– У меня есть догадка, как связаны синтезаны и пропажи людей!
– Ну-ка, ну-ка…
– Технология синтеза такова, что для создания копии нужны расходные материалы. Лучшим сырьём для создания человека является другой человек. АКОС как бы раскладывает тело на базовые элементы и собирает из них новое, по другим параметрам.
Иван Лавинь подхватил её утверждение:
– Чтобы делать новых людей, нужно уничтожать старых?
– Не старых, а, так сказать, предыдущих. Причём взрослые и пожилые люди на роль сырья не годятся.
Дело, казавшееся Ивану неразрешимым, приобрело смутные очертания:
– Все пропавшие были в возрасте от подросткового до двадцати пяти лет.
Жизель поднялась с ящиков:
– Рада, что помогла, капитан, но мне пора проводить предполётный брифинг.
Иван Лавинь поднялся и пошёл вслед за ней:
– Последний вопрос. Что стало с устройством синтеза, так называемым АКОСом, который вы нашли в древней лаборатории два года назад?
– Уничтожили.
– Значит, вы единственный синтезан в стране, созданный по этой технологии?
– Капитан, я связана подпиской о неразглашении. Хотите всё знать, оформляйте официальный документ и допрашивайте.
Жизель шагала быстро, но шеф-капитан, не смотря на одышку, не отставал:
– Вы же на полгода уходите.
– Надо было раньше суетиться.
Шеф-капитан резко ухватил девушку за предплечье, ткань рубашки затрещала. Жизель мгновенно отреагировала, пытаясь сбросить его руку, но недаром Иван Лавинь славился своей цепкой хваткой.
– Эй, капитан, полегче. Могу и ударить, – занесла кулак Жизель.
– Давай. Я задержу тебя за нападение при исполнении и допрошу по всем вопросам.
Жизель свирепо смотрела в глаза жандарма. Тот отвечал тем ничего не значащим взором, какой приобретали опытные жандармы:
– Слышишь, я не прошу разглашать тайну. Просто для меня важно распутать это дело. – Иван Лавинь убрал руку. – Моя… моя племянница была среди пропавших.
Он стоял перед Жизель, мясистый, потный, лысый. Массивные волосатые руки висели, как две коряги. При этом его поза изображала такую покорность, что на лице Жизель отразилось что-то вроде сострадания.
Шеф-капитан Жандармерии снял фуражку, но вместо того, чтобы стереть пот с лысины, негромко признался:
– Ей было пятнадцать. Жила в провинции, В Моску сбежала, чтобы попасть на концерт каких-то подростковых музыкантов, которые никогда не гастролировали по провинции. Оставила записку, мол, раз вы меня не отпускаете, то сама поеду. Брат мне тут же сообщил. А я… Я не сразу отреагировал. Лишь через несколько дней после концерта пошёл по адресу подруги, у которой Оленька поселилась. Та… та плачет… Оленьки нет. Наладонник не отвечает.
– Как же вы выяснили, что её похитили именно синтезаны? Мало ли какие педофилы-насильники существуют? Да и пудра в Моску на каждом шагу продаётся, в провинции строже с этим делом. Загуляла девочка, да пропала… Или передознулась в кабаре.
– Массовые похищения отличались тем, что рано или поздно находились гражданские чипы похищенных. Оленькин и ещё сотня гражданских чипов были найдены на дне Ривер де Моску.
– Почему похитители их не уничтожили, зачем так подставляться?
– Значит, чипы выковыривали в спешке. И старались поскорее избавиться. Ведь чтобы физически уничтожить чип, нужно специальное оборудование. Чип и в плавильном котле способен выжить.
– Да, но зачем спешить? Всё равно жандармские радары способны обнаруживать чип на расстоянии всего лишь в сотню метров. Вывези похищенных за город – и ни на каких радарах их не засечёшь, не так ли?
Иван Лавинь замялся:
– Не совсем. Недавно мы ввели в строй систему слежения двухкилометрового диапазона.
– Мерде, капитан! И люди до сих пор не знают, что Жандармерия теперь отслеживает каждый их шаг?
– Парламент пока что согласен с Имперской Канцелярией, что система «Туше» работает в проверочном режиме, а значит, не попадает под регулирующие законы о частной жизни.
Жизель тряхнула головой:
– Вот поэтому людям всё меньше нравится правление Императора. Поэтому появилась Фронда и прочие повстанцы. Аккуратнее надо править. Странно, что при тотальном контроле вы до сих пор не поймали преступников.
– Потому что у них, скорее всего, отсутствуют чипы. Слышь, да и не такой уж он тотальный, контроль этот. Система «Туше» часто сбоит или неправильное местоположение указывает.
Жизель показал жестом, чтобы Иван шёл за ней. Она больше не спешила:
– Извлечение гражданского чипа – это смерть для человека.
– Поэтому мы стараемся, чтобы такие детали не просочились ни в прессу, ни в отчёты для ПВК.
– Тысячи людей надеются, что пропавшие родственники будут найдены.
– Им повезло, надежда утешает. Я-то точно знаю, что Оленьки уже нет.
Жизель и Иван пересекли аэродром и остановились под козырькам ворот Форт-Блю.
Впервые за всю длинную беседу, Жизель сняла очки. Иван Лавинь с интересом вгляделся в преобразившееся лицо девушки. Без очков команданша казалась менее строгой и более отзывчивой.
Из нагрудного кармашка извлекла замшевую тряпочку и протёрла стёкла. Вернула очки на лицо, будто застегнула замок бронежилета:
– А скажи-ка мне, капитан. Раз на месте преступления найдена ДНК синтезана, а я единственный синтезан в Моску, созданный по добедовым технологиям, то почему вы не задержали меня? Ведь я – главный подозреваемый.
Иван Лавинь скороговоркой пробормотал:
– Эти улики не попали в основные материалы следствия.
– Капитан, если хотите получить информацию от меня, то делитесь своей. Что значит не попали? Как такое возможно?
