– Зачем? Я буду жить с тобой.
– В смысле? – таращусь на брата. – Ты всю жизнь со мной собрался жить?
– Да. А что такого? Ты же не прогонишь любимого брата из-за какой-то там семьи?
На минуту теряю дар речи, отвыкшая от подобных разговоров. Была уверена, что Миша немного повзрослел, чтобы понимать – я тоже хочу встретить мужчину и связать с ним свою судьбу, но, видимо, мой двадцатиоднолетний брат застрял в подростковом возрасте.
– Миша, я хочу своей жизни. И ты захочешь, когда встретишь девушку, с которой будешь счастлив. Каждому из нас хочется чего-то своего, личного, закрытого. Ты совершеннолетний, я уже давно тебе не нянька, чтобы везде таскать с собой. Работай, учись заботиться о себе и жить самостоятельно, как все нормальные люди. Пора уже взрослеть. Пока у тебя в голове лишь развлечения и друзья.
– А что в этом плохого?
– Ничего. При условии, что развлекаешься ты за свой счёт. Твои друзья работают?
– Да. А теперь и я.
– Надолго ли? – поворачиваюсь, не в силах удержаться от шпильки в адрес брата. – Пока что ты ни на одном месте не задерживался дольше двух месяцев, придумывая тонну отговорок: не платят, мало платят, начальник на тебя не так посмотрел, очень устаю, скучно, не нашёл общий язык с коллективом. Я могу и дальше перечислять длинный список озвученных тобой за два года причин. У меня вот в жизни пока что единственная работа была – отель, в котором я уже девять лет. Начинала с простой горничной и добилась места управляющего трудом и желанием показать начальству, что я заслуживаю большего. А ты сливаешься, как только сталкиваешься с малейшими трудностями. Учись решать проблемы, для начала хотя бы свои собственные, не обращаясь постоянно ко мне.
– Я не виноват, что у меня не было родителей! – Понеслась. Давно мы не сталкивались лбами на этой почве.
– И у меня не было. Напоминаю тебе об этом. – Стараюсь быть спокойной, но нож то и дело выскакивает из трясущихся пальцев.
– Не ты провела в детском доме два года! – озлобленно выкрикивает, нависая надо мной.
– Не два – полгода, а потом сделала всё, чтобы забрать тебя. Я работала, чтобы получить опеку над тобой.
– Плохо работала, если тебе потребовалось долгих два года, которые я провёл в аду!
– Про ад ты, конечно, перегибаешь, если начистоту, но приятного мало, соглашусь. Семь лет прошло, пора бы уже переживать это и пойти дальше.
– Напоминаю – ты мне должна! Ты взяла опеку надо мной! – почти кричит, размахивая длинными руками и задевая посуду на столе.
– Да, до совершеннолетия, но тебе уже двадцать один, и ты отвечаешь за себя сам. К тому же за четыре года опеки я достаточно вытаскивала твою задницу из передряг, в которые ты попадал с завидной регулярностью, так что свой ад я тоже прошла.
– Ах, вот как! А как же помощь родному человеку, а?
– Знаешь, какая-то однобокая помощь у нас получается, тебе не кажется? Я для тебя всё, а ты в меня претензиями бросаешься при каждом удобном случае. Я миллион раз извинялась перед тобой за невозможность забрать сразу из детского дома, объясняя, почему и как так вышло, но ты меня будто не слышишь, твердишь одно и то же. Тебе нравится строить из себя маленького обиженного мальчика? – прищуриваюсь и перехожу на визг в желании донести в сотый раз до Миши всё, что мы уже неоднократно обсуждали. – В зеркало давно на себя смотрел? Ты выше меня на две головы и больше в три раза. Не похож уже на ребёнка.
– Мне всё равно нужны забота и помощь! – надувает губы, словно маленький мальчик.
– А девок трахать тебе моя помощь не нужна, а? Или там сам справляешься?
– Я сам решу, с кем мне спать.
– А, интересно получается, однако, – упираю руки в бока, занимая боевую стойку. – Значит, чтоб с девочками спать я не нужна, а во всём остальном ты несамостоятелен. Странно, тебе не кажется? А если кто-то из них забеременеет, ты ко мне прибежишь за помощью?
– Да.
– Отлично, – фыркаю, – спишь ты, а с последствиями разбираюсь я. Так вот, мой дорогой брат, в твоих же интересах сделать всё, чтобы задержаться на новой работе и получить возможность самого себя обеспечивать, потому что больше ты денег на развлечения от меня не получишь. Достаточно того, что я содержу нашу квартиру, а ты не думаешь, что приготовить на ужин и сколько платить слесарю за ремонт. Твоё содержание теперь является только твоей заботой. Усёк? – заканчиваю длинную тираду, ни разу не запнувшись, отвешивая Мише того самого звёздного подсрачника, о котором мне постоянно твердит Света.
– Усёк, – выплёвывает, явно несогласный с новыми правилами. – Ужином сегодня накормишь? – Слышу, как требовательно урчит живот Миши, желая нормальной пищи.
– Да. А когда получишь первую зарплату, продукты будем покупать по очереди и готовить, кстати, тоже.
Он молча покидает кухню, позволив мне остаться наедине с собственными мыслями.
Давно мы не скандалили, и я уже подумала, что брат повзрослел, стал больше понимать и переосмысливать всё, что с нами случилось. Но нет – всё по-прежнему. Я снова виновата, а он опять белый и пушистый, натерпевшийся самого ужасного и гадкого в детском доме мальчик. Только вот всё не совсем так, как преподносит Миша, желая вызвать жалость и сочувствие.
Раньше брат грамотно воздействовал на меня, бросаясь многочисленными обвинениями и срываясь в слёзы, но в конце концов до меня дошло – это элементарная манипуляция с целью добиться желаемого. Пока данная схема действовала безотказно, он пользовался ею при каждом удобном случае, но со временем я перестала вестись на провокации, а это приводило Мишу в бешенство, как и сейчас.
Брат откровенно не желает понимать, что я, сделавшая ошибку в его воспитании, стараюсь приучить его к самостоятельности и заботе хотя бы о самом себе. Он же воспринимает это, как отказ от него в общем, не желая принимать новые правила. Повзрослевший телом, умом ещё подросток, срывающийся в юношеский максимализм: всё или ничего, чёрное или белое, добро или зло.
Раньше я часто оставалась на ночь в отеле, чтобы просто не выслушивать очередные обвинения в свой адрес, но в последнее время всё поутихло, и я считала, что мы, наконец, научились быть на равных. Нет, мне снова показалось.
Заканчиваю с ужином, уже успокоившись, но всё чаще возвращаясь мыслями к Лису. Пока не поняла, какое впечатление у меня сложилось об этом человеке, так внезапно ворвавшимся в мою жизнь, но одно очевидно – с ним нужно быть осторожнее. Необходимо сдерживаться, иначе то, что он проглотил сегодня, в следующий раз мне с рук не сойдёт, и я поплачусь за каждое сказанное слово.
А если Лис и дальше будет лишь наблюдать со стороны и не рваться вперёд проводить реформы, мы вполне мирно сможем сосуществовать следующие полгода, а дальше… Никто не знает, что будет дальше. Слишком много времени, за которое может произойти всё, что угодно. Но, возможно, если показать ему все плюсы отеля и указать на прибыль, которую мы приносили его отцу, Лис откажется от продажи, так и оставшись наблюдать, но предоставив нам возможность работать в привычной обстановке.
Попытка не пытка, и, если приложить усилия, может быть, взрослого мужчину удастся переубедить. Вот завтра и начнём, когда Кретов переберётся в отель основательно, став непосредственно нашим гостем.
– Миша, иди ужинать.
Глава 7
– Доброе утро, девочки! – приветствую администраторов, которые готовятся к сдачн смены. – И мальчик. – Витя как всегда болтает с девчонками, пока нет новых гостей. – Без происшествий?
– Если бы, – гогочет Маша. – Идите, покажу.
Немного напрягаюсь, но по задорному тону Маши понимаю, что случившееся, скорее, смешное, чем страшное. И правда, девушка поворачивает монитор и отматывает назад запись с камеры на четвёртом этаже, на которой пьяный в стельку Клинов расхаживает по коридору отеля в чём мать родила, совершенно не стесняясь размахивать членом перед постояльцами.
– Боже!
– Лана Сергеевна, мы практически сразу принесли ему халат и новую карту, потому что этот чудик забыл свою в номере и захлопнул дверь, – смеётся Ира.
– Перед многими успел продефилировать в таком виде? – киваю на монитор.
– Нет. Только перед девушкой из соседнего номера, но она отреагировала на него равнодушно, – разводит руками Машка. – Как и мы.
– Главное, чтобы не жаловалась, – выдыхаю.
– Нет, она вместе с нами потом смеялась над этим нудистом. Кстати, сегодня приезжает Ливнёва со своим котом.
– И? – не понимаю прилетевшую информацию.
– А у нас Аланов с Лансо живёт. Кот и собака в одном отеле, – прищуривается Ира, – жди беды.
– Ир, она со своим хвостатым уже два раза попадала на Лансо – ничего не случилось. Он у неё в переноске за пределами номера, а за проживание с животным она всегда доплачивает. Главное, поселить на другом этаже.
– Так и сделали, засунув её в триста восьмой на третьем.