Фаетон. Книга 1. Тир

– Эге-гей! Есть кто-нибудь? – закричал Тир.

– Кто-кто-кто? – эхом отозвался город. Тир прислушался. Мертвая тишина воцарилась там. Страх, как муравьи, роем поползли по спине. Словно чей-то внимательный взгляд следит за ним. Неприятный озноб пробежал по телу. Тир невольно посмотрел наверх. Никого не было в узенькой бойнице сторожевой башни: -», наверное, там во тьме тени сидит этот дикарь?». – Подумалось ему.

Тир все же двинулся вперед. Успокаивала мысль, что если бы кто-то его хотел найти, то этот кто-то давно бы уже это сделал. Взбодренный этими мыслями, он с силой толкнул створку ворот. Душераздирающий скрип разорвал тишину. Он увидел узенькую улочку, на середине которой виднелись отчетливые человеческие следы. Он с возбужденной радостью глядел на них, боясь только одного, а вдруг это мираж? Но вздох разочарования вырвался из исхудалой груди, это же его собственный след? Западный ветер «насмешливо наблюдал» за жалким, обтянутым кожей человеческим скелетом, ожившим вдруг в заброшенном городе. Украдкой, чтобы не разбудить своего давнего противника Восточного ветра, так любившего и защищавшего людей, Западный, когда человек лежал бесчувствен в тени пальм, закрыл створки ворот. Тир двинулся вдоль развалин. Солнце почти касалось горизонта, отбрасывая от уцелевших стен длинные тени на улицу. Необходимо где-то найти пристанище, чтобы собраться с силами. В глаза бросилось уцелевшее строение прямоугольной формы с плоской крышей. Тир направился туда. Он перешел площадь, которой заканчивалась улица. Вечерняя прохлада уже бодрила тело, но от глиняных развалин, как от остывшей печки, еще отдавало жаром. Черное отверстие входа дохнуло сыростью подземелья. Тир по каменным ступеням спустился в просторный зал. Сумрак внутри помещения мешал разглядеть пространство зала. Постепенно глаза привыкали и Тир уже смог увидеть низенькие круглые столы, накрытые истлевшим тряпьем, на столах кубки. Тир с любопытством подошел поближе. Чаши бронзовые с резьбой, выполненные с огромным мастерством, были заполнены песком. Он взял одну и поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть подошел к окну, резьба на бронзе поражала красотой. Последние блики заходящего солнца все еще проникали в город и остатки света попадали в квадратное отверстие окна освещая сумрак зала. На столах, рядом с чашами стояли пиалы. Посреди зала очаг. Там, на цепях висел огромный казан, заполненный песком.

– «Явно это зал, где чернь собирается по праздникам для увеселительных мероприятий. – догадался Тир. – Значит должны быть винные погреба?»

Тир почти ощупью добрался до входа в погреб. Ногой нащупал первую ступеньку и в темноте, окутавшей вход в подвал, сошел вниз. Там ощупью стал исследовать подвал и скоро наткнулся на влажную бочку, потом еще на одну, еще и еще. Внизу, на одной из бочек, он нащупал деревянную пробку торчащую из бочки, как сучек из ствола дерева. Тир попробовал сдвинуть ее, безуспешно. Тогда собравшись с силами ударил по пробке ногой, результата нет. Усталость навалилась с новой силой, заставила опустится на холодную и сырую землю погреба. Руки в темноте искали опору и наткнулись на небольшой камень. Тир схватил его в правую руку, стоя на коленях и нащупав пробку, стал колотить им пытаясь выбить пробку. Глухие удары камня о дерево будили тишину подземелья, но пробка не поддавалась. Немного переведя дух, он снова взялся колотить камнем о деревянный сук. И сук сломался. Силы вновь оставили его, с колен он сполз вниз и на сей раз очутился в мокрой липкой и вкусно пахнущей вином луже. Тир ощупал то место где сломалась пробка. О! Чудо. Там сочилось вино. Он подставил ладонь и не дожидаясь, когда в ладони окажется достаточно вина, жадно слизывал небольшие влажные порции с ладони. Так продолжалось до тех пор, пока силы окончательно не оставили его… Как вышел Тир из погреба, он не помнил, но заночевать ему пришлось на круглом столе, с которого

он смахнул ладонью истлевшее тряпье с песком. Ночь вышла холодной. Сон то приходил, тепло укрывая тело, то исчезал, пронизывая иглами холода. Тир в такие минуты скрючивался клубочком, прижимая ноги и руки к груди. – «Вот утром, – тешил он себя, – я разыщу топливо и зажгу огонь на следующую ночь, будет тепло, ночь будет теплой». От этих дум Тиру становилось теплее, и он снова забывался во сне. Когда солнце поднялось над горизонтом и прогнало прохладу прочь. Сладкий сон охватил Тира. Впервые за восемь ночей он крепко спал. Проснулся лишь тогда, когда жара, протянув свои щупальца в окно, добралась к нему, стянула остаток сна. Тир открыл глаза. Ослепляющий сноп света полоснул словно лезвием. На миг показалось, что мелькнула какая-то тень и исчезла. Тир вскочил и обнаружил, что кусок ватного заплатанного во многих местах халата, укрывал его ночью. Внимательно осмотревшись, он вдруг увидел, что под казаном тлеет огонь, а из него идет вкусный запах. Но обнаружить присутствие человека, ему не удавалось. Как будто сам собой загорелся огонь в очаге и сварил ему вкусной бульон из дичи. Недолго думая Тир бросился к казану и черпая горячий бульон половником, оставленным кем-то, обжигаясь и давясь, жадно ел содержимое. И только, когда на дне не осталось ни капли, а голод с удвоенной силой подхлестывал съесть еще несколько порций, он обнаружил, что еды больше нет…

Тир постепенно восстанавливал силы. Сутки, сменяя друг друга, тянулись в однообразной последовательности дня и ночи. Утром он обнаруживал в казане все большие порции похлебки, а однажды даже выловил кусочек мяса, по всей видимости это было мясо тушканчика. Пустыня под гигантской крышей синего неба предстала капканом, город, что спас – склепом. Мертвая тишина царила везде. Слепящие лучи

гнали все живое в глубокие норы, принуждали зарываться в толстый слой песка, а вечером, у озерка, напоившего Тира, живность окрестностей собиралась на водопой. И уже с приходом прохладной ночи только слышно было шорохи да скуление шакалов.

Ни есть, ни пить ему уже не хотелось, таинственный спаситель исправно кормил его. Вино из погреба целительным бальзамом, вливаясь в организм, утоляло жажду, удваивало ослабевшие силы. К Тиру возвращалась былая уверенность в себя, в свое исключительное предназначение, как наследного принца Лакии. Но, кто его таинственный спаситель? Так чисто убран зал. Так заботливо расставлены старинные кубки на столах. А самое главное, кто варит ему пищу в казане? Тир решил положить таинственности конец и, дождавшись ночи, притворился спящим. Стал ждать, лежа на своем ложе-столе, укрывшись куском заплатанного халата. Утром вновь в казане была сварена еда. Тир же не уследил, так как спал мертвецким сном здорового молодого человека, подкрепляющего силы, каждый раз перед сном, выдержанным старинным вином из бочек винного погреба. Привыкший с детства к заботам дворцовых поваров, он уже не особенно старался выследить таинственного доброжелателя, принимая пищу по утрам, как должное. Его стали занимать мысли о враге, обстрелявшем и сбившем его самолет. Кто он, этот посланец войны? Тысячи раз задавал себе Тир один и тот же вопрос, но найти он был не в силах. С мыслями об инциденте приходила лишь ненависть…

Однажды утром, Тир проснулся от озноба. Что-то давило на грудь, отбирая тепло. Он открыл глаза. Леденящий страх пронзил, как стрелой, сознание. На груди, свернувшись кольцами, дремала огромная ядовитая гюрза. Голова ее была повернута в сторону подбородка Тира и раздвоенный язык, время от времени высовывался и щекотал отросшую щетину. Мысли носились в голове Тира, сменяя одна одну, как пули в автоматическом оружии. Но поддаваться страху, он как наследный принц Лакии не смел. Силой воли Тир подавил в себе предательские «стрелы» страха и уже хладнокровно стал взвешивать ситуацию. Первое, что надо сделать не шевелится, стараться не подавать признаков жизни. Змеи не нападают на мертвых, а с восходом солнца ближе к зениту и c возрастанием солнечного тепла жара сгонит змею. Рано или поздно она уползет во влажный и прохладный подвал. И Тир с «железным» спокойствием стал выжидать. Как вдруг с молниеносной быстротой взметнулась чья-то рука и голова змеи, взлетев высоко над грудью Тира, затрепетала в сильных пальцах незнакомца. Принц, как того требует Дворцовый Этикет, правда он сейчас далеко не во дворце, но все-же медленно с достоинством, приподнялся на своем ложе-столе и высокомерно стал рассматривать своего спасителя. Это была женщина, закутанная в лоскуты, бывшие когда-то черными одеждами, с ног до головы. Лоскуты свисали на ней до пят босых и черных от грязи ступней, обнажая сквозь дыры белое тело. Лица ее Тир не смог рассмотреть, так как оно было закрыто некогда черным, а теперь выцветшим на солнце, до бледно-серого цвета, платком. Только глаза, искристыми черными «маслинами», смотрели настороженно на него. Но это длилось несколько мгновений, затем незнакомка свободной рукой достала, откуда-то из лоскутов одежд, кривой кинжал и в одно мгновение отсекла змее голову. Тир с любопытством наблюдал за ней, как та, не обращая никакого внимания на принца, быстрым и ловким движением перетянула шнурком хвост змеи, изготовленным из волокон кокосового ореха. Затем привязала свободный конец шнурка за крюк, вбитый в стене и подставила пиалу на глиняный пол под обезглавленную нижнюю часть змеи. Туда капля за каплей стекала красная змеиная кровь. Женщина-же, орудуя Кинжалом, распорола брюхо змеи и вынула из нее все внутренности аккуратно уложив рядом с пиалой. От этого кровь сильнее потекла в пиалу, а еще бьющееся сердце она с восторгом победительницы, поднесла Тиру. Она жестами, пытаясь убедить, стала предлагать принцу съесть скорее сырым и еще живое сердце, энергично жестикулируя, что это придаст ему сверхъестественные силы и сделает его непобедимым в стане врагов. Он величественным жестом отстранил руку с трепыхавшимся на ней змеиным сердцем от себя и высокопарно вымолвил: – Я наследный принц Лакии, непобедимый и неуязвимый для врагов, не стану есть живое сердце гада! А кто ты?! – он с любопытством посмотрел в черные глаза женщины. Она отвернулась от него. И только характерное чавканье красноречиво «сказало» о том, что сердца уже нет. Покончив с этим, женщина направилась к истекающей кровью тушке и, сделав круговой надрез возле змеиного хвоста, стала сдирать кожу. Тир непривыкший к такому обращению черни, высокомерно повторил свой вопрос с угрожающими нотками властелина: – Ты, простолюдинка, как ты смеешь поворачиваться к принцу Лакии спиной, не ответив ему? По законам нашей страны это приравнивается к измене Родины и грозит смертной казнью!