Это Родина моя
– Мамочка, ты только не плачь. Все хорошо, я была у врача. Здорова я. Сказали, выношу, хоть и не молоденькая. А тебя мы с Ваней хотим к себе забрать. Твой домишко ветхий совсем стал. Холодно тебе здесь. Да и далеко. Вот к Новому году и перебирайся. Грузовик Ваня у себя на заводе закажет, все твои пожитки перевезем. У нас тепло, места много. А скоро и за внуком или внучкой ухаживать будешь. Ну как, согласна?
Раиса Матвеевна долго не думала. Еще бы она несогласная была. Она и так то у Ларисы в семье поживет, поможет по хозяйству, то у Нины за ее старшим сыном присмотрит, пока все на работе. Вот и бегает туда-сюда. А как уж переедет к Нине совсем, так и осядет на одном месте.
Горбатая мощеная улочка вела к дому Нины, и как раз недалеко от Кремля. Вдоль нее стояли деревянные дома с красивыми фасадами, резными ставнями. Дома добротные, послевоенные. Вот Иван и получил большую светлую квартиру от своего завода в одном из них. Он был передовиком производства.
А если пройти до конца улочки, то выходишь на красивую набережную небольшой, но живописной речушки Кутум, левого рукава красавицы Волги. Вдоль набережной стоят величавые старинные дома еще дореволюционной постройки, жилища бывших купцов и рыбопромышленников.
Один из них – дом купца Михаила Акимовича Шелехова с красивейшим барельефом юной красавицы на фронтоне. Это его дочь Мария, которая умерла в юном возрасте. А он потерял все свое состояние, заказав ее статую в Италии. Более того, говорят, что он обратился к тамошнему медиуму, чтобы он вселил в статую дух его безвременно ушедшей дочери.
Эта легенда до сих пор витает в городе и его окрестностях, а образ прекрасной Маши украшает их бывший величественный дом.
Вот в таком прекрасном месте, в окружении старины и всего этого городского великолепия теперь предстояло проживать Раисе Матвеевне.
К Новому году долгожданный переезд состоялся. Женщина воспряла духом и вновь почувствовала себя нужной, семейной и хозяйственной, будто помолодела лет на десять. В доме воцарилась атмосфера тепла, добра и гармонии.
В начале августа у Нины и Ивана родился мальчик. Это был чудесный кудрявый карапуз, с длинными ресничками, пухлыми щечками. Его назвали Олежкой и стали дружно растить и воспитывать всем своим счастливым семейством.
«…»
Пятидесятые годы двадцатого столетия. Время огромных перемен, время надежд и послевоенного процветания. Люди жили на подъеме, с энтузиазмом и верой в завтрашний день. Они рожали детей, учились и работали, они поднимали страну, возводили города и гордились тем, что они люди великой и могучей страны!
И это не простые слова. Ведь если вдуматься, то сколько же пришлось пережить нашему народу, чтобы, пройдя все войны и лишения, дожить до пятидесятых, практически начав все сначала, и продолжать строить и созидать. Это поколение поистине героев, творцов, поколение несгибаемых нашей могучей Родины.
Люди были счастливы в послевоенные годы. Об этом столько написано и рассказано, что невозможно не знать или забыть. И я написала этот небольшой очерк, чтобы лишний раз вспомнить об этих людях, полных жажды жизни, надежд на светлое будущее. И так хочется, чтобы этот настрой, энтузиазм, любовь к жизни вернулись к нашему народу, так же как тогда, в далекие пятидесятые, о которых мы теперь знаем только понаслышке.
Ольга Дюкова
Родилась в небольшом сибирском городке недалеко от Омска в 1974 г. Живет и работает в г. Москве. Ее жизнь связана с творчеством в разных направлениях. Более 16 лет она является научным сотрудником выставочно-экспозиционного отдела «Российский музей леса», ведет научно-исследовательскую работу, проводит лекции, экскурсии, презентации, сотрудничает с другими музеями, публикует свои статьи на сайте музея и в ежегодном журнале.
Принимает активное участие в различных творческих проектах, в том числе и литературных. В 2021 г. стала участницей Международного литературного онлайн-проекта при поддержке Интернационального Союза писателей. Ее публикация о жизни и творчестве М. М. Пришвина «Жизнь как ощущение русской души» вошла в сборник «Звездный путь».
За березовым соком
Погода сегодня по-настоящему весенняя. Солнце яркое и жаркое, не как зимой.
– Припекает, – стоя на крыльце и щурясь от падающих лучей весеннего солнца, сказал Андрей. – Дедушка, ты обещал в лес с нами пойти за березовым соком.
– За соком, говоришь. Ну, собирайтесь. Сейчас можно березовый сок набрать. В лесу у комля деревьев еще снег не растаял, но днем при таком активном солнышке быстрое сокодвижение будет. Можно набрать пару бутылок, – сказал Николай Петрович.
Андрей с Таней, внуки Николая Петровича, приехали в гости на выходные. Дедушка жил в Подмосковье, в доме у опушки леса.
– У нас все готово, – сказал Андрей, показывая на собранный рюкзачок в дорогу. – Пара бутылок, трубочки, шило. Садовый вар не забыли положить, потом отверстие у березки на стволе замазать. Все, как ты нам велел взять с собой, – внимательно просматривая содержимое рюкзака, перечислил он.
– Отлично. Ну, раз так, отправляемся, – дал добро дед.
– Далеко идти? – спросила Таня.
– Нет, недалеко, – сказал дедушка. – Через дорогу лесок небольшой – березовые колки. Вот туда и пойдем. В лесную кладовую.
– Почему лес – кладовая?
– Ну как же, – удивился дедушка. – Лес издавна и лучиной обогревал, и кормил человека. А в годы лихолетья, в войну без него не выжить было.
Воспоминания тех далеких лет всплывали в памяти убеленного сединой старика ярко и четко. Как будто все это было недавно.
– Расскажи, дедушка, пока в лес идем. Ты так интересно нам разные истории рассказываешь, – просили внуки. – Про Великую Отечественную войну, как лес спасал в то время.
– Хорошо, ребятки, расскажу. Тяжелое время было. Эх! Сороковые пороховые.
Дедушка остановился у просеки и предложил немного передохнуть. Весеннее солнце было горячее и яркое, ослепило глаза дедушки так, что они заблестели от слез. Хотелось взглянуть на небо. Голубое, ясное, мирное, тихое, такое спокойное, по которому плывут облака, а не поднимаются ввысь столбы дыма. Андрей и Таня ждали, пока дедушка передохнет и продолжит рассказ. Вспомнит интересную историю, а может, даже не одну.
– Лес – богатая кладовая природы, – неторопливо начал повествовать дедушка. – Сколько в годы войны лес спас жизней наших людей, не счесть – миллионы. Грибы, орехи, дикорастущие плоды и ягоды, рыба в лесных озерах, мясо диких животных, дуплистый мед спасали миллионы людей от гибели. Лекарственные травы и кустарники, сок березы, клена, живица пихты, сосны и лиственницы, кора дуба, луб, лыко, лесные мхи и другие дары леса не дали погибнуть от голода, ран и заболеваний. Партизаны обитали в лесу, он им был и укрытием, и домом во всех смыслах. Кормил, оберегал и даже лечил.
– Как же, дедушка, – удивился Андрей, – где в лесу лекарства растут?
– Да повсюду. Лекарственные травы, коренья, плоды и семена деревьев, много чего. А если кто из партизан ранен был, а помощи медицинской неоткуда ждать, так лес и раны лечил.
Андрей и Таня остановились от неожиданности и удивления. Дедушка продолжал:
– Мох прикладывали к ране, он и кровь впитывает, как вата, и антибактериальными свойствами обладает.
– Чудеса, дедушка, – сказала Таня.
– Нет тут чудес, Танечка, – с улыбкой сказал дедушка. – Сила природы. А сколько в Отечественную войну дров надо было для отопления. Древесины для строительства: землянок, блиндажей, оборонительных сооружений. Многие ценные лесные массивы разрешили вырубать, жаль, конечно, но такой приказ был: «Все для фронта, все для Победы».
– Но ведь отапливать не только дровами можно, и углем тоже? – сказал Андрей.
– Да, Андрюш, ты прав, да только вот какая вышла история в войну. Понимаешь, нахлынувшая война создала огромные трудности для всех людей нашей огромной страны и отраслей народного хозяйства, а особенно для топливной промышленности. Оккупация Донбасса и захват фашистами Подмосковного угольного бассейна сорвали доставку многим предприятиям каменного угля. Немецко-фашистские захватчики затопили шахты, сожгли все шахтерские поселки Подмосковья. Поэтому дрова стали основным видом топлива для населения и для железнодорожного транспорта.
– Да, дедушка, представить невозможно это все, – тяжело вздохнув, произнесла Таня.
– Смотрите, кто это? – затаенным, тихим голосом сказал Андрей, показывая рукой в сторону просеки.
Там вдалеке, на тропинке в густых зарослях орешника стоял лось. Трое путников остановились.
– Тише, не двигайтесь, ребята, – сказал дедушка, преградив путь рукой. – Пусть лось пройдет сначала по просеке в лес.
– Как он здесь оказался? – спросила Таня.
– Это его дом, – ответил дедушка. – Может, солончак кто-то здесь для него оставил. Это лакомство его. Веток, коры пожевать в зарослях кустарника пришел. Вот и промышляет здесь. Он нас не боится.
– Красивый какой, – сказала Таня. – Никогда не видела так близко.
Лось смотрел на путников, а компания из трех человек на лося. Потом сохатый быстро ретировался в сторону леса, и хруст веток от его тяжелых шагов постепенно утих.
– А вот случай какой был, – припомнил дедушка. – В войну наши партизаны придумали хитрость одну. Скрывать свое передвижение по лесу от немцев верхом на лосе, а не на коне. Немцы могли определить след лошади, а на лосинные следы внимания не обращали. Так разведчики совершали рейды в тыл захватчиков. Смекалистый у нас народ.
– Точно! – Таня с Андреем были потрясены рассказом дедушки.
– Ну вот и пришли, ребятки, привал.
Усевшись на поваленную березу, дедушка достал термос из сумки.
– Сколько берез, посмотри, дедушка. В таком лесу красиво и светло, – зачарованно сказал Таня, обняв ствол березки.
– Ты права, Танюш, березка белоствольная, поэтому и кажется, что светло.
– А может, перекусим? – предложил Андрей.
– Покажи, что там у тебя? – поинтересовался дед.
– Кусок сала, луковица да пара картофелин в мундире.
– Было бы неплохо, на свежем воздухе аппетит разыгрался, да и вкуснее все гораздо, – сказал Николай Петрович. – Доставай свой припас.
Андрей стал доставать из рюкзака и выкладывать на прогретый солнышком пенек: хлеб, картошку, пучок зеленого лука и, хорошенько пошарив на дне рюкзака, вытащил кусок сала, завернутого в газету. Всю еду аккуратненько разложил на пеньке. Как только Николай Петрович увидел кусок старой выцветшей газеты с завернутым куском сала, в его газах потемнело, и к горлу подкатил ком. Он потянулся рукой к свитеру, чтобы как-то ослабить ворот. Дыхания не хватало, несмотря на то, что они были в лесу с чистейшим воздухом. Это сдавливающее сердце ощущение вонзилось острой иглой воспоминаний. Наш мозг запоминает и хранит в уголках своей памяти те жизненные истории, о которых человек порою хочет забыть навсегда и не вспоминать. Но нет, при похожей ситуации или увиденном предмете в памяти всплывает и достается с той самой полки именно то, что долгие годы она хранила и держала под замком, чтобы не бередить старые раны. И получай теперь, делай с этим вспоминанием что хочешь. И приходится переживать эти события снова и снова, но уже под другим ракурсом, с высоты своего возраста. Николай Петрович прикрыл глаза, тяжело вздохнул и отчетливо вспомнил всю ту историю, тогда случившуюся с ним.
Стакан семечек
Время было послевоенное. Голод повсюду, разруха, неурожаи. Женщины да старики в основном в селе уцелели. Мать одна, сестер и братьев младших пять человек. Николаю девятый год пошел. Самый старший из детей был в семье. Раз как-то маму салом угостили, небольшой кусочек был завернут в старую выцветшую газету. Деликатес это был и лакомство одновременно. Сестры и братья травы лебеды, гнилой муки или картофелину прошлогоднюю в поле перепаханном найдут, налопаются так, что животы болят, а тут сало. Пухли с голоду. Колька развернул газетку, чтобы вдохнуть запах. Мама придет, разделит по кусочку. Газетенка старенькая была, с пожелтевшими от времени страницами.
– Надо же, купюры как настоящие! – удивился Колька, увидев на странице газетки несколько напечатанных купюр достоинством рубль, три и пять. В газете примерно десятилетней давности было объявление по обмену старых купюр. На купюре достоинством в один рубль был изображен рабочий-шахтер, одна из самых почетных профессий в 1930‑е годы благодаря стахановскому движению.
«Вот подрасту немного, – подумал Колька, – тоже шахтером стану». Очень уж ему понравилось изображение мужественного лица шахтера на купюре. Он взял ножницы и вырезал рубль из газетки себе на память.
Мальчишки постучали в окно.
– Колька, выходи, там пацаны курицу в овраге доедают. Давай быстрей, а то не достанется.
– Где взяли?
– Свистнули у кого-то из соседнего села.
Ребята шныряли в поисках пищи везде. Колька машинально положил купюру в карман рваных штанов и вышел из дома. Пройдя по улице, завернув за угол, где небольшой базарок уличной торговли уже заканчивался, увидел несколько пожилых людей, торгующих семечками. Ах, как же хотелось есть! От этой мысли было невыносимо. Невозможно было думать ни о чем, кроме как о еде, о запахе пищи. Мелкие воришки его возраста шныряли по базару, воровали, стаскивали все, что плохо лежит на прилавке, стараясь сделать это незаметно и не попасться.
– Иди, иди! – крикнули Кольке, когда он остановился и посмотрел на граненый стакан семечек, стоявший в мешке из серой ткани.
– Жаренные? – тихо спросил Колька.
– Тебе-то что, жаренные или нет. Что смотришь? Денег-то у тебя все равно нет.
Колька пошарил в кармане, вспомнив, что положил туда вырезанную купюру. Смял ее немного в руке, достал из кармана и протянул за стакан семечек.
– Ишь ты! Настоящие? – спросила бабуля, прищурив один глаз, рассматривая рубль, который ей протянул мальчуган. – Где я возьму сдачи-то тебе? – сказала она.
– Не надо сдачи, – сказал Колька, – стакан насыпь.
Бабуля насыпала стакан семечек с горкой в карман Кольки, и он быстро пошел прочь, пока не спохватились и не поймали его за обман. Думал ли он, что совершил отвратительный поступок? Ведь ничего такого он не собирался делать. Само как-то вышло. Голод, страх и выплеснутый адреналин в кровь чуть не свалили Кольку на землю. Он едва держался на ногах.
– Стой, малец! – крикнул представитель власти, к которому обратилась старушка и указала на паренька, свернувшего за угол. Бабуля, рассмотрев получше купюру, поняла, что ее обманули.
Услышав голос и свисток милиционера, Колька обернулся и увидел, что за ним бежит мужчина. Хотел пуститься наутек, но ноги не слушались. Его быстро догнал и схватил огромной лапой за шкирку представитель местной власти. Вот такая история. Колю посадили на лошадку и повезли разбираться. В участке Николай не признался, что у него есть мать, сказал, что сирота. Боялся, как бы из-за этого ужасного поступка матери не причинили вред, ведь тогда маленькие братья с сестрами останутся одни. Переезды из одного приюта в другой Николай почти не помнил. Голодных подростков и детей помладше, опухших с голоду, собирали и отправляли по стране в школы, профтехучилища осваивать различные профессии. Так Николай попал в Читинскую горнопромышленную школу. Работал в шахте на вагонетке. В насосной станции откачивал воду, мыл в лотках руду. Куда пошлют, на любые работы, штольни, например, по добыче свинца и других металлов. Работа была тяжелой и изнуряющей. Изможденные, полуголодные, обессиленные подростки работали в шахте по семь и более часов в день.
Так один поступок, который Николай пытался забыть и вычеркнуть из своей памяти, изменил и перекроил всю его жизнь. Он так пытался забыть тот случай своей биографии, что сам поверил, что он на этом свете один. Спустя несколько лет его разыскал родственник, двоюродный брат матери. Приехал в Читу и рассказал ему о бедной маме, о братьях и сестрах.
– Все думали, что ты пропал без вести или утонул, – сказал дядя. – Только материнское сердце чувствовало: жив сынок.
Хотел дядя увезти Николая в родное село, но не вышло. Восемнадцать лет исполнилось Николаю. Призвали в армию, в Морфлот, служить на долгих пять лет.
Пролетели годы, закончилась служба. Купил Николай билет на поезд в родное село. Ехал и думал. Все переживал, что мать свою не узнает. Не помнит почти черты ее лица. Только образ всплывает в памяти смутно. Поезд сбавил ход и медленно прибывал на станцию. Николай смотрел в окно и вглядывался в лица встречающих людей. Узнает ли ее? А она его? И интуиция все-таки подсказала. Увидел и понял. Глаза материнские не забудешь никогда.
– Дедушка, тебе плохо? – заволновалась Таня.
– Нет, милая. Так, воспоминания нахлынули детства и юности моей, – сказал дедушка. – Вся моя долгая жизнь словно миг пролетела пред глазами.
– Мы уже и сока березового с Таней набрали, – сказал Андрей. – Выпей кружечку березового сока, сразу легче тебе станет. Знаешь, какой он полезный? – И Андрей протянул полную кружку сока.
– Знаю, что полезный, – улыбнулся Николай Петрович.
– А историю свою расскажешь? – заинтересованно спросила Таня.
– Расскажу, ребятки, только домой придем. А лучше, если вы запишите все. Говорят, на бумагу слова положишь, оно и легче станет.
Александр Ефимов
Родился в 25 августа 1958 г. в Москве. Окончил МВТУ им. Баумана.
Является соавтором сборника «Игры Новгородской области». По результатам этнографических экспедиций в Рязанскую область в составе клуба «Клуб друзей игры – Клуб народных традиций» опубликован (в соавторстве с Ефимовой Е. А. и Горбуновым Б. В.) сборник «Иры Рязанской области», также сделаны доклады на первых и вторых Лебедевских чтениях, Виноградовских чтениях. На Циолковских чтениях представлена работа, посвященная народной игре в творчестве К. Э. Циолковского.
Пишет стихи и рассказы с раннего детства. Публиковался в рукописных изданиях общественной организации «Клуб друзей игры», местной газете микрорайона Крылатское и институтском сборнике «Строфы ЦИАМ». «Песня воздушного змея» звучала на фестивале воздушных змеев в Тушино в 1999 году.
Сказка о Шмяке
На опушке леса, возле озера Ерхинка, жил-был Шмяка. Шмяка был самый настоящий!
Нечто среднее между белкой, медведем и зайцем. Имел длинные уши, любил мед, ловко прыгал по деревьям. Так как Шмяка обычно крупный, дородный представитель населения земли, то не всякое дерево его выдерживало. Бывало – шмякался, бывало – и не шмякался. Но если шмякался, то от всей души. Наш Шмяка, правда, был небольшой, так, с крупную кошку. Ну, хотя какую кошку считать крупной, вот тигр – тоже кошка.
Обитают Шмяки повсюду, не только у озера Ерхинка. Но очень скрытные. В Африке прячутся в кронах баобабов, а у нас где спрячешься? Вот и приходится умом да хитростью брать…
Это присказка, не сказка,Сказка будет впереди…Шмяка – существо известное и знаменитое. Вот даже у известной поэтессы песня есть:
Шмяки бродятПо лесным дорожкам.Ты ведь вродеТоже любишьШмяк.Подожди, постой еще немножко,Посидим с товарищамиПросто так…Главное качество Шмяки – жажда познания. Шмяка – существо вдумчивое, любопытное, пытливое. Все окрестности озера Ерхинки излазал, все изучил.
Вода в озере очень холодная, а почему?
То, что холодная, подтверждено личным опытом, это не сказка, это лирическое отступление. В 1996 году проходила возле села Ерахтур этнографическая экспедиция, а лагерь располагался возле озера Ерхинка. Так нам местные жители посоветовали. Впечатление было самое что ни на есть замечательное. Вода в озере прозрачная, возле озера сосновый и еловый лес. Воздух замечательный. Но вода такая холоднющая, что проблем с купанием – а детей, как известно, из воды только приплывшие крокодилы выгнать могут – не было. В лучшем случае по озеру плавали на надувных матрасах, а в воду ни-ни. Так вот, причины такой низкой температуры нам никто не объяснил. Рядом с Ерхинкой есть озеро Святое, возле села Нармушадь. Вот оно по всем правилам должно быть не теплее Ерхинки, а вода вполне купательно способная. Шмяку мы тогда не встретили, а то бы он нам все объяснил.
Закончили лирическое отступление. Жажда познания у Шмяки была необыкновенная. Да вы можете за маленькими детьми понаблюдать. Систематизировать они, правда, не умеют. Вот и с озером… Шмяка все обследовал, все берега пообходил, даже дно ощупал. Выяснил – бьют холодные ключи, на этом и успокоился.
В лесу тоже много чего интересного было. Например – совершенно невероятная тишина и успокоение. У нас в экспедиции даже самые охламоны и то утихомирились, но это так, к слову.
Особенно удивляло Шмяку, что по вечерам летом слышно было, как раскрываются почки на сосновых ветках.
Этот шум от раскрывающихся почек выглядел, точнее, слышался так – легкий, едва уловимый шелест. Просто замечательный, ни на что не похожий звук.
Исследовать можно было еще долго-долго и лес, и озеро, и окрестные поля, но хотелось чего-то нового. И однажды от знакомого волка из мещеры, переплывшего Оку на правый берег, он услышал чудесную историю о городе Касимове. И такой замечательный был этот город в рассказах волка, что просто невозможно было туда не отправиться.
А волк сказал следующее: «Ты че, еще там не был?!»
Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Надоело нашему Шмяке в лесу, и отправился он в славный город Касимов.
Так что же замечательного было в Касимове? Ну, в самом Касимове много чего было, а рядом была деревня Поповка. А в Поповке каждый раз на Троицу столько русалок собиралось. По словам волка. Он еще русальскую песню спел:
У ворот березаЗелена стояла,Зелена стояла,Ветками махала,На той на березеРусалка сидела,Русалка сидела,Рубаху просила:«Девки молодые,Дайте мне рубаху —Хоть худу-худеньку,Да белым-беленьку».Девки подходили,Рубаху дарили,Вышиту шелками,Ткану кумачами.«Русалка, царица,Красная девица,Не загуби душу,Не дай удавиться,А мы тебе кланяемся».Покумимся, кума, покумимся,Ой, дид ладо, ладо, покумимся,Поцелуемся, кума, поцелуемся,Ой, дид ладо, ладо, поцелуемся,Разгуляемся, кума, разгуляемся,Ой, дид ладо, ладо, разгуляемся,Во зеленой во траве поваляемся,Ой, дид ладо, ладо, поваляемся,Зеленой березой налюбуемся,Ой, дид ладо, ладо, налюбуемся.Здравствуй, здравствуй, береза зеленая,Здравствуй, здравствуй, кумушка милая.Пойду, млада, во лесок, во лесок,Совью, млада, вен-венок, вен-венок,Совью, млада, вен-венок, вен-венок,Пойду, млада, во лесок, во лесок,Пойду, млада, я лужком, я лужком,Красна девка, бережком, бережком,Красна девка, бережком, бережком,Пойду, млада, я лужком, я лужком,Утоплю венок в Дунае-реке,Завечая, что завет, что завет,Завечая, что завет, что завет,Утоплю венок в Дунае-реке,Кто веноцек переймет, переймет,Меня замуж тот возьмет, тот возьмет,Меня замуж тот возьмет, тот возьмет,Кто веноцек переймет, переймет.И добавил, что русалки – существа бестелесные. Нежить. Только и могут, что на ветках седеть да мужиков заманивать… А вот девки касимовские да поповские!
Как поют! Как танцуют, заглядишься.
Шмяка и сам танцевать был мастер. Девки тоже заглядывались – как танцует! Как поет!
Правда, Шмяку еще ни разу не видели и не слышали, но восторгов было…
Шмяка вообще любил по праздникам походить. Вот, например, в селе Ижевское на Масленицу. Ну это знаете: от озера Ерхинки налево, через реку Оку. Так наш Шмяка в воде себя чувствовал как рыба, а на льду как хоккеист. Быстро примчится в Ижевское, а там Масленица в самом разгаре. Блинный поезд собирают. На сани печку поставят и прям на ходу блины пекут. Так горячие блины в народ со сковороды и бросают.
Шмяка большой мастер был блинами бросаться. Никто не уворачивался.
И в Спасск-Рязанский наведывался, и в Фатьяновку. Но то, что было после, как бы понарошку, а всамделешно так на озере обитал. Но и в Ижевском, и в Спасске его видели. А может быть, и не видели.
Девки точно видели.
Ох и плясал он для них, а те ему пели.
Браженька молодая,Кому тебя, браженька, пити,Кому тебя разливати?Ходила по садочку я гуляла,Рвала грибы, ягоды я брусничку,Наколола ноженьку на дремучку,Болит, болит ноженька, да не больно,Любил меня миленький, да недолго,На недолго времечко, на годочек,Годочек мне кажется за недельку,Неделька мне кажется за денечек,Денечек мне кажется за часочек,Поехал мой милый друг в городочек,А я за ним, девица, в голосочек,Рукой махнула – он меня не видел,Глазочком моргнула – он оглянулся,Но ко мне, девице, назад не вернулся,Напишу я грамотку, грамотку далечную,Пошлю я служаночку молодую,Служаночка молода побоялася,Молодешенька сторонилася,Молодка, молодка, молоденька,Головка твоя победненька,Не с кем мне, молодке, ночку ночевать, темную коротать,Ляжу спать одна, без милого дружка,Без милого дружка берет грусть-тоска,Грусть-тоска берет, далеко мил живет,Далече, далёко, на той стороне,На той стороне, не близко ко мне,Ходит мой милый другой стороной,Мне мой милый проводит рукой,Рукой правою, шляпой черною.«Молодка моя, перейди ты сюда».«Я бы рада перейти, переходу не нашла,Переход нашла, жердочка тонка,Жердочка тонка, речка глубока».На этой на речке купался бобер,Купался, купался, не выкупался,Не выкупался, лишь вымарался,Выходил на берег, отряхивался —Охотнички свищут, черна бобра ищут,Хотят его бити, Кате шубу шити.Пусть Шмяка девок послушает, как только до Касимова и Поповки доберется. Не будем мешать.