Но речь перебила ухмыляющаяся Эстер.
– Все прекрасно поняли, что имелось в виду… просто не все смелы это прямо озвучить… – вдруг вставила ироничные слова она и повела изгибающимися бровями.
Балтус недовольно фыркнул губами, откуда вылетел кусочек мяса, которое он уже успел надкусить, жаждая скорее приступить к трапезе. Упавшую на скатерть частицу заметил Дэвид. Лицо его начало морщиться, хоть он и старался держаться и не выказывать забурливших эмоций, однако вены на его шее напряглись, а ноздри раздулись. Карие глаза наблюдали за неприятной картиной не просто недоуменно, а с приобретением во взгляде враждебности, их цвет будто стал ярче, а зрачок шире… Показалось, его вот-вот вывернет… В сей момент хамоватый Балтус прямолинейно выдал Эстер:
– Ты… чванливая старуха!
Вместо показа гнева, Эстер засмеялась и было хотела ответить, но внезапно ей помешала речь Дэвида.
– Марш, салфетку! – обратился он весьма порывисто к служанке.
Возле мужчины уже лежали две салфетки, об одну он вытер руки, о вторую промокнул губы после глотка вина. Марш положила на стол прошенное, Дэвид же сдержанно сделал ей замечание:
– Нужно подавать мне в руки…
Служанка извинилась и отошла. Мэделин наблюдала за обывателями и позабыла о сильном чувстве голода, напомнил ей лишь урчащий живот. Служанка обслужила Ребекку и Джеральда и подошла к юной. Однако начинать трапезу, как Балтус, она не могла, ибо все еще не подошел глава. Открылись двери столовой, Мэделин повернулась в надежде увидеть наконец мистера Бэлфорда, но вошла дама, примерно одногодка Эстер. То же и во внешности: белокурая, молочная гладкая для зрелого возраста кожа без морщин, мелкие черты лица, взгляд проще; только фигура плотнее и больше грудь, что была готова вот-вот выпрыгнуть из смелого декольте, да и выглядела она вполне подтянутой, словно даме вовсе не за сорок. Наряд и украшения на ней были сродни иным присутствующим жителям женского пола. Она присела возле Эстер, через стул от Дэвида, первая к ней сразу обратилась:
– Ну как сегодня твой глаз, дорогая сестра?
Правый глаз дамы был слегка красный, веко порой потрясывалось и натягивало око, словно нервный тик.
– О, уже получше, думаю, это началось на празднике из-за выпитого мною рома… Теперь я зареклась больше ни капли… – ответила дама с легкой улыбкой.
– Дэвид, спроси у своих коллег, в чем может быть проблема с глазом сестры… – обратилась к нему переживающая Эстер.
На ее лице впервые показались эмоции заботы. Доктор в сей момент скрупулёзно протирал ладони, что аж съехали на нос очки, которые он вновь надел. Возможно, подобная чистоплотность у него из-за профессии… Мэделин ненавязчиво порой наводила взор на странное поведение мужчины с этими салфетками и также подметила неприязнь в сторону Балтуса… однако кому понравится наблюдать на столе частицы еды изо рта… Врач отвлекся от действия и ответил согласием, затем в очередной раз убрал очки в карман. Через свободный стул и Дэвида выглянула сестра Эстер и наконец обратилась к новоприбывшим.
– Все ли у вас хорошо? – словно ради приличия спросила она без особых эмоций на цветущем лице.
В руке ее был бокал, и Мэделин также обратила внимания на свежие ладони дамы… обычно руки одни из первых морщинятся, как и шея, но тут всё выглядело молодо. Она поблагодарила и уверила, что они всем довольны.
– Меня зовут Сьюзен, но вы можете называть меня Сьюзи… мне так приятнее… – уведомила дама и тихонько похихикала.
Затем она перевела взор на поданные блюда и посчитала их слишком жирными.
– О, я и так постоянно стараюсь ограничивать себя, но никак не получается потерять вес… прямо завидую тебе, сестра… – произнесла для Эстер.
– А я твоей посвежевшей коже… – ответила Эстер. – Сегодня нашла у себя под глазом морщинку… вот тут… – показывала пальцем.
Для Мэделин разговор молодящихся дам выглядел немного странно… тем более за столом. Юная опустила голову к своей тарелке, откуда исходил манящий запах пищи, свинину она не любила, поэтому ей по просьбе положили только картофель и салат. Вспоминалось проживание в домике слуг впроголодь. От мыслей отвлек голос. К сестрам обратился мистер Бэлфорд, уже незаметно присевший на свое центровое место. Мэделин следила за приходом всех обывателей, но пропустила главу дома. Она увидела совсем не того, кого ожидала, сравнивая с полным Балтусом… Говард выглядел весьма молодо для зрелого, даже пожилого возраста, фигура подтянутая, надет дорогой костюм. Волос его короткий темный без видимой седины был зачесан назад. Лицо практически без морщин, лишь свойственные складки на лбу и вокруг рта, на карих глазах круглые очки подобно сыну.
– Будьте как дома… Именно для этого я вас и пригласил, – осведомил Говард девушек.
Сейчас первой ответила осмелевшая Ребекка и поблагодарила. При виде приятного джентльмена, да к тому же хозяина, ей стало полегче. Вдохнув своим выдающимся носом аромат блюда, Говард стремительно ткнул вилкой в кусочек картофеля и разомкнул тонкие, едва видные губы. Все приступили к трапезе, хотя Мэделин полагала, что пустое место между Дэвидом и Сьюзи должен был кто-то занять… Среди стука приборов раздавалось громкое чавканье и порой хрюканье Балтуса, пожилой поедал все подряд, казалось, вот-вот дойдет до самой тарелки. Одной рукой он держал масляный пирожок, другой вилку или ложку, затем клал прямо на скатерть сдобу и жирными пальцами мог взять нож либо бокал. Мэделин взглянула на Дэвида, тот смотрел исключительно себе в тарелку, видимо, боялся даже глаз поднять на сидящего неподалеку. Вокруг у него были разложены салфетки, Марш часто подходила и ненавязчиво проверяла, не нужны ли свежие.
– Через пару дней у нашего дорого друга Верджила праздник, но после произошедшего он, конечно, сильно подавлен и не уверен, сможет ли веселиться… – поделилась со всеми миссис Бэлфорд, но больше с мужем и сестрой.
Говард отвлекался от трапезы; в отличие от брата, он следовал этикету за столом и в целом вел себя воспитанно. Они не были похожи, Балтус скорее подходил ему как отец или дядюшка.
– Да, и в самом деле ведь годовщина исчезновения его дорогой жены и сына почти совпадает с днем его рождения… Ужасно… – сказал сочувственно мистер Бэлфорд.
Не успевая толком прожевать, с полным ртом влился с речью Балтус:
– Не понимаю, зачем считать годовщиной каждый месяц… Вздор! – шепелявил еще больше.
К нему наклонилась Айрин и тихо сообщила:
– Пухлик, у тебя на подбородке висит…
Мэделин услышала обращение молодой жены к пожилому, да к тому же отталкивающему мужу, и ей стало не по себе… Подобное якобы ласковое словечко резануло слух и выглядело крайне нелепо. Балтус принялся тереть жирной рукой и замаслил половину лица. Тогда услужливая любимая супруга попросила у служанки еще одну салфетку. Предыдущая же вся испачкалась и смялась. Она сама взялась протирать ему рот и вокруг, при этом шепотом о чем-то пошучивая и характерно улыбаясь, словно оскалившаяся обезьянка.
– Это огромное горе… ведь Верджилу даже некуда прийти к родным и принести цветов… нет могилы… – вымолвила с искренним переживанием Эстер, что слегка смутило слушающую Мэделин.
Дама даже провела ладонью под глазом, будто сдерживала слезы. Ее легонько похлопала по руке сестра и сочувственно добавила:
– Успокойся, дорогая… У моего покойного мужа хоть и есть могила, но от этого мне лишь тяжелее, ибо я знаю, что в ней…
– Да, дорогая, ты права… Слава Богу, у тебя хватает сил навещать любимого супруга и не плакать, а я каждый раз, когда посещаю склеп, где сыночек, то обливаюсь слезами… Все время думаю, как же так случилось… почему у меня его забрали, ведь он только начинал жить, был совсем молодой… – говорила Эстер, не переставая печалиться.
На нее взглянула Беатрис, затем опустила преунылый взор. Видимо, девушка разделяла эту боль или во всяком случае понимала, как показалось наблюдающей Мэделин.
– Верджил мне сообщил, что все-таки будет праздновать, ему сейчас нужно отвлечься, – сказал Говард. – Так что, все мы приглашены.
Мэделин забеспокоилась, ведь у нее не было приличного наряда по такому случаю, тем более к другу семьи Бэлфорд, а значит богатому человеку.
Наконец, первый долгий ужин в новом доме закончился, и все разошлись по комнатам, за исключением Говарда, Балтуса и Дэвида. Мужчины отправились выкурить сигары в кабинет главы, что находится на первом этаже. Направляясь к лестнице, Мэделин заметила заход в это помещение Дэвида и вновь мельком уловила яркие краски на картине над камином…
Чуть позже Мэделин стояла у окна и любовалась ночной природой. Луна освещала верхушки колыхающихся деревьев, впереди виднелся лес, он казался мрачным и холодным, но и одновременно манящим, будто где-то там существует нечто неизведанное… в своих объятиях он хранит не одну тайну… В коридоре послышался стук, словно от каблучков… Своеобразное цоканье стало слышно лучше, Мэделин подумала, что подошли к ее двери и решила открыть. Однако там она никого не обнаружила, после коридора был просторный и слабо освещенный холл, из него вновь шли новые ответвления и лестницы. «Наверно, что-то показалось…» – поразмыслила юная и закрыла дверь. Она отошла к окну, как вдруг в спальню постучали. От неожиданности Мэделин даже вздрогнула. За дверью стояла Жюли и с улыбкой подала чистые полотенца.
– Мисс Фэйн, я бы хотела извиниться за сложившуюся ситуацию со временем ужина… Я не сообщила точный час и пригласила вас слишком рано в столовую… – произнесла милым голоском служанка.
– О, всё в порядке, не волнуйтесь, – сразу поддержала Мэделин.
Жюли поджала губки бантиком и таинственно улыбнулась, вслед откланялась. Ее внешний вид впрямь намекал на загадочность, взор был неоднозначный и в то же время многоговорящий… Было трудно понять, что на уме у женщины. Мэделин понесла полотенца до ванной комнаты и вдруг вспомнила о почти пустом графине с водой, который хотела попросить наполнить. Сегодня ее как никогда мучала жажда, видимо, из-за соленого картофеля на ужин. Юная выскочила в коридор и поспешила к холлу, но там Жюли уже не оказалось. Раздалось цоканье где-то дальше, и она прошла по новому извилистому коридору до лестницы, ведущей вниз. В пролете стояли Жюли и молодой человек, он с явным возбуждением смотрел, а она характерно своей изюминке игриво коснулась его губ указательным пальцем и провела до шеи, а вслед завлекающе улыбнулась. Увидев такое, Мэделин встревожилась и скорее спряталась за двери, пока ее не заметили. Пришлось поспешить обратно к себе, произошедшее ввело в краску… По виду юноша показался кем-то из жителей дома и очевидно не слугой. Первая ночь на новом месте была довольно-таки бессонной, хоть и постель удобная; в дреме Мэделин смутно видела странные сны и будто слышала стук каблуков то Эстер, то Жюли…
Наконец, наступило утро. С земли медленно поднимался туман, словно покрывало для леса, и испарялся в согревающимся первыми лучами солнца воздухе. В дверь постучали. Мэделин уже надела обыденное платье с длинным рукавом и закрытой горловиной, которое ей также любезно отдала одна из служанок. Юная увидела в коридоре пришедшую Беатрис. Девушка обратила внимания на поношенное дешевое платье, затем поприветствовала и сказала:
– Прокатимся за покупками…
Мэделин засмущалась, ибо у нет ни гроша на покупки, однако Беатрис будто ощутила ее колебание и ободрительно добавила:
– Дедушка Говард велел прикупить вам с сестрой нарядов и всего необходимого… так что отказывать дедушке невежливо…
Фраза «дедушка Говард» звучала, право, забавно, ведь он совершенно не похож не старого деда. В таком случае Мэделин согласилась. К слову Беатрис показала на дверь Ребекки и поведала:
– Я стучала, но мне не открыли…
Судя по всему, засоня Ребекка крепко спала, а завтрак, как и экипаж, по просьбе Беатрис уже приготовили, поэтому Мэделин пришлось отправиться без сестры. После трапезы в пустой и тихой столовой девушки поехали. По пути Беатрис осведомила, что к ним присоединиться еще одна особа – дочь священника в церкви, которую финансово поддерживает семья Бэлфорд. К верному служителю прихожане обращались не иначе, как «святой отец» или «ваше преподобие», и очень уважали. Вот только Беатрис предупредила, что юная дочь его святейшества немного странная и очень верующая, помешанная, как и ее отец, на религии, а сама она скромная и ранимая.
