Извне-2 (сборник)
Воеводин поймал взгляд Грымова и понял, что заместитель применил бы другое слово для оценки деятельности «высших» цивилизаций.
– Тем не менее нам абсолютно необходимо наладить с ними контакт! Иначе, боюсь, мы одни не справимся с экспансией Знающих. Мы уже сейчас висим на волоске, имея готовую взорваться в любой момент бомбу.
– Но она же на Кеплере? – заикнулась Ани.
– А кто сказал, что Бомба Хаоса – одна? Вы уверены, мон ами, что Знающие не подстраховались и не подготовили второй экземпляр для Солнечной системы? Не потому ли они притихли, проиграв схватку на Кеплере, что готовят очередной брандер с БОХ? Какую стратегию ни выбери, долго нам не продержаться, конец один.
Помолчали, размышляя.
Шапиро тряхнул шевелюрой.
– Вы чересчур пессимистичны, Степан Фомич. Смогли же мы дать агрессору по зубам, причём дважды? Приостановили вторжение? И ещё раз сможем, даже если нас не поддержит коалиция разумников в ядре Галактики. Хотя я бы послал-таки туда экспедицию с целью установить прямой контакт. А мсье Леблан как бывший агент МККЗ возглавил бы её.
Головы присутствующих повернулись к начальнику отдела космоконтроля ФАК.
– Как прикажете, – вежливо ответил француз. – С главой агентства я не в приятельских отношениях, однако смогу доказать необходимость участия в такой экспедиции.
– В таком случае решение принято. Будем настаивать на железной необходимости посыла спейсера в ядро во всех инстанциях, начиная с ФАК, Комкона и кончая Комбезом и СОН. Иван, твоё мнение насчёт посыла?
– Нужны как минимум два корабля, – после недолгой паузы сказал Грымов. – Как раз наши машины и сгодятся для похода – «Грозный» и «Непобедимый». А «Викрамадитью» направим в Омегу. Если только… – Он замолчал.
– Что? – поинтересовался Воеводин, не дождавшись продолжения.
– Если только нам не помешают агенты Вируса.
– Значит, надо усилить режим секретности.
– Мы и так стоим «на ушах». – Грымов имел в виду императив максимальной формы тревоги. – Нам бы побыстрей выяснить, кто резидент…
– Это должна быть крупная и самостоятельная фигура, – заметила Ярослава. – Имеющая доступ к ресурсам если и не всего человечества, то мощного государства.
– Председатель СОН? – предположила Ани Санта.
– Не обязательно, председатель – слишком заметен, ему трудно скрыть свои приоритеты и цели. Резидентом должен быть чиновник масштаба президента или премьера, в крайнем случае – должностное лицо, имеющее доступ к секретам силовых структур. – Ярослава подумала. – Кстати, Ани, вы вполне могли бы определить кандидатуры в резиденты, при первом же заседании Комитета безопасности.
– Как вы себе это представляете? – озадачилась бразильянка.
– У нас появилась аппаратура, способная оценивать поступки и действия людей, – подсказал Грымов.
– «Эол», – добавила Ярослава. – По репликам человека и его поведению можно понять, лжёт он или нет, есть у него «двойное дно» или нет. Читать мысли «эол» не умеет, тем более что существует защита от мыслепрослушки – «вшинники», но прецеденты позитивного использования системы были.
– Руслан Горюнов, – улыбнулся Грымов.
– Мой муж, – кивнула Ярослава.
– Я попробую, – согласилась секретарь Комбеза.
– Получается, что необходимо запустить две экспедиции одновременно, – сказал задумчиво Шапиро, – в Омегу и в ядро.
– Почему это вас смущает? – мягко спросил Бодха.
– В Омеге я уже был… а вот в ядре Галактики… м-да… хотелось бы посмотреть на это чудо вблизи. Кстати, Люсьен, ваши… гм, работодатели из Комиссии – что за существа? Биологическая форма жизни, из плоти и крови, кристаллическая, полевая?
Леблан нерешительно посмотрел на Воеводина. Тот в свою очередь посмотрел на него с любопытством.
– Действительно, мсье Леблан, вы ведь нам этого не рассказывали. Всем интересно, с кем придётся иметь дело в ядре.
– Вы не поверите, – сморщился француз, – я не знаю. Могу только с большей или меньшей степенью вероятности утверждать, что я контактировал с небиологической формой жизни. Это не «пылевики», известные нам после атаки на них Вируса, и не «живые математические формулы» Орилоуха, мои информаторы принадлежат к одной из разновидностей полевой формы, но как она выражена и реализована, я и в самом деле не имею представления. Зато знаю, что цивилизации Кольца разные, среди них есть и биологические формы жизни, и кристаллические, и плазменные, и какие-то другие, хотя оценить их мне не под силу, по образованию я не ксенолог, не ксеноисторик и не физик, я филолог. Был бы жив Хасим Хасид, он рассказал бы больше, так как его ранг был выше моего.
– Хасима жаль, – погрустнел Грымов. – Удачно парень маскировался под турецкого отморозка. Нам таких агентов будет не хватать.
– Намного наши представления о формах космического разума отличаются от реального воплощения? – жадно спросил Шапиро.
– Что вы имеете в виду? – не понял его Леблан.
– Ещё в двадцать первом веке мечтающие о встречах с внеземным разумом разработали таблицу предполагаемых видов инопланетян в соответствии с их поведением. Об этом была написана гора повестей и романов. Считалось, что мы можем встретиться с дружелюбными существами типа «маленький пушистик» Бима Пайпера, с иммигрантами, маскирующимися под людей, с паразитами, откладывающими личинки в тела людей, достаточно вспомнить старый как сама история фильм «Чужой», с убийцами типа «хищник» из одноимённого фильма, с тайными агентами и завоевателями. Тогда это были предположения, основанные на чисто обывательской психологии, но теперь-то мы можем оценить справедливость предсказаний?
– Я вас понял. Конечно, лично мне не приходилось встречаться с кем-либо из агентов МККЗ физически. Они внедряются в тела людей точно так же, как паразиты, разве что с благими намерениями. Но из тех же бесед с моим «наездником» я сделал вывод, что в Кольце встречаются разные формы разума, в том числе на биологической основе, но основная масса цивилизаций ядра – а всего их не меньше тысячи – представляет собой небиологические конфигурации.
– Понятно почему, – сказал Бодха. – Уровень излучений в ядре Галактики плюс мощная гравитация массивных звёзд не дают возможности развиться биохимическим существам.
– Это второстепенная причина малого числа биоцивилизаций, основная же – эти цивилизации похоронены на кладбище собственных ошибок.
– Войны? – прищурился Грымов.
– Как правило – агрессивное уничтожение природы, фатальное загрязнение экологической среды, к чему склонны и мы, люди, и опасные эксперименты, моровые болезни, войны. Существа полевых форм более устойчивы к социальной разбалансированности. Да они и не поддерживают стадию социального разделения либо объединения.
– Значит, полевые разумники не агрессивны? – спросил Шапиро.
– Скажем так – не агрессивны, но достаточно равнодушны. Полевые формы тоже неодинаковы по отношению к миру и друг другу. Среди них есть как «Белые» цивилизации, выполняющие все правила галактического общежития, так и «Серые», и «Чёрные».
– Ну, «Чёрные» – понятно, носители Зла в нашем понимании, а «Серые»?
– Это те, что считают себя вправе не выполнять два-три общих правила. К примеру, развитая цивилизация не имеет права применять карательные меры к представителям более слабых цивилизаций, но «Серые» легко переступают через этот закон. Или в Кольце запрещается использовать голографический камуфляж и обман, но некоторые члены Кольца нарушают и этот пункт Галактической Хартии.
– «Чёрные» вообще не выполняют правил?
– Они признают только право сильного.
– А ваши работодатели встречались с ними?
– Неоднократно.
– Можете привести пример?
– Стоп! – сказал Воеводин, прерывая Шапиро, посмотрел на Леблана. – Мсье Леблан, я сведу вас с нашими экспертами в области ксенологии. Ваши воспоминания могут дать толчок полезным практикам.
– Расскажу всё, что знаю.
– И последнее, судари и сударыни. Поскольку противостояние с Вирусом продолжается, а угроза возрастает день ото дня, мы переходим на императив «изолятор».
– Вся контрразведка? – уточнила Ани Санта.
– Подразделение «Сокол», – качнул головой Воеводин.
Глава 2
Скрытая угроза
Сознание прояснилось, и Руслан вспомнил, кто он есть и где находится.
«Ра» стартовал с базы «Сокол-14» на Нереиде, спутнике Нептуна, в режиме «инкогнито» и не стал ломиться через пространство Солнечной системы к её границам шпугом[7]. Он сразу нырнул в «суперструну», рассчитанную Клиффордом, инком корабля, и вышел из неё в семидесяти пяти тысячах световых лет от центра Галактики, в так называемом Кольце Единорога.
Кольцо было открыто ещё в начале двадцать первого века, и оно оказалось частью Млечного Пути, диаметр которого из-за этого вырос со ста тысяч световых лет, как считалось раньше, до ста пятидесяти тысяч. Его структура походила на расходящиеся по воде круги от брошенного камня, то есть по сути – волны, вершины которых совпадали с местоположением спиральных рукавов Галактики. Предполагалось, что эта волновая структура порождена столкновением Млечного Пути с карликовой галактикой в достопамятные времена. Но потом появились новые данные о волнах, и учёные сделали вывод, что они – следствие сгущений тёмной материи.
Впрочем, экипаж «Ра» не заморачивался в попытках объяснить причины возникновения Кольца Единорога, он просто больше часа любовался им и ещё больше – всей гигантской звёздной системой, домом человечества и тысяч цивилизаций, его населявших. Картина была феерическая: лохматая, многорукавная, грандиозная, звёздная спираль, изумительно совершенная, гармоничная, живая, горела под космолётом ослепительно-ярко, и даже равнодушный к проявлению человеческих чувств Веласкес (Ярослава настояла, чтобы витс[8] полетел с Русланом) потратил какое-то время на созерцание Млечного Пути, ответив на вопрос драйвер-секунды Славы Терёшина «что он чувствует»? – с оттенком удивления:
– Никогда не думал, что инконгруэнтная фрактальность системы может быть такой безупречной.
Сражённый ответом Терёшин не нашёлся что ответить.
Зато экипаж корабля, состоявший всего из шести человек, включая капитана Рудольфа Маккену, долго искрил шутками в адрес пилота, хотевшего всего лишь пошутить над витсом в присутствии Вероники Солнышко, оператора технических и защитных систем «Ра».
– Как самочувствие? – напомнил о себе компьютер корабля, исполнявший также и обязанности эскулапа.
– Отличное! – ответил Руслан, привычно включаясь в общую сеть связи и контроля спейсера.
Перекличка заняла несколько секунд.
Во время прыжков экипаж находился в своих кокон-креслах, а пассажиры – команда Руслана численностью также в четыре человека – в специальных боксах, и автоматика корабля, опекавшая живой груз, контролировала его состояние непрерывно, отвечая на любой звуковой или мысленный запрос.
– Кофу! – прилетел голос Маккены, что означало: «контроль функционирования».
Экипаж занялся проверкой систем корабля.
Руслан выслушал ответы подчинённых, доложил в рубку управления о полном порядке во вверенном коллективе, включил внешний обзор.
Вокруг космолёта царила тьма, пронизанная далёкими светлячками – не звёзд – галактик! – образующими паутинки галактических скоплений, складывающихся в ажурную сетчато-волокнистую структуру Вселенной. Справа и чуть снизу по вектору фронтальной видимости светили скопления галактик в Парусах, слева – чуть ярче фона – виднелась сеточка галактик в созвездии Кентавра, если смотреть на них не с Земли, а с точки, удалённой от Солнечной системы на расстояние в три миллиарда световых лет.
«Ра» вышел точно в указанном районе пространства между созвездиями Парусов и Кентавра. До устья Большой Дыры, проделанной «углом» Вселенной Знающих-Дорогу в родной Метагалактике, оставалось чуть менее тысячи световых лет, примерно как от Солнца до одной из звёзд местного галактического рукава. Именно в эту точку устремлялся «наконечник» струи галактик в количестве больше сотни, образуя «тёмный поток». Почему земные астрономы назвали эту струю «тёмным потоком», можно было только догадываться. На самом деле галактики светили вовсю, представляя собой сгустки звёзд и светящейся пыли, а несло их к Большой Дыре тяжёлое дыхание чужого мира, вернее, не дыхание – чудовищный «вдох», порождённый процессом всасывания известного континуума в «яму» неизвестного.
– Цель, – попросил Руслан.
Картина космоса перед глазами изменилась.
Проявились звёздные волокна в направлении на чёрное пятно в окружении крупных красных звёзд. Пятно напоминало зев пещеры, и веяло от него угрюмой воинственностью и угрозой. Неизвестно, как себя чувствовали космолётчики, всё-таки «Ра» не первый раз подходил к Большой Дыре, но Руслан почувствовал, как желудок судорожно сжимается, реагируя на присутствие в данной области пространства неведомой «чёрной силы».
Послышались голоса космолётчиков, Терёшина:
– Могила, однако!
Вильгельма Иванова:
– Как говорил Шапиро – векторная деформация вакуумного поля.
Смешок Терёшина:
– Не засосало бы в дырку!
Голос Иванова:
– А может, нас там ждут с распростёртыми объятиями.
Ответ Артура Воеводина, сына главы «Сокола»:
– Готов поспорить, что ждут, но не как друзей.
– Это и к бабке ходить не надо, – засмеялся Те-рёшин.
– Клиф, где мы? – голос Вероники Солнышко.
– Приблизительно в тысяче эсве[9] от входа в Дыру, – сообщил инк.
– Почему мы не видим Паруса?
– Они ещё далеко, да и построены всего лишь год назад, свет от них не успел дойти до этого района.
Речь шла о паутинчатом объекте, построенном, а вернее – выращенным, из «кристаллизованного» вакуума Знающими-Дорогу, который люди назвали Парусами (не в последнюю очередь из-за того, что созвездие на границе этого участка космоса называлось созвездием Парусов) и который на самом деле представлял собой колоссальной протяжённости антенну для «сброса иномерности». Издали эта антенна действительно напоминала сросток ажурных парусов на земных яхтах.
– Что-то здесь слишком тихо, – обронил Терёшин.
– Нас ещё не заметили, – уверенно заявил Воеводин. – Охрана ждёт нас непосредственно у Парусов.
– Да, но в прошлый раз она преследовала нас на гораздо большем расстоянии.
– Потому что они следили за нами с помощью датчиков, определявших остаточную «иномерную радиоактивность» корпуса «Ра». Дома мы от неё избавились.
– Нам тоже не помешали бы такие датчики, – с сожалением проговорила Вероника. – Не представляю, каким образом можно отслеживать объекты на расстоянии в миллионы эсве.
– Командир, дальше не пойдём? – спросил Иванов подчёркнуто равнодушным тоном.
Маккена молчал, думал.
– Вообще-то надо подойти поближе, – вырвалось у Руслана.
Раздались смешки.
– Вы случайно не родственник Шапиро? – весело спросил Терёшин.
– Нет, – озадачился Руслан.
– Он тоже постоянно призывал нас подойти ближе в прошлом походе, – пояснил Иванов.
– Согласен с вами, – сказал наконец Маккена. – Брандер с Бомбой надо не просто направить в Дыру, надо проконтролировать его вхождение. С расстояния в тысячу эсве мы сделать это не сможем. Вопрос всем: отдых нужен?
– Нет! – дружно ответили космолётчики и пасса-жиры.
– В таком случае идём дальше. Клиф, овернайт длиной в девятьсот девяносто девять эсве! Выход в режиме ЧП!
– Принято, – ответил инк.
«Ра» превратился в «суперструну»…
* * *Картина космоса вблизи гигантского чёрного провала в звёздной метели впечатляла.
Паруса!
Перед носом корабля раскинулись светящиеся, ажурные, изумительно красивые паруса, скользящие в темноту.
Кое-где эти паруса опирались на корпуса старинных шхун – уплотнения паутинных ядер, и тогда вовсе начинало казаться, что космолётчики видят бескрайнее чёрное море и сотни парусных кораблей, плывущих в бесконечность…
Никуда «корабли под парусами», конечно, не плыли, стояли на месте, а их иллюзорное движение создавалось ходом самого корабля, приближавшегося к ним со скоростью, почти равной половине световой. «Ра» находился в режиме «инкогнито», и пока что это обстоятельство оберегало космолёт от радаров и наблюдательных систем охранного комплекса Антенны. Но массу космолёта невозможно было спрятать под колпак невидимости, и рано или поздно его путь должны были отследить.
Руслан подавил в себе желание выразить восхищение картиной «входа в Ад», где обитали Знающие. Ему доверили командование спецгруппой, и он теперь должен был блюсти реноме командира, не отвлекающегося на сантименты. Тем более что в группе была женщина – Марианна Вележева, специалист по стринг-технологиям инновационного центра «Сколково». Она прекрасно справилась со своим заданием на Суперструннике, и Руслан настоял на том, чтобы Марианну включили в группу как специалиста по системам «суперструнных» генераторов – «сусликов», на жаргоне астронавтов, так как им всем предстояло проверить стояние брандера с Бомбой Хаоса и сбросить его в Большую Дыру.
Наличествовал в команде и физик, Майкл Шеридан, коллега Шапиро, которого Всеволод и порекомендовал в качестве эксперта для экспедиции. Но он пока помалкивал, держа связь с Клиффордом.
– Клиф, депешу на базу! – послышался голос Маккены. – Мы почти у цели, ждём реакции охраны, и если её не последует, сделаем последний прыжок к Дыре, активируем «суслик» и будем ждать прибытие брандера.
– Депеша послана, – отозвался инк.
– Картинку Парусов на фронт.
Картина космоса перед глазами всех пассажиров космолёта снова изменилась.
Внутри чёрного пятна, окольцованного крупными красными звёздами (Руслан знал, что все они соединены фермами из «кристаллического» вакуума, что приводило душу в трепет), вдруг сверкнуло лилово-голубое пламя разряда, мгновенно обежавшее острые концы Парусов.
«Ра» содрогнулся.
На миг Руслан почувствовал дурноту, во рту стало кисло.
– Клиф, максимальная защита! – отреагировал Маккена. – Всем режим «раз»!
Речь шла о подсоединении членов экипажа к инку и включении особого алгоритма «один-на-один», позволявшего реагировать на изменение обстановки почти со скоростью компьютера.
Команда эта не касалась Руслана и членов его группы, и он промолчал, хотя сам был бы не прочь напрямую управлять Клиффордом.
– Что это? – робко спросила Марианна Вележева; сеть интеркома была включена, и её слышала вся группа.
Руслан в общем-то не знал, в чём дело, почему организм прореагировал на «молнию», соединившую Паруса, так негативно, однако из чувства ложной гордости ответил веско:
– Эффект мерцания вакуума.
– Но ведь Паруса разделяют огромные расстояния – десятки миллионов километров!
– Ну и что?
– Свет же не может распространяться так быстро, чтобы мы увидели их соединёнными одномоментно!
– Молодец, Марианна! – заметил Веласкес. – Я тоже об этом подумал.
– Майкл? – вызвал эксперта Руслан. – Что скажете? Почему мы видим Паруса, простреленные молнией, в течение секунды?
– Вы правы, это и в самом деле эффект мерцания вакуума, вызванный взаимодействием континуумов, – ответил Шеридан, – местного космоса и космоса в Дыре. Отзвук быстро затухающего фазового перехода. Он объединяет объекты на любых расстояниях, а мы видим уже их реакцию – нечто вроде коронного разряда.
– Слышала, Мари?
– Да, спасибо, поняла… но очень неприятно…
– Не вам одной.
– Не попробовать ли нам зайти с тыла Парусов? – послышался голос Терёшина; переговоры пассажиров команда спейсера не слышала.
– Зачем? – не понял его Артур Воеводин.
– Проверить, насколько глубоко мы можем сопровождать брандер.
– Вот и проверим защиту.
– Смелый ты! – восхитился Иванов. – Ну прямо как рефери на ринге!
Послышались смешки.
Экипаж «Ра» давно привык к словесным эскападам молодых парней, желавших завоевать если не сердце, то хотя бы внимание Вероники, и реагировал на них легко.
– Горюнов, готовьте «суслик» к десантированию, – объявил Маккена.
Руслан встрепенулся, скомандовал:
– Группе собраться в трюме.
С тихим свистом опали слои мягчайшей изоляции, освобождая компенсационный костюм космолётчика, по давней традиции называемый «кокосом». Руслан выбрался из ложемента каюты-бокса, мысленно указал маршрут следования, и корабельный «лошак», как опять же по традиции называли транспортную систему корабля, за несколько секунд опустил его в недра космолёта, в грузовой трюм-терминал.
Собрались все дисциплинированно и быстро, что указывало на общее нетерпение и готовность поскорее включиться в работу: двое мужчин разного возраста, витс и женщина – Марианна.
– Мы у цели, – сказал Руслан, чувствуя душевный подъём. – От нашей слаженности зависит многое. Основная работа начнётся, когда прибудет посылка, но я хочу услышать каждого из вас: мы справимся?
– У нас нет другого выхода, – флегматично заметил Веласкес.
Марианна рассмеялась. Она не сомневалась в своих силах и не верила в неудачу.
– Специалисты – контроль функционирования модуля. Остальные – внешний осмотр, моделирование нештатных ситуаций, проверка резерва.
Специалисты – Марианна Вележева и Майкл Шеридан – взялись за расконсервацию «суслика» и его активирование, развернули консоли с аппаратурой.
Веласкес, олицетворявший гаранта безопасности команды, двинулся вокруг сложной, десятиметровой длины «ракушки» слим-генератора, к которому прилипло жаргонное словечко «суслик». В принципе, он мог бы этого не делать, внешний осмотр генератора, создающего финиш-объём для получения «посылки» – брандера с Бомбой Хаоса, ничего выявить не мог, однако нештатный сотрудник контрразведки и не подумал отказаться или хотя бы спросить у командира группы, стоит ли заниматься осмотром.
Бывший помощник Ярославы был воссоздан заново после боя с агентами Вируса в её доме. Тело витса практически превратилось в груду псевдокостей и металлических сочленений, но мозг Веласкеса – квантовый компьютер, защищённый бронекапсулой и занимающий место позвоночника и желудка, уцелел, что позволило специалистам технических служб «Сокола» вырастить ему новое тело.
– Командир, – сказал он бесстрастно, разглядывая сложную механику трюма, в котором стояли два десятка разного класса летательных аппаратов, – вы уверены, что у нас есть шансы запустить брандер в Дыру?
Руслан озадаченно сложил руки за спиной; такой «чисто человеческий» вопрос от витса он не ждал.
– Почему ты спрашиваешь? Сам только что сказал: у нас нет другого выхода.
– Нас туда не пропустят. Как только мы вылупимся из-под защитного поля, на нас кинутся все местные сторожевые собаки. А их тут не одна сотня, мы не справимся.
– У нас лучший экипаж космофлота…
– Никакой экипаж не в состоянии обеспечить победу даже не над превосходящими в тысячу раз силами противника – над физикой!
– Мы прекрасно защищены…
– Но не от фазовых переходов вакуума и скачков мерности. Только что мы были свидетелями процесса, соединившего концы Антенны и породившего судорогу пространства, что повлияло и на корабль. А ведь это всего лишь слабенькое эхо настройки Антенны! Что будет, если её включат?
Руслан задумался, наблюдая за вознёй подчинённых.
– Не включат… они будут ждать сообщения о готовности Антенны в стенке Крестовского. К тому же судороги пространства влияют на все объекты внутри контактного объёма, не только на спейсер, но и на корабли охраны. Поэтому вряд ли хозяева Парусов осмелятся включить Антенны, рискуя потерять весь свой флот.
– Их логика нам недоступна. Но, допустим, глобально изменять параметры местного вакуума они не станут, всё равно против нас выйдет в поле биться целая рать, а «Ра» – один.
Руслан улыбнулся образному сравнению витса, не раз приводившего в удивление окружающих своими «неожиданно человеческими» оценками.
– И один бывает в поле воин. Хорошо, я тебя понял. Может быть, подскажешь, что нам делать?
Веласкес помолчал.
– Перехитрить…
– Как?
– Оставить «суслик» в пространстве в режиме «инкогнито»… вместе с командой… корабль отвести подальше, на десяток-другой миллионов километров, чтобы охрана Парусов отреагировала на маневры корабля… а команда направит брандер с Бомбой в Дыру.
Руслан с интересом присмотрелся к гладкому спокойному лицу витса, никогда не отражавшему никаких эмоций.
– Но ведь для тех, кто останется на брандере… это почти верная гибель!
– Могу остаться один я.
Руслан ещё раз оглядел лицо Веласкеса, замкнутое на замок невозмутимости.
– Спасибо за предложение, дружище. Надеюсь, что нам не придётся жертвовать жизнью.
– Моя жизнь весьма отличается от вашей, – усмехнулся искусственный человек. – Порог инстинкта самосохранения у витсов ниже порога срабатывания законов робототехники.
– Всё равно это – жизнь!
Веласкес помедлил, кивнул.
– Я в полном вашем распоряжении, босс.