Тайна Алафийского замка

Глава 1 Обратное заклинание

Чайный Домик сотрясался от шума. От крика, топота и взрывного смеха звенела посуда в шкафах кабинета по домоводству в Школе Цветочных Ведьм.

Азалия Мстиславовна задерживалась на очередном магическом совещании. Один из любимых учениками предметов мог закончиться, так и не начавшись. Ну не пропадать же времени зря?

Будущие ведьмочки и ведуны занимались чем угодно, но только не повторением домашнего задания по магическому домоводству.

Сидя за первым столом, Эвелин перешептывалась с Надей. За их спинами сидели Иван с Михасем. Они смотрели в окно, наблюдали, не появится ли на аллее преподавательница. Добровольные дозорные.

Марик вскочил со своего места и, кривляясь, подошел к шкафчику с посудой.

– А хотите я сейчас фокус покажу? – обратился он к сидящим за первым столом девочкам. – Я еще на каникулах научился, от скуки.

Он нетерпеливо приплясывал на месте и потирал ладони. Заметив внимание, Михась выдвинул верхний ящик, где лежали столовые приборы: вилки, ложки, ножи и китайские палочки. Он простер над ним ладони с растопыренными пальцами, пробормотал что-то себе под нос и шагнул назад.

Из ящика послышался мелодичный звон. Ребята стали замолкать, услышав необычный звук, и поворачивать головы в сторону Марика.

Уловив всеобщее внимание на собственной персоне, Марик сжал плотно губы и помахал руками, сгибая пальцы, словно кого-то вызывал на прогулку.

Из ящика в воздух выплыли сначала ложки, следом вилки и ножи. Последними показались блестящие китайские палочки с рифленым узором по всей длине. В четком порядке, будто солдаты на плацу, приборы построились рядами перед Мариком и застыли в ожидании команды.

Он взмахнул руками, словно дирижер, но без палочки, и предметы поплыли в воздухе, перестраиваясь в хоровод, плавно перешли в восьмерку и снова образовали круг, замерли. Марик глубоко вдохнул и взметнул руки уже уверенней. Он дирижировал танцующими предметами в воздухе, заставляя выполнять хороводные круги, колонны и звездочки.

И так ловко у него получалось, будто он этим занимался много лет и даже объездил с представлениями по миру.  Иногда он цокал языком, и предметы тормозили, сталкивались в воздухе.  Раздавался громкий звон, столовые приборы повисали ненадолго в воздухе и по очередному щелчку начинающего маэстро снова начинали летать.

На смуглом лице Марика от уха до уха растянулась довольная улыбка. Он кивал в такт музыкальному звону, от чего темные кудри на его голове каждый раз вздрагивали на затылке.

Оставлять надолго учеников в классе без присмотра в школе, где обучают будущих магов и волшебников опасно, если не сказать – преступно. Кто знает, что они могут натворить в любую минуту? Учителя Школы Цветочных Ведьм, конечно, это знали, и, если не находились в положенное время в учебной аудитории, значит, так было нужно, а магическая защита помещений не позволяла ученикам натворить что-то совсем уж выходящее за рамки приличного.

– Блин! – Нора громко хлопнула книжкой по столу. Белые тоненькие косички вздрогнули на ее голове. На белой коже появились красные пятна. Она обвела комнату презрительным взглядом. – Как же вы все мне надоели. Каждый день одно и то же… одни и те же рожи… – Она повернулась к сидевшей за ней Томиле.

– Эй! Ты чего? – удивилась Томила.

– Да… Хоть бы новенького какого-нибудь в наши края занесло, что ли, например, новенького мальчика. Сильного мага из богатого семейства. – Нора закатила глаза.

– Ага. Размечталась, – раздались смешки с задних парт. – Прям вот сейчас тебе не просто маг, а принц на белом коне с неба свалится.

– А вот и свалится, да, принц, да, на белом коне, почему бы и нет? – Нора не сдавалась.

Она недовольно зыркнула на говоривших, состроила недовольную мордашку, сморщив нос, и продолжила громко мечтать.

– И чтобы он для меня всякую магию творил, необыкновенную. – Она на миг закрыла глаза. – Хочу торт вот такой! – Нора развела широко руки, не обращая внимания на смех. – А еще платье хочу вот такое… – Она встала и провела рукой от подмышек до бедра, отставила ногу, словно настоящая фотомодель, выпятила губы уточкой.

– Смотри, чтобы от торта тебя не разнесло… Ахахах! – расхохотался Михась. – И тогда тебе вместо платья понадобится необъятный балахон! – Он откинулся на спинку стула, показал Норе язык.

– Вот еще, завидуйте молча, плебеи, – фыркнула Нора, кинула в Михася испепеляющий взгляд и села на стул.

Послышался громкий звон. Все обернулись на Марика. Он стоял, подбоченясь, рядом с высокой блестящей пирамидой из столового серебра, нержавейки и дерева и с возмущением смотрел на подругу.

– Чего это сразу новенького мальчика? А я предлагаю девочку… и… чтобы красивую… и не обязательно сильную магичку… главное, чтобы красивую. – Он посмотрел на Нору насмешливым взглядом. – Крашевую!

Белокожая Нора покраснела, словно эльфийская фуксия, снова подскочила с места.

– Нет! Я сказала нам нужен мальчик… красивый и сильный маг! Высокий голубоглазый блондин! – Нора капризно надула губы. – А девочку лучше такую… – Она скривила лицо. – Косую-кривую. – Изобразила Нора лицо предполагаемой новенькой.

Марик захохотал, отчего по его смуглым щекам пошли розовые пятна.

– А я говорю, пусть лучше девочка будет красивая и магичка, а если мальчик, то лучше лох какой-нибудь. – Марик стал громко скандировать, резко вскидывая вверх сжатый кулак.

– Кра-ши-ху! Кра-ши-ху!

Мальчишки поддержали Марика и стали скандировать вместе с ним.

Нора не осталась в долгу, словно учительница хорового пения, взмахнула руками и, стараясь перекричать одноклассников, закричала высоким визгливым голосом:

– Маль-чи-ка! Маль-чи-ка! Маль-чи-ка!

Ее поддержали девчонки. В классе начался кавардак. Ученики безостановочно орали, стараясь перекричать друг друга.

Одновременно стучали по столам ладонями и кулаками, а ногами по полу.

Марик резанул рукой по воздуху, замахал раскрытыми ладонями на одноклассников, прося тишины. Не сразу, но в комнате стало тихо. Марик сверкающими глазами смотрел на Нору.

– Ага, ага, и чтобы у него летучий корабль имелся, и замок был, ну или дворец в столице какого-нибудь большо-о-ого магического, ну просто могущественного мира, – выпалил на одном дыхании Марик и тяжело задышал.

Сделав несколько глубоких вдохов, успокоил дыхание, развел руки в стороны и закончил фразу.

– И много-много прислуги, и чтобы они за тебя все делали.

– Почему бы и да? – Нора едва заметно скосила глазки в сторону Ивана. – И, вообще, какая разница замок или дворец? По мне так одинаково.

– Ну, не скажи, – насмешливо протянул Марик, – в этом вопросе есть принципиальная разница и куча важных различий. – Он цокнул языком и сощурился. – Замок или дворец? А, возможно, и терем? – изогнул он густую черную бровь.

– И какие, например? – не сдавалась Нора.

– Например, висит ли на стенах паутина!

– Б-р-р-р! Ну ты придумал!  И что?

– Как что? Я смотрю ты в этом вообще не разбираешься. От слова совсем.

– И что? – повторила вопрос Нора и топнула ножкой. – Начал так уже договаривай!

– Дура! Дворец большой и светлый… и чистый. А в замке живут полчища летучих мышей, и висит паутина… а в паутине живут… – Марик сделал многозначительную паузу, выставил перед собой указательный палец. – А в паутине живут… – он снова замолчал, поиграл бровями.

Класс замер. Все знали, что Нора, их Нора, сильная магичка с большими перспективами на огненную, самую сильную магию, получившая свой магический цветок после первого года обучения. Отличница, красавица, спортсменка. Их Нора боится пауков. Даже при произнесении этого слова она вздрагивала, белела, словно высушенное на морозе полотно, и чуть ли не падала в обморок.

Нора выставила вперед ладонь, будто защищаясь, не желая слушать Марика.

В центре ладони появилось красное пятнышко, которое стало разрастаться в большой огненный снежок. Нора сдерживалась. Это было заметно. Она закрыла глаза и сомкнула губы. Пыталась сжать пальцы в кулак, но они дрожали и не гнулись, словно окостенели. Вся она тряслась, сцепив зубы, и губы ее кривились от усилий.  Видимо, внутренний страх был сильнее ее. Она мотнула головой, многочисленные белые косички взлетели в воздух и застыли. Огненный снежок трепыхался, старался соскочить с ладошки.

– Пауки! – выкрикнула Эвелин.

Огненный снежок сорвался с ладони и понесся в Марика. Марик пригнулся, снежок пролетел над его головой и врезался в шкаф с посудой. Шкаф пошатнулся, наклонился, дверцы распахнулись, и с полок с грохотом посыпалась учебная посуда. Зазвенели тарелки и чашки, разбиваясь вдребезги о кафельный пол. Сверху свалилась древняя тяжелая мясорубка.

Рядом образовалась вторая пирамида, на порядок выше первой.

Нора открыла глаза и с ненавистью посмотрела на Эвелин, перевела взгляд на Марика, опустила на пол. В ее глазах промелькнула растерянность.

– Ой, что же теперь будет?! – громко ужаснулась Томила.

– Капец, пошутили! – раздалось за спиной Эвелин. Михась прокомментировал в своей манере происходящее: лаконично и в точку.

Рядом с горой битой посуды застыл Марик. Он присел и провел рукой над осколками.

– Ну ты даешь, и как теперь все это исправить? – Он поднял голову и посмотрел на сжавшуюся и, кажется, ставшую ниже ростом Нору.

Марик уже не раз спасал Нору от неприятностей, исправлял выплески ее импульсивного характера: склеивал разбитые вазы, собирал разбросанные книги, закидывал маленькие пожары комочками снега. Он пока умел создавать только такие снежки и всегда находил выход, но сейчас стоял над горой битой посуды и растерянно почесывал затылок.

– Нора вечно так, натворит, а нам расхлебывать, – посыпались со всех сторон гневные выкрики, – вот пусть сама теперь и объясняет Азалии Мстиславовне, как это случилось.

– Надоело уже получать наказания за ее выходки! – В классе поднялся шум. – Пусть теперь тащит сюда из своего мира хваленый “три д” принтер и восстанавливает посуду.

Громко хлопнула входная дверь.

– Что здесь происходит? – В классе появилась Азалия Мстиславовна.  По плечам ее форменного синего платья рассыпались отросшие белые кудряшки. Она осмотрела помещение сквозь очки, сощурив и без того узкие глаза. С порога учительница мазнула взглядом по Ивану, словно проверяла, на месте ли он.

“Дозорные” Иван и Михась отвлеклись и не увидели, когда учительница проскочила по аллее и вошла в аудиторию. Первыми ее заметили сидящие за первыми партами и стали успокаиваться. Эвелин выглянула в окно. На низкой лавочке в тени деревьев сидел сомхус, телохранитель Ивана, Лазореус Мицериус Маркус Верный. Эвелин выучила его имя во время каникул и почти гордилась этим. Его трехпалые руки покоились на коленях, а подбородок упал на грудь. Черные волосы прикрыли лицо. Он, кажется, дремал. Что ж, значит, все в порядке и беспокоиться не о чем.

В комнате наступила тишина.

– Наша Нора снова мечтает о богатом муже. – не удержалась Эвелин от колкого замечания. В ответ она получила не менее “приятный” взгляд одноклассницы.

– А что в этом плохого? – Нора присела на место, с вызовом посмотрела на Эвелин и перевела взгляд на учительницу. – Да, я хочу выйти замуж за богатого могущественного мага и сделаю это. – Она положила перед собой сжатые кулаки и уперлась в них взглядом.

Марик побледнел и закусил нижнюю губу. Он наклонил голову, присел и взял в руки осколок хрустального бокала.

– А это что? – Азалия Мстиславовна увидела гору битой посуды, а рядом чуть поменьше пирамидку из столовых приборов. Сквозь смуглую кожу на ее лице проступили красные пятна. – Вас на минуту нельзя оставить! Обязательно должны натворить что-нибудь такое, отчего у меня всегда глаз дергается.

И все увидели, что у Азалии Мстиславовны, действительно, задергался правый глаз.

На помощь Марику подскочили Михась и Иван, схватили по черепку от тарелки, но их остановил громкий возглас учительницы.

– Нет, нет! Не трожьте! Вы нарушите конфигурацию, и заклинание сработает неправильно или совсем не сработает!  – воскликнула Азалия Мстиславовна.

Мальчики тут же вернули остатки посуды назад.

Азалия Мстиславовна подошла к сидящему на корточках Марику. Он следил за шагающей к нему учительницей, крепко сжимал осколок в руке и не заметил, что из ладошки капнула капля крови. Азалия Мстиславовна остановилась и ахнула.

– Это еще что? Нам не нужно жертвоприношение. – Она потянула Марика вверх, подняла с корточек. Разжала сцепленные, казалось, намертво пальцы ученика, вытащила осколок стекла и положила назад на “горку”. Повернула голову и приказала, – Нора, помоги товарищу, разве это не ты переколотила посуду? Марий снова будет отвечать за твою оплошность?

Нора отвела взгляд в сторону, наклонила низко голову и сделала вид, что это обратились не к ней.

Марик обиженно засопел.

Учительница недовольно покачала головой. Достала из кармана белого фартука каменный амулет-цветок и провела над порезанной ладонью. Марик поморщился, посмотрел на разлившееся свечение и закрыл глаза. Через минуту Азалия спрятала цветок обратно, но руку ученика не выпустила.

– Да, и по поводу богатого могущественного мага, что я хочу сказать, – Азалия Мстиславовна впилась взглядом в Нору. – Чтобы связать свою жизнь с таким, нужно самому соответствовать, быть сильной, иначе сгоришь… Как Пелагея, например, – совсем тихо добавила она, но Нора услышала и ответила гневным возгласом.

– Это неправда, и никого не касается, это наше личное семейное дело! – Ее черные глаза метали огонь.

– Да, семейное, не спорю, – побледнела учительница, перевела взгляд на ладонь Марика и спокойно проговорила:

– Ну что ж, а теперь продолжим занятие, у вас сегодня только домоводство, ботаника будет только дня через три… или четыре. – добавила задумчиво, выглянула в окно и замолчала.

В этом учебном году полностью отсутствовала стабильность. За три месяца учебы в школе четырежды менялся график занятий. Учителя болели, отправлялись в таинственные командировки, то в столицу Флорении Цветодар, то за Туманную Стену. Одни занятия замещались другими или вовсе отменялись, и тогда домой задавали самостоятельное изучение темы.  Розалинда Витольдовна иногда по секрету делилась с Эвелин новостями. Ей, скорее всего, обо всем рассказывала младшая сестра – Лилиен Витольдовна, Смотритель Школы Цветочных Ведьм.

В воздухе постоянно ощущалась неведомая тревога, проникая во все уголки волшебного мира. И от этого чувства опасности на душе было холодно и мрачно.

Эвелин подняла руку и, не дожидаясь разрешения Азалии Мстиславовны, спросила:

– А о каком заклинании вы нам говорили? – напомнила она учительнице. Та вздрогнула, очнувшись, повернулась к ученикам.

Сначала удостоверилась, что ладонь Марика зажила полностью, довольно хмыкнула и отпустила его руку.

– О заклинании возврата. – ответила учительница и кивнула Марику, предлагая тому сесть на место.

Он прошел по рядам, задрав подбородок, не глядя по сторонам, и плюхнулся на стул рядом с Норой. Нора смерила его высокомерным взглядом, словно королева подданного, усмехнулась. Марик оскорбленно отвернулся от нее.

Проводив взглядом ученика, Азалия поправила прическу легким движением руки и продолжила:

– Итак, заклинание возврата. В нашем случае необходимо вернуть битую посуду в ее первоначальное состояние, то есть в целое.

– Ух, ты! – удивиласьТомила и с опаской посмотрела на Нору. – А так можно?

– Конечно, можно. Это заклинание по программе только через месяц, но раз уже есть с чем работать, то почему бы и не да? – Она кивнула на пирамиду из битого стекла и керамики, обвела класс взглядом и улыбнулась, отчего ее узкие глаза стали еще уже, а от губ потянулись морщинки.

– О, Нора, это ты вовремя посуду перебила, – хихикнули с последней парты, – есть чем заняться на домоводстве.

– Нам всегда есть чем заняться на моем предмете. И, вообще, хочу напомнить некоторым, что мой предмет один из самых важных в нашей школе… – Азалия Мстиславовна замолчала, прошла и села за учительский стол.

В школе опасались драконить эту милую женщину. Шепотом рассказывали, что она легко может превратить карету в тыкву, а человека в крысу. Конечно, правила запрещали применять запретную магию в отношении учеников, но кто знает, что может совершить разгневанная колдунья, даже самая добрая во всем их мире? Сколько ей лет тоже никто не знал, но если она была знакома со многими учеными и магами из самых разных миров, то, наверное, много, очень много.

– Раз уж это случилось, и вы это сотворили, то не будем откладывать на потом то, что мы можем научиться исправлять сейчас.

Азалия выставила вперед руку с каменным цветком, направила его на кучу стекла.

– Приступим?

От цветка вдруг протянулись светящиеся нити и окутали сверкающим облаком битую посуду.  И, о чудо! Тяжелая мясорубка нехотя взмыла в воздух и вернулась на полку. Следом с мелодичным звоном стали соединяться осколки и черепки, срастаясь и превращаясь в целые тарелки, чашки, бокалы и блюдца. Они поднимались над кафельным полом и возвращались в шкаф, укладываясь в аккуратные стопки.

– Вот это да! – не сдержала восхищение Томила, – это же просто находка для меня и моей мамы. Мы такие косорукие, – посмотрела она на одноклассников, – это… папа так гов…ворит… – Томила покраснела, поняла, что сболтнула лишнее, замолчала.

– Кто б сомневался, – съязвила Нора.

Азалия Мстиславовна повела цветком в обратную сторону, и посуда с громким звяканьем и дзиньканьем снова посыпалась на пол. В довершение сверху свалилась старинная железная мясорубка, попутно расколотив еще несколько тарелок.

– Упс! – прокомментировал происходящее Марик.

– Не упс, а верни ложки в ящик! – указала Азалия Мстиславовна на соседнюю кучу столовых приборов. – И вилки с ножами тоже. Или ты думаешь, если пролил кровь, то теперь тебе все с рук сойдет? – сверкнула она черными глазами на Марика. – Заодно покажи, чему ты научился самостоятельно.

– И как она это узнает, – ворчал Марик, пробираясь по проходу к учительнице.

Он взмахнул руками по-дирижерски, щелкнул пальцами, и столовые приборы по очереди вернулись в ящик. Китайские палочки на прощанье дзинькнули, зацепившись за край ящика и столкнувшись.

– Простите, – наклонил Марик голову, – можно сесть на место?

– Подожди, – остановила его учительница. – Кто научил тебя колдовать без амулета? Это древняя магия, которой владеют не все ведьмы в нашем мире. Ты откуда ее знаешь?

Марик пожал плечами.

– Как-то само получается… – На его губах мелькнула неуверенная улыбка. Он опустил голову и стал внимательно рассматривать свои белые кроссовки. – Можно я сяду на место? – пробурчал он тихо, но в наступившей тишине был слышен каждый шорох и вздох.

Азалия Мстиславовна снова поправила прическу и недоверчиво покачала головой.

– Садись, конечно, Марик. Ты сегодня звезда цирковой арены, – проводила она ученика задумчивым взглядом. – Многие фокусники из немагических миров мечтают иметь твои навыки, но им это не дано…

Марик прошел между столами к своему месту с опущенной головой, стараясь ни с кем не сталкиваться взглядом, сел. На его щеках выступил румянец, он сжимал и разжимал кулаки, словно о чем-то сожалел.

– Ну что ж, продолжим наш урок, – бодрым голосом заявила Азалия Мстиславовна. – Запоминайте заклинание на возврат – будем тренироваться.

Она произнесла фразу три раза, четко проговаривая каждый звук.

– Кубак склеиц я хачу, мне такое па плячы, вы аскепки збирайцеся и й посуд вяртайцеся!

Азалия Мстиславовна потребовала повторить трижды каждого ученика заклинание.

Эвелин и все ведуны уже привыкли к главному правилу в школе – триединству. Все нужно повторять не меньше трех раз: хоть практические, хоть теоретические знания по волшебству. Азалия знала в совершенстве предмет и являлась ярым приверженцем соблюдения древних традиций.

– А теперь попрактикуемся, – предложила учительница. – Кто смелый? Желающие есть или как обычно? По алфавиту? – обратилась она к ученикам, усаживаясь за учительский стол.

– Я хочу! – выкрикнула Эвелин.

– И я! И я! А можно я! – раздались голоса со всех сторон, и в воздухе замелькали ладошки.

– Эвелин! Вперед! – скомандовала Азалия Мстиславовна. Она достала из верхнего ящика стола учебную палочку-цветок и вручила в руки Эвелин.

В конце прошлого учебного года Эвелин и ее одноклассники во время инициации получили свои цветки, но магическими амулетами такие цветы становились не сразу. Каждый растил личный цветок, ухаживал, пропитывался энергией, срастался душой. И только через длительный срок, когда ведьма и растение становились единым целым, цветок мог стать амулетом. Никто наверняка не знал, чем станет его Цветок, превратившись в камень: каменным цветком или перстнем, браслетом или диадемой. Никто не ведал, что подарит, по какому жизненному пути поведет магия сегодняшнего ученика, в какой мир отправит будущего ведуна или ведьму.

С Эвелин совсем другой случай. Ей пришлось прятать главную ценность этого мира, частичку Королевского Букета, символ власти в этом мире – Цветок Желаний. Когда же были спасены настоящие Хранители, ее родители, она вернула цветок на Королевскую Клумбу в столицу Флорении. А сама осталась без цветка.

Да, она выполнила важную миссию для этого мира, но осталась без амулета. Она ждала следующую инициацию, словно второгодник пересдачу сложного экзамена.

Да что там греха таить? Школьный детский коллектив разделился на две половины. Одни считали ее неудачницей и, что ей случайно повезло прославиться на весь этот мир.  Другие смотрели с опаской и держались подальше. Лишь самые близкие друзья не перестали с ней дружить и всегда находились рядом, поддерживая в трудные минуты и защищая от нападков недоброжелателей.

В любом случае, пока у каждого появится свой амулет, в классе лежали учебные палочки-цветки.

– Ну, смелее! – поторопила Азалия Мстиславовна замешкавшуюся Эвелин. – Вся магия у нас здесь. – Она постучала указательным пальцем себя по лбу. – Произносим заклинание и представляем, чего хотим. Поверьте, все исполнится. – учительница мельком глянула на смурного Марика.

Эвелин взмахнула каменным цветком, одновременно произнося заклинание, и чуть не уронила его. Палочка загудела, заплясала в пальцах и чуть не выскочила из ладошки. Эвелин чудом ее удержала. Яркие сверкающие искорки брызнули и разлетелись по комнате. Тут же осколки посуды стали срастаться и возвращаться в шкаф. Но, о ужас! Синяя тарелка срослась с белой, а красная фаянсовая чашка в белый горох со стеклянным граненым стаканом.

Эвелин напутала, что-то сделала не так и породила посудных мутантов.

О Флора! Эвелин почувствовала, как дрожат руки, и цветок выпал из пальцев. На глазах выступили слезы, но она сцепила зубы. Ничего! Как говорит бабушка: “Магия и труд все перетрут”.

Азалия Мстиславовна махнула своим цветком, проговорила возвратное заклинание, и посуда рассыпалась осколками по полу, а сверху снова плюхнулась старая мясорубка.

– Можно еще раз? – спросила Эвелин учительницу и, дождавшись утвердительного кивка, снова попробовала свои силы. В этот раз тарелки соединились правильно, но чашки снова слиплись со стаканами. Так что все-таки хоть маленький, но результат.

До конца учебного дня весь класс отрабатывал возвратное заклинание. Никто не считал сколько раз мигрировала посуда между полом и полками, каких посудных монстров-мутантов создавали ведьмочки и ведуны за время тренинга, но получилось, конечно, не у всех. У Эвелин не получилось.

Когда они высыпали дружной толпой из Чайного Домика после занятия, Иван не сказал ни слова. Он знал, что Эвелин терпеть не может, когда ее успокаивают или жалеют. Они молча шагали по городу. Иван чуть впереди, Эвелин отстала на шаг. Смотрела как смешно болтается Ванькина светлая косичка. Кажется, она стала длиннее и толще? И чего он так с ней носится? Эвелин вспомнила, что однажды предложила ему постричься, как Михась. Иван тогда, кажется, обиделся.

Точно такая же коса была у его отца, и у ее папы тоже. Эвелин однажды показалось, что в них сверкнули металлические нити, как у алафов, которых они встретили в музее на Лысой Горе во время экскурсии. У Ваньки были обычные косы. И чего тогда ему коса нужна? Как девчонка. Сила в них что-ли заключена какая-то, магическая?

Лазореус неслышно скользил рядом с ними тенью. Его черные смоляные космы блестели на солнце в аккуратных косичках – целых семь, посчитала Эвелин. Улыбнулась. Вспомнила, как предложила сделать маникюр сомхусу. Сомхусу! На все его шесть пальцев на двух руках. И о Флора! Он согласился! И теперь его ногти блестели под бесцветным лаком.