Ритуал на любовь

Среда, 19 апреля 2023 года.

Вячеслав был очень воспитанным человеком, его язык не допускал нецензурных выражений. В гостиной очень тихо, только слышно тяжелое дыхание Анны Григорьевны. Но обычно внимательная к своей пациентке Репухова сейчас смотрела на Вячеслава и его восьмилетнюю дочь. Мать девочки стояла рядом, вытирала носовым платком слезы. У девочки тоже было заплаканное лицо. Она смотрела на папу затравленным взглядом.

Он нагнулся к ней и влепил ей пощечину.

– Юная леди не должна общаться на улице с цыганками, тем более выносить им все ценности из дома. Ты должна была находиться в школе и ждать мать.

Он сел в кресло рядом с Анной Григорьевной и ее врачом, закинул ногу на ногу, обратил строгий взор на жену.

– Так что ты говорила насчет урока физкультуры?

Катя с ужасом смотрела на дочь. Оля уже не плакала, но вся дрожала. Катя кинулась к ней, хотела взять на руки, прижать к себе, но Оля отскочила к двери. В дверях обернулась, сказала: «Простите меня». В полной тишине вышла из комнаты. Катя не пошла за ней. Она подбежала к мужу:

– Она же еще ребенок! Ты же оскорбил ее, унизил! При всех! Она же хотела, чтобы мы помирились. Она любит нас обоих, не хочет развода. Она хотела, как лучше! Лучше бы по попе отшлепать, чем так!

– Хватит! – остановил жену Вячеслав, – ты слишком мягкая для воспитания ребенка. Из-за тебя она распустилась! Ты и сама безалаберная. Ты плохая мать! Ты должна была забрать ее из школы, почему не забрала?

– Потому что у них неожиданно отменили последний урок! Отменили физкультуру.

– У тебя на все есть объяснения!

– Мы прожили десять лет, но только сейчас я по-настоящему поняла тебя! Твои изысканные манеры, улыбки всего лишь маска. А под маской эгоизм, переходящий в садизм!

– Не забывайся! Ты все еще моя жена! И тебе не удастся так просто взять и уйти от меня! По крайне мере, дочь останется со мной! Ты плохо влияешь на нее!

Выражение его лица и взгляд вызвали страх у Кати, она побледнела. Буквально через мгновение Вячеслав резко встал и улыбнулся, подошел к жене:

– Прости, ты плохо себя чувствуешь! Иди к себе отдохни, поспи. Доверься мне, ведь я твой муж. Я знаю, как надо воспитывать ребенка. Пошли, я провожу тебя.

Катя пятилась к двери, комкала в кулаке мокрый носовой платок:

– Не надо, я сама!

Она ушла. Медленно поднялась на второй этаж, сразу же зашла в комнату дочери, но ее не было. Катя пробежала по всем комнатам, они были заперты. Заглянула в ванную, в туалет. Оли нигде не было. Она долго искала ее. Нашла в прачечной между стеной и стиральной машиной. Оля молча пришла в свою комнату, легла спать. Но ей не спалось. Она почти всю ночь смотрела широко открытыми глазами в одну точку на потолке.

Гадала мне цыганка…

В пятницу 28 апреля к частному детективному агентству на Кировском проспекте города Ростова-на-Дону подъехала машина. Вышли высокий импозантный мужчина и молодая женщина, которая отчаянно грубо хлопнула дверцей машины. Не глядя на мужчину поднялась по ступенькам в детективное агентство. Он пошел за ней. Секретарь Лена Шамарина спрятала дежурную улыбку, увидев заплаканное лицо женщины и нервозность мужчины. Предложила им два бланка анкеты, но мужчина нетерпеливо дал визитку. Объяснил, что дело очень срочное, он просит принять их.

Лена оглянулась на него, стоя у двери в кабинет Трубникова, спросила, сколько лет его дочери?

– Восемь, – ответили оба, мужчина строго посмотрел на женщину и повторил, – нашей Оле восемь лет.

Лена вошла в кабинет, положила на стол перед шефом визитку:

– В приемной чета Ламейкиных. Я приняла его жену за дочь. Она в слезах, он напряжен, как натянутая струна. Просят принять их срочно.

Трубников перевел взгляд с экрана монитора на визитку, прочитал: “Ламейкин Вячеслав Иванович, генеральный директор ООО «Крепеж»”.

– 

Пусть войдут.

Они не вошли, а вбежали. Женщина громко запричитала:

– Оля пропала! Исчезла наша дочь! Нужна ваша помощь!

– Присаживайтесь, – ответил Трубников, – в полицию обращались?

– Да, – сказал Ламейкин, – вчера вечером. Я был на работе. Звонит Катя: Оли нет дома до сих пор! Я сразу приехал. Вчера Оля не вернулась из школы.

– Обычно я отвожу дочь в школу и забираю, – торопливо запричитала мать, – но вчера не было последнего урока, снова отменили физкультуру. Оля позвонила мне в 11 часов сорок минут. Сказала, что уже сама едет домой на автобусе. – Недавно купили дом, – продолжала Катя, – но школу Оля пока не поменяла, чтобы завершить учебный год.

Катя отвернулась, заплакала. Ламейкин продолжил:

– Над входной дверью нашего дома установлена камера. Я просмотрел вчерашний день. Оля не вернулась из школы. Дети сказали, что она стояла на автобусной остановке, больше ее никто не видел. В школе она вела себя спокойно. Хотя последнюю неделю Оля ходила как в воду опущенная. Я отчитал ее неделю назад. Раньше никогда не наказывал, даже голос не повышал. Виноват, что накричал. Сам был в шоке. Оля на улице встретила цыганку. Та сразу сказала, что видит порчу, что над домом беда. Она может беду отвести. Мы с Катей собираемся развестись после десяти лет брака. А Оля болезненно переживает предстоящий развод. Цыганка пообещала совершить ритуал на любовь, чтобы мы не разводились. Оля вынесла цыганке ювелирных изделий и денег на полтора миллиона рублей!

– Она же хотела, как лучше! – вскрикнула Катя, – ей всего лишь восемь лет!

– И вынесла цыганке всего лишь полтора миллиона! – передразнил ее муж. – Но я виноват, что накричал на нее! Надо было погладить ее за это по головке! Я сам в шоке был! Мы недавно дом двухэтажный купили, отремонтировали, обставили! Живи и радуйся! Нет, развод! Катя требует развода!

– Я требую развода? – закричала Катя, – это ты его требуешь! Мне 30 лет! Я для тебя уже старая! Наверное, нашел себе восемнадцатилетнюю красотку!

– Успокойся, пожалуйста, не передергивай факты. Ты первая начала изменять мне!

– Я никогда тебе не изменяла! Никогда! Это твоя мамочка оговор пустила! И сама же в него поверила! Она всегда была против нашего брака!

– Катя! Мы пришли сюда ради Оли, а не для того, чтобы выяснять отношения. Мы были в полиции вчера вечером. Заявление оставили. Обратились к волонтерам. Катя, дай фотографии Оли Николаю Федоровичу. Пожалуйста, помогите нам. Найдите Олю! Я боюсь, что она отправилась на поиски цыганки, которая якобы совершила ритуал на любовь, а на самом деле обокрала нас! Ребенок, наверное, надеется уговорить цыганку вернуть все, что было в свертке.

Кстати, чтобы вы знали масштаб этого колдовского бедствия! В Ростовской области по официальным источникам, открыто практикуют «магию» порядка пяти тысяч человек! Есть магические салоны, есть бабки-знахарки, есть и цыганки. К сожалению, нет только апостола Павла на всех этих язычников.

Схема одинакова для всех возрастов. К жертве на улице подходит цыганка, говорит, что видит порчу, что может ее снять. Для этого жертва должна принести из дома в свертке самую ценную вещь. Оля собрала в газетный сверток все деньги, все ювелирные украшения, что я дарил жене, абсолютно все!

– Ты мне дарил? Это мои и только мои! Мне их родители в наследство оставили! Твои там только деньги! И то не твои, а наши общие! Наши! – Катя подошла вплотную к столу детектива и, глядя ему в глаза, продолжала, – мы десять лет прожили вместе! Я из обеспеченной семьи! Мои родители погибли в автокатастрофе. Мы продали их дом и нашу квартиру. Деньги вложили в этот двухэтажный особняк! А записал он его на мать, хотя у нее есть свой дом на Каменке. При разводе я не получу ничего! Ни я, ни Оля там не зарегистрированы! Из старого дома он нас выписал, а в новом прописать не успел! Затеял развод! Якобы я ему изменяю! Он хочет выгнать меня и дочь на улицу! И выгонит! выгонит! Но алименты на дочь ты платить должен! Ты сам похитил и спрятал где-то Олю! Ты не хочешь платить алименты!

– Дура! – в сердцах ответил Ламейкин и спохватился, посмотрел на Трубникова, тихо добавил, – извините.

– Может быть, – наконец-то вставил слово в их перепалку детектив, – девочка сбежала из дома, потому что вы постоянно выясняете отношения? У бабушки, у дедушки искали? Другие родственники есть?

– Мои родители погибли, – сказала Катя, – а его мать всегда относилась к Оле плохо. Она не любит меня, не любит Олю. Постоянно говорит, что у него еще десять таких будет! Анна Григорьевна живет теперь с нами со своей врачихой, а то у нее на Каменке ремонт: крышу меняют. Оли нигде нет. Оля побежала искать цыганку. Она осознала, что натворила, долго плакала. А я ее вместо того, чтобы утешить, тоже укорила. Ведь это были мои драгоценности! Мы бы могли на них какое-то время жить! А что теперь?

На Левенцовку в студию? Он хочет купить нам с Олей студию на окраине Ростова! Благодетель! Если бы Оля не вынесла все мои ювелирные украшения, то мы смогли бы с доплатой приобрести что-нибудь поближе к центру! Новую квартиру мы с дочерью теперь никогда купить не сможем! Хотя бы просто выжить! На алименты я в суд подам, но он найдет лазейку, отмажется законно или полузаконно! Оля любит его! Он будет похищать ее, доказывать всем, что ребенок живет у него, а потом футболить ко мне! Подумать только! Я прожила с этим вампиром десять лет!

– Выбирай выражения, Катя, – брезгливо поморщился Вячеслав, – помогите найти Олю! Я люблю дочь, волнуюсь за нее. Готов оплатить вашу помощь!

– Вы заявили в полицию о цыганке? – спросил Трубников.

– Нет, – пожал плечами Вячеслав, – у меня сейчас камералка! Впарили незаконное дробление! Налоговики совсем с ума сошли! Начали контролировать цены! Они не вправе контролировать цены по сделке реализации товара! Цена рыночная! Простите! Я не о том говорю. Я не могу отбиться от налоговой! Просто не успел до участкового дойти по поводу цыганки. А сейчас, конечно, мы все рассказали, но уже неделя прошла, цыганки давно след простыл!

– Когда в последний раз вы видели дочь? – спросил детектив.

– Вчера, то есть 27 апреля в четверг утром, – ответил Вячеслав, – мы вместе завтракали. Я поехал на работу, а Катя повезла Олю в школу. Если бы она забрала ее из школы, то ничего бы не случилось!

– Я собиралась поехать за ней, но у них отменили последний урок. Оля позвонила мне в 12 часов сорок минут, сказала, что уже в автобусе едет домой. Домой она не приехала. Кстати, когда она встретила цыганку, тоже отменили физкультуру. Учитель болен, его то замещают, то нет.

– Цыганка на камеры не попала?

– Сразу все посмотрел! – сказал Вячеслав, – нет, не попала! Наверное, она встретила Олю возле автобусной остановки.

– Мне можно посмотреть ваш дом, комнату Оли?

– Если вам это поможет, пожалуйста, хоть сейчас.

– Вы живете втроем?

– Так планировали, но, как говорится, хочешь рассмешить Господа, поделись своими планами! С нами почти все время живет теперь моя мама. Она в преклонных летах, поэтому при ней постоянно врач. Врач не живет у нас, но приходит часто.

– Мы разводимся из-за свекрови, – сказала Катя, – у него мать психопатка! Постоянно вмешивается в нашу семейную жизнь!

– Тем не менее, – строго оборвал ее Вячеслав, – мы прожили вместе десять лет!

– Потому что мои родители были живы, а ты и твоя мать побаивались их! Ты бы ничего не добился, если бы не папины связи!

– Ты забываешься, дорогая! Я всего добился сам!

Катя ответила истеричным смехом, быстро перешла на плачь. Трубников вызвал Лену, она принесла стакан воды. Пока Катя пила воду, а Вячеслав нервно пытался закурить, щелкая зажигалкой, Трубников рассматривал фотографии девочки.

– Какого цвета волосы у вашей Оли?

– Каштановые, – ответил Вячеслав.

– Темно-каштановые, – поправила его Катя, – короткая стрижка, карие глаза. Она очень ласковая и добрая, любит животных, но болезненно самолюбива. Учится хорошо, без троек. Читает сказки, приключения, любит Виталия Бианки, Сетона-Томпсона, Джеральда Даррелла. А друзей у нее почему-то нет. Мы не стали переводить ее в новую школу среди учебного года. Хотели с первого сентября. Она трудно сходится с людьми, скорее замкнутая, чем общительная. Интроверт. Я боюсь, что она увязалась за цыганами! Всех ее одноклассников обошла лично, никто ничего не знает.

– Расскажите еще раз о цыганке. Неужели ее больше никто не видел?

– Никто, – ответил Вячеслав, – Оле попалась цыганка-невидимка. Кроме Оли ее никто не видел. Я же сказал, что предполагаю, что Оля встретила ее на остановке.

– А сама Оля, что говорила?

– Ничего, – ответила Катя, – он так унизил дочь, запугал, она только плакала. Я ее расспрашивала, и на следующий день, но Оля все время путалась, сразу начинала плакать. Я тоже полагаю, что на остановке, на нашу улицу не всякий пройдет, тем более цыганка. Там только очень красивые коттеджи. Почти везде видеонаблюдение.

– Вы оба были на работе? Дома никого не было?

– Я был на работе, уже ведь сказал, что у меня налоговая! И сейчас тоже! Бухгалтера прессуют, а я здесь. Как-то все сошлось некстати, в гордиев узел завязалось!

– А я искала работу, – сказала Катя, – раньше не работала, сейчас подыскиваю. Я по специальности библиотекарь. Пока не нашла. Дома была Марина, она помогает по хозяйству, но она все время на кухне. Марина ничего не слышала и не видела. Анна Григорьевна говорит, что была вместе с врачом на процедурах. Она ставит пиявок! Мерзость такая! Я потребовала, чтобы она со своими пиявками шла к врачу на ее территорию. Они по дому ползают! Я в ванной одну нашла! У меня истерика была!

– У тебя слишком часто истерики! Ты забыла, что мы приехали сюда ради дочери? Снова скандалишь! Да, Оле надоели наши ссоры! Могла сбежать от них, но куда? Где ее искать?

– Твоя мать должна была дождаться внучку, а потом заниматься своими пиявками! Она бы не дала Оле забрать из дома все! Деньги, мои украшения! Мне их родители дарили на дни рождений, на свадьбу, оставили в наследство! А ты мне почти ничего не дарил! Так, по мелочи! Ты был нищим, а теперь стал жадным!

– Ты больше огорчена потерей ювелирки, чем исчезновением дочери! Ты плохая мать, поэтому Оля сбежала!

Трубников сосредоточенно смотрел на фотографии девочки, что лежали у него на столе. Перевел взгляд на Вячеслава, спросил:

– В какой день Оля встретила цыганку? Что вы делали в тот день?

– Она вынесла все из дома в среду, – начал Вячеслав, – да, в среду, 19 апреля. Мы вместе позавтракали. Мы всегда вместе завтракаем: я, Оля, Катя, иногда мама, если она рано встанет. Я уехал на работу первым.

– Я убрала со стола, все помыла, – мы с Олей сели в машину, поехали в школу. Я постоянно отвожу ее, потому что теперь школа далеко, но пока решили не менять. Я уже говорила. Анна Григорьевна собиралась уехать следом за нами. Вызвала такси, ждала. Мы попрощались с ней. Все было нормально, без скандалов. Свекровь запирала дверь сама. У нее свои ключи.

Я не могла подвезти ее, мы бы опоздали в школу. А потом я собиралась на собеседование по поводу работы. Обыкновенное утро. Ничего особенного. Я в тот день задержалась в связи с поисками работы. Не поехала за дочерью. Каюсь! Не смогла, надеялась, что в этот раз точно устроюсь библиотекарем хотя бы в школу. Не получилось. Я же не работала десять лет, они боятся меня брать. Вернулась днем, в третьем часу. Оля плачет навзрыд. Я тоже расплакалась, не сдержалась, укорила ее. После развода мы с ней должны уйти из этого дома. Я всегда жила в очень обеспеченной семье! А сейчас с дочерью должна уйти в студию на Левенцовку! Простите, но я до сих пор не поняла, вы согласны помочь нам?

– Да, поехали. Я должен посмотреть ваш дом, пообщаться с Анной Григорьевной и ее врачом, с Мариной.

Чем питаются желтые медведи?

Грузное тело Анны Григорьевны расплывается по большому креслу. Она высокомерно-презрительно смотрит на Трубникова, громким низким голосом обращается к сыну:

– Славик, с каких пор ты начал обращаться за помощью к сыщикам? Разве полиции мало? Ты думаешь, будет толк?

Миниатюрная еще не лишенная возможности пленять воображение мужчин женщина торжественно восседает на стуле рядом с Анной Григорьевной. Она поджимает губы, изображая презрение.

– Надеюсь, ты еще не заплатил сыщику?

– Мама! – извиняющимся тоном говорит Вячеслав, – нам надо поскорее разыскать Олю. Обратиться к частному детективу решили я и Катя.

– Катя? И долго ты будешь под каблуком у жены? Оля и без того нанесла огромный ущерб, вынесла все, что нашла! Как только она про столовое серебро не вспомнила! Надо найти ее и вздрючить по первое число! Но хватит об этом. Где там наша Матильда? Во всем Ростове невозможно найти нормальную повариху! Почему обед не готов до сих пор?

Вошла высокая молодая женщина в фартуке и косынке на белокурых локонах, доложила Анне Григорьевне, что обед готов, стол накрыт. Подошла к креслу и хотела помочь Анне Григорьевне подняться, но получила звонкую пощечину. Отшатнулась, быстро ушла. Миниатюрная женщина неопределенного возраста помогла Анне Григорьевне встать, торжественно повела ее под руку в столовую.

Вячеслав, пропустив вперед Трубникова и Катю, уныло шел в соловую, словно не на обед, а на казнь. Трубников спросил у него, кто сопровождает Анну Григорьевну?

– Это ее лечащий врач Софья Тихоновна Репухова. У мамы высокое давление, ей нужен врач. Репухова уже как член семьи, только не ночует.

– Она затравила Олю! – громким шепотом прокричала Катя прямо в ухо детективу, – не бегай, не шуми, не дыши! Их высочеству нужна тишина! Это не врач, а узурпатор!

«Узурпатор» обернулась, через плечо, бросила на Катю презрительный взгляд. Катя поперхнулась, больше ничего не говорила.

Все сели за стол. Прислуживала высокая молодая женщина, которую Анна Григорьевна называла то Матильда, то Марина. Обед был очень вкусным, но Анна Григорьевна постоянно строго отчитывала Марину, с брезгливостью всматриваясь в тарелку с борщом и спрашивая: «Что это? Кажется, лук подгорел?» К завершению обеда у Марины заметно дрожали руки. Она принесла десерт, подала кофе. Трубников рискнул спросить у Анны Григорьевны, где, по ее мнению, может находиться Оля?

–Она мать, – ткнула чайной ложкой в Катю свекровь, – она должна знать! Вчера утром ребенок был дома. Мать и дочь уехали в школу. Мать вернулась, дочь нет.

– А вы, – обратился Трубников к Софье Тихоновне, – когда видели Олю в последний раз?

– В среду, 26 апреля мы обедали все вместе, не было только Вячеслава Ивановича, он на работе был.

– Слава работает, – прервала ее Анна Григорьевна, – а Катя тратит!

Репухова презрительно посмотрела на Катю и отправила в рот целиком все пирожное

– Вчера вы тоже обедали все вместе?

– Нет, – ответила Репухова, – вчера мы с Анной Григорьевной были на процедуре в клинике. Я работаю в частной клинике.

– Разве трудно догадаться, – сказала громким низким голосом Анна Григорьевна, – что если бы я была дома, то Оля бы не вынесла цыганке ценностей на полтора миллиона рублей!

При этих словах тень пробежала по лицу Репуховой, что удивило детектива. Неужели врач настолько вошла в семью, что так болезненно переживает за семейный бюджет? Впрочем, Репухова быстро вернула лицу торжественное выражение, которое не помешало ей прикончить десяток пирожных. Трубников тоже с удовольствием ел трубочки с кремом. Марина хорошо готовит.

После обеда Анна Григорьевна в сопровождении Репуховой ушла в свою комнату. Вячеслав Иванович извинился и умчался на работу сражаться с налоговыми инспекторами. Катя повела Трубникова по дому.

– Мы продали, – объясняла она, – дом моих родителей, свою квартиру и купили этот дом, но жизнь в этом доме похожа на кошмарный сон из-за постоянных придирок свекрови. Она теперь живет на два дома. В старом ее доме на Каменке сейчас делают ремонт. Она нападает не только на прислугу, но и на меня, на Олю. На Славу не нападает. Он рядом с ней превращается в робота, я так не умею. Это комната Оли.

Трубников с удивлением смотрел на белые стены. Комната была похожа на больничную палату.

– Свекровь велела в белый цвет, – сказала Катя, ее не переспоришь. Оля смогла отстоять только своего медведя, остальные игрушки на свалке. Оля любит медведей. Я подарила ей недавно маленького серебряного медвежонка, она решила, что это будет ее талисман, но и его тоже отдала цыганке. А это – любимая игрушка Оли – большой желтый медведь. Она спит с ним. Господи! Где она провела ночь? По ночам очень холодно! Только бы не заболела! Телефон не отвечает. В полиции пообещали найти ее по телефону: биллинг. Даже если телефон молчит, то все равно можно определить, где он. Но Оля часто теряет телефон.

– Ваши мама и папа погибли, а другие родственники есть?

– Нет, то есть я не знаю, – Катя смутилась и покраснела, – мои родители добились всего сами. Они были очень сильными и влиятельными людьми. Славка только благодаря связям папы стал менеджером в «Крепеже», дорос до директора, а ума не нажил! Налоговой боится так, что даже во сне стонет! Трус!

– Простите, но я не понял, разве нет родственников? А как же семейный альбом? – улыбнулся Трубников, – рассказы бабушки? Давайте родственников найдем.

– Зря тратите время. Я ничего не знаю о родственниках. Вам нравится мишка? Оля любит его. Мы со Славой подарили. Извините, я сейчас вернусь.

Она выбежала из комнаты, чтобы умыться, слезы душили ее. Трубников все это время нежно прижимал к груди мишку. Оставшись один, он положил его на подоконник и начал прощупывать живот. Потом ввернул его на диван. И задумчиво сказал сам себе:

–Хотелось бы мне знать, чем питаются желтые медведи? Почему в животе камни?

Позвонил Лене, попросил ее срочно приехать, привезти желтые нитки, иголку и ножницы. Вернулась Катя с покрасневшими глазами.

– Комната Оли не запирается? – спросил он.

– Из-за этого был большой скандал! Все комнаты запираются, а эта нет. Однажды Оля поссорилась со свекровью, заперлась в комнате, не отвечала ей. Свекровь вызвала мастера, он вырезал замок и забрал его. Оле уже восемь лет! Она имеет право на личное пространство! Зачем нужен большой дом, если в нем ребенок пятый угол ищет?

– Можно поговорить с вашей прислугой?

– С Мариной? Конечно! Она еще здесь. Марина пятая по счету. Анна Григорьевна всех гонит. Я бы и сама с удовольствием готовила обед, убирала, как раньше. Разве что раз в неделю приглашала помощницу, но не каждый день. Свекровь забраковала мой борщ. Марина приходит к девяти, уходит в три. У нее есть муж и двое детей, живет неподалеку. Она нравится мне, но не свекрови. Свекрови никто не нравится кроме сына и врача с ее пиявками!

– Давно рядом с ней врач?

– Не знаю. Раньше мы жили порознь. Она въехала сюда в сопровождении. Репуховой, которая ест за троих, командует здесь, требует тишины. Это кухня, проходите.

Марина мыла посуду, когда они вошли. Она улыбнулась затравленной улыбкой и продолжала драить сковородку.

– Марина, – обратилась к ней Катя, – это частный детектив, он разыскивает Олю. Ответь на его вопросы, пожалуйста.

– Я видела Олю, – не дожидаясь вопроса начала Марина, – в среду. В четверг я пришла в девять. Дома никого не было, я открыла своим ключом. Екатерина Дмитриевна повезла Олю в школу, Вячеслав Иванович на работе, а Анна Григорьевна с Репуховой на пиявках. Сразу пошла на кухню, чтобы успеть приготовить обед. Я не слышала, входила Оля в дом или нет. Здесь шкворчит сковородка, булькает борщ, постоянно что-то мою, включаю воду, она шумит… Здесь достаточно шума, чтобы не услышать, если кто-либо войдет в дом.

– Мы просмотрели видеонаблюдение, – вмешалась Катя, – Оля в четверг, то есть вчера не возвращалась домой.

– Простите, я не рассказала про среду, – смутилась Марина, – про день ограбления. Я не видела цыганку. Не слушала, как Оля вернулась из школы. В тот день я приготовила обед. Поднялась к Оле, постучала. Она сказала, что не хочет есть. Я вернулась в кухню. Позвонила Анне Григорьевне, она отругала меня, что я отвлекаю ее от процедуры, бросила трубку. Она приехала на такси то ли в два часа, то ли раньше, не помню. Но обедать не стала. Репуховой не было с ней. В 15 часов я ушла. К Оле больше не поднималась, плача не слышала. Когда шла мимо остановки, то цыганок не видела. Оля умная и добрая девочка, очень ласковая, только улыбается редко.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.