Флакон смерти №5

Вернутся, чтобы продолжить любить друг друга, в этом Павлик абсолютно прав: весь остаток дня, всю ночь и весь следующий день тоже.

Мимо них, сигналя и игнорируя все правила дорожного движения, пронеслась крутая красная иномарка. Еще немного, и она бы задела их, однако Антон вовремя сумел среагировать, ушел в сторону.

– Смотри, что ты делаешь! – воскликнул Павлик. – Это отцовский джип, если на нем хотя бы царапина появится, он меня убьет!

Антон ничего не ответил, а Зоя возразила:

– Но ты сам видел, что этот тип на красной иномарке лихачит! Антон совсем не виноват!

Но Павлик не желал ничего слышать и, отыскав себе козла отпущения, принялся бубнить, явно вымещая на троюродном брате свою обиду:

– Виноват не виноват, все равно надо смотреть в оба! Если водить не умеешь, то нечего за руль садиться!

– Это ты о типе на красной иномарке? – вежливо, но крайне холодно осведомился Антон. – Потому что если обо мне, то мы можем съехать на обочину и поменяться с тобой местами, Павлуха! И тогда ты сможешь нам продемонстрировать свои потрясающие навыки крайне внимательного водителя!

Меняться местами и усаживаться за руль отцовского джипа Павлик явно не намеревался, что, однако, не удержало его от очередного едкого замечания:

– Ну да, ну да, едва меня инвалидом не сделал, пытаясь отобрать пистолет, а теперь еще и выкаблучивается! Какой ты у нас герой, Антоха!

Не желая слушать эту малоприятную болтовню, Зоя воскликнула:

– Павлик, ты можешь прекратить? Понимаю, тебе так и хочется задеть Антона, но ведь он ни в чем не виноват.

Но тот явно не намеревался сдавать позиции.

– Ну да, не виноват, а в итоге я остался без девушки! Он у нас никогда не виноват, всегда только другие. Да и ты, рыбка моя, тоже хороша! Знаешь, как мне тяжело?

Зоя ничего отвечать не стала, а Павлик, которому так хотелось излить душу, продолжил костерить их обоих, сетуя на свою судьбу-злодейку.

Наконец, не выдержав, Антон заявил:

– Нет, сейчас мы точно поменяемся местами! И повезешь нас ты!

– Какой ты, братец, умный! Ну, прямо Эйнштейн! Превратил меня в калеку и еще издевается. Не сомневаюсь, что ты был бы только рад, если бы в пистолете были настоящие патроны и я бы снес себе башку.

Зоя шокированно воскликнула:

– Как ты можешь говорить подобное?

– Могу, потому что вы вдвоем обманули меня, рыбка моя! Ты и твой Антоха. И не пытайся выгородить его. И вообще, рыбка моя, во всем виновата именно ты.

Зоя понимала, что он в чем-то прав, однако что можно было возразить на подобное?

– С меня достаточно, – заявил Антон, явно рассердившись, – сейчас вон на ту заправку заедем, там местами поменяемся. И вообще, можешь добираться до города сам! Я что тебе, персональный водитель?

– Не водитель, Антоша, а уводитель, который увел мою девушку!

– Ну да, и это говорит тип, который прятал в своей комнате диски с голыми мужиками.

– Давай, давай, тыкай меня в это носом. И вообще, это не я прятал, а ты.

– Ты просто трус, Павлуха!

– А ты у нас такой смелый! Притащился на вечеринку и разрушил всю мою жизнь, лишив меня будущего.

– Притащился, потому что ты сам и пригласил. Я вообще-то не собирался, но ты даже упрашивал.

– Врешь, Антоха, это ты сам, прознав про вечеринку, меня умолял, чтобы я тебя пригласил. Понимаю, с самого начала решил, что кого-нибудь там поймаешь и в постель к себе затащишь. И этим кем-то оказалась моя невеста!

– Зоя тебе невестой не была.

– А вот и была, Антоха! Конечно же, была!

– Даже если и была, то теперь она моя невеста! И мы скоро поженимся. Кстати, хочешь стать свидетелем в ЗАГСе со стороны жениха? Так и быть, я милостиво разрешу тебе им быть.

– Были бы руки сейчас свободны, я бы тебе по физиономии заехал, Антоха!

– Уже заезжал. Теперь моя очередь. Сейчас на заправку свернем, и там можем размять кулаки, Павлуха. И не думай, что я дам тебе спуску. Тебя давно надо проучить!

– Это тебя надо проучить, Антоха! Это так на тебя похоже – поднимать руку на того, кто слабее и беспомощнее тебя.

Не выдержав перепалки троюродных братьев, Зоя пронзительно закричала:

– Прекратите немедленно! Причем оба! Иначе на заправке вас обоих покину я! Отправлюсь в город пешком.

Павлик быстро вставил:

– Тогда я буду тебя сопровождать, рыбка моя.

Антон, обернувшись к нему, заявил, грозно сверкая синими глазами:

– Это я буду сопровождать ее, ты это понял? Это моя невеста!

– Да у тебя таких невест по десять в месяц, Антоха. Ну, и женихов тоже.

– Что ты сказал? Нет, что ты только что сказал? Ты сейчас за свои слова ответишь!

– Прекратите! – закричала снова Зоя, но молодые люди не обращали на нее ни малейшего внимания, предпочитая выяснять отношения между собой. Антон дал газу, меняя полосу, желая обогнать другие автомобили с явным намерением свернуть на заправку, до которой, судя по знакам, оставалось полтора километра, и молодые люди все еще собачились.

Зоя, понимая, что мира уже не будет, закрыла уши руками и уставилась вперед. Поскорее бы все это закончилось! Похоже, нормальных отношений между троюродными братьями уже никогда не будет. И выходит, что виновата в этом семейном разладе она?

Выходит, что да.

Оторвав руки от ушей, она услышала их громкие голоса:

– …И вообще, хочется набить твою лощеную морду, Антоха!

– Хочется, но ручонки-то явно коротки, Павлуха! Однако я предоставлю тебе такую возможность, только пощады не будет!

Девушка снова прижала ладони к ушам. Она бы все отдала, чтобы это прекратилось. Скорее бы оказаться на месте, скорее бы…

То, что произошло сразу после этого, навсегда врезалось в ее память. Казалось, это длилось долго-долго, но в действительности, вероятно, всего какую-то долю секунды. Антон, наращивая скорость с явным желанием наконец-то оказаться на заправке, чтобы выяснить отношения со своим троюродным братом, плавно выходил из долгого поворота. Молодые люди продолжали кричать друг на друга, и Антон, как обратила внимание Зоя, следил за дорогой только краем глаза, концентрируясь на перепалке с Павликом.

Вот и заправка. Однако они ее проскочили, потому что водитель отвлекся. Зоя перевела дух – ну что же, они вот-вот въедут в город, вон и бетонная стела с бронзовыми буквами показалась.

В этот момент все и произошло. Антон еще больше увеличил скорость, снова идя на обгон, и когда они обошли несколько автомобилей впереди них, Зоя в ужасе заметила знакомую красную иномарку. Помятая и явно только что угодившая в аварию, она перегородила дорогу. Приземистый лысый тип в черных очках, явно водитель этого красного транспортного средства, прямо на дороге выяснял отношения с сутулым пожилым усачом, которому, по всей вероятности, принадлежал искореженный внедорожник.

С удивлением наблюдая, как они мчатся прямо на два впечатавшихся друг в друга автомобиля, Зоя не сомневалась, что Антон сейчас затормозит, уйдет вправо, заметит опасность.

Но тот, отвлеченный конфликтом с Павликом, заметил слишком поздно.

Зоя, не отрывая от ушей ладони, которые внезапно вспотели, истошно закричала:

– Сворачивай! Иначе мы врежемся!

Антон в самый последний момент все же попытался уйти вправо, но было уже слишком поздно.

Она помнила вытаращенные глаза усача, отчаянно спорившего с приземистым типом в черных очках, который вдруг, как кузнечик, прыгнул в сторону. Зоя еще подумала, что же он делает.

А потом вдруг кто-то словно выключил свет.

…Зоя открыла глаза и подумала, что им удалось миновать опасность. Антон каким-то чудесным, небывалым способом сумел миновать внезапно возникшие на трассе препятствия, и столкновения не произошло.

Как же все-таки хорошо, что они не налетели на два покореженных автомобиля! Потому что если бы налетели, то ничего хорошего, естественно, не было бы.

Но Антону удалось избежать этого. И вообще, ничего бы не произошло, если бы он не спорил с Павликом, а он бы не спорил, если бы тот не восседал на заднем сиденье с забинтованной рукой после того, как заявился на дачу в Чертову балку, а он бы не заявился, если бы не узнал, что она отправилась туда, на чужую дачу, вместе с Антоном, а она бы не отправилась, зная, что там произойдет, если бы не влюбилась в Антона, а она бы не влюбилась, если бы Антон не появился на вечеринке своего троюродного брата, а он бы не появился, если…

Судя по всему, у каждого мелкого события была своя причина, но означало ли это, что, нарастая, словно снежный ком, они в итоге привели к событию крупному?

Внезапно почувствовав себя крайне уставшей, Зоя закрыла глаза. И вновь увидела то, чему стала свидетельницей на трассе: как усач отпрыгивает в сторону, а приземистый лысый, на лице которого застыла маска ужаса, пятится…

Но что же было дальше, как Антону удалось избежать неминуемого столкновения?

…Она снова открыла глаза, не понимая, сколько времени прошло после ее первого пробуждения: минута или день. Усталость никуда не исчезла, только усилилась. Но в голове было уже яснее. Девушка, уставившись вверх, подумала о том, что облако, которое она видит, уж очень большое и слишком белое.

Только было это не облако, а потолок.

Внезапно в голове что-то щелкнуло, и она поняла: нет, она сейчас не в джипе вместе с Антоном и Павликом, а где-то в совершенно ином месте.

Но где?

Она отвела взор и поняла, что находится в небольшой комнате с занавешенными окнами. Как она сюда попала?

И, главное, почему она этого не помнит?

Она попыталась подняться, но вдруг поняла, что не может. И что подключена к капельнице. И только потом до Зои дошло, что находится она, по всей видимости, в больничной палате.

Только что она тут делает? И, что важнее всего, где Антон?

Она была отчего-то убеждена, что он должен быть рядом, наверное, на соседней койке, но, странное дело, там его не было.

Но в том, что он где-то неподалеку, Зоя не сомневалась, более того, она была в этом уверена.

Надо только его найти.

Преодолевая небывалую слабость, она попыталась подняться с кровати. При этом опрокинула капельницу, на что ей было наплевать.

Совершенно наплевать.

Девушка вырвала провода, опутавшие ее тело, и опустила одну ногу на холодный пол.

Она должна найти Антона прямо сейчас. Они украли его и держат неизвестно где.

Пол был крайне холодный, жесткий и пах дыней. Нет, подождите, как пол мог пахнуть дыней? Наверное, какое-то особое моющее средство. Но какая ей разница, о чем она думает, ей надо найти Антона.

Но вторая нога упорно не желала опускаться на пол. Зоя, сползая с кровати, оказалась на полу и попыталась приподняться. Прозрачные трубки все еще мешали, но какая ей разница. И почему же так пахнет дыней, причем какой-то подгнившей, это было крайне неприятно. Или кто-то спрятал эту самую дыню у нее под кроватью? Ну да, принес в больницу в качестве гостинца и оставил в палате на подоконнике, а потом забыл – вот дыня и начала гнить.

В больницу? Но, стоп, как она вообще оказалась в больнице, она ведь была в джипе, за рулем которого находился Антон, а на заднем сиденье Павлик.

Это был вопрос, на который Зоя хотела получить ответ, причем он нужен был ей немедленно. До двери было метра три, однако подняться и пройти их она не могла, поэтому пришлось ползти. Трубки все еще мешали, но она не обращала на это внимания.

Дверь внезапно распахнулась, она заметила чьи-то ноги, услышала причитания. Кто-то бросился к ней, чужие руки дотронулись до нее.

Чувствуя, что она крайне устала, не преодолев и метра на холодном полу, Зоя ощутила, что из коридора накатила новая волна запаха гнилой дыни.

Она помнила, как ее подхватили и не слишком любезно уложили обратно на кровать, подключая к капельнице и приборам. А она силилась что-то сказать, но не могла, думая о том, что Антон должен находиться где-то неподалеку.

Зоя попыталась заговорить, но не вышло. Над ней склонилось чье-то расплывающееся лицо, обращаясь к ней со словами, которые девушка слышала, но не могла понять, словно говорили на тарабарском языке.

В ответ она только прокричала:

– Дыня! Заберите отсюда дыню! Она испортилась, она гниет…

И, словно сквозь туман, до нее донесся бесплотный голос:

– Что она прошептала? Вы поняли? Кажется, что-то о доле?

Да не о доле, а о дыне. И почему они решили, что она прошептала, если она кричала во все горло?

Она ощутила укол и почему-то подумала, что то, что ей вкололи, пахнет рыбой.

Рыбой? Но почему, собственно, рыбой? Причем вяленой.

А потом по телу, видимо под влиянием введенного ей медикамента, растеклась сладкая теплая нега, и Зоя ощутила, как ее глаза закрылись сами собой.

Так тянуло спать, что даже не хотелось теперь знать, где же Антон. Единственное, что ее все еще мучило, так это вопрос о дыне.

Почему они не забирали ее из палаты?

Потом последовала череда снов, которые, возможно, были не снами, а обрывками реальности. В голове все образы смешались в пестрый калейдоскоп. Зоя была уверена, что видела в этой кутерьме и отца, только вот что он тут делает?

Если бы ее спросили, что именно она видела, она бы не смогла дать толковый ответ. Интересно, что она смогла бы детально описать запах.

Это была дыня, все та же подгнившая дыня, которую они упорно не хотели убирать. Но почему?

Почему?

Ее словно кто-то за плечо тронул, желая разбудить, и Зоя снова открыла глаза. На этот раз все было иначе. Уставившись в потолок, она сразу поняла, что это не облака на небе. И усталости уже не было.

Повернув голову, она заметила человека в зеленом балахоне, который производил манипуляции с капельницей. Тот, посмотрев на нее, произнес:

– Как вы себя чувствуете?

Да, она в больнице, но как она сюда попала? Они же были втроем в джипе отца Павлика, а потом…

Да, собственно, а что было потом?

Запах дыни, уже превратившийся в некое подобие смога, пропитал всю палату. Терпеть это было невозможно.

– Уберите ее! – произнесла Зоя, и человек в балахоне, склонившись над ней, спросил:

– Нет, убрать капельницу пока что не получится. И вы не пытайтесь больше вставать, иначе все придется налаживать заново.

– Уберите дыню! – потребовала Зоя, и человек, наконец, сообразив, о чем она вела речь, ответил:

– Хотите дыню? Хорошо, я передам. Думаю, вам будет можно. Но сейчас я сообщу профессору, что вы пришли в себя. Точнее, вы все это время приходили в себя урывками, он даже с вами разговаривал, но вы этого не помните.

– Уберите дыню! Уберите! Уберите…

А потом появился отец – сосредоточенный, встревоженный, также облаченный в зеленый врачебный балахон. Зоя наблюдал за тем, как он взглянул на показания приборов, к которым она была подключена, а потом уселся на стул около ее кровати. И, склонившись, поцеловал ее в лоб.

Внезапно девушка поняла – отец только что поел этой самой гниловатой дыни! Запах, исходящий от него, буквально пьянил ее, сшибал с ног, и если бы она так не лежала в кровати, то наверняка бы свалилась.

– Дочка, ну вот, ты теперь полностью пришла в себя. Ты ведь меня слышишь и видишь?

Говоря это, он профессиональными движениями проверял ее рефлексы, а Зоя все думала о том, что отец не просто откушал дыни, он буквально облил себя с головы до ног ее соком.

И дыня в самом деле была не свежая, ароматная, а явно лежалая, с гнильцой, такая, какую и есть-то точно нельзя. Но почему тогда отец решил ею перекусить? Разве он любил дыни? Вроде бы нет, был неравнодушен к клубнике и торту «Наполеон», а также в последнее время приналег на специи и черный кофе, жалуясь, что еда безвкусная, но вот дыня никогда не входила в число его любимых кушаний.

Внезапно Зоя подумала, что перед тем, как отправиться тогда с отцом и мамой на дачный пляжик, они, давясь, доедали дыню, оставшуюся после празднования дня рождения отца, – не пропадать же добру.

А потом мама нырнула в реку и не вынырнула.

Неужели из-за того, что она наелась дыни?

Хотя нет, это была не дыня, а арбуз. Ну да, гигантский, астраханский, такой сладкий, принесенный в качестве подарка одним из гостей. Когда его разрезали, брызнул сладкий сок, столь похожий на кровь.

Как походило на кровь и малиновое мороженое, упавшее на асфальт набережной во время ее прогулки с Антоном. Армада муравьев сразу же устремилась на это кровавое пятно.

Кляксу малинового мороженого.

А тогда на разрезанный арбуз сразу же слетелись осы. А они, смеясь, поглощали его, отмахиваясь от назойливых насекомых.

А потом втроем отправились на пляжик, где мама нырнула в реку и не вынырнула.

Но не из-за дыни, которая в действительности была арбузом.

А из-за лопнувшей под водой аневризмы.

Но почему тогда отец наелся дыни?

Она почувствовала, как он потрепал ее по руке после того, как измерил пульс, и что-то сказал. Смысл им сказанного девушка, в голове которой мысли еще путались, не поняла и спросила:

– Папа, а где Антон?

Отец ничего не ответил, хотя явно услышал ее вопрос. Может, она, уверенная, что говорит громко, опять шептала?

– Папа, а где Антон?

Появилась медсестра, и отец, забрав у нее пластмассовый стаканчик, поднес его к губам Зои.

– На-ка, лучше выпей. Это поможет тебе снова стать здоровой.

Послушно проглотив тягучую сладкую жидкость, походившую на приторный сироп, Зоя повторила в третий раз:

– Папа, а где Антон?

Ее практически сразу потянуло в сон, а отец, снова потрепав по руке, ответил:

– Ты отдыхай, это в твоей ситуации крайне важно.

В ее ситуации?

Она поняла, что он намеренно не хочет говорить, где Антон. Ничего, она еще узнает.

Странно, что этот вопрос отступил на второй план, потому что ее занимало одно – отчего же от отца так пахло испорченной дыней?

Когда дверь открылась в следующий раз, она уже знала, что это не отец. Потому что запах дыни, пропитавший больничную палату, никуда не делся, но с появлением отца он всегда усиливался.

Нет, это был Павлик, причем эта мысль вспыхнула в голове еще до того, как она увидела вошедшего в палату.

Павлик тоже был в зеленом балахоне и в несколько криво сидевшей на голове шапочке.

– Привет болящей! Ну, как дела, рыбка моя?

Он чмокнул ее в щеку, как будто все было в полном порядке.

Но все, как уже поняла Зоя, в порядке не было, уж точно не в полном. Хотя, если судить по Павлику, то с ним все хорошо, даже рука уже не забинтована.