Осокин. Том 2
– Да ему просто повезло, – вставил Гашаков.
Осокин покосился на напарника, но промолчал.
– Вряд ли это везение, – заступился Мокшин. Он повернулся к Гашакову: – Саня, тут хорошая работа видна. – И снова – к Осокину: – Белогуров, конечно, молодец, приплёл дело, которое вообще не касается происходящего. Расследование ведь идёт по его финансовым махинациям, а Калинина будут судить за убийства…
– И что мне делать? – спросил Осокин.
– Ждать следующего слушания, – ответил Мокшин. – Конечно, Белогуров будет давить на судей, и вряд ли они снова пригласят тебя. Но если попадёшь в зал – не кричи, особенно на судей.
– Да я… – начал Осокин.
– Ты или не ты, – перебил его Мокшин, – но факт есть факт. Белогуров настаивал, что ты не умеешь контролировать гнев. – Гашаков фыркнул. Осокин и Мокшин синхронно посмотрели на него. – И ты сам в суде это подтвердил. Начал оправдываться, вспоминать бывшего напарника…
– Я вот одного не понимаю, – влез Гашаков. – Почему убили Дымова, а не тебя? – и посмотрел на Осокина в упор.
«Он реально нарывается, – пронеслось у Осокина. Голова продолжала болеть – прогулка от спорткомплекса до участка не помогла. – Вроде мужик толковый, а ведёт себя как школота».
– Он избранный, – попытался разрядить обстановку Мокшин, но сам остался неподвижен, будто проглотил кол. – Потому и решили сохранить ему жизнь. Саня, ты не лезь, если не просят, – поморщился прокурор. – Я тут наставления дать пришёл, а ты всё свои комментарии вставляешь.
– Почему бесполезные? – удивился Гашаков. – Вполне правильные замечания. Или ты не согласен?
Мокшин промолчал.
Осокин посмотрел в стену, потом в окно. Ну вот, достался напарник! Такой же, как капитан Куцый в Томске – тот просто тупой, а этот ещё и уверен, что его мнение кому-то интересно. Считает себя центром вселенной, хранителем истины и главным человеком в отделе.
– Саня… – начал Мокшин.
– Что Саня? – перебил Гашаков. – Что Саня? Костя, ты ж прокурор опытный, неужели очевидных вещей не видишь?
– Вижу, – спокойно ответил Мокшин, – прекрасно вижу. Но…
– Меня просто не воспринимали всерьёз, – тихо сказал Осокин.
– Знаешь, Даня, тебя и сейчас никто особенно всерьёз не воспринимает, – съязвил Гашаков.
– Рука-то не болит? – спросил Осокин.
Гашаков напрягся, задвигал желваками. Инстинктивно потянулся к правой ладони и стал её тереть. Мокшин непонимающе перевёл взгляд с одного на другого.
– Ребята, вы же напарники, – сказал он, – а ведёте себя как муж и жена. В общем, Данил, у меня к тебе одна просьба – не реагируй на выпады адвоката. У него работа такая – вывести из себя, чтобы суд усомнился в показаниях.
Осокин кивнул. Конечно, Мокшину легко говорить. Он давно варится в прокуратуре, привык к нападкам защитников и их провокациям. Привык и к Гашакову – к его вечным тупым замечаниям и порой безобразным высказываниям. И тут Осокин вдруг понял: капитан ведёт себя так именно при Мокшине. Они ведь старые знакомые, но с приходом Осокина стали видеться реже. Может, и вовсе перестали общаться вне работы. Хотя… Осокин сомневался.
А может, Гашаков просто ревновал. Такое бывает: появляется новый человек, и ты вынужден свести его со своими друзьями. А те вдруг начинают общаться без тебя – ходят по барам, обсуждают новости, государственные реформы, сиськи секретарши полковника Федотова, спорят о вреде кофе… Но с Мокшиным они ничего подобного никогда не обсуждали.
В последнее время Осокин вообще во многом стал сомневаться.
Вот и сейчас прокурор советует не париться, не распыляться и вести себя спокойно, когда адвокат давит. А Осокин-то всего пару раз был в суде – и оба раза сорвался. Может, правда стоит пройти курс по управлению гневом?
В кабинете повисла тишина.
– Над чем работаете сейчас? – спросил Мокшин.
– У одного штангиста сердце отказало, – ответил Гашаков. – Ждём результаты экспертизы, чтобы закрыть дело.
– Ясно, – кивнул прокурор, поднялся. – Даня, я сообщу, если что-то изменится. – Он попрощался и вышел.
Осокин посмотрел на Гашакова. Тот делал вид, что не замечает взгляда, уткнувшись в компьютер. Наконец не выдержал:
– Чего вылупился? – огрызнулся он.
– Саня, ты же нормальный мужик, – Осокин говорил спокойно, развалившись в кресле, положив ладони на живот. – Что я тебе сделал, что ты всё время лезешь, куда тебя не просят?
– В смысле? – прикинулся непонимающим Гашаков.
– В прямом, – Осокин подался вперёд. – По-человечески надо относиться. Я ведь тебе ничего плохого не сделал.
Гашаков промолчал. Осокин догадывался – капитан просто не мог смириться с тем, что ему в напарники прислали молодого паренька из Сибири. И не Осокин же это решил – приказ сверху. Но Гашакова это мало волновало. Он хотел внимания, как ребёнок, и, похоже, пытался выжить нового напарника. Чтобы тот не выдержал и сам написал рапорт о переводе.
В этот момент в кабинет без стука зашла девушка невысокого роста. За ухом у неё торчал простой карандаш, в руках – картонная папка. Весёлая, живая, бойкая. Осокин до сих пор не понимал, как такая особа оказалась в отделе судмедэкспертов. На учёного она походила примерно так же, как он сам – на оперного певца, которого выгнали с первого занятия. Скорее, экстремалка, чем аналитик, способный копаться в грязи, снимать отпечатки и разглядывать трупы.
– Держите, – она протянула папку Осокину. – Предварительный отчёт экспертов. – И быстро вышла.
В который раз Осокин забыл спросить, как её зовут.
– Эй, дай сюда! – вскочил Гашаков. Дёрнулся к напарнику, но Осокин с отчётом в руках молча отвернулся.
– Да я старше тебя по званию! – взвился Гашаков.
– Угу, – только и ответил Осокин, углубившись в чтение.
На первой странице – фотография жертвы и паспортные данные. Светловолосый парень с чуть вытянутыми ушами и толстой шеей. По снимку не скажешь, что он «обычный», как выразился Гашаков. Физическая сила в нём чувствовалась, вся в этой бычьей шее.
На второй странице – описание места обнаружения тела. Кабинет Багрова. Перед тем как принести туда парня, ему пытались сделать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца. Далее – рентген: правый плечевой сустав воспалён, колени стёрты…
– Так, не то, – пробормотал Осокин, перевернув страницу. Пробежался глазами сверху вниз. – Вот! – он повернулся к Гашакову, стоявшему рядом, упершись руками в бока. – Слушай. – Осокин начал читать: – «На правом плече жертвы обнаружен прокол от тонкой медицинской иглы или предмета, похожего на иглу. Рядом – небольшое посинение кожи. В крови жертвы выявлена высокая концентрация три-метилформина, алкалоида опиума, известного как препарат „кодеин“.»
Он поднял глаза на капитана.
– То есть? – спросил Гашаков.
– Кодеин используется как обезболивающее, – пояснил Осокин, – обладает слабым наркотическим эффектом. Может вызвать остановку сердца. – Он закрыл отчёт и протянул его Гашакову. – Парня отравили.
Капитан нехотя взял отчёт, пробежал глазами результаты.
– Открываем дело, товарищ капитан, – сказал Осокин. В висках у него всё ещё гулко билось сердце.
4
Возбудили уголовное дело по факту убийства.
Осокин размышлял над случившимся. Кому парень мог помешать? Завистникам? Глупо убивать человека только из-за того, что он поднимает больше килограммов, чем ты. Деньги? Профессиональные спортсмены хоть и зарабатывают неплохо, но вряд ли большие деньги крутятся в тяжёлой атлетике.
– Что ты там написал? – Гашаков кивнул на рапорт Осокина.
– Предварительное заключение экспертов, – ответил Данил. – Кому парень мог помешать? – повторил он через минуту.
Гашаков задумался.
– Да мало ли кому, – сказал он. – Спортсмены ведь завистливые люди…
– Возможно, – Осокин почесал затылок. Давление уже пришло в норму, но неприятный осадок остался – лёгкая головная боль давала о себе знать. – Только вот какой резон убивать члена олимпийской сборной? Молодой парень, жить бы да жить… Тут нужен серьёзный мотив, а не банальная зависть. Да и деньги, думаю, можно исключить.
В кабинет снова зашла девушка-эксперт. Гашаков тут же подскочил к ней, загородив собой Осокина. Тот фыркнул.
– Расширенный анализ, ребятки, – сказала она, протягивая папку. Через плечо капитана бросила взгляд на Осокина и, чуть улыбнувшись, вышла.
«Нет, она точно издевается надо мной», – подумал Данил.
– Так, – Гашаков вернулся за свой стол. – Вот. Пишут, что у жертвы тестостерон вдвое превышает норму. – Он поднял глаза на Осокина. – Обнаружены следы синтетического тестостерона, – пробежался взглядом по документу. – Парень сидел на стероидах, – заключил капитан и бросил отчёт на стол.
– А говорят, спорт у нас чистый, – усмехнулся Осокин. – Ладно, давай для начала получим списки с соревнований. Кто был в тот день: медики, спортсмены, тренеры…
– И что нам это даст? – недоверчиво спросил Гашаков.
– Будем знать точное число подозреваемых, – ответил Осокин. – Даже если их окажется сотня.
Капитан присвистнул, но промолчал.
Через секретаря Федотова Осокин направил официальный запрос в спортивный комплекс, отметив, что информация нужна в ближайший час. Ответ пришёл через двадцать минут – таблица с пометкой «протокол соревнований».
В списке было двадцать четыре человека. Из них двенадцать спортсменов одной категории. Перед каждой фамилией – место занятий, спортивный разряд или звание, собственный вес на момент выступлений, фамилия тренера, веса в стартовых и последующих подходах. Тренеров – пятеро. Один спортсмен выступал самостоятельно, приехав из Зеленограда. Остальные были москвичами. Ещё шесть человек – жюри, судьи и врач.
– Странно, – сказал Осокин, вглядываясь в список. – Багров говорил, что на соревнованиях обязательно присутствует медсестра. А тут её не указали.
– Может, её просто не было? – предположил Гашаков.
Осокин пожал плечами.
– Ты помнишь, в кабинете у Багрова лежала открытая пачка диклофенака? – спросил он.
Капитан кивнул.
– А тренер Сидорова говорил, что парень жаловался на боли в плече. Диклофенак ведь обезболивающее местного применения, – Осокин задумался. – А у парня в крови обнаружили кодеин. Совсем другое вещество.
– Так может, в тех ампулах был кодеин, – предположил Гашаков. – Этикетку поменяли и всё. Никто ведь толком не проверяет содержимое. Что написано на упаковке – тому и верят.
– Нужен ордер, – сказал Осокин. – Изымаем всё из медицинского кабинета. Пока эксперты проверяют – позовём к себе тренера Сидорова.
– Зачем? – удивился капитан.
– Пусть расскажет, каким был парень. Тогда все были на нервах, сейчас, может, успокоились.
Гашаков пожал плечами и пошёл к Федотову за ордером.
Девяткин приехал через два часа. На нём был серый двубортный костюм, на груди – значок заслуженного тренера России. Верхняя пуговица белой рубашки расстёгнута. Казалось, старик приехал не в отдел, а на свидание: не хватало только букета и коробки конфет.
– Расскажите, каким был Сидоров, – попросил Осокин, указывая на стул.
Девяткин ненадолго задумался, а потом стал говорить выверенными фразами, будто заученными заранее: что парень был молодец, старательный, упрямый, любимец секции. Осокин поморщился.
– Лидер по натуре, – добавил тренер. – На него равнялись, старались догнать.
Сидоров пришёл к Девяткину в десять лет. За два года дошёл до первого взрослого разряда, через год уже выполнял кандидатский норматив, а в четырнадцать получил звание мастера спорта России.
– Парень талантливый был, – продолжал Девяткин. – Себя штанге отдавал полностью. В школе, правда, проблемы были: оценки плохие, да и интереса к учёбе – ноль. Но это нормально. В спорте либо ты выбираешь зал, либо учебу.
– Парень выбрал спорт, – тихо сказал Осокин.
– Естественно! – оживился тренер. – И многих ли вы знаете четырнадцатилеток с мастерским нормативом? Обычно его выполняют к шестнадцати-семнадцати. Парень – уникум! Родители тоже поддерживали, купили квартиру рядом с залом, чтобы не мотался через весь город.
Осокин удивился. Родители, видимо, действительно были преданы сыну. Или слишком его баловали.
– А нынешний его уровень? – спросил он.
– Претендент на победу в юношеских олимпийских играх, – ответил Девяткин. – И задатки для мировых рекордов имел.
Осокин кивнул, поражённый.
– Да и не каждый взрослый мужик поднимет двести двадцать пять килограммов, – добавил тренер с гордостью.
– Это точно, – согласился Осокин. – В крови у него нашли большую дозу кодеина. Есть, что сказать?
Девяткин напрягся. Плечи опустились, лицо потемнело. Казалось, он постарел на несколько лет.
В кабинет вошёл Гашаков с ордером.
– Я в спорткомплекс. Со мной?
– Езжай один, я здесь, – ответил Осокин, кивнув на тренера.
– Лишь бы не работать, – буркнул капитан и вышел.
Осокин проводил его взглядом. «Надо бы провести с ним беседу… расслабился парень».
В кабинете повисла тишина.
– Эксперты говорят, кодеин принимают как обезболивающее, – начал Осокин. – Но препарат вызывает привыкание. Лёгкий наркотик. И может… – он запнулся, – может стать причиной остановки сердца.
Девяткин посмотрел ему прямо в глаза.
– Я заслуженный тренер! – с вызовом сказал он. – А вы хотите сказать, что я нарочно травил своего лучшего спортсмена этой дрянью?!
– Такого я не говорил, – спокойно ответил Осокин. – Хочу услышать вашу версию. Откуда у парня кодеин?
– Я не знаю!
– На боли в плече он жаловался?
– Да, – уже тише ответил Девяткин. – Но я лично ставил ему диклофенак. На соревнованиях работал врач – Багров. Может, это он вместо диклофенака вколол кодеин? – с намёком сказал тренер. – Хотя, и диклофенак мы ставим редко – только когда уж совсем невмоготу. Препарат грязный, побочек полно.
– А про повышенное содержание тестостерона в крови что скажете? – спросил Осокин.
– Так он же спортсмен, – удивился Девяткин. – У них всегда высокий гормональный фон.
– Особенно если принимают дополнительно, – заметил Осокин.
Тренер опустил взгляд.
– Это не моё дело, – продолжил Данил. – Но напомню: стероиды приравнены к наркотикам. За употребление – ничего, а за распространение статья осталась.
Девяткин поднял глаза.
– Вы сами хотите, чтобы ставили рекорды! – вспыхнул он. – Сами вынуждаете ребят идти на это. Я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Это не имеет отношения к делу!
– Как знать, – спокойно ответил Осокин.
– Я не при чём! – взорвался тренер. – Я заслуженный тренер России! – он ткнул пальцем в значок. – Это звание не за красивые глаза дают! Я чемпионов воспитал, профессионалов высочайшего уровня! Думаете, я сам подсадил парня на стероиды и вколол ему кодеин?!
– Успокойтесь, – тихо сказал Осокин.
Девяткин тяжело дышал, затем замолчал, глядя на следователя с яростью.
– Есть ко мне ещё вопросы? – спросил сухо. – Если нет – я ухожу.
Он поднялся.
– Я думал, вы толковый полицейский, – бросил уже у двери. – А рассуждаете, как все. – И вышел, хлопнув дверью.
– Издержки профессии, – сказал закрытой двери Осокин.
5
Осокин сидел один в кабинете, обдумывая слова Девяткина. «Заслуженный тренер, почётное звание», – вспоминались обвинения в некомпетентности и узости мышления. И особенно та фраза: «Вы же сами хотите, чтобы рекорды били». Кто хочет? Точно не Осокин. Хотя тренера можно понять: парень действительно оказался толковым штангистом, а стероиды лишь ускорили его становление как атлета.
В четырнадцать лет выполнить норматив мастера спорта – это ведь надо жить в зале. Сам Осокин когда-то сдавал нормы ГТО: нормативы вроде бы невысокие, но тренироваться всё равно приходилось. И в армии тоже заставляли работать на спортплощадке. А тут штангу тягать…
В дверь дважды постучали. В проёме появилась голова Мокшина.
– Один? – спросил он и вошёл в кабинет.
Осокин кивнул.
– Тут у нас слушание скоро по делу Калинина, – начал прокурор. – Тебя вызывать не будут. Интересно так решили обставить, – он сел напротив Осокина, вытянувшись, как тростиночка. Он вообще всегда держал спину идеально прямо. – Будто ты всё ещё служил в органах, когда Калинина поймали.
– Это, по-твоему, нормально? – удивился Осокин.
– Для дела – лучше, – ответил Мокшин. – Так тень падает на федералов: их агента сумел рассекретить какой-то охранник. Молодой охранник, – уточнил он. – Понимаешь?
– Их проблемы, – отозвался Осокин, глядя в окно. – Я не виноват, что у них такие сотрудники. Да и федералы, разве они расследуют убийства?
– Только если замешан их агент, – пояснил Мокшин. – А так – террористы, шпионы, что-то опасное для страны. Но по сути, Даня, они такие же менты, как мы с тобой. Просто у каждого своя сфера. Всех нас одинаково не любят и уважать не спешат.
– Рассуждения типичного быдла, – вспомнил Осокин слова Девяткина.
– Потому что я это быдло видел, – спокойно сказал Мокшин. – Единицы думают иначе. Даже в органах рассуждают так, как я сейчас сказал. И ты скоро начнёшь. Просто ещё не успел до конца перевариться системой.
– Ты зачем пришёл? – устало спросил Осокин.
– Сказать, что сегодня суд над Калининым, – ответил прокурор. – Предупредить тебя: могут вызвать, задать вопросы. Не имею права, но всё же сказал. Где Гашаков?
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Всего 10 форматов