Господин Доминик
– Ты ошибаешься, Анри. Крестовый поход не за горами, и Ричард своего добьется. Что касается Иоанна, этой идеи забрать его с собой: на днях у Ричарда была встреча с епископом Кентерберийским; на ней он и высказал эту идею, высказал как свое требование.
Оливер принес еще вина и разлил всем по кружкам. Воспользовавшись паузой, все задумались и снова замолчали. Потом вступил в разговор Доминик:
– А как у вас в ордене, отец, оценивают это? Что говорит магистрат?
– Орден меня поддерживает. Я так долго ждал, когда наступит этот день, Доминик. Теперь это время – наше с тобою время.
– Я не понимаю…
– Я всегда знал, что оно наступит. Когда была жива твоя матушка, и тогда ни минуты не сомневался. Поэтому за те годы, что ты рос у меня на глазах, обучил тебя всему, что сам знал и умел; ты стал сильным и выносливым. Да, опыта настоящих сражений у тебя пока нет, но не сомневайся, сынок, ты его получишь. Главное, что я больше не боюсь за тебя, Доминик, клянусь святой Девой Марией, не боюсь…Ты станешь славным рыцарем, и по этому поводу мы с Анри будем по-настоящему радоваться и гордиться!
– Рыцарем? Но, отец, ведь я не рыцарь! Никто не собирался посвящать меня в рыцари. Такого будущего я для себя не предвидел, а вы никогда об этом не говорили. О каких сражениях вы сегодня завели речь? Разве мне предстоит покинуть родные места? Но мне хорошо здесь в Ньоре, я занят на строительстве крепости, работать мне нравится и, кажется, другие тоже этому рады… Я завел здесь много друзей. Уверен, отец, что на донжоне я приношу пользу и обязательно заслужу доверие и уважение людей. Разве не этому вы всегда учили меня?! Вы же сами хотели для меня…, – голос Доминика становился все тише; он чувствовал, что на него надвигаются неизвестные события, перемены, и что все это теперь неизбежно его коснется…
Однако Гаспар, казалось, вовсе не замечал его волнения и все более воодушевлялся разговором. Было ясно, что он вплотную подошел к объяснению настоящих причин своего визита. Рыцарь наклонился к юноше ближе и заговорил, слегка понизив голос. Анри все это время вопросительно смотрел на Гаспара.
– Я жалею только об одном, Доминик, – он перешел почти на шепот, – что мой отец – твой родной дед не дожил до этого дня. Конечно, орден меня поддерживает, а мы с тобой поддержим Ричарда, графа де Пуатье. То, что по словам Анри должно остаться в планах, сегодня уже наступило. Мы с тобою отправимся за Ричардом в крестовый поход против неверных; пойдем с его армией и под его знаменами. Мы покроем себя славой, Доминик, и вместе – отец и сын – вернем, отвоюем Святую Землю. Мы обретем богатство, совершим ратные подвиги, принесем процветание всему нашему будущему роду! Нам выпало это счастье, – сражаться в Иерусалиме плечом к плечу с будущим королем!
Я приехал только за тобой!
Глава III. Братья по оружию
Некоторое время слышно было только треск огня в камине. Мысли Доминика начали путаться. Он догадался, что отец вынашивал свои планы давно, и говорить ему сейчас что-либо было бесполезно; но все происходило слишком быстро, многое до сих пор ему не понятно…Первым нарушил молчание Анри:
– Друг мой. Вижу, что у тебя было время все обдумать. Как и прежде, я здесь полностью доверяю твоему мнению и опыту, и знай, что на душе у меня покой. Не сомневаюсь также, что у нас хватит средств вооружить вас на этот поход, а ведь денег тут потребуется немало. Кроме того, нам предстоит подобрать как минимум двоих хороших оруженосцев, и чтобы они при этом были хоть немного моложе меня… Дело нешуточное, надо взять с собою самых надежных и проверенных людей, сильных к тому же и телом и духом.
– Именно таких оруженосцев мы и возьмем, – поддержал старика Гаспар. – Но я еще многое не успел вам рассказать: по дороге мы соберем еще целое ополчение. Месяц назад я договорился об этом деле с нашими северными соседями из графства Анжу. Мы повстречались в начале года в Бургундии и у нас было время как следует все обсудить и обдумать. Анри, я имею в виду твоего старого друга Бернара де Диона. Знаю, что нам с Домиником такой вояж будет не совсем по дороге, но, несмотря на явную проволочку, мы с Бернаром договорились встретиться десятого числа этого месяца в Анже.
Анри нахмурил брови и молча уставился на Гаспара. Казалось, что старик постепенно начинал терять нить разговора; на него сегодня свалилось слишком много новостей.
– А Дион тоже собирается под знамена Ричарда? – Доминик словно очнулся.
– Да, так и есть. На этот раз мы с бароном в одном похожи, – он тоже берет с собою в поход сына, Кристиана. Ровно год тому назад Бернар находился в Италии и там, одним из первых, он узнал о захвате Иерусалима. Потом мы еще не раз обсуждали перспективы планов Ричарда и саму возможность выступить с крестовым походом, взяв заодно и сыновей. И вот с тех пор прошло не так много времени, но в доме Бернара де Диона совершилось много перемен, – Гаспар задумчиво улыбнулся и посмотрел на Анри.
– Хочешь сказать, что он получил новый титул? – со смехом спросил де Регар.
Доминик уже полностью очнулся от гнетущих его дум и с интересом прислушивался к общему разговору. Вино делало свое дело, беседа стала протекать свободнее и веселее.
– Анри! Ты даже не подозреваешь, насколько сейчас близко от истины твое предположение. Нет, титула он пока не получил. Зато по-прежнему имеет много денег со всех бесчисленных военных походов, начиная с его прадеда. Ты помнишь графа де Розена, Франсуа Розена?
Анри де Регар тихо рассмеялся и закатил свои старческие глаза.
– Помедленнее, помедленнее, Гаспар, я за тобой не успеваю. Ты только что говорил о Дионе, а теперь еще какой-то Розен. Нет, Гаспар, де Розена я не помню. Кого я действительно припоминаю в тех краях, так это только нашего знакомого Бернара и еще я слыхал, что там часто гостит герцог Анжуйский…
Все расхохотались, а Доминик громче остальных.
– Дальше я буду вам рассказывать в точности так, как это обычно описывают в рыцарских романах, – Гаспар весело подмигнул Доминику и продолжал, – граф де Розен – это титул, а барон де Дион – это деньги. Два таких предмета испокон веков притягиваются друг к другу. Не буду вам больше морочить голову: нынче в июне этого года в Анже, после дня Пятидесятницы, сын Бернара – Кристиан Дион – женится на Валери – дочери графа де Розена.
Все на секунду притихли, и потом Доминик опять зашелся смехом.
– Батюшка! А и вправду, больно у вас резвые перескоки с крестовых походов на пышные свадьбы. Тут и без моего рыцарства уже целая поэма.
– Да, ты прав. Хотя вся эта история могла бы стать простой скукой, если бы не одно обстоятельство. Тут есть странная вещь, которая не умещается в общую картину. Дело в том, что Кристиан искренно и нежно любит эту Валери, а дочь Розена ну просто души не чает в своем избраннике. Как тебе это нравится, Анри, ну вот скажи мне, разве такое в жизни вообще бывает? Ведь эта помолвка…, по сути, там уже решили за них, а молодые лишь недавно вообще узнали друг о друге, и вот – любовь! Получается, здесь будут счастливы абсолютно все! А я всегда считал, что в нашей жизни просто деньги титул притягивают, и наоборот.
– Гаспар! – Анри тяжело вздохнул. – О превратностях любви я тебе уж точно ничего говорить не стану. Ответов на эти вопросы у меня нет. Одно скажу: я повидал немало на своем веку и примеров бескорыстной любви не помню, но зачем далеко ходить? Я хорошо знал твоих родителей. Ты мало был с ними, а последним не довелось долго жить, упокой господи их души. Но их любовь, Гаспар, определенно была настоящей и уж точно бескорыстной. Это была и любовь друг к другу, и любовь к тебе… Видишь, мне не пришлось думать над твоим вопросом. Такой любви учит нас господь, и эта любовь есть богоугодна.
Анри замолчал, и казалось, былые воспоминания на миг вернули его в прошлое.
– Господь в твоем лице послал мне второго отца, Анри. Я всегда буду помнить об этом. Конечно все возникло благодаря любви. Ты был и есть самый мудрый из всех, кого я знаю. Ведь вот опять, казалось бы, в обычном простом разговоре ты снова мне все объяснил. Доминик, всегда его слушай и запоминай, лови каждое слово своего дедушки.
Они подняли чарки и молча выпили. Говорить им сейчас более было не нужно.
Вскоре Гаспар продолжал:
– Вернемся, однако, на грешную нашу землю. Думаю и для тебя, Анри, будет полезным посетить Анже. Пока мы все там встретимся на этой свадьбе, пока пройдут пиры и празднества, наверняка появятся известия и о дальнейших деталях похода. Ричард нацелен крайне решительно, и я не думаю, что мы надолго застрянем в Анжуйском графстве. Бернар тоже затягивать дела не собирается: я уже сказал, что своего сына он берет в поход к Святой земле. Ты, Анри, вместе со слугами в любой момент сможешь вернуться в Пуату, когда только пожелаешь.
– Я подумаю над этим предложением, – веки Анри отяжелели, он начал уставать. – Я слышал, в эту пору в Анже состоится и рыцарский турнир.
– Да тебе здесь, я смотрю, вообще все известно. Так и есть, об этом везде уже раструбили. Ну мне искать там нечего, – орден не позволяет участвовать в подобных забавах, а вот на Кристиана у его отца большие планы. Настоящего рыцаря нам готовит! Кстати, и вам, юноша, тоже не помешало бы овеять славой наше доброе имя, – он ткнул Доминика в бок и погрозил ему пальцем. – Ничего! Завтра я проверю на прочность твою руку, не сомневайся.
– А уж я как ждал… – Доминик улыбнулся отцу. Сонный де Регар вступил в разговор:
– Однако все это на словах выходит проще простого, а на деле нам предстоят нешуточные сборы и большая подготовка. Я, пожалуй, и вправду провожу вас до соседнего графства. Новостей о предстоящих событиях уже так много, что я боюсь о чем-нибудь позабыть. Тушите свечи, впереди нас ждет большая работа.
Они медленно поднялись из-за стола и, исключительно довольные друг другом, отправились на покой.
Глава IV. На северной дороге в Анжуйское графство
Гаспар и Анри были абсолютно правы, подготовка в дорогу предстояла серьезная. Несмотря на явную неопределенность относительно общего сбора и начала похода, Гаспар не сомневался, что ближайшим от Пуату местом отправки судов на Восток будет Марсель. Стало быть, конечным пунктом их путешествия по суше должен быть этот портовый город. А с другой стороны, он понимал, что любые самые решительные планы Ричарда не могут избежать риска отсрочек; несмотря на свою неудержимость с походом в Палестину, Ричард продолжал всевозможные военные действия с соседями. Все это означало, что о конкретных днях отплытия войск из Марселя у них с Домиником сведений не было, и их странствия на пути к побережью могут растянуться на неопределенное время.
Вопрос с выбором оруженосцев был решен уже на следующий день, и решен не совсем обычно: оруженосцем Гаспара постановили объявить Доминика. Этого не запрещал закон; Доминик дворянского происхождения и по достижении совершеннолетия имел право быть посвященным в рыцари. Учитывая, что на данный момент ему исполнилось девятнадцать, ждать оставалось менее двух лет. То, что он приходился Гаспару Грекко сыном никак не мешало Доминику стать его оруженосцем. Таким образом, состав участников похода сразу сократился: вместо четверых человек решили отправить на Восток двоих, – так было дешевле.
От Ньора до ближайшей цели – города Анже, столицы Анжуйского графства было более 30 лье. Предстояло объезжать болотистую местность и, учитывая преклонный возраст Анри, поклажу и все перевозимое снаряжение, кавалькаде предстояло туда добираться полных три дня с двумя остановками на ночь.
Помолвка Кристиана с Валери состоялась в графстве Анжуйском на Пасху. Наши герои были приглашены в замок Бернара де Диона на встречу старых друзей, рыцарский турнир и, наконец, на свадьбу. Праздничные дни обещали быть длинными. Бернар де Дион назначил местом главной встречи свой фамильный замок, но дальнейшие празднества планировалось перенести в его городскую сеньорию. В Анже началась ярмарка, и можно было только догадываться, какое столпотворение там сейчас происходило; также, принимая во внимание предстоящий турнир, люди самых разных сословий стекались в Анже. Гаспар предупредил, что в окрестностях замка простолюдины уже разбили огромный лагерь. Воистину, для четверых наших путешественников (Анри должен был сопровождать его слуга Томас) там намечались беспокойные дни.
У Доминика еще не прошел шок, полученный им от известий о крестовом походе. Ночью он плохо спал и, проснувшись ни свет ни заря, обнаружил, что Гаспара нигде нет. Оливер сообщил, что накануне Гаспар приказал ему подготовить утром лошадь: он ненадолго отлучился в их родовой замок, сделать необходимые распоряжения тамошним слугам. Ход его мыслей был ясен как день: никто не знал, включая и самого Гаспара, сколько времени он будет теперь отсутствовать в Пуату. Полагаясь на Господа и свою счастливую звезду, рыцарь четко понимал, что при определенных обстоятельствах он может надолго задержаться в Иерусалиме или даже вовсе не вернуться. Эти мысли навалились на Доминика, заставили его с грустью задуматься о своем привычном жизненном укладе в Ньоре, о том, что вот так скоро, почти сейчас он внезапно оборвется. На душе у молодого человека стало тревожно. Конечно, в силу юного возраста и пылкого характера, он в последнее время часто мечтал о каких-то странствиях и приключениях, даже о своих личных подвигах и воображаемых сражениях; мечтал, что вот скоро он избавится от опеки Анри и вступит в настоящую взрослую жизнь, полную испытаний и интересных событий. Все это было, но почему-то теперь ему хотелось хотя бы на несколько дней отсрочить отъезд, чтобы напоследок как следует попрощаться с родными местами, быть может мысленно попрощаться с Анри. Когда отца не было рядом, он всегда вспоминал о Гаспаре, скучал по нему. Сегодня, когда предстояло уже не расставаться с отцом, к его сердцу подкралась тревога за Анри, и уже заранее он скучал, теперь по Анри. Это вовсе не означало, что Доминик был таким крайне чувствительным человеком. Причина в другом: Гаспар и Анри были его единственными близкими людьми, других у него не было и, несмотря на всю свою пылкость и молодость, Доминик ясно это понимал. И он разрывался между ними, потому что любил их.
В полдень Гаспар вернулся и привел двух крепких коней. Было решено взять их с собой для перевозки провизии, вещей и одежды, необходимых в путешествии. Щиты, оружие и тяжелые кольчуги также предстояло погрузить на этих резервных коней. Кроме того, для перехода до Анже на них навьючили мешки со свадебными подарками. Все необходимые распоряжения Гаспар отдал. Мы уже упоминали, что большинство его вассалов проводили в замке всю свою жизнь, несли гарнизонную службу и просто работали. Среди них были и люди благородного сословия; почти все они владели своими феодами, имели в собственности землю и за это служили своему сеньору. Также полным правом распоряжаться в родовом поместье и отдавать там любые приказы обладал Анри де Регар.
Приведем здесь краткое описание оружия и снаряжения, которое собрали в дорогу наши воины. Щиты: оба миндалевидной формы и большого размера, за которыми человеку можно было укрыться почти полностью. На обитом черной кожей щите Гаспара был изображен крест ордена Калатравы; щит Доминика был украшен семейным гербом – направленный острием вверх меч рядом с изображением оливкового дерева. Шлемы у рыцаря и оруженосца были почти одинаковые: остроконечной формы с тонкой металлической полосой для защиты носа. Меч Доминик получил в дар от Анри и с ним упражнялся почти с детства. Этот нормандский клинок, благодаря своей сравнительной легкости, был быстрым и стремительным в рубящей атаке; тогда как длинный тяжелый меч Гаспара, при успешном колющем ударе, был уже смертельно опасен. Гаспар брал с собою и второй меч – короткий; он использовал его для конных сражений, а тяжелый – в пешем бою. Кроме уже упомянутых выше кольчуг они захватили арбалеты со стрелами, топоры, два длинных копья и ножи для рукопашного боя. Весь день прошел в сборах и хлопотах. Было решено отправиться в путь уже следующим утром на рассвете.
И этот новый день настал. Лето нынче стояло сухое и жаркое. Была пора сенокоса, и повсюду на лугах, вдоль которых сейчас проезжали рыцари, работали крестьяне. Несмотря на раннее выступление отряда (солнечный диск на востоке показался только наполовину), все уже чувствовали, что день будет знойным и душным. Кавалькада, не спеша, двигалась вдоль реки; перебивая друг друга, без устали щебетали птицы; вдалеке было видно, как крестьянин пастух на пару со своей собакой гонят впереди себя стадо овец; утро прохладой и свежестью бодрило людей и коней, настроение у наших героев было веселое и радостное. Даже такому опытному вояке как Гаспар, который давно привык не проявлять лишних чувств и ни на что в дороге не отвлекаться, солнце сейчас тоже светило по-особому, а будущее представлялось счастливым и бесконечным. Самому себе он объяснял это просто и притом абсолютно правильно: рядом едут его близкие люди, все они веселы и здоровы, а ближайшая их цель – праздники, и этим утром они собрались все вместе. О чем еще можно мечтать?
Анри де Регара сопровождал, как мы уже упоминали, его слуга Томас. Старика Оливера пожалели по старости и в поход с собою не взяли. Конечно, тому имелась и другая причина: Томасу было тридцать лет от роду и по природе своей он был исключительно крепким малым; одним словом, в случае неприятных осложнений в дороге, он мог принести весьма ощутимую пользу. На дружеских состязаниях простолюдинов, что те устроили в Пуату прошлой весной, он четверых своих соперников, одного за другим, вывалил из седла простым ударом кулака, стоило тем только широко замахнуться на него палкой и чуть замешкаться при том… Старик Оливер же, напротив, кроме своей преданности, мало что мог предложить при подобных обстоятельствах, даже с настоящим оружием в руках.
За разговорами они, незаметно для себя, уже покинули границы Ньора и без остановки проехали еще пять лье; кроме крестьян и прочего рабочего люда всадники никого за это время не встретили, ни с кем на дороге не разговаривали и нигде не спешивались. Легкий ветер пригнал облака, и солнце на время скрылось. Отряд продвигался по неровной и сплошь заросшей кустарником пустоши. Эти никем не обработанные участки земли назывались здесь ландами; местность переходила с пригорков в овраги, из оврагов опять на возвышенности, и горизонт порой вовсе исчезал из поля зрения всадников. Когда они в очередной раз таким вот образом выбирались из низины, невдалеке по левую руку из-за кустарника возникла процессия оборванных бродяг. Их было четверо. Впереди всей честной компании медленно ковыляла, спотыкаясь, лохматая страшная старуха, волоча за руку совсем маленькую девочку, возможно всего двухгодовалую. Было не вполне ясно, кто кого ведет: старая доходяга ребенка или, наоборот, девочка помогает старухе. Волосы у женщины были запутаны в сплошной грязный колтун и казались не по годам для их хозяйки длинными. Девочка, с загорелой до черноты кожей, смотрела вперед большими глазами, брови ее были постоянно приподняты, и это удивленное выражение маленького лица производило впечатление застывшей маски. Позади них продвигались двое мужчин, оба неопределенного возраста – этих можно было издали тоже принять за стариков, сутулые и небольшого роста. К ногам одного из бродяг жалась собака, такая же ободранная, как и ее хозяин. Все эти люди были одеты, или лучше сказать завернуты, в невообразимо грязное тряпье, свисавшее лохмотьями до земли. Их тела также были грязными до крайности, и в довершение всем несчастным сильно недоставало зубов, не исключая даже пса. От неожиданности представшего глазам зрелища лошадь едущего впереди де Регара испугалась и сильно дернула в сторону.
– Сеньор, это нищие, – лениво, но с достоинством выступил Томас. – Разрешите, я просто прогоню их, чтобы нам не пришлось объезжать этот шабаш.
Анри предостерегающе поднял указательный перст и сделал знак, означающий, что он сам разберется.
– Убогие странники, – громко обратился он к нищим, – отвечайте мне сейчас: христианской ли вы веры или вы, народ, есть язычники, повстречавшиеся нам на дороге?
– Христиане, все как один христиане, великодушный милорд, – неожиданно громко закаркала старуха. – Все как один! – Ее реакция на вопрос Анри была поистине скорой. – Слава королю и славься истинная христианская вера во веки веков! Добрый путь вашему сиятельству и всем вашим благородным спутникам.
– Слава королю! – отозвался Гаспар. Он подъехал ближе. – Томас! Дай им несколько монет, и будем продолжать наш путь, ибо до тех пор наше единство в вере господу и короне не избавит меня от их запаха. Не станем же здесь долго задерживаться. В путь!
Томас, не слезая с лошади, молча бросил на землю пригоршню медяков. Всегда удивленная девочка быстро собрала их, отдала стоявшему позади мужчине и снова взяла старуху за руку. Старая ведьма в порыве благодарности оскалилась беззубой улыбкой и с поклоном вновь обратилась к рыцарям:
– Да будет поход ваш на север благословенным и счастливым, плодотворным и щедрым, великодушные господа. Путь ваш длинен и опасен, но удача и забота господня отныне не покинут вас в дороге.
– Отныне не покинут… не много ли, старая, болтаешь? – снова отозвался Гаспар. – Откуда ты знаешь, что мы едем на север? Если солгала нам, старуха, и на самом деле ты есть гадалка или грязная ведьма, берегись! Ты повстречала на своем пути отряд защитников христианских паломников – рыцарей храмовников сразу двух святых орденов, стало быть, тебе не повезло дважды. А если нет в тебе греха, признайся мне в этом сейчас добровольно и более уже не смущай меня…
– Не ведьма и не гадалка! Перед крестом могу на коленях повторять многократно как истину! Мы еще издали, давно заметили вас, благородные рыцари. А сами четвертый уж день как идем на юг, посему вот и решила, что вы – на север. Навстречу идем, ведь это верно – повстречали мы вас. Мы все тут нищие, больные странники, идем к монастырю, четвертый уж день как идем на юг.
– Ступайте с миром. – Гаспар мотнул головой Доминику, призывая сына трогаться в путь.
Они медленно покидали бродяг. Доминик еще долго оборачивался и смотрел на нищих; те все по-прежнему стояли, не шевелясь, и только рваные лохмотья их одежд да вконец запутанные космы старухи трепали порывы разыгравшегося не на шутку ветра. Ребенок, подняв брови, все смотрел вперед своим вечно остановившимся взглядом; мужчины замерли позади, опустив головы, словно скорбные статуи, и даже собака сейчас почему-то тоже не двигалась, задрав по ветру свою тощую морду. Казалось, все они крайне опасаются даже пошевелиться в присутствии рыцарей, дабы не навлечь на себя их страшный гнев. “Кроме этой старухи никто из них даже не проронил ни единого слова. Может они немые или просто ничего уже не понимают?” – подумал про себя Доминик. Всадники отдалялись все дальше, и юноша не мог разглядеть, как нищая ведьма еще долго шевелила сухими губами.
Куда она смотрела? О чем шептала? Рыцари стали спускаться с холма, и бродяги окончательно скрылись из виду.
Долгий твой путь, но лежит в другую сторону.О той стороне ничего не знаешь…Правду откроешь… дорогу найдешь…предательство встретишь, умрешь…Глава V. Замок
Мы не будем утруждать читателя подробным описанием путешествия наших героев. Кроме плохой погоды на второй день пути и проливного дождя, который сопровождал рыцарей до самого ночлега на постоялом дворе, по дороге в Анжуйское графство с ними ничего примечательного не случилось.
На третий день, после полудня отряд подошел к границам графства. К вечеру рыцари увидели башни фамильного замка Бернара де Диона. Попутчиков на дороге становилось все больше. В канун церковного праздника сюда стекался народ со всех окрестных городов и деревень на предстоящий рыцарский турнир. На ярмарку, которая была неотъемлемой частью каждого такого мероприятия, направлялись обозы с самым разным товаром. Рыцари со всей округи, желающие показать свою отвагу и доблесть на турнире, то и дело встречались по пути. Простые люди целыми семьями, нескончаемой вереницей шли пешком прямо по тракту. Женщины несли на руках детей. Все они стремились в Анжу на церковную службу, на ярмарку и, конечно, поглазеть на ристалище. Среди горожан и крестьян тут плелись в большом количестве: бродяги, нищие и всякого рода сброд человеческий. Чем ближе наши герои продвигались к замку, тем уже становилась дорога; двигались они теперь не широким фронтом, как раньше, а медленно тащились караваном друг за другом. На подступах к цитадели дорога превратилась уже в сплошную реку из людей, лошадей и обозов. По обочинам с двух сторон гнали скот. Разговаривать стало невозможно; скрипы телег, крики возниц, ржание лошадей, мычание коров, ругань, смех, детский плач, – все слилось в один сплошной шум, который заглушал любые звуки. У подножия крепостных стен этот поток медленно вливался в огромный стихийный людской лагерь, который раскинулся прямо в чистом поле, с горящими кострами, навесами, палатками и прочими походными атрибутами. Другой людской поток заворачивал к замку; за отдельную плату торговцы могли проехать внутрь за ворота и там, на нижнем дворе поставить телеги со своим товаром на все праздничные дни, что было удобнее и намного безопаснее.