Перо находок. Стихи из воздуха
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Перо находок. Стихи из воздуха
Перо находок
Стихи из воздуха
Александр Буланов
© Александр Буланов, 2023
ISBN 978-5-0056-7735-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
В книге Александра Буланова, деятельного участника Литературной студии «Луч», явлен его непростой лирический характер – внутренне напряжённый, находящийся в постоянном поиске, в диалоге с самим собой и с окружающим миром. И подобная концентрация поэтических усилий приводит к реальному творческому успеху. «Перо находок» – первый сборник стихов и начало творческого пути. Судя по всему, путь этот будет вовсе нелёгок. Пожелаем же молодому поэту мужества и терпения – того, что более всего необходимо на избранном им поприще.
Поэт, доктор филологических наук, профессор факультета журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова и Литературного института им. А. М. Горького, президент Фонда Достоевского, вице-президент Русского ПЕН-центра, член Совета по русскому языку при Президенте РФ, автор и ведущий программы «Игра в бисер» на телеканале «Культура»
Игорь Волгин
Розе Солнцевой посвящается
Мы стали лучше
благодаря тебе
В селении задушливом твоём
Сингулярность
Отвлечёшься заботой о малыше,Хлопотой, посиделкой с другом,Но чёрная дыра в душеПоджидает тебя уже,Окружая кругом.И никто в котле том не виноват,Ни дурак-майор, ни безумный маршал.А просто на тысячи миллионов ваттЭто свет от тебя шарашил.Но сверхновую Бог превратил в дыру,Так красиво и неизбежно.Я теперь пустоту ввернулВ тот патрон, где светила нежность.У нас нет с тобою общих друзей
У нас нет с тобою общих друзей.Я знаю лучше Аскеровых и Друзей,Что меня ты не знаешьТочно.Всё равно, мне кажется, Рай и АдПредоставлены тем, кто с тобой говорят,Ставят лайки и храмыПостят.Только их, наверное, и простят…А иных повесят на белый стягПри конфликте, который во всех новостяхКак последний объявятС дрожью.Словно больше не было ничего…Общей точкой тёмною, лучевой,Всё свернётся как твойВоланчик.И забудется, где там и верх, и низ.Убегаем от…, изменяем из…Пропадая,Сияем словом.Это будут руины или музей?Я найду там наших общих друзей,И друзей друзей,И подписчиков.Ты приучила не ждать
Ты приучила не ждать твоего неслучайного стука,Не бросаться умом в невозможность твоих передряг,Выводить и читать бесконечное слово «разлука»,И тонуть, как учил не сдающийся крейсер «Варяг».Одинокость моя – только лично моя одинокость,Не стихая горят по Москве вечевые огни.Посмотри на меня, этих глаз бесконечная пропасть.Отвернись от меня как от самой счастливой любви.Не кровавый закат заменяется хмурым восходом,Всё идёт, как идёт. Облака не плывут, а стоят.Я поэт, как и ты, из похожей туманности родом.Только хуже пишу… Этот шум – бесконечный набат.Долгие гудки
Былые дни прольются непокорным,Всезнающим от счастия дождём,А ты заешь их слабости попкорномИ позабудешь место, где мы ждёмУчёности и дивных предсказаний,Не помня номер, цапнешь телефон,А он ответит длинными гудкамиНа лучший отзвук сердца. НелегкоСтоять вот так, не зная окончанийСвоих стремлений. В долгие гудкиКричу: «Постой, не всё ещё сказали!»,А мне ответом: «Линию покинь».Оригами
В дом, в котором лето прошлоМне не с руки зайти.Просто сказать «привет», но что,Если пароль, IDТолько из шести слоговМожет в тени стоять,А я прожил их тридцать пятьИ выше они дубов.Боязнь высоты – в крови пожар,В глазницах сырая боль,И кажется, что ты то ли стар,То ли сведён на ноль.Город, в котором ты не жил,Мир отыгравший, смехКто-то на три сложилИ разделил на всех.Я научился по-другому жить
Я по-другому начал видеть мирИ в нём дышать и слушать по-другому.Хоть говорят, что это слишком ир-Рационально. В пику дорогому,Престижному и модному,Назло известности ничейной и провальной,Я небогат и не мелькаю, ноСо мною шар, со мною шар хрустальный.В моём столе живут страницы днейМной прожитых, пролистанных, и памятьНа них пролита через рифму. ЕйПозволено шептать, что к ним добавить,А остальное в «прочее» сложить,Статистику провалами испортив.Я научился по-другому жить.Сверкает шар, подрагивает кортик.Я отбил ладони от оваций
Я отбил ладони от оваций,Получилось в мыле оторватьсяМне от мира и твоею сутьюЗаменить его на перепутье.Раскрасневшись, словно на пожаре,Холодея с каждой новой мыслью,Я стоял на облаке, на шаре,На земле, которая под высьюНе была значительна для кожи,Потому что чувствовал я жалость,Что всего лишь искренний прохожий,Что мои стихи условно «шалость»,А твои стремятся к перепутью,Уводя с собою безотказных.Закипая на пожаре ртутью,Я молчал о мыслях этих страстных.Я молчал, теперь не запрещу им,Представляя, как на самом делеМы с тобой глаза свои прищуримИ пойдём обратно еле-еле.Помоги мне
Ты будешь в городе на давящей струнеСидеть одна, робеть и притворяться.И в ничего не значащей странеЗначительной не сможешь показаться.Ты будешь дом отцовский называтьПристанищем для мёртвых волкодавов.И волком не придётся завыватьВ эпоху развесёлых нравов.Ты вся пройдёшь как по полю ручей,Как теплота по снежной Антарктиде.И только я в ней стану горячей,Когда не в том, так в этом видеЯ вдруг увижу… и пройду с тобойПо каменистой и размокшей глине.И я сейчас читаю «помоги мне»Последний раз, дарованный судьбой.Шалою ночью не сплю
Шалою ночью не сплюОгней ожиданием сдачи,В шарах маслянисто-горячих,Съедающих мерно петлюВольфрамаСтою.В жёлтом свете искусственных солнц,Белом кружеве утренней дымкиЯ читаю тебе до запинкиПоявления соли из слёзАпофеоз.На летней улице мне показался снегНа летней улице мне показался снег —Он так лежал, как будто исказился.И этим он, пожалуй, пренебрегВсем ходом дел – почудился, приснился.И ты приснилась… Может, для тогоЕдинственного воздуха в апреле.Чтоб не сказать ответа своего,А восхищать и таять еле-еле.Арка
Я отродясь не видел, как судьбаГотовит мне «приятнее» подарка.И возгордясь, не принимал судаТвоих ворот под белоснежной аркой.Ходил как Бог, мечтая, по воде,И не роптал, что танцевал по углям.Я жил один, и никогда, нигдеНе находил гостеприимный угол.И всё «зачем?» наивно вопрошал,И всё «за что?» в пренебреженье кутал.А ты порвал мне на морозе шаль…А может быть, я что-то перепутал.Тяжёлая атлетика
Улыбка каждая стоит усилий:Так улыбайся – сделаешься штангистом…Тебя заткнуться попросили? —Так помолчи, плача в платок неистово.Иногда не желают даже присутствия,Пусть номинального, в круговороте жизни.Но ты не заслуживаешь сочувствия,И удаляешься не награждён, не признан.Так, по Есенину, тяжёлая атлетикаЯвляется нам самым искусным спортом.А я распечатал три билетикаВ своё одиночество самого первого сорта.В селении задушливом твоём
В селении задушливом твоёмБыл старый непрозрачный водоём,По берегам его всегда вдвоёмХодили дети.И ели наклонялись от ветров,И ни одно столичное метроНе доходило как до сердца тромбВ пенаты эти.И жило то селение собой —Клало кирпич, где капало с обойПрозрачным клеемИли же крахмалом.Но повернулся мир, и с ним Земля —Так наступала сытая зима.И все забыли Бога и себяВ селении малом.Теперь стоит заросшим водоём.Мы не кричим, и даже не орём,Лишь птица здесьЗовёт собратьев-чаек.Но прилетает ворон, наконец,И Бога сын и Бог его отецСчитают удивительных овец.Ты не поймешь, что это означает.Я когда-нибудь там побываю…
Я когда-нибудь там побываюИ пройду по плотинам сторон.Как похожий на дерево стон,Я раскиданный гравий пинаю.«Я однажды туда возвращусь», —Забывая невнятное дело…И давно мне не нужное телоОтстоять безалаберно тщусь.Как юла неуклонно кружаВ эпицентре отброшенной воли —Это Бог меня «милостью» троллил,Заговаривая как ужа.Но сломался волшебный гобой,Если люди залезли на стены.И спокойнее стал неврастеник,И добрее экран голубой.Три шара
Три шара на поле синемКатились по четырём углам.Один из них был красивым,Второй был пьяным в хлам,А третий всё время метался —Продавливал тонкий лёд.И всем ошибкой казалсяЕго поворот.Всё выше шар и мельче человек
Я всё простил себе, простил ему,И выдыхал в седую пелену,Вплетая краски в разогретый воздух.Воздушный шар дрожал над головой,И никого там не было со мной.И для всего здесь было слишком поздно.Всё выше шар и мельче человек —Со всех сторон заботами охвачен.Я не смеюсь, уже давно не плачу,И сух как ветер, холоден как снег.Встречая птиц, не признаю родню.Я знаю, что мой шар пойдёт ко дну, —Так задержусь над синим океаном.В корзине больше некого спасать:Я не хочу коптить и запасатьБалласты дней на небе полупьяном.Качает шар – он вырвался домой.Так целовался с небом и землёй,Попеременно щёки подставляя,Что не заметил, как внутри сгорел.А я на шар и на себя смотрел,И разницу терял, превозмогая.Бывает, существованию некоторых людей
Бывает, существованию некоторых людейПросто радуешься в тряпочку и в платочек.И молчишь, не допуская точек,Слишком многих точек и запятых.Параллельной жизнью ты с ними ходишь,Отражаясь в зеркале городов,И не знаешь сам, до чего готов…Что отринешь, чего захочешь?В общем, странные связи в миру людском.И, особенно, если такое дело,Что душа порой покидает тело,Полыхая как снежный ком.«Всё равно же он по весне растает», —Говорит мне кто-то и расстраивает.А меня тишина, тишина устраиваетСо своим расписным платком.По лезвию и обуху ножа
Хожу по лезвию и обуху ножа,Мне все равно, зачем и где ходить,Ты на меня пытаешься нажать,А я тебе пытаюсь угодить.И это обух только, оборот.Я по иной ступаю стороне,И по-другому открываю рот,И говорю «изыди» сатане.Вот круговой назначенный мне путь:Спиралью вверх и по спирали вниз.И ты про это помни, не забудь:Матёрый волк и очень хитрый лис.Внутри раздор, и почва для стиховНе заживает грифельной грядой,И стая белых ласковых волковБежит сюда за небом и едой,А стая рыжих огненных лисицСкрывается за выжженным холмом.Бывает сон у вешних даже птиц.На дне своих запущенных хоромОни сидят и ждут рассветный час,На них находит времени набег,Что каждого живущего из насПреображает в жаркий майский снег.Напиться бы водою из ручья,И по ножам огромным не ходить.Была бы ты, поэзия, ничья…Но кто же будет в храме том кадить,И на алтарь, забрызганный вином,Не меньше сердца ежедневно класть?Поэзия: украсить и украсть?Поэзия в ином.На вторых ролях
Это было острым и жарким днём
Это было острым и жарким днём.Я достигнул дна и прельстился дном,Не хотел всплывать, по песку ходить,А хотел я спать и вообще не быть.Я любил вставать и не чуять ног,На небесной скатерти думать – Бог,Ничего не ждать от своей любви,Никому не врать, ни с кем не юлить.Вот и вышел я, вот и вышел весь.Половина дня, и сижу я здесь:На дороге пыль, на заборе – смерть.Ты не веришь мне?Ты не веришь ведь…На вторых ролях
На вторых роляхКамерный рояль.Это не твояПартия и явь.Это просто пленМузыки большой.Ты играешь: «трень» —Это хорошо.Ты играешь: «бах» —Крышкою стучишь.На вторых ролях? —Лучше быть большим!Лучше уж в огонь,Треск и топоры —«Музыкой не тронь —Скучен твой порыв».И стоит рояль,Не находит слов.А чужая явьКапает как кровь.Moulin Rouge
Как два актёра в Мулен Руж,Как тот поэт и куртизанка.В немом кино попкорн, и душУ водостоков замка.Немой ответ на твой приказ —Невольный уголок усмешки,И недовыстроен каркасИзмены, верности и слежки.Влитая жизнь в руно заботО кошельке, о паре, прочем.Блестит испариной мой рот,А твой – стихами заколочен.Феникс
Ты воротишь лицо,Я читаю ребристый двухтомник.Птицефабрика – жизньПри прищуренном взгляде – питомник.Отшвартована смерть,По реке наплывает на купол,И воздушная твердьОбличает пластмассовых кукол.Погружение вниз —Иногда верхолазу спасение.Многочисленных ризГлубина и златое травление —Прямо по сердцу знакПерелётной непойманной птахеВ понимании, какДогорит и воскреснет во мраке.Звездочёт
Ночь открывает горизонтНа всё пространство небосвода.Меня защищает зонт,Тебе не мешает погода.На разных концах земли,В каждом из созвездийВидны поколения тлиИ единицы лезвий.Срезая ночью хорУтром увидишь – тенор,За темнотою норИ под морскою пенойПризнаки той зариСмыкание век пророчат,Под уговоры «спи!»Спать никто не хочет.С холма идёт звездочёт,Дорога петляет низко.Я отрываю счётМежду дальней звездойИ той,которая близко.Дрожит стекло в оконной раме
Дрожит стекло в оконной раме,Дрожит душа в оправе дней,Что было раньше вместе с нами,То между нами стало в ней.И от мороза стёкла сильноСкривились, выгнулись дугой,И льда узоры изобильноПокрыли окна пеленой.Но в этом ласковом барьере,Как в обветшалой тишине,Душа тоскует о потереИ выбирает стужу мне.Талисман
И это мне? Пожалуй, не хочу.Чего ещё ненужного предложишь?О, сколько дней истошно хохочу,И, вероятно, улечу в Воронеж,Где на большой асбестовой трубеКачаются ремонтники котельной.Я забываю мысли о тебе,Метая в них свой амулет нательный.Свой талисман, разбитый на куски,Я подберу, изломан и удачлив.А ты усни, массируя виски,На не своей, но, всё-таки, на даче.И напевают шёпотом осинРезные дни под звуки кашалота.И я шепчу, шепчу тебе: «усни».А ты в ответ не засыпаешь что-то.Давай же так
Давай же так – расходимся с тобойНа плоскости крыла от самолёта,Под оркестровый барабанный бойИ алименты по размеру МРОТа.У крымских гор и спорных валунов,Где грек сидел, татарин искупался,Где солнце не встречается с луной,И кроме нас никто не расставался.Давай же так – останемся вдвоёмЕщё на эти только две недели,И, может быть, в отчаяньи поймём,Что вовсе расставаться не хотели.А может, всё закончится совсем,И мы минуем нужную развилку.Покружимся, как в детстве карусель,И разлетятся имена и снимки.Вот звук, пронизанный иголкой
Вот звук, пронизанный иголкой:И жалобный, и леденящий.Вот мой портрет за книжной полкой,С моим листком задвинут ящик.На зеркалах покровы шерсти —Так, видно, умер для неё я,Ведь не хотят обычно лестиОт великана и изгоя.Кружат ботиночки попарно,Сменяя времена сезона.Я стану очень популярным,Но этот мир закрыт как зона.И проходя возможно мимо,На максимальном расстоянии,Я, понимаю: не обнимут,И не хожу с ней на свидание.Отшельник
Порицаешь явление страха,Если сам ты явление есть.Сам себе и помощник, и знахарь,И благая, и трудная весть.Сколько жил ты в пустыне безлюднойИ бродил по далеким прудам?Ты настолько же стал неподсудныйВсем людским трибуналам – судам.Ты настолько же стал неприкаян,Как в лесу вымирающий зверь,Проходя стороною и краемЗа свою потаённую дверь.Не мешая кому-то, чему-то —Просто разные уровни есть.Этот страх, порицаемый круто —Это слава твоя,Это честь!Фигурная память
Простая фигурная память —Мечта и фигурный резак.Ты сел подноготную править:Вот «лид», укороченный «заг».И всё поддаётся в угодуНожам и давлению пил:«Тебе не давали проходу,А ты никого не любил».И так показалось, что можноСудьбу заменить, перебрать.Но ты оперировал ложью,И ложь перевесила, б****!Качели винтом изогнулись,Застыв на такой высоте,Что крик затуманенных улицУже не составил вестей.И ныне свободная память,Уйдя от путей и невзгод,Уже не испробует плавить.Уже не испробует, вот.Я создал мир
Я создал мирБез лесенки, без правил.Я создал мир —Создал и не исправил.Я поборол гнетущее потребье —Не продавал я крылья или перья.Я заходил и уходил не знавши,Не был кому-то братом (даже старшим),Не предавал большущего значенияПредательству и жажде отмщения.Я создал мир околицей районов,Потерянных колец и медальонов,Ключей, не отпирающих замки.Электроцепь надёжную замкни,Порушь принципиальные устои.Я создал мир,Но жизни не устроил.И распадаясь в пыль протуберанца,Я не расплавил сердца или сланца.Стук-тук
Стук-тук в двери справа —Раздражаюсь и грущу:Эта вера, эта славаНе из нищенских трущоб.Бо-же, как нависла«Понимания» стена,Туча тянет коромысло:Мысли хочется стирать.Стук-тук по забору —Разрушение перил,Чтобы врезаться с разгонуВ первозданный ил.Всплес-ки капель краски —Цветоносный фейерверк.Нечто вроде светлой Пасхи,И наверх, наверх.Красивая зарница, любимая печаль
Красивая зарница,Любимая печаль.Тебе всего лишь тридцать —Начало всех начал.А ты уже почуялХолодную золу,По памяти кочуяКуда не позовут.Где все пути короче,И ярче их засвет:Иди куда захочешь,Тебе препятствий нет!Но каждую прогулкуЯснее было здесь:Надежда шепчет гулко,Похожая на лесть.А время пролетаетКак жёлтая листва,И вряд ли кто растаетПо сторону стола.Глинтвейн
Без прощенья улети ко мне,Не набрав догонкою камней.Ощущение пробоины в окнеНе даёт мне выдохнуть полней.Как из банки хлещется вода —Кто к кому снисходит на поклон?Правда вызывает холода,Выбивает веточки из крон.Ну а мы притворствами полны —Шаткий мир ценнее, чем война.И на гребне ледяной волныПредлагаем тёплого вина.Если хочешь сказать по недавно ушедшему поводу
Если хочешь сказать по недавно ушедшему поводу,Говори с теплотою полярному холоду.Говори с восклицанием сиплым, дыханием жадным,У стены крепостной, уезжающим с пекла пожарным.Наливные слова по минутам растратили цену,Наливные слова распадаются волнами в пену.Я руками ловлю невесомую взвесь или помесь,На любое «love you» только страх, ожидающий совесть.Воротились домой все слова – позабытое эхо,Только я за собой-молодым уж не в силах поехать.Всё сижу на крыльце и полярные звёзды считаю —Изменились в лице отражённые в чашечке чая.Так и быть (перевод песни)
Если я тону в проблемахИ сгораю от любви,Мама с грустью скажет:«Так и быть».И когда просвета нету,Правый мне подскажет путь:«Так и быть» – ты этоНе забудь.Так и быть, [4 раза]Так и быть – ты это не забудь.И когда сердца разбиты,Все равно жива любовь.«Так и быть» – скажи тыЭто вновь.И к тому же, если склеитьНевозможно их уже,Ты не станешь сеятьБоль в душе.Боль в душе, [4 раза]Ты не станешь сеять боль в душеИ когда нам ночью сумракСдавит грудь, и мы кричим,Помните – на струнахЕсть лучи.Я проснусь, и ясным утромБудет музыка играть —«Так и быть» кому тамНе понять.Не понять, [4 раза]«Так и быть» кому там не понять…Космонавтика
Февраль. Снять шапку, заболеть…
Февраль. Снять шапку, заболеть,Проснуться в три – уже не спать ночами.И государства «радужная» плетьНапомнит нам о том, как начинали,Как было всем от холода легко,Как денег нет – зачем они нужны-то?И всё не так опять, и всё не тоОт стен Кремля и до простого быта.В какой стране?
В какой стране, на улице, иль в домеМеня настигнет, оглушит рассвет?И я сойду за гения, но, кроме«Окончен гейм, и матч, и сет»,Сказать смогу сухую благодарность,Или упрёк неведомо кому.Авось судьба – бессмысленная данностьИ ничего не виснет на кону.Авось не буду бесконечно злитьсяИ, благо есть кому сказать «прощай»,Лихая жизнь на градусы кренится,На благовест, в неведомый мне край.Не выросла душа, но легче стала,Не довела до седины волос,А я пришёл уже на край канала,Где нет домов, и улиц, и берёз.В такой рассвет срастаются обломкиИ корабли на байковой волне.Внизу стоят и предки, и потомки:Они видны, но недоступны мне,А, значит, есть ещё на свете время,Пространство дней и ночь,Подлунный свет…В какой стране оказываюсь нем я?Не получить ответ.Девушка в напёрстке
Застыло солнце над дорогамиИ толчея на перекрёстке,Ведь вышла самой недотрогоюК ним девушка в одном напёрстке.Переливаясь как кувшинкамиИ изумрудами стараясь,Между столбами и машинкамиПрошла, заметив чью-то старость.И как до страсти незамеченнойХодила раньше по брусчатке,В УАЗ, мигалками засвеченный,Она подбросила перчатки.Глаза провадили явление,И люди форму обчихали.Температуру предплавленияТам стерегли и зачехляли.Но нищете напёрсток кажетсяКороной рыцаря и лорда —За девушкой идти отважатсяТрудяги-хипстеры по городу.Координаты
В Москве уютно, как в Таджикистане,Ну разве только пальмы не растут.И ты не видишь дна в своём стакане,Что на восточной долготе минут:2 х 37 – дубляж подобен дроби,Одиннадцать пятёрок – синий лёд.Старик стоит, стоит в зелёной робе,Над головой взлетает самолёт,Огни, салют… – не так, как в сорок пятом!На северной холодной широтеОн был героем, мужем и солдатом.А ты в сети с патриотичным матомСдаёшь Славянск «какой-то гопоте».Победа
Привыкнемся и станем пустоватьКак хижины, помятые войною.Я отмотаю это время вспять —Которое разлилось предо мною:Погибшие не тонут корабли,И не всплывают с белым флагом лодки.Чиновники летают на Бали.В губернии, краснеющей от водки,Спокойно жить и просто умиратьПод тоннами синеющего бреда.«И, значит, нам нужна одна победа»,Одна победа, б****!Мобилизация
Промозглая осень. Сердиться.И капли дождя на убойВсё хлещут по замкнутым лицам,Всё просят вернуться домой.Но ровные шпалы и рельсыКолёса до боли кружат —Несут напряжения «клейстер»И мир до безумия сжат.С тобой в ожидании битвы,Поправив разгрузку, ремни,Идут в окружение рытвинОсколки рассказов. ОниПоказаны в «правильном» детстве,Которое шепчет в укорТвой план героических действий,Гусар – атаман – мушкетёр.Твой тыл от влияния замкнут,И образ победы – цемент.Но капли разлукой не пахнут,Когда барабанят о тент.Электричка
Посредь стоял, считая лиги,Давился сумками вагон,Одной рукой держал я книги,Другою – прятал телефон.Мотало всех, один держался,Кидало насмерть в полотно,И всякий голос, что сражался,Глушило узкое окно.Хоть стой, хоть плачь,Лежи диваномИ будь в миллионы раз хитрей…______________________________С любимых дачТяжёлым поднятые краномВ последний двигались тоннель.Жизнь
Простая, страшная и злая,Напоминающая муку.Ты для неё отнюдь не «зая»,А может быть, «кацап» и «укр».Прости невольника сраженияИ голь, плюющую над стадом.Они сожгут без сожаленияИ Гоголя у Нотр-Дама.Пересмотрев на расстоянииНа все прелестные картины,Расстроились и настоялиНа укреплении плотины,Где бьются с гомоном и лайкомНароды крайней перестройки:Простая, страшная и злая —Парфёнов, Алекперов, Горький.Борьба
Собянин думал о карьере,Сидел Навальный на губе,И провожали их по вере,И время сохло по борьбе.Здесь истончилось и порвалось,И крови жаждет небосвод.Ну самую хотя бы малость —Людей так, тысяч по пятьсот…За год. И месяцы запнутсяО дни чернеющих причин,И люди надвое порвутся,Но не на женщин и мужчин.Нам зашивать не будет нитиДве части по краям резца,И ужасам лихих событийНе будет края и конца.2015Более-менее
Не бывает такого безумно холодного вечера,Замирает когда и святая молитва и вещая,Молодая сосна истекает смолистыми каплями,А певицы молчат оратории тихие, с кляпами.Не бывает такого весомого, плотного воздуха,Чтоб, на вёслах махнув, долетали до солнца-подсолнуха.И затмение нам не казалось бы более временным:Никогда «хорошо», а всегда только «более-менее».Завершая свои затянувшие талии воины,Настояли мы дни, что нам всем показались бы вольными.Дни тихонько висят в непролазном и смелом безумии,О каком голосят миллениалы и зумеры.Только свою, только одну
Только свою, только однуИ ни на что не похожую жизньЯ проживаю с собой не в ладу.Где победивший нашизмЗацементировал все якоря,Шкипер кричал «на восток!»,И утекали отсюда моряСамых прекрасных мозгов.Что же осталось на судне беречь?Не потравить гика шкот!Только моя несуразная речьВсё вопрошает: за что?Рифмы
Когда миллионы хороших людейЖивут в ситуации бреда,Когда больше нечему веритьИ снег на душе,Внимать поворотам реки,И сокрытое ведать,И рифмы писать, поверяя настройки ушей.То вечный процесс созидания строчки в футляреКвадратного ямба иль дольника лиги плюща.И если та улица будет приравнена к яме,То я напишу тебе рифму на звонкое «ща».Но если та улица, дом, пересвет, переулок,Практически город, который заветно люблю,Останется к намНелюдим, бесприютен и гулок,То я укажу тебе рифму на резкое «You».Ведь я не хозяинНи звуку, ни верному слогу,Летящему птицей,Скользящему рыбой поверх кораллов,Родящему смех и слёзы на лицах,А также смятение среди интегралов —В итоге счислениям не поддаётсяНи слово, ни всякое правое дело.В груди у меня неистово бьётсяСлепая душа и безумная вера.Авторизация