила она, больно сжав девочке руку.

– Нет, – ответила та, и высвободившись, попыталась убежать, но была перехвачена мамой в соседней комнате.

– Я для кого пианино покупала? – злобно прошептала она, держа дочь за ухо.

– Для себя, – решительно ответил Кристина, и рванулась так, что ухо чуть не осталось в маминой руке.

После этого инцидента все последующие уроки проходили под присмотром кого-то из старших, чаще всего бабушки, но Кристине всё равно удалось несколько раз так качественно спрятаться, перед приходом учительницы, что её долго не могли найти. Когда же все тайные места были рассекречены, она нашла последнее пристанище, забравшись внутрь пианино, предварительно открутив нижнюю панель, что возле педалей. Выбралась она оттуда, когда закончилась программа "Время", уже не было никакой возможности терпеть, очень сильно хотелось писать. Зато Кристина узнал много нового. Услышала, как родители ругаются, как плачет мама, пытаясь убедить папу, что всё это она делает ради будущего дочери, чтобы ей было легче жить потом.

– Чем поможет ей это пианино? – не унимался отец.

– А может она музыкантом станет и её по телевизору будут показывать.

– В этом смысл жизни?

– Ну да… Чтобы все видели и знали её, – расплылась в мечтательной улыбке мама. – Чтобы нам завидовали.

– Дура ты, – в сердцах произнёс отец, – а чем она на жизнь будет зарабатывать? Пиликаньем твоим? Или будешь её до смерти своей кормить?

– Может и буду. Главное, чтобы она была счастлива.

– Ладно, хватит тут рассуждать, иди на улицу, зови её домой. Точно гоняет с пацанами на пустыре, а мы тут как идиоты ищем её.

И тут Кристина не выдержала, толкнула ногами панель, скрывавшую её, та с грохотом отлетела в сторону, и девочка, вывалившись наружу, выбежала из комнаты. Мама с испугу истерично заверещала, не поняв, что это её дочь. Отец тоже ничего не понял, в комнате светился только экран телевизора, и рванул следом, схватив за шиворот беглянку у самой двери…

Так, ко всем позорам Кристины прибавился ещё один – она обписалась… И это в шесть то лет…

На следующий день вместо того, чтобы избавить дочь от мучений, было принято решение сменить преподавателя. Именно тогда в жизни Кристины на долгие годы появилась Муза Казимировна. На удивление, она сумела найти ключик, к бунтующей девичьей душе, и в какие-то моменты ей даже стало нравиться извлекать из пианино красивые мелодии, но это были редкие вспышки ложного озарения, так и не переродившиеся в переосмысление своей ненависти к нотным знакам и чёрно-белым клавишам.

В один из дней, почувствовав, что девочка устала от скучных гамм и помпезных мелодий композиторов старой школы, учительница попросила её подвинуться, и размяв пальцы, заиграла какую-то шкодливую мелодию.

– Что это? – улыбнувшись спросила Кристина. – Вы и такое умеете играть?

– Это, юная леди, "Собачий вальс". Многие уверяют, что это мимолётный экспромт Фредерика Шопена, – откинувшись на спинку стула, пояснила Муза Казимировна, – великие музыканты тоже умели шутить. И заметь, талантливо шутить. Давай научу.

Позже, в редкие минуты наивысшего творческого единения, учительница садилась рядом с Кристиной и они в четыре руки начинали играть "Собачий вальс", всё ускоряясь и ускоряясь, пока в конце, пальцы уже просто не попадали на нужные клавиши, создавая невероятную какофонию, и игравшие, чуть не падали от хохота, так им это нравилось.

– А теперь чай, – распоряжалась Муза Казимировна, когда урок заканчивался.

Поначалу Кристина отнекивалась, стараясь как можно быстрее вырваться на волю, но однажды она всё же уговорила, заманив девочку крыжовниковым вареньем. Она никогда до этого не пробовала крыжовниковое варенье, только сами ягоды. В их дворе рос один куст, но из-за обилия колючек на ветках, был почти неприступен и от этого не снискал детской любви, в отличие от доступной шелковицы и черешни.

Кристина выловила ложкой из небольшой пиалы почти прозрачную ягоду, с опаской поднесла её ко рту и осторожно раскусила… Больше никогда и негде она не ощущал этот божественный вкус, несравнимый ни с чем.

– Бери ещё, небось сейчас помчишься гонять по улице, – как-то по-матерински произнесла Муза Казимировна, – и чай пей.

Она, дунув в кружку, отхлебнула, и вопросительно посмотрел на учительницу.

– Это никакой ни чай.

– Ты так считаешь?

– Ну да. Дома и в школе чай, а это что-то другое.

– Скорее всего, юная леди, у вас дома и в школе подают что-то другое. А вот то, что сейчас пьёшь ты – это и есть настоящий Цейлонский чай. Поверь мне.


И вот теперь, когда позади было пять лет усердных занятий, по большому счёту не приносящих ничего кроме уныния, Кристина шла по знакомому маршруту, раз за разом проговаривая шёпотом фразу, которую придумывала несколько дней, и которую должна была сказать в глаза Музе Казимировне. Она был уверена, что после этого её жизнь изменится, станет лучше и интересней.

Кристина всегда ходила на занятия пешком, хотя можно было несколько остановок подъехать на трамвае, он как раз проезжал мимо дома учительницы, но идя пешком, можно было оттянуть время и даже опоздать, придумав очередную нелепую отговорку про бродячую собаку или сошедший с рельс трамвай.

Скрипучая дверь подъезда, кислый запах облупившихся стен и впереди восемнадцать ступенек, ведущих на второй этаж, к точке, где она должна сделать невозможное…

Кристина несколько минут простояла у двери, обитой коричневым дермонтином, не решаясь нажать на кнопку звонка. Муза Казимировна давно заметила девочку с балкона, плетущуюся вдоль трамвайных путей, и сейчас смотрела на неё сквозь глазок, вспоминая какой та впервые пришла к ней – маминой толстушкой, откормленной и обласканной, и от этого податливой и послушной, но так ненавидящей музыку, а вместе с ней и её. Теперь же по ту сторону двери стояла почти оперившаяся девушка, готовая к тому, чтобы сделать новый шаг. Это чувствовалось. Главное, чтобы в нужном направление двинулась, подумала учительница…, и в то же мгновение раздался звонок. Муза Казимировна выдержала паузу, потом повернула ключ и распахнула дверь.

– Добрый день, Кристина, проходи. Я подготовила для тебя сюрприз.

Ей, действительно, Борис Яковлевич принёс вчера чудный клавир конца прошлого века, она разобрала его на партии, переписала, немного упростила, и эта композиция могла бы стать хорошим украшением окончания учебного года.

– Я не буду заходить, Муза Казимировна, – решительно произнесла Кристина.

– Приболела?

– Нет. Я вообще больше не буду приходить к вам.

– Почему? Тебе надоело заниматься со мной? Или я надоела?

– Нет, вы мне не надоели. Я просто больше не буду заниматься музыкой. Никогда! – она протянул ей папку. – Вот, возьмите ваши ноты,

– Кристина, ты пожалеешь об этом, – глядя ей в глаза сказала учительница.

– Не пожалею.

– Если я сейчас закрою дверь, то ты больше никогда не сможешь ко мне прийти. Понимаешь? Никогда.

– Я понимаю. Прощайте.

Она развернулась и побежала вниз, но остановилась у выхода и прислушалась – дверь всё ещё была открыта, это было понятно, поскольку из квартиры доносились звуки радио, которое никогда не выключалось, только на время занятий.

– Муза Казимировна! Закрывайте дверь! Пожалуйста! – крикнула Кристина, и расплакавшись, выбежала из подъезда.

Не так она представляла себе счастье освобождения из музыкального плена, но несмотря на слёзы и какое-то гнетущее чувство внутри, это событие стало её первым взрослым поступком, от которого и пошёл отсчёт её счастливой жизни.

И каждый раз, на протяжении многих лет, проезжая на грохочущем трамвае мимо дома Музы Казимировны, Кристина прислонялась лбом к стеклу и пристально всматривался в её окна, надеясь увидеть за шторами знакомый силуэт, хотя прекрасно знала, что она умерла ровно через месяц после её ухода…

А музыку она, действительно, забыла, при том, очень быстро, как будто из её головы незаметно вырвали какой-то малюсенький кусочек, который отвечал за все эти гаммы, сонаты, вальсы и менуэты. Забылась даже нотная грамота, и через полгода Кристина не могла уже отличить ноту до от ноты си, не говоря уже о диезах и бемолях…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Вы ознакомились с фрагментом книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста.

Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:

Полная версия книги