Монстры: руководство для исследователя магических существ

Безусловно, такой подход невозможно оправдать: если доказательства противоречат теории, разумнее будет отказаться от теории, а не от доказательств. И тем не менее привычка поступать наоборот давно укоренилась в научных кругах. В ранг полноценного философского аргумента ее возвел Дэвид Юм, который в своей книге «История о человеческом познании», впервые опубликованной в 1748 году, одним из первых четко сформулировал философию современной науки. В этом труде Юм утверждал, что никакими доказательствами нельзя подкрепить реальность события, которое нарушает законы Природы – всегда более вероятно, что доказательства неверны, чем то, что естественный закон можно обойти.

Это очень интересное заявление, и если бы мы совершенно точно знали, каким законам следует Природа, его даже можно было бы счесть обоснованным. Однако все научные законы – тогда и сейчас – представляют собой лишь наиболее широко признанные теории о том, как устроена Природа, к тому же они постоянно меняются благодаря все новым и новым знаниям. И отвергать значимые доказательства только потому, что они не согласуются с чьими-то убеждениями, – подход по меньшей мере сомнительный. Тем не менее подобная логика вот уже более трех столетий господствует в научном сообществе и за это время сформировала новое восприятие невероятного количества явлений.

Например, даже Томас Джефферсон так отреагировал на сообщения о падении метеорита: поскольку в то время была в ходу научная теория, утверждающая, что метеоры состоят не из камня и не могут столкнуться с Землей, он настаивал на том, что скорее целый округ свидетелей солгал, чем камень упал с неба. Его логика была проста: раз лучшие научные авторитеты сказали, что в небе нет никаких камней, значит, камни не могут падать с неба. Метеориты не могут существовать, а значит, их не существует, и неважно, что факты говорят об обратном.

Схожим образом, еще до визита Никсона в Китай, после чего акупунктура обрела на Западе такую популярность, что никакая официальная критика стала ей нипочем, западные медицинские авторитеты настаивали на том, что введение игл в кожу не может иметь анестетических и лечебных эффектов. Эти утверждения основывались не на данных экспериментов, доказывающих несостоятельность акупунктуры, а на том, что западные медицинские авторитеты не могли (и до сих пор не могут) объяснить ее эффективность. Даже сейчас, после того как было опубликовано множество экспериментальных исследований, показывающих, что акупунктура действительно обладает заявленными свойствами, в западном мире многие медики по-прежнему называют ее шарлатанством из-за того, что она не вписывается в их теории.

Наконец, большинство современных ученых продолжают руководствоваться той же спорной логикой, более полувека анализируя систематические исследования экстрасенсорного восприятия (ЭСВ) и других необычных способностей человеческого сознания. Как продемонстрировал социолог Джеймс МакКленон в своем проницательном исследовании «Другая наука» (Deviant Science), ученые, которые признают реальность феномена экстрасенсорности, делают это на основании доказательств. Некоторые из них знакомы с впечатляющими результатами парапсихологических исследований прошлого века, другие же имеют личный опыт взаимодействия с ЭСВ. Однако те ученые, которые отвергают реальность этого феномена, делают это, основываясь лишь на теории. Особенно интересен в исследовании МакКленона тот факт, что 93 % ученых, отвергая феномен экстрасенсорности, приводили умозрительные аргументы (то есть основанные на теоретических принципах) в качестве важного фактора, повлиявшего на их мнение, в то время как тех, кто признавал феномен экстрасенсорности, оказалось всего 7 %.

Именно такой тип мышления, при котором теория считается важнее доказательств, стал главным препятствием к изучению монстров и других сверхъестественных явлений. Чтобы прийти к каким-то заключениям относительно монстров, очень важно избегать такого в высшей степени ненаучного «научного подхода».

В то же время, безусловно, так же важно избегать и другой крайности – безоговорочного доверия. К сожалению, с царством чудовищ связано немалое количество сомнительных происшествий и подозрительных персонажей – были и ложные слухи, и мистификации, и случаи ошибочного определения, и другие заблуждения и дезинформация. Однако, памятуя об этих примерах, все же не следует попадать в ловушку предположения, что если подобные мистификации случаются (а это происходит практически во всех областях исследования), то предмет исследования вообще можно спокойно списать со счетов. Используя подобные подходы, мы рискуем упустить те важные вещи, которые могут открыть нам монстры.

Все вышесказанное подводит нас по меньшей мере к трем сложным (или лучше сказать чудовищно сложным) вопросам, которые необходимо рассмотреть перед тем, как двинуться дальше.

Первый из них – это вопрос определения: что такое монстры вообще, помимо этимологии самого слова? Какие существа или явления относятся к этой неясной категории, а какие – к другим видам?

Второй вопрос – это вопрос реальности: действительно ли монстры существуют? Происходят ли легенды о монстрах из разных мировых культур лишь от неведения и непонимания или им есть более весомое объяснение?

Третий – вопрос значимости: важны ли монстры? Даже если существуют реальные создания и явления, аналогичные чудовищам из легенд и преданий, какое значение они имеют для людей, живущих в современном индустриальном обществе?

Рассмотрим эти вопросы по очереди.

Как уже упоминалось выше, изначальное значение слова «монстр» – некое открытие, проявление чего-то потаенного. Хотя это определение по-прежнему актуально в наши дни, оно, пожалуй, будет слишком обобщающим для настоящей книги. Поэтому под словом «монстр» мы будем подразумевать наиболее привычное, современное определение этого существа, как странного и пугающего создания, чье существование подвергается сомнению большинством или всеми признанными на этот момент научными авторитетами.

Впрочем, это определение тоже можно назвать слишком широким. Под эту категорию попадает множество различных существ, несмотря на то что они не имеют между собой ничего общего, за исключением того, что пугают людей, а их существование отвергается большинством ученых.

К этой категории можно отнести виды животных, которые по той или иной причине не были официально открыты учеными-биологами. В горах, окружающих залив Пьюджет, рядом с которым я живу, обитает одно из самых знаменитых таких животных – большая обезьяна, известная среди местного населения как сасквоч. Предания о бигфуте, как его еще называют, издревле ходят среди коренных местных племен. Его видели буквально тысячи раз в горных лесах вдоль Западного побережья, от северной Калифорнии до Британской Колумбии. В распоряжении исследователей имеются следы, шерсть, фотографии и даже короткий видеофильм с участием сасквоча – все это служит прямыми доказательствами существования настоящего животного.

У сасквоча есть вероятный предок: палеонтологи нашли ископаемые останки очень похожего существа под названием гигантопитек, датируемые несколькими миллионами лет – всего лишь миг с точки зрения эволюции – на другой стороне Берингова перешейка, в Азии, и реконструкция этой большой прямоходящей обезьяны соответствует описаниям людей, которые видели сасквоча. Единственное, чего никто до сих пор не смог предоставить, так это особь этого вида, живую или мертвую.

Сасквоч – всего один из множества видов животных, которые, судя по всему, существуют, но не признаются большинством ученых. Это может показаться удивительным, но тем не менее, поскольку все университеты и выдающие гранты агентства решили, что этих созданий не существует, на дорогостоящий процесс их систематического выслеживания почти невозможно получить финансирование. Новая научная дисциплина под названием «криптозоология» изучает самые убедительные свидетельства существования этого вида, хотя большинство ученых и научных организаций просто отмахиваются от криптзоологов, называя их шарлатанами.

Почти всех существ, которых в настоящий момент изучают криптозоологи, можно отнести к монстрам в соответствии с современным определением слова, и многие из них описаны в книгах, где в названии встречается слово «монстр». Эти животные имеют весьма странный вид; многие из них известны тем, что пугают людей; большинство ученых не признают их существования. И все же ярлык «монстр» кажется неподходящим для животных, чья принадлежность к чудовищам – как правило, следствие нашего невежества.

В конце концов, каждый из этих видов может в одночасье лишиться звания «монстр», если его попросту официально откроют. Если, к примеру, на следующей неделе грибник с мобильным телефоном наткнется на недавно умершего сасквоча в Каскадных горах, велика вероятность того, что бигфут в кратчайшие сроки станет всего лишь еще одним представителем местной фауны и будет интересовать преимущественно фотографов дикой природы, зоопарки, которые надеются расширить свои коллекции приматов, и активистов, радеющих за Закон об исчезающих видах. Учитывая, что сасквоч застенчив, преимущественно травояден и гораздо менее опасен для человека, чем обычный медведь, его будет сложно воспринимать как монстра в полном смысле этого слова. То же в равной степени касается и других, пока еще неизвестных видов животных, которые обитают в различных частях света. Что бы мы ни вкладывали в понятие «монстр», эти существа относятся к другой категории.

Еще один тип созданий, которых относят к монстрам или которые по крайней мере подпадают под современное определение, представляет интерес скорее для литературоведов, чем для зоологов. Это полностью вымышленные монстры из книг, фильмов и телесериалов. Пожалуй, самый яркий пример – чудовище Франкенштейн, этот невероятный плод воображения молодой женщины, переосмысленный в одном из первых известных фильмов ужасов. С тех пор тень этого монстра незримо присутствует в нашем современном технологическом обществе. Создавая образ этого монстра, Мэри Шелли черпала вдохновение в передовых научных исследованиях своего времени, а также в очень древних легендах, однако он остается лишь плодом ее воображения (по крайней мере, пока).

То же можно сказать и о большинстве других монстров, чьи образы и истории знакомы всем, кто вырос в американской культуре – Кинг-Конг, например, был придуман сценаристом и всегда существовал исключительно на экране. Точно так же многие монстры с еще более долгой историей имеют схожее происхождение. Единороги, грифоны, василиски и многие другие существа, упоминания о которых можно найти на страницах средневековых бестиариев, тоже когда-то возникли из-под чьего-то пера. Они были персонажами первых литературных произведений о чудовищах (как правило, рассказов о путешествиях) и веками кочевали из одного произведения в другое, при этом их образы обрастали все новыми деталями. Вероятно, некоторые из них первоначально были реальными животными, в то время еще малоизвестными (например, единороги по описанию первоначально подозрительно напоминали носорогов), в то время как у других, подобно чудовищу Франкенштейну, нет реальных прототипов.

Все эти создания имеют странный вид; все они пугают или по крайней мере вызывают то будоражащее ощущение, которому фильмы ужасов обязаны своей популярностью; ученые не признают их существования, имея на то веские основания. Согласно современному определению, которое было дано выше, всех их можно отнести к монстрам. И все же, учитывая, что в большинстве мировых культур монстры считаются важной частью реального мира, полностью вымышленных созданий также следует отнести к другой категории.

Если отставить в сторону криптидов и вымышленных чудовищ, останутся собственно те, о ком и пойдет речь в этой книге: вампиры и оборотни, призраки и демоны, а также такие создания, как фэйри, русалки и ангелы, которые не подпадают под современное определение монстров, но считались бы таковыми исходя из старого определения этого слова. Не так важно, что эти сущности не вызывают у нас должного ужаса. У всех вышеназванных созданий есть ряд важных общих черт – именно на них и следует ориентироваться, применяя к существам термин «монстр», который будет использоваться в этой книге.

Первая из этих общих черт состоит в том, что монстры из нашей третьей категории, как правило, довольно подробно описаны в фольклоре. Что такое фольклор? Существует несколько определений, которые используются в академической среде фольклористов, но нам следует рассматривать фольклор в первую очередь как область неофициального знания в любой культуре.

Иными словами, фольклор – это знание, которое обычные люди получают от своих друзей, коллег и членов семьи и передают дальше по тем же каналам. В каждой культуре и субкультуре есть свой фольклор, который в той или иной степени отличается от официальных знаний, насаждаемых в этой культуре при помощи образования, – будь то племенные инициационные практики или высшие учебные заведения, позволяющие получить степень по астрофизике и молекулярной биологии. Официальный корпус знаний любой культуры может и не содержать каких-либо сведений о монстрах, в то время как в фольклоре большинства культур зачастую присутствуют упоминания о монстрах из нашей третьей категории.

Вторая общая черта заключается в том, что эта категория почти полностью состоит из существ, которые либо не имеют физических тел в привычном понимании, либо их тела обладают особыми способностями, не присущими обычному телу из плоти и крови (например, призраки относятся к первому типу, оборотни – ко второму). Именно эта черта главным образом и привела к тому, что чудовищ не желают признавать официально, поскольку в нашей культуре со времен научной революции верят в то, что материальные явления должны иметь материальные последствия. Впрочем, если мы будем принимать во внимание доказательства, а не предубеждения, которые использовались для их интерпретации, этого аспекта чудовищ избежать не получится.

Третья черта приближает нас к ответу на первый из трех вопросов – что такое монстры? – и одновременно ставит перед нами второй – вопрос их реальности. Чтобы разобраться с этой третьей чертой, нам снова нужно будет рассмотреть, как три вышеназванные категории соотносятся с моделью реальности, которую мы воспринимаем как должное.

Монстры первой категории – неоткрытые виды животных – не бросают никакого вызова научной картине мира, какими бы неправдоподобными они ни казались современным ученым. Сасквоч, к примеру, не более невероятен, чем горная горилла или орангутан, поэтому самое большее, что может произойти с современной наукой в случае официального открытия сасквоча, – это необходимость срочно добавить в учебники о человекообразных обезьянах новую главу. Многие монстры, относящиеся ко второй категории, напротив, могут оказаться реальными только в том случае, если большая часть современного научного знания в корне неверна. К примеру, у грифона передняя часть орлиная, а задняя – львиная, но помимо того, что такое строение нарушает большинство известных нам законов эволюционной биологии, нет и никаких свидетельств того, что эти создания хоть сколько-нибудь реальны, а очевидцев крайне мало. Можно сделать вывод, что монстры первой категории потенциально реальны, и их существование может быть научно оправданным, а реальное существование представителей второй категории не только противоречит науке, но и практически не подтверждается свидетельствами очевидцев.

Наша третья категория не так однозначна. Призраки, вампиры, духи и демоны, как и многие вымышленные монстры, могли бы бросить вызов научной революции, однако их низвели до суеверий, и большинство современных людей считают их плодом воображения. Проблема в том, что люди их видят. Монстры из нашей третьей категории даже не изредка, а довольно часто встречаются современным, образованным и, по всей видимости, вменяемым людям.

Этот факт – а это факт! – настолько сильно противоречит всем предположениям, что его стоит рассмотреть в качестве доказательства. К счастью, в последние годы в Америке и других странах было проведено несколько добротных исследований о сверхъестественных явлениях, и некоторые из них напрямую касались монстров.

Благодаря этим исследованиям открывается совершенно поразительная картина. Согласно опросам организации Roper, проведенным в 1991 году, 18 % американцев сообщали, что хотя бы раз просыпались парализованными от ужаса, ощутив рядом некое странное присутствие (хорошее описание опыта встречи с монстром, которое мы вскоре изучим более подробно), 11 % видели по меньшей мере одного призрака, а 7 % опрошенных – минимум одно НЛО (Roper, 1992).

Согласно более широкому исследованию феномена экстрасенсорности, проведенному Национальным центром исследования общественного мнения в 1973 году, 28 % американцев сообщили, что напрямую контактировали с призраками; 58 % утверждали, что имели телепатический контакт с живым человеком; 24 % сказали, что у них случались видения о событиях, происходящих на расстоянии; и 36 % сообщили по меньшей мере об одном экстатическом мистическом опыте («Грили», 1975). Схожим образом опрос Джона Палмера 1974 года выявил, что 17 % жителей и студентов Шарлотсвиля (Вирджиния) видели как минимум одного призрака, и примерно три четверти из них видели больше одного.

Здесь стоит вспомнить, что официально в нашей культуре подобный опыт не признается реальным, и тем не менее такие события регулярно происходят с миллионами людей.

Сторонники научного мировоззрения объясняют эти пугающие факты гипотезой культурного источника. Это обоснование доминировало в дискуссиях о призраках и других монстрах из нашей третьей категории последние три столетия. Английский писатель Реджинальд Скот отстаивал эту точку зрения еще в 1584 году в этом звучном пассаже скептической прозы из своей книги «Открытие колдовства»:

«Еще в детстве мамки да няньки так запугали нас рассказами о страшенном диаволе с рогами на макушке, огнедышащей пастью и хвостом в штанах, сатане с глазами, как плошки, песьими клыками, медвежьими когтями и львиным рыком, что мы трясемся от каждого шороха; так запугали они нас бабаями, духами, ведьмами, домовыми, эльфами, кикиморами, феями, сатирами, панами, фавнами, силенами, кит-со-свечками, тритонами, кентаврами, гномами, великанами, чертями, калкарами, колдунами, нимфами, подменышами, инкубами, Робином Добрым Малым, спурнами, мороком, дубовым народом, адскими колесницами, огнедышащими драконами, паклами, мальчиком-с-пальчик, хобгоблинами, Томом-неваляшкой, бескостными и прочими страстями, что мы шарахаемся от собственной тени».

Точно так же, хоть и менее витиевато, гипотеза культурного источника указывает на то, что традиционный фольклор содержит подробные описания различных видов воображаемых существ, таких как призраки, духи, вампиры и т. п. Считается, что, если человек вырос на таком фольклоре, он с большей вероятностью может усмотреть в совершенно естественном явлении присутствие или действие таких существ. К примеру, такие люди могут увидеть болотный газ и решить, что это дух, или принять вызванную стрессом галлюцинацию об умершем человеке за привидение. Аналогичным образом те, кто знаком с подобными традициями, могут использовать их как основу для разного рода мистификаций, а другие – принимать такой обман за чистую монету.

Безусловно, ошибочные определения тоже возможны. Подобные случаи документировались еще в начале прошлого века, когда исследования призраков и других экстрасенсорных явлений были широко распространены. И разумеется, разного рода подделки и мистификации в этих областях далеко не редкость. Проблемы появляются, когда эти признанные, но единичные случаи пытаются сделать универсальным аргументом. Предположение же о том, что все встречи с чудовищами обусловлены культурным источником, как на этом настаивает гипотеза, не очень хорошо согласуется с фактами, поскольку факты указывают на то, что в пугающем числе случаев опыт не обусловлен фольклорной традицией. Скорее, наши предположения неверны, а фольклорные традиции, в свою очередь, обусловлены настоящим опытом.

Пожалуй, здесь стоит рассказать об интересном выводе, сделанном в результате невероятного исследования, которое провел фольклорист Дэвид Хаффорд, а затем подробно описал его в своей книге «Ужас, что приходит в ночи» (The Terror That Comes In The Night).

В 1971 году, когда Хаффорд проводил исследования в Ньюфаундленде, ему встретились упоминания о странном персонаже местного фольклора – старой карге. Из них следовало, что карга была духом, который нападал на людей, когда те лежали в постели (как правило, ночью). Люди рассказывали, как они неожиданно просыпались, неспособные пошевелиться или заговорить, в то время как призрачное существо подходило к кровати и начинало давить им на грудь, пытаясь задушить. Подобные истории известны во всем мире, и Хаффорд быстро уловил в них связь с фольклором. В то же время он заметил, что многие рассказы поступали от людей, которые утверждали, что это происходило именно с ними.

Заинтригованный, он составил опросник и раздал его группе ньюфаундлендских студентов. Результаты его поразили: почти четверть опрошенных студентов сообщили, что сами сталкивались со старой каргой. Многие из них описали детали, которые Д. Хаффорд находил в фольклорных источниках, но не упомянутые им в опроснике. Самым поразительным было то, что большинство студентов, которые рассказали о своем опыте и подробно его описали, не знали о фольклорной традиции и никогда не слышали о старой карге. Дальнейшие исследования, проведенные в последующие годы, показали, что схожий опыт люди переживали на территории всей Северной Америки, и о нем рассказали от 16 до 25 % всех опрошенных групп, независимо от того, слышал ли кто-то из опрашиваемых о подобных случаях или нет.

Важно помнить о том, что нападение старой карги – это не какие-то общие размытые сведения и не другое название сонного паралича или любого другого физического состояния. Это предельно конкретное переживание с целым рядом характерных признаков. Оно почти всегда происходит, когда субъект лежит на спине. Человек просыпается, при этом он способен видеть окружающую обстановку, но не может пошевелиться или заговорить, когда чувствует приближение сущности. Сущность подступает к человеку и давит на него, пытаясь задушить.

Если в помещении достаточно светло, эта сущность почти всегда предстает в виде нечеткой размытой фигуры, но чаще она невидима. Это видение, как правило, сопровождается сильным страхом, часто страхом смерти. Перед нападением часто слышен странный ритмичный звук, похожий на шарканье или трение наждачной бумаги о дерево. Если субъект сможет заставить себя пошевелиться, ощущение присутствия и все прочие признаки этого состояния немедленно исчезнут. И опять-таки эта предельно конкретная последовательность событий одинакова во всех случаях, независимо от того, слышал ли человек о старой карге и схожих фольклорных традициях или нет.

Очевидно, феномен старой карги бросает гипотезе культурного источника весьма серьезный вызов. Поскольку люди описывали схожий опыт, независимо от того, слышали ли они об этом персонаже или нет, становится ясно, что скорее опыт дал начало традиции, а не наоборот. Иными словами, за легендой о карге кроется некий реальный феномен. Дэвид Хаффорд сделал именно такой вывод, и его разделяют большинство ученых, которые также пытаются изучить феномен старой карги.

Что же это за феномен? Сам Хаффорд ограничился простым комментарием: карга не имеет адекватного объяснения на базе существующих знаний. Другие были менее осторожны. Самое распространенное предположение сводится к тому, что явление старой карги обусловлено комбинацией медицинских и неврологических факторов, вызывающей иллюзию нападения нематериального существа.

Проблема в том, что каждый из этих предполагаемых факторов объясняет лишь малую часть феномена в целом. К примеру, сонный паралич – малоизученное, но распространенное явление – может вызвать неспособность двигаться, и существует также несколько возможных объяснений затрудненному дыханию. Гипнопомпические галлюцинации (либо иное проникновение сновидений в пробуждающееся сознание) могут послужить объяснением ощущения присутствия и визуального наблюдения карги. Но встает вопрос: почему почти у четверти испытавших сонный паралич и проблемы с дыханием они из раза в раз ассоциируются с одним и тем же образом? Почему не с образом утопления или погребения, которые вполне ожидаемо могут появиться во снах современных американцев, в отличие от причудливого архаичного сюжета о нападении духа? И как быть с такими подробностями, как звук шаркающих шагов?