– Да из-за вас и умереть можно… – продолжила она выражение недовольства.
– Не умрете, это я вам гарантирую!
– Это с чего такая уверенность?
– Уверенность, конечно, неполная, процентов на девяносто восемь, но никакой сердечной патологии у вас нет.
– Как вы это можете утверждать, если не сделали ЭКГ?
– Просто по симптомам. Сердце никогда не болит только на вдохе. Уж если оно болит, то постоянно.
– Ну-ну, посмотрим… Ладно, может тогда кофе попьем?
– А знаете, не откажемся!
– Вот конфеты, печенье, угощайтесь, сейчас колбаски нарежу. И вот салат, я прямо как знала, целую плошку наделала. Так сейчас быстренько котлеты пожарю. Не-не-не, не отказывайтесь, знаю я, как вы работаете, вечно не евши-не пивши-не спавши!
– Спасибо вам большое!
– Скажите, а почему вас трое? Ведь обычно ездят по двое, а то и вообще по одному?
– Да просто мы – бригада интенсивной терапии, так по приказу положено, – привычно соврал я.
– Вон, оказывается, какие серьезные люди ко мне приехали! Слушайте, а может ну его нафиг этот кардиограф, а? У меня уж давно все прошло.
– Да знаете, уж как-то неудобно, бригада уже в пути.
– Ну ладно, подождем. Давайте еще кофейку налью и колбасы подрежу. Ой, а ведь у меня еще и сыр есть! Эх, жалко, у меня ничего горячего нет! Я ведь одна живу, готовить не для кого.
Во, приехали, наконец-то, спасли нас от переедания! Ну что, как и ожидалось, с сердцем у нее все было в порядке. Нет, ну в относительном, конечно. Но экстренная помощь однозначно не требовалась.
– Спасибо вам огромное! Вы уж извините меня за то, что я на вас «наехала»! Просто навалилось на меня все одно к одному. С мужем разводимся, сын под следствием, да еще и до кучи работу потеряла. Вот и срываюсь почем зря, уж и сама-то чувствую, что стала, как собака цепная…
– Не за что извиняться. Вы – очень хорошая, добрая и человечная. И вы даже не представляете, как приятно на душе после общения с вами! А черная полоса обязательно сменится светлой, вот увидите! Бывает, такие беды навалятся, что кажется и не выбраться из-под них. Но потом вдруг наступает день, когда весь этот груз разом испаряется. И такой день для вас обязательно наступит!
– Спасибо, спасибо, никогда я таких слов не слышала… – заплакала она.
– Не плачьте, пожалуйста, все у вас будет хорошо! До свидания!
Да, ошибся я в человеке, и была эта ошибка исключительно приятной.
Наконец-то обед разрешили. Но на сей раз был он для нас, наевшихся-напившихся, совершенно неактуальным. Нет, от заезда на Центр мы, конечно же не отказались. Мы же все-таки психиатры, а не психи. Вот только вместо кухни, мы прямой наводкой в «телевизионку» притопали. Сидевший там среди прочих коллег врач Новиков, спросил удивленно:
– О, это вы только сейчас на обед приехали что ли?
– Да, вот только сейчас.
– Ну, что-то загоняла вас Надежда!
– Нет, Надя тут ни при чем. Просто у нас на вызове кардиограф сломался и ждали, пока девятнадцатая бригада нам другой привезет.
– Эх, там, наверно, ругани было! Жалобу написать не грозились?
– Какую жалобу, больная нас накормила и кофе напоила и, вообще, пообщались мы очень душевно!
– И чем таким вы ей потрафили?
– Да ничем мы не потрафляли. Просто отнеслись по-человечески.
– Ну, знаете, Юрий Иваныч, мы вообще-то лечить должны, а не всякими сюсю-пусю заниматься! – возразила фельдшер Никонова.
– Нет, Наталья Викторовна, человечность выражается не в сюсюканье. Это, прежде всего, доброе и сострадательное отношение к другим.
– Ой, Юрий Иваныч, я вас умоляю! Вы уж миллион лет работаете на скорой, а рассуждаете, как наивный юноша!
– А почему же «как»? Я и есть юноша, вот только уже давно не наивный.
– Нет, Юрий Иваныч, вы такой упертый, что с вами бесполезно спорить.
– Да, что верно то верно.
Так, а чего собственно я тут высиживаю? Телевизор-то можно и дома посмотреть. Нет, пойду прилягу. Спать не обязательно, но хотя бы просто расслабиться. Но получилось так, что не просто расслабился, а взял и самым безобразным образом уснул. И тут случилось чудо, которого уж лет десять не бывало: вызов дали аж в седьмом часу! Поедем аж к троим избитым: мужчине и двум женщинам.
В неопрятной захламленной двухкомнатной «хрущевке», встретило нас замечательное семейство: бабушка и ее дочка с сожителем. По квартире задорно бегал грязноватый мальчонка лет пяти, издавая нечленораздельные звуки. Внешность всех взрослых красноречиво говорила о том, что алкоголизм для них не болезнь, а нечто глубинное, сакральное и жизненно важное. Лишение их алкоголя будет равноценно лишению смысла жизни.
Лица всех троих были ярко подсвечены прекрасными «фонарями». Глядя на них, у меня прям от души отлегло: ничего страшного не случилось.
– Ну и кто же вас так обидел?
– Да этот козлина из тридцать шестой квартиры! – возмущенно ответила бабушка. – Ворвался к нам, орет: «Вы меня опять пролили!». Угрожать начал, что засудит. Мы хотели ему объяснить, но он слушать не стал, а взял и нас всех избил! Нет, это что за беспредел-то творится? За что нам такие издевательства?
– То есть, вы его не топили, а он ни с того ни с сего на вас накинулся?
– Ну конечно! Ведь не мы же его пролили, просто у нас труба течет. Надо вообще все трубы менять, а где у нас деньги-то? Светка с ребенком сидит, Валерка никак не может работу найти. Мы все только на одну мою пенсию живем да на Павлушкино пособие!
– Ну хорошо, а от нас-то вы что хотите?
– Как это что? Побои снять! Мы его сами засудим!
– Ну нет, это вы не по адресу обратились. Чтобы «снять побои», вам нужно обратиться в полицию, а они дадут вам направление в судебно-медицинскую экспертизу на освидетельствование.
– Нет, что-то я вообще ничего не поняла, – растерянно сказала она, не в силах переварить услышанное.
Тогда на помощь пришел Валерка, ну который сожитель Светкин:
– Дык если у нас у всех сотрясение мозга, вы ничего не сделаете, что ли?
– А с чего ты решил, что у вас всех именно сотрясение?
