Шёпот шагов

В середине марта 1611 года началось всеобщее восстание, тогда поляки устроили резню на улицах, но вскоре оказались окружёнными со всех сторон. Войско ополченцев возглавил князь Дмитрий Пожарский, бился с поляками целый день, был тяжело ранен. Он был вывезен в Троице-Сергиев монастырь, а потом в своё село Юрино.

А с запада польский король Сигизмунд всё ещё осаждал Смоленск, и в начале июня 1611 года, после двухлетнего сопротивления, ему удалось взять обессиленный город. Шеин с пятнадцатью рптниками и семьей заперся в крепостной башне и долго отбивался. Но его семья умоляла его выйти. Сигизмунд, взбешенный огромными потерями приказал его пытать и в полуобморочном состоянии, в кандалах был увезен в Польшу. Сын Шеина достался королю, жена и дочь – Льву Сапеге. Здесь под Смоленском был арестован Филарет, он отказался подписывать договор об избрании королем Владислава. Восемь лет Шеин провел в плену, потом по обмену пленными Филарет и он вернулись на Родину.

Князь Дмитрий Пожарский.

Козьма Минин.

Теперь Сигизмунд III решил царствовать сам. Многотысячный гарнизон поляков занял сердце России – Кремль, Китай-город, Белый город и Новодевичий монастырь, они разворовывали всё, что можно, вино лилось рекой. И опять, уже находясь в Новодевичьем монастыре, Ксения Годунова была свидетельницей разграбления всего их имущества. Умерла она во Владимире в 1622 году на сорок первом году жизни и похоронена, по её желанию, рядом со своими родными у входа в Успенскую церковь.

В Кремле продолжали бесчинствовать поляки, уже вся серебряная посуда, церковные украшения были перечеканены в монеты для уплаты польским офицерам и солдатам. Московия была повержена. Поручив командование Александру Корвин Гонсевскому, Жолкевский уехал к Сигизмунду III. Жолкевский поехал в Польшу с докладом о победе, с собой повёз открытую повозку с русским царём Василием Шуйским, его братом Дмитрием с женой, и с пленными дипломатами и военачальниками. Это было одним из условий договора бояр с польским королем.

Под звон колоколов и при большом скоплении народа 29 октября 1611 года он въехал в Варшаву. Речь Посполитая торжественно праздновала победу, наконец-то они уничтожили векового противника. Главные политики Москвы – «семибоярщина» предали Россию, пустили польские войска. Поляки были уверены, что никаких возможностей продолжать борьбу у России нет, русские уже побеждены.

Затем Шуйского и всех пленных доставили в королевский замок, там его заставили припадать к стопам Сигизмунда III, он поцеловал ему руку, принес ему клятву верности, признал себя побежденным. Мало того, король показывал его иностранным посланникам, как экзотический трофей. Это было страшным унижением и для Василия Шуйского, и для России тоже. Потом их всех заключили в замок Гостин, под Варшавой, где царь Василий и умер 12 сентября 1612 года. Через восемь лет Сигизмунд перенес их гробы в Варшаву, и только в 1635 году наши послы выкупили их за «десять сороков соболей», привезли в Москву, и они нашли упокоение в Архангельском соборе.

Чаша переполнилась. Казалось, что Россию уже ничего не может спасти. И всё-таки страна была ещё живая, она продолжала бороться. Осенью 1611 года в Нижний Новгород прибыла грамота от патриарха Гармогена с призывом объединяться и давал благословление всем, кто пойдёт воевать против поляков. Земский староста Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский, который лечился тогда от ран в нижегородском имении, взяли на себя руководство, а нижегородцы спешно собирали деньги. Начались постоянные сходки с обсуждением плана борьбы.

Второе ополчение под руководством Пожарского выступило в конце февраля 1612 года из Нижнего Новгорода. А уже в начале апреля 1612 года в Ярославле стояло громадное ополчение с князем Пожарским и Мининым во главе. Пожарский там чуть не погиб от убийц, подосланных Заруцким. 20 августа ополчение подошло к Москве и три дня ополченцы отчаянно сражались с поляками и войсками литовского гетмана Ходкевича, которых прислал Сигизмунд. Но все они были наголову разбиты, а сам Ходкевич убежал в Польшу. Ещё два месяца шло сражение с засевшими в Москве поляками, Китай-город был осажден, но, наконец, 22 октября 1612 года, Москва была полностью освобождена от иноземцев. Патриарх Гармоген не дождался освобождения Москвы, в середине февраля 1612 года он умер от голода.

То, что происходило в осажденном Китай-городе, как жили и чем питались польские интервенты, вызывает настоящий шок. Вот что рассказывал участник тех событий польский полковник белорусского происхождения Юзеф Будзило: «Пехотный поручик Трусковский съел двоих своих сыновей; один гайдук тоже съел своего сына, другой съел свою мать; один товарищ съел своего слугу;.. кто кого был здоровее, тот того и ел…». Келарь Троице-Сергиевой Лавры Авраамий Палицын из ополчения Пожарского и Минина, пишет, что мясо человеческое не просто съедалось, его заготавливали впрок: солили в чанах, коптили на кострах.

И вот тогда, 7 января, в Москве собрался Всероссийский Земский Собор. Это был особый Собор, такого количества «советных людей» раньше не было, их было более восьмиста человек. Это были представители высшего и уездного духовенства, дворянства, казаков и крестьян. Но месяц заседали, а царя не выбрали, тогда посланники Земского Собора вышли на Лобное место и спросили у народа, скопившегося на Красной площади, кого они хотят видеть царём. Раздались выкрики: Михаила Фёдоровича Романова. Он был внучатым племянником всеми любимой царицы Анастасии Романовны, сыном томившегося в польском плену за православную веру Филарета Никитича. Да и выходил из славного боярского рода, давшего целый ряд верных слуг Московскому государству. Но были и другие соображения у представителей Земского Собора. Фёдор Шереметев писал тогда князю Голицину: «Миша Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден».

21 февраля 1613 года, в первое воскресение Великого поста, в Успенском соборе состоялось последнее заседание Земского Собора, на котором царём России был наречён Михаил Фёдорович Романов. В 1612 году Марфа после перенесённых ужасов увезла своего сына Михаила в Костромской уезд, где было её родовое село Домнино. Их прибежищем стал каменный, окружённый крепостными стенами Ипатьевский монастырь. Сюда и прибыло посольство Земского Собора.

Сначала Михаил наотрез отказался быть царём, и мать его горячо поддержала. Марфа плакала, гневалась: «Сын слишком молод, ему всего шестнадцать, и большие люди земли просто обезумели, избрав его на царство, и она не будет благословлять его на верную гибель». Михаил и Марфа просто боялись, времена в России были тяжелейшие, страны почти не было. Да и хорошо помнили весь ужас того, что было с ними и их родными несколько лет тому назад. Тогда им ведь никто не помог, никто не заступился. И сейчас они были озабочены лишь тем, как бы ни попасть в новую беду.

Инокиня Марфа.

А потом, ведь все эти люди присягали Борису, возводили на престол Лжедмитрия и глумились над его трупом, прославляя Василия Шуйского, чтобы потом с позором сбросить и его с трона. Она говорила: «Люди московские по грехам измалодушествовались». Они же присягали и королевичу Владиславу. Разве можно таким людям доверять? Но самое главное, ведь отец Михаила был в плену у Сигизмунда III. Что будет с отцом там, в Польше, если Михаил согласится быть царём России Шесть часов подряд уговаривали их соборные послы, наконец, после того как архиепископ пригрозил им небесной карой за то, что они не хотят помочь России, Михаил согласился, и мать благословила его Фёодоровской иконой Божьей Матери. Из Костромы, через Ярославль Великое посольство вместе с юным царём и его матерью полтора месяца добирались до Москвы и прибыли туда второго мая. А 11 июля 1613 года, в воскресенье, состоялось венчание Михаила на царство. Это произошло накануне его дня рождения, ему исполнялось семнадцать лет. На его голову надели Шапку Мономаха, на плечи надели парму, золотую цепь с крестом и вручили скипетр и державу. Скипетр олицетворял власть царя, как полководца, а держава означала владение землями, подвластными государю. Потом состоялось миропомазание на царство. На следующий день были именины Михаила, в честь чего был устроен торжественный обед в Грановитой палате.

Романов Михаил Фёдорович

Годы жизни: 22.7.1596–23.7.1645, прожил 49 лет.

Царь с 27.3.1613 года, правил 32 года.

Кремль был в руинах, и царю пришлось устроиться в полуразрушенном тереме царицы Анастасии. Конечно, Михаилу было страшно, ведь он неискушён в делах, и рядом ни одного человека, на которого можно было опереться. Но, люди, наученные горьким опытом, искренне поддержали его, а чистота и доброта Михаила покорила всех. При первой же опасности около царя был Собор, который служил тогда честно и верно на благо России. И страна стала потихоньку подниматься из «Великой разрухи». Первая забота правления Михаила была о том, чтобы заключить мир с Польшей и освободить Филарета, отца. Но наши соседи не признали Михаила Романова царём. Владислав ещё оставался избранным царём Москвы и не думал отказываться от своих прав, да и Смоленские и Брянские земли были заняты поляками, а Новгородский край – шведами. И сил на войну совсем ещё не было, после Смутного времени требовалось отдохнуть и укрепиться. И всё-таки в 1613 году началась война со Швецией. В это время королём Швеции был воинственный Густав II Адольф, и, зная, что Россия совсем слаба, он решил покорить её, посадить на русский престол своего брата королевича Карла Филиппа. И в итоге на русский престол стали претендовать трое: на Западе польский королевич Владислав, на севере шведский принц Карл Филипп, а на юге Иван, сын Марины Мнишек и Дмитрия II Самозванца. Там настырная Марина и не думала успокаиваться, она продолжала бороться, за ней и атаманом стояло трёхтысячное казачье войско. С августа 1612 года, почти два года, она вместе с Заруцким сражалась за власть, как могла; они созывали нагаев, казаков, обращались к персидскому шаху за помощью, убивали, интриговали. Наконец Москве это надоело, и оттуда было прислано войско под началом князя Ивана Одоевского. Марина с сыном и любовником Заруцким бежали в Воронеж, и там, в конце 1613 года, два дня продолжалась кровопролитная битва, и войско Заруцкого было разбито. Он с Мариной бежал до самой Астрахани, там был убит воевода, потом они обратились к волжским и донским казакам за помощью. Но к ним уже никто не шёл, тем не менее, всю зиму они готовились идти весной вверх по Волге. В июле 1614 года их захватили на Медвежьем острове посреди реки Урал, и под охраной 500 стрельцов, доставили в Москву. Стрельцам был дан приказ, убить Марину вместе с сыном, если по дороге будут попытки их освободить. Через восемь лет после её пышного великолепного въезда, Марину связанной привезли в Москву. Заруцкого допрашивал сам царь Михаил, до этого он самолично написал Заруцкому письмо, в котором просил его повиниться, перестать разбойничать, и обещал в этом случае своё прощение.

Марина Мнишек.

Казнь происходила на площади у Серпуховских ворот, собрали большую толпу народа. Голландский путешественник Гертман был потрясён увиденным и запомнил это на всю жизнь: «Сначала посадили Заруцкого на кол. Потом повесили Марининого сына. Была метель, снег бил четырёхлетнего мальчика по лицу, а он всё жалобно спрашивал: «Куда вы меня несёте?». Его успокаивали, потом поднесли к виселице и одели петлю. Несчастного безвинного ребёнка убили, как вора». Сколько было смертей за эти смутные годы, но это убийство роковым образом ляжет на души следующих правителей России. Но Михаилу пришлось решиться на этот шаг, взяв на душу страшный грех, ведь этим ребёнком могли воспользоваться авантюристы, которых было немало, чтобы начать новую смуту в то неспокойное время.

Саму Марину заточили в одну из башен Коломенского Кремля, ей едва исполнилось двадцать четыре года. Можно себе представить, как горевала она по убитому сыну, как представляла, как это проходило. А тут ничего не могла поделать, она сходила с ума от потери ребёнка, от потери трона, от крушения её планов. Она была очень сильной женщиной, могла так влиять на людей, что просто подчиняла их себе. Но она была честолюбива до такой степени, что упиваясь мечтой стать царицей, делила ложе то с одним авантюристом, то с другим, то с казаком, наверняка зная, что это обман. Поэтому так плачевно и закончила свое бурное существование.

До сих пор существует легенда, что в слепой ярости Марина прокляла всех, кто будет царствовать на этом троне на 300 лет, что она была колдуньей, до самой её смерти, выходила из неприступной башни, обернувшись вороной. И сейчас бродит её неприкаянная душа в башне. Сотрудники рассказывают, что чувствуют, как кто-то пристально смотрит им в затылок. Они привыкли к этому. Многие верят, что помогает Марина в несчастной любви, нужно толькоприкоснуться рукой к башне и тихо попросить её о помощи. Эта башня зовётся Маринкиной. И, говорят, вороны садятся только на эту башню. На Кремлёвской стене много людей видело бродящую между зубцами тень царя Дмитрия где-то до начала XX века.

Маринкина башня Коломенского дворца.

Но на трон России оставались ещё два претендента. Война со Шведами продолжалась, но средств на её ведение не было. Тогда царь Михаил обратился к английскому королю Якову I с просьбой защитить Московское государство от шведов, помочь оружием, запасами, попросил у него сто тысяч рублей взаймы. Яков I согласился, ему нужны были от России торговые выгоды.

Четыре года воевали, но в этот раз Якоб Делагарди командовал шведскими войсками уже против России, и, всё-таки, взял Новгород и другие города. Делагарди показал настоящее военное искусство. Шведские войска осадили Псков, гарнизон отбил пять штурмов. После неудачной для шведов осады Пскова начались мирные переговоры, которые закончились 17 февраля тяжелейшим для России Столбовским миром, почти на столетие лишившим её выхода к Балтийскому морю. Совещание проходило в шатре, разбитом прямо среди поля на снегу, больше негде было, дома были разорены. Посредниками выступили англичане и голландцы. Шведы начали разговор с выбора в цари королевича Филиппа, Но русские и слышать не хотели об этом. Тогда шведы потребовали много земель или много денег. Русские твёрдо ответили, что лучше лишатся жизни, чем уступят хоть горсть земли. А в это время новгородцы со слезами умоляли русских послов поскорее окончить дело, им очень тяжело приходилось под шведским господством, просто нечего было есть. Тогда уж и пришлось заключить мир, по которому Иван-город, Копорье, Орешек и Корела переходили к Швеции. Но, слава богу, Новгород, Ладога, Старая Русса возвращались русским.

В 1616 году Михаилу исполнилось двадцать лет, решено было женить его. Созвали по давнему обычаю толпу девиц: дочерей бояр. Смотрели, «какова возрастом, лицом, белизною, глазами, здорова ли, нет ли какого увечья, и добра ли разумом». Михаилу более всех приглянулась боярышня Мария Хлопова. Её сразу взяли во дворец, объявили царской невестой, нарекли Анастасией, в честь Анастасии Романовой, первой жены Ивана Грозного, родной тёти отца Михаила Фёдора Романова, и велели оказывать ей почести как царице. Отец и дядя наречённой невесты были призваны во дворец, и государь лично объявил им свою милость. Незнатные Хлоповы стали близки к царю. Это-то и не могли пережить могущественные Салтыковы, двоюродные братья Михаила, племянники матери, Борис и Михаил. Они постарались насплетничать Марфе о невесте, будто бы уж слишком самостоятельна. Всё сделали, чтобы восстановить Марфу против неё.

И вдруг Анастасия заболела, у нее началась постоянная рвота. Родные подумали, что это от того, что много ела сладостей. Она перестала их есть, ей стало вроде лучше, но потом болезнь опять возобновилась. Тогда доложили царю, он прислал к ней доктора Валентина Бульса, тот нашел у нее расстройство желудка, дал лекарство и сказал, что «плоду и чадородию оттого порухи не бывает». Но Салтыковы сами взяли лечение царской невесты под контроль, и лекарство давали всего два раза. Михайло Салтыков велел отцу Анастасии взять из аптеки склянку с водочным настоем, передать дочери, чтоб она понемножку пила. Но умные родные стали давать Марии святую воду с мощей и камень «Безуй», это окаменение в мочевом пузыре диких коз, который тогда считался противоядием. Анастасия выздоровела. Салтыковы еще больше ополчились, они на это не рассчитывали, и доложили царю с матерью, что, по мнению другого врача, болезнь у Марии «великая и излечить её невозможно, что этот недуг опасен», и это не выздоровление, а временное затишье. Созвали собор и по настоянию матери через десять дней Марию сослали в Тобольск с бабкой, теткой и двумя дядьями, разлучили с отцом и матерью. И даже не дали увидеться с Михаилом. А он очень грустил о ней, стал неразговорчив, хотел вернуть ее, да не посмел ослушаться матери. Но согласиться ещё раз на смотрины невест, мать не смогла его заставить. Михаил был человек добрый, умный, мягкий, а его мать Ксения Ивановна была хоть и богомольная, но крутого нрава, своенравная и имела на сына огромное влияние. Он во многом не перечил ей, но тут выстоял, не мог забыть первую любовь и не хотел жениться на другой.

Царь Михаил. Иоганн Ведекинд. Копия с портрета 1636 года. Музей в Таллине.

Между тем, Михаила тревожили отношения с поляками, никакой дружбы с ними и в помине не было, он боялся за отца, который всё ещё находился у них. Да ещё в сентябре 1617 года королевич Владислав двинулся с одиннадцатитысячным войском на Москву. Он решил отобрать, как он считал, свой престол, и сумел подойти почти вплотную к Кремлю. Поляки стали делать подкоп, собирались подложить мину у Арбатских ворот. Владислав убеждал московских людей бить ему челом, покориться ему, что, мол, плохо живётся народу при русских царях, а при нём люди будут жить хорошо, обещал, что будет добрым царём и милосердным к царю Михаилу. Это был уже вызов!

Но государство всё ещё не поправилось, шайки разбойников ходили по стране, наносили огромный вред. Люди боялись жить. А на войну были нужны деньги, продукты, и их опять собирали с народа, люди разбегались в леса, там умирали. Владислав же обещал людям благоденствие, но как ни тяжело было русскому народу, он, всё-таки ему не поверил, все помнил, как жестоко вели себя поляки несколько лет назад. Собрались с духом и в сентябре 1618 года отбили штурм столицы, отбросили поляков. 1 декабря было подписано перемирие на четырнадцать с половиной лет. Итогом его был размен пленных, в числе которых был и отец царя, возвращались земли от Вязьмы до Чернигова. Но оставалось много нерешённых проблем, Смоленск так и оставался за Польшей и Владислав так и не отказался от претензий на российский престол. Но разорённая и ослабевшая Россия не могла дальше воевать.

Но главное было сделано, наконец, 14 июня 1619 года отец Михаила вернулся в Москву из восьмилетнего плена и был посвящён в Московские Патриархи Иерусалимским Патриархом Феофаном, который был тогда в Москве проездом. Филарет был умнейший человек, властный и волевой. Михаил сразу заявил, что патриарху должна быть оказываема такая же честь, как и царю, потому что знал, что Филарет вытащит Россию из полной разрухи. И все это знали, Фёдора Романова всегда уважали. Он, как и сын его, стал носить титул великого государя, стоявший на всех документах, и фактически стал править Россией, началось наведение порядка в стране.

Отношения отца и сына были удивительными, Михаил писал отцу письма, полные любви и нежности, писал о государственных делах и посылал ему вкусности: «Да челом бью тебе государь, 220 яблок тебе государь пожаловать велеть, прияти и кушайте на здравие», в другом письме: «Бью челом тебе государь, 15 калачиков тебе государь милость показати, велити прияти и кушать на здравие, а я вашему светительству премногу челом бью».

Сам Михаил вот уже целых четыре года оставался неженатым. А его женитьба была крайне важна: царь без царицы не царь, да и России нужны наследники. В 1621 году послали послов в Данию к датскому королю Кристиану IV: «По милости божией великий государь царь Михаил Феодорович приходит в лета мужеского возраста, и время ему, государю, приспело сочетаться законным браком; а ведомо его царскому величеству, что у королевского величества есть две девицы, родные племянницы, и для того великий государь его королевскому величеству любительно объявляет: если королевское величество захочет с великим государем царем царицы не царь, да и России нужны наследники. В 1621 году послали послов в Данию к датскому королю Кристиану IV:

«По милости божией великий государь царь Михаил Феодорович приходит в лета мужеского возраста, и время ему, государю, приспело сочетаться законным браком; а ведомо его царскому величеству, что у королевского величества есть две девицы, родные племянницы, и для того великий государь его королевскому величеству любительно объявляет: если королевское величество захочет с великим государем царем быть в братстве, дружбе, любви, соединеньи и приятельстве навеки, то его королевское величество дал бы за великого государя племянницу свою, которая к тому великому делу годна».

Патриарх Филарет.

Но король Кристиан IV в то время тяжело болел и отказался принять послов, да и, очевидно, вспомнил, как его брат Иоганн приезжал свататься к царевне Ксении Годуновой и умер в России, по слухам был уморен отравой.

Потом посватались к дочери Иоанна Сигизмунда и Анны Прусской, принцессе Катерине. Это было в 1623 году, когда она находилась в Швеции, в гостях у своей сестры Марии Элеоноры, жены шведского короля. Но король Густав Адольф ответил, что ее княжеская милость даже для царства не отступит от своей веры, не откажется от своего душевного спасения и потому он, король, видит, что все труды по этому делу будут напрасны. Через три года Екатерина вышла замуж за князя Трансильвании Габора Бетлена. Всю жизнь он посвятил войне с Габсбургами, даже направил в Москву посольство для заключения союза. Некоторое время Габор был королём Венгрии, но после поражения в войне против Австрии при Белой горе, лишился короны и в 1629 году, через три года брака, скончался. У Катерины начались лишения, правитель Трансильвании Ракоци лишил Катерину владений и принудил её усыновить его сына. И только император Фердинанд II вернул ей всё. Екатерина вышла второй раз замуж, правда за семь лет до смерти, за вдовца герцога Франца Карла, стала ещё богаче. Но оба её брака были бездетными.

А Михаил вновь вспомнил о Марии Хлоповой. Три года он ждал отца, надеялся на его помощь и тут заявил: «Сочетался я по закону Божию, обручена мне царица, кроме нея не хочу взять иную». Мать настаивала, что девушка больна, тогда патриарх Филарет приказал провести дознание, и выяснилось, что врачи считали ее здоровой. Салтыковых выслали из Москвы, но инокиня Марфа пригрозила сыну: «Если Хлопова будет царицей, не останусь я в царстве твоём». Михаил подчинился, Марию перевели в Нижний Новгород и Михаил пожаловал ей дом. Замуж она так и не вышла, а через семнадцать лет умерла.

Тогда мать царя сама выбрала ему невесту, княжну Марию Долгорукую из древнего рода черниговских князей, и 19 сентября 1624 года Михаил женился на ней, против своего желания. А через несколько дней царица заболела и через три с половиной месяца умерла. Летописец назвал это событие Божьей карой за насилие над невинной Марией Хлоповой. Бедные Марии! И бедный Михаил, никак не везло ему с женитьбой. Ещё два года Михаил оставался неженатым, но уже вдовцом, а ему уже шёл тридцатый год.

Катерина Бранденбургская и Габор Бетлен.

Наконец, он распорядился провести новый смотр невест. Самые родовитые семьи прислали своих дочерей, шестьдесят знатнейших девиц, двадцать самых красивых девушек поселили во дворце. По преданию, сначала ни одна из девушек царю не понравилась. Тогда Марфа предложила устроить смотрины ночью, когда девушки спали.

И тут, как гром среди ясного неба! Михаилу понравилась наперсница одной из боярышень, дочери окольничего Григория Волконского, семнадцатилетняя Евдокия Стрешнева. Евдокия была дочерью можайского дворянина Лукьяна Степановича Стрешнева, её мать Анна Константиновна умерла вскоре после её рождения. Отец ее горевал, отдал её на воспитание дальней родственнице, знатной боярыне Волконской, а сам ушел в ополчение Пожарского. Вот с её дочерью Евдокией она и приехала на смотрины. Родственники были гордые, своенравные, обижали её, и редкий день проходил, чтобы она не плакала, но никто не слышал от неё ни жалоб, ни даже недовольных взглядов. Михаил влюбился в красивую скромную девушку с первого взгляда, она покорила его «красотой, обходительностью и кротким нравом». Мать была очень недовольна его выбором, сказала ему, что этим выбором он оскорбляет бояр и князей. Но на этот раз Марфе пришлось согласиться на брак, её мягкосердечный сын был непреклонен, сказал: «…или она, или никто». Да и жалко ей было его: сыну уже девять лет не удается завести семью. На сей раз невеста Евдокия появилась в царских палатах за три дня до венчания, отец забрал ее из дворца после смотра и сам вместе с сыновьями охранял ее, около неё постоянно находились родственники, опасались, как бы её не испортили. Свадьба состоялась 5 февраля 1626 года в Москве, патриарх Филарет сам обвенчал молодых. Евдокия отказалась менять имя. В Успенский собор государь ехал на прекрасном аргамаке, а впереди было сорок всадников – молодые стольники. Невесту везли в санях, её сопровождали дворяне и шевсть родственников. Михаил был в собольей шубе «крытой золотным бархатом, со старинным кованым золотым поясом. На Евдокии было платье и венец золотой с дорогими камнями и жемчугом.