Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти

– В Монако гоняют профессионалы. Я не рискую, да и не езжу так быстро.

– Шестьдесят семь миль в час по Вонгнечжун – это не совсем чтобы медленно, дружище. Правда, дело было в четыре двадцать три утра, когда на дороге никого. Но это зона ограничения скорости – тридцать миль в час.

– В Гонконге немало «ягуаров» типа Е.

– Да, согласен. Семь штук. И все ярко-красные кабриолеты со специальным номером. С черной брезентовой крышей, гоночными дисками и резиной, и все носятся как угорелые. Это было в прошлый четверг, дружище. Радар и все такое. Ты был… в гостях у друзей. Насколько я помню, на Синклер-роуд.

Данросс еле сдержал вдруг нахлынувшую ярость.

– Вот как? – Внешне он еще улыбался. – В четверг? Кажется, припоминаю: я тогда ужинал с Джоном Чэнем. В его квартире в Синклер-тауэрс. Но, мне кажется, я вернулся домой задолго до четырех двадцати трех.

– О, я уверен, что так и было. Я уверен, что констебль все перепутал: и номера, и цвет, и все остальное. – Фоксвелл дружески похлопал его по спине. – Даже если так, езди помедленнее, ладно? Будет очень неприятно, если ты погибнешь во время моего пребывания в должности. Подожди, пока меня переведут обратно в особое подразделение или в полицейский колледж, а? Да, я уверен, что это была ошибка.

«Но это была не ошибка, – сказал про себя Данросс. – Об этом знаешь ты, об этом знаю я, это подтвердит Джон Чэнь, а также Вэй-вэй. Значит, вы, ребята, знаете про Вэй-вэй! Интересно».

– Вы что же это, парни, следите за мной? – спросил он без обиняков.

– Боже милостивый, нет! – Фоксвелл был в шоке. – Особая разведслужба следила за одним человеком, который у них на подозрении, а у того квартира в Синклер-тауэрс. Ты попал в поле зрения случайно. Ты здесь персона очень важная и прекрасно об этом знаешь. Я получил информацию по своим каналам. Ты же знаешь, как это делается.

– Нет, не знаю.

– Как говорят, для мудреца довольно и словца, дружище.

– Да, говорят. Так вот, может быть, ты лучше скажешь своим ребятам из «Интеллидженс», чтобы они в будущем вели себя поинтеллигентнее.

– К счастью, они умеют держать язык за зубами.

– Даже если так, я не хочу, чтобы мои передвижения фиксировались.

– Я уверен, что дело так и обстоит. Они не фиксируются.

– Хорошо. А что это за подозреваемый в Синклер-тауэрс?

– Один наш важный шельма-капиталист, которого тем не менее подозревают в принадлежности к тайным «комми». Скучное дело, но Эс-ай нужно отрабатывать свой хлеб, верно?

– Я его знаю?

– Думаю, ты всех знаешь.

– Шанхаец или кантонец?

– А почему ты считаешь, что он тот или другой?

– А, значит, европеец?

– Он просто подозреваемый, Иэн. Извини, это все пока большая тайна.

– Да ладно, этот дом принадлежит нам. Кто? Я никому не скажу.

– Знаю. Извини, старина, не имею права. Однако могу предложить тебе одно умозрительное соображение. Предположим, есть мужчина, который женат, очень важная персона, и есть дама, чей дядюшка, как выяснилось, первый человек после негласного главы нелегальной тайной полиции гоминьдана[37] в Гонконге. Предположим, гоминьдан захочет привлечь эту очень важную персону на свою сторону. Конечно же, на него можно надавить с помощью такой дамы. Верно ведь?

– Верно, – охотно согласился Данросс. – Если он болван. – Он уже знал о дяде Вэй-вэй, Жэне, и несколько раз встречался с ним на приемах в Тайбэе. И этот человек ему понравился. «Тут никаких проблем, – подумал он. – Она мне не любовница и даже не подруга, хотя красива и желанна. И соблазнительна».

Он улыбнулся своим мыслям, двигаясь в потоке машин по Мэгэзин-Гэп-роуд. Потом подождал в очереди, чтобы проехать по круговой развязке, и направился по Гарден-роуд к Сентрал, до которого оставалось полмили, и к морю.

Уже показалось взметнувшееся ввысь современное двадцатидвухэтажное здание – офис «Струанз». Фасадом оно выходило на Коннот-роуд и на море почти напротив терминала компании «Голден ферриз», паромы которой курсировали между Гонконгом и Коулуном. Видеть офис было, как всегда, приятно.

Отыскивая где только можно лазейки в плотном движении, он объехал слева отель «Хилтон» и площадки для крикета, потом свернул на Коннот-роуд, где на тротуарах было полно пешеходов. И остановил машину около главного входа в Струан-билдинг.

«Большой день сегодня, – подумал он. – Приехали американцы. И если повезет, Бартлетт станет той петлей, которая затянется на шее Квиллана Горнта раз и навсегда. Дай нам Бог провернуть все это!»

– Доброе утро, сэр, – бодро приветствовал его швейцар в униформе.

– Доброе утро, Том.

Данросс выбрался из низко сидящей машины и взбежал по мраморным ступенькам, перепрыгивая через одну, к огромной стеклянной входной двери. Другой швейцар отогнал машину в подземный гараж, а еще один распахнул перед ним дверь. В стекле отразился подкативший «роллс-ройс». Узнав его, Данросс оглянулся. Из машины вышла Кейси, и он невольно присвистнул. Шелковый костюм строгих линий выглядел очень консервативно, но не скрадывал стройности фигуры и грации танцующей походки, а его морская зелень подчеркивала темное золото ее волос. В руках у нее был кейс.

Она огляделась, почувствовав чужой взгляд. Тут же узнав Данросса, тоже смерила его взглядом, и, хотя все это продолжалось лишь мгновение, обоим оно показалось очень долгим. Долгим и неспешным.

Первой шаг к нему сделала она. Он пошел навстречу.

– Приветствую, мистер Данросс!

– Привет. Мы ведь раньше не встречались, верно?

– Да. Но вас легко узнать по фотографиям. Я рассчитывала, что буду иметь удовольствие познакомиться с вами чуть позже. Я – Кейс…

– Да-да, – улыбаясь, сказал он. – Джон Чэнь звонил мне вчера поздно вечером. Добро пожаловать в Гонконг, мисс Чолок. Вы же мисс, так ведь?

– Да. Надеюсь, то, что я женщина, ни на что особенно не повлияет.

– Повлияет, еще как повлияет. Но эту проблему мы постараемся уладить. Не желаете ли вы с мистером Бартлеттом быть моими гостями на скачках в субботу? Ланч и все такое?

– Думаю, это было бы замечательно. Но мне нужно спросить у Линка. Могу я подтвердить наше согласие сегодня днем?

– Конечно.

Он задержал на ней взгляд. Она на него ответила. Швейцар все еще держал дверь открытой.

– Ну что же, пойдемте, мисс Чолок, сражение начинается.

Она быстро глянула на него:

– Зачем нам сражаться? Мы приехали заниматься бизнесом.

– О да, конечно. Прошу прощения, это лишь одно из выражений Сэма Акройда. Объясню в другой раз.

Он жестом пригласил ее войти и повел к лифтам. Все ждавшие в длинной очереди тут же отступили в сторону, чтобы пропустить их в подошедшую первой кабину. Кейси стало неловко.

– Спасибо, – поблагодарил Данросс, не видя в этом ничего особенного.

Он зашел вслед за ней в лифт, нажал на кнопку с цифрой «20», самую верхнюю, рассеянно отметив про себя, что Кейси не пользуется духами, а из украшений у нее лишь тонкая золотая цепочка на шее.

– А почему дверь главного входа под углом? – спросила она.

– Извините, что вы сказали?

– Такое впечатление, что главный вход слегка наклонен – стоит не совсем прямо, – и я спросила почему.

– Вы очень наблюдательны. Ответ на это – фэншуй.[38] Мы построили это здание четыре года назад, но по какой-то причине забыли проконсультироваться с экспертом нашей компании по фэншуй. Это некто вроде астролога, специалист по небу, земле, водяным потокам и злым духам и прочему, который должен удостовериться, что ты строишь на спине, а не на голове Дракона Земли.

– Что?

– О да. Видите ли, во всем Китае каждое здание стоит на определенной части Дракона Земли. Если на спине – очень хорошо, но если на голове – это очень плохо, и просто ужасно – если на глазном яблоке. Так вот, когда мы стали выяснять, что и как, наш специалист по фэншуй сказал, что мы на спине Дракона – слава богу, иначе пришлось бы переезжать в другое место, – но злые духи проникают в дверь, и именно от этого все неприятности. Он посоветовал переставить дверь. Под его руководством мы поставили ее под другим углом, и с тех пор злым духам сюда дороги нет.

– Ну а теперь назовите настоящую причину, – усмехнулась она.

– Фэншуй. Нам здесь очень не везло, по сути дела, невезение было просто страшное, пока дверь не заменили. – Лицо Данросса на миг посуровело, но потом омрачившая его тень прошла. – Как только мы поставили ее под другим углом, все снова стало хорошо.

– Вы хотите сказать, что действительно верите во все это – злых духов и драконов?

– Я в это нисколько не верю. Прийти к этому не просто, но вы поймете, что в Китае лучше всего вести себя немного по-китайски. Не забывайте, что Гонконг все же Китай, хоть и британское владение.

– Вы пришли к этому…

Лифт остановился, и двери открылись. В обшитой панелями приемной место за столиком секретаря занимала аккуратная исполнительная китаянка. Она с одного взгляда оценила наряд Кейси и ее украшения.

«Корова, на тебе все написано большими буквами», – подумала Кейси, ответив такой же любезной улыбкой.

– Доброе утро, тайбань, – заискивающе приветствовала босса секретарша.

– Мэри, это мисс Кей Си Чолок. Прошу проводить ее в офис мистера Струана.

– О, но… – Мэри Ли пыталась скрыть изумление. – Они, они ждут… – Она взялась за трубку, но Данросс остановил секретаршу: – Просто проводите ее. Сейчас же. Объявлять о ее прибытии не нужно. – Он снова повернулся к Кейси. – Вы в воздухе, действуйте. До скорой встречи.

– Да, спасибо. Пока.

– Прошу следовать за мной, мисс Чулук, – сказала Мэри Ли и пошла через зал. Обтягивающий чунсам с высоким разрезом на бедрах, длинные ноги в чулках, игривая походка.

На секунду Кейси задержала на ней взгляд. «Наверное, из-за этого разреза походка у них такая неприкрыто сексуальная», – думала Кейси, изумленная подобной откровенностью. Она перевела взгляд на Данросса и подняла бровь.

Тот ухмыльнулся:

– До встречи, мисс Чолок.

– Пожалуйста, называйте меня Кейси.

– Возможно, я предпочел бы Камалян[39] Сирануш.

Она изумленно уставилась на него:

– Откуда вы знаете мои имена? Наверное, даже Линк их не вспомнит.

– Ах, хорошо иметь высокопоставленных друзей, верно? – улыбнулся он. – À bien tôt.[40]

– Oui, merci,[41] – автоматически ответила она.

Он зашагал к лифту напротив и надавил на кнопку. Двери раскрылись и тут же закрылись за ним.

Кейси задумчиво пошла за Мэри Ли. Та ждала, навострив уши и стараясь не пропустить ни слова.

В лифте Данросс вынул ключ, вставил в замок и повернул. Лифт включился. Он обслуживал лишь два верхних этажа. Данросс нажал нижнюю кнопку. Такие ключи были еще лишь у троих: у его исполнительного секретаря Клаудиа Чэнь, его персонального секретаря Сандры И и Первого Боя Лим Чу.

На двадцать первом этаже располагались его личный офис и зал заседаний внутреннего совета. Пентхаус на двадцать втором занимали личные апартаменты тайбаня. И лишь у него одного имелся ключ от последнего частного лифта, соединявшего напрямую пентхаус и подземный гараж.

– Иэн, – сказал его предшественник на посту тайбаня, Аластэр Струан, передавая ему ключи, после того как Филлип Чэнь ушел, – уединение – самое ценное, что у тебя есть. Дирк Струан и это заложил в свое завещание, и как мудро он поступил! Не забывай, что частные лифты, как и апартаменты тайбаня, не для роскоши или показухи. Это лишь возможность обеспечить себе необходимую меру секретности, может быть, даже убежище. Ты лучше поймешь это, когда почитаешь завещание и посмотришь, что лежит в сейфе тайбаня. Береги этот сейф как зеницу ока. Предосторожности лишними не будут: секретов там множество – иногда мне казалось, даже слишком много, – и некоторые далеко не привлекательны.

– Надеюсь, у меня получится, – вежливо ответил он, с трудом вынося своего кузена. Данросс был тогда страшно взволнован: наконец-то он получил то, к чему стремился много лет! Сколько тяжкого труда было положено, чтобы добиться этого, и сколько на это поставлено.

– Получится. У тебя – получится, – натянуто признал Аластэр Струан. – Ты прошел все испытания и хотел заниматься этим с тех пор, как начал что-то соображать. Так?

– Верно, – согласился Данросс. – Я старался готовить себя к этому. Да. Удивительно лишь то, что передаешь мне это ты.

– Самый высокий пост в «Струанз» передается тебе не по праву рождения – благодаря этому можно только войти во внутреннее правление, – а потому, что, на мой взгляд, из нас ты лучший, кто может стать моим преемником, и ты многие годы целеустремленно шел к этому, расталкивая остальных и пробивая себе дорогу. Так ведь было на самом деле, верно?

– «Струанз» нужны перемены. Если уж называть вещи своими именами, Благородный Дом представляет собой черт знает что. Но тебя во всем винить нельзя: была война, потом Корея, потом Суэц[42] – несколько лет тебе не везло. Пройдут годы, прежде чем мы почувствуем себя в безопасности. Если бы Квиллан Горнт – или любой другой из двадцати врагов – знал половину правды, знал, насколько завышена цена наших акций, мы утонули бы в своих никому не нужных бумагах за неделю.

– Наши бумаги не «дутые», напрасно ты говоришь, что они никому не нужны! Ты преувеличиваешь, как всегда!

– Их цена – двадцать центов на каждый доллар, потому что у нас не хватает капитала, недостаточно наличности и над нами нависла просто смертельная опасность!

– Чушь!

– Ты так думаешь? – В голосе Данросса зазвучали резкие нотки. – «Ротвелл-Горнт» сожрали бы нас за месяц, если бы знали размер нашей текущей дебиторской задолженности по счетам против срочной кредиторской.

Уставившись на него, старик молчал. Потом обронил:

– Это лишь временное явление. Обычное для этого сезона и временное.

– Ерунда! Ты прекрасно знаешь, почему передаешь мне должность: только я смогу разрулить кавардак, оставленный вами – тобой, моим отцом и твоим братом.

– Ну да, готов поспорить, ты сможешь. Это верно, – вспыхнул Аластэр. – Да. У тебя в крови как раз столько от «Дьявола» Струана, что ты смог бы послужить и этому хозяину, если бы захотел.

– Спасибо. Скажу честно: я не позволю, чтобы что-то стояло у меня на пути. И раз уж мы этой ночью говорим все напрямик, могу сказать, почему ты всегда ненавидел меня, почему меня ненавидел и мой собственный отец.

– Прямо-таки можешь?

– Да. Потому что я вернулся с войны, а твой сын – нет. Твой племянник Линбар, последний в вашей ветви клана Струанов, парень славный, но толку от него никакого. Да, я выжил, а мои бедные братья – нет, и от этого отец до сих пор сходит с ума. Ведь это так, да?

– Да, – согласился Аластэр Струан. – Да, боюсь, что так оно и есть.

– А я не боюсь, что так оно и есть. Я ничего не боюсь. Спасибо бабке Данросс.

– Хейя, тайбань, – бодро приветствовала его Клаудиа Чэнь, когда двери лифта открылись. Живая седовласая евразийка, перевалившая за шестьдесят, она сидела за огромным письменным столом, занимавшим бо́льшую часть фойе двадцать первого этажа. Из сорока двух лет, в течение которых Клаудиа служила Благородному Дому, двадцать пять она состояла исключительно при сменявших друг друга тайбанях. – Ни хао ма? (Как дела?)

– Хао, хао (хорошо), – рассеянно ответил он. Потом перешел на английский: – Бартлетт звонил?

– Нет, – нахмурилась она. – Он и не должен был звонить до ланча. Хотите, я попробую дозвониться до него?

– Нет, не нужно. А что мой звонок Форстеру в Сидней?

– Тоже еще не дозвонились. И господину Мак-Струану в Эдинбург. Вы чем-то обеспокоены? – спросила она, мгновенно уловив его настроение.

– Что? О нет, ничего.

Он сбросил с себя напряжение и прошел мимо ее стола в свой офис, окна которого выходили на бухту, и сел в мягкое кресло рядом с телефоном. Закрыв дверь, она присела рядом с блокнотом наготове.

– Вспоминал сейчас свой день «Д».[43] День, когда я принял вахту.

– А-а. Джосс, тайбань.

– Да.

– Джосс, – повторила она. – И это было так давно.

– Давно? – засмеялся он. – Да, за это время можно было сорок жизней прожить. Еще трех лет не прошло, а весь мир уже совсем другой, и все происходит так быстро. Интересно, на что будет похожа следующая пара лет?

– Будет все то же самое, тайбань. Я слышала, вы столкнулись с мисс Кейси Чолок у главного входа?

– Э, кто вам сказал? – резко спросил он.

– Боже всемогущий, тайбань, не могу же я раскрывать свои источники. Но я слышала, вы долго смотрели на нее, а она – так же долго – на вас. Хейя?

– Ерунда! Кто сказал вам о ней?

– Вчера вечером я позвонила в отель, чтобы проверить, все ли в порядке. Управляющий и сказал. Представляете, этот болван собирался заявить, что у них «все номера заняты». «Ха, какое ваше дело, – срезала я его, – живут ли они в одном люксе и спят ли в одной кровати? На дворе шестьдесят третий год, мы живем в современном мире, в котором множество вольностей, и в любом случае это прекрасный люкс с двумя входами и отдельными комнатами, а самое главное, они наши гости». – Она фыркнула от смеха. – Я немного злоупотребила служебным положением… Айийя, власть – милая игрушка.

– А вы говорили молодому Линбару и остальным, что за инициалами Кей Си скрывается женщина?

– Нет. Никому. Что вы это знаете, мне уже было известно. Барбара Чэнь сказала, что мастер Джон звонил вам насчет Кейси Чолок. Ну как вам она?

– Если одним словом – сексапильная, – ухмыльнулся он.

– Да, а что еще?

Данросс задумался.

– Весьма привлекательна, прекрасно одета – хотя сегодня в приглушенных тонах, думаю, ради нас. Очень уверенная и очень наблюдательная: обратила внимание, что главный вход необычен, и спросила об этом. – Он взял нож из слоновой кости для разрезания бумаги и принялся вертеть в руках. – Джону она совсем не понравилась. Он готов побиться об заклад – передаю слово в слово, – что это одна из тех смехотворных американок, которые как калифорнийские фрукты: выглядят прекрасно, много мякоти, а на вкус никакие!

– Бедный мастер Джон, как бы ему ни нравилась Америка, он все же предпочитает некоторые… э-э… аспекты Азии!

Данросс усмехнулся:

– А как она умеет вести переговоры, мы скоро выясним. Я отправил ее на встречу без доклада.

– Спорю на пятьдесят гонконгских долларов, что по меньшей мере один из них знал заранее, что она женщина.

– Филлип Чэнь, конечно, – но эта старая лиса не скажет остальным. Ставлю сотню, что ни Линбар, ни Жак, ни Эндрю Гэваллан не знали.

– Идет, – согласилась довольная Клаудиа. – Можете заплатить сразу, тайбань. Я сегодня утром потихоньку проверила.

– Возьмите из денег на мелкие расходы, – нахмурился он.

– Извините. – Она протянула ладонь. – Спор есть спор, тайбань.

Он нехотя вручил ей красную стодолларовую купюру.

– Благодарю вас. А теперь спорю на сотню, что Кейси Чолок обставит мастера Линбара, мастера Жака и Эндрю Гэваллана по всем статьям.

– Откуда вы знаете? – подозрительно спросил он. – А?

– На сотню?

– Хорошо.

– Отлично! – бодро произнесла она и тут же сменила тему: – А как быть с ужинами для мистера Бартлетта? С партией в гольф и поездкой на Тайвань? Вы ведь, конечно, не сможете взять на эти мероприятия женщину. Отменить их?

– Нет. Я поговорю с Бартлеттом: он поймет. Хотя я пригласил ее на скачки в субботу, вместе с ним.

– О, это значит, на два человека больше, чем помещается в ложе. Я отменю приглашение чете Пан, они не обидятся. Вы хотите, чтобы американцы сидели вместе за вашим столом?

Данросс нахмурился:

– Она должна быть за моим столом на месте почетного гостя, а его посадите как почетного гостя рядом с Пенелопой.

– Очень хорошо. Я позвоню миссис Данросс и сообщу ей. О, и Барбара – жена мастера Джона – хочет поговорить с вами. – Клаудиа со вздохом расправила складку на аккуратном темно-синем чунсаме. – Мастер Джон не вернулся домой вчера ночью, хотя ничего особенного в этом нет. Но сейчас уже десять минут одиннадцатого, и я тоже не могу найти его. Похоже, он не был на «утренней молитве».

– Да, я знаю. Он вчера вечером занимался Бартлеттом, и я разрешил ему не появляться на ней. – «Утренней молитвой» в компании шутливо называли обязательную встречу тайбаня со всеми управляющими директорами подконтрольных «Струанз» компаний, которая проводилась каждое утро в восемь часов. – Джону сегодня нет нужды приходить, до ланча ему тут нечего делать. – Данросс указал из окна на бухту. – Он, наверное, на своей яхте. Сегодня прекрасный день, чтобы выйти под парусом.

– Она так разошлась, тайбань, просто ужас, даже для нее.

– Она всегда в таком состоянии, бедняга! Джон на яхте или на квартире у Мин-ли. К ней дозвониться не пробовали?

Она хмыкнула:

– Как говаривал ваш отец, в закрытый рот малые зверушки не залетают. Тем не менее думаю, теперь я могу вам сказать. Мин-ли была Второй Подружкой почти два месяца. Его новая фаворитка называет себя Ароматный Цветок и занимает одну из его «частных квартир» рядом с Абердин-Мэйн-роуд.

– Ага, очень удобно: стоянка яхты рядом!

– О да, конечно. Она точно цветок, Падший Цветок из дансинга «Удачливый дракон» в Ваньчае. Но и она не знает, где мастер Джон. Он не был ни у одной, хотя, по словам мисс Падший Цветок, они договаривались на полночь.

– Как вам удалось все это выяснить? – Он был просто восхищен.

– Власть, тайбань, и сеть связей, которая создавалась пять поколений. Как бы мы иначе выжили, хейя? – хихикнула она. – Ну, если хотите немного действительно скандальных подробностей, Джон Чэнь не знает, что в первую ночь, когда он переспал с ней, она не была девственницей, как утверждали и она сама, и ее маклер.

– Да что вы?

– Да-да. Он заплатил маклеру… – Зазвонил один из телефонов, и она сняла трубку. – Одну минуту, пожалуйста, – сказала она, нажав на клавишу HOLD, и, довольная, продолжала с того места, где прервалась: – …наличными пятьсот американских долларов, но и ее слезы, и все, э-э, доказательства, все это было ненастоящее. Бедняга, но ведь поделом ему, а, тайбань? Зачем такому мужчине в его-то годы понадобилась девственность для укрепления мужского начала ян – ведь ему всего сорок два, хейя? – Она нажала на клавишу ON. – Офис тайбаня, доброе утро, – вежливо проговорила она.

Он наблюдал за ней, изумленный, пораженный, ошеломленный, как и всегда, тем, сколько у нее источников информации – точной и не очень, – и тем, как ей нравится обладать секретами. И передавать их. Но только членам клана и отдельным лицам внутри компании.

– Минутку, пожалуйста. – Она нажала на клавишу HOLD. – С вами хотел бы встретиться суперинтендент Армстронг. Он внизу с суперинтендентом Квоком. Приносит извинения, что без предварительной договоренности, но не могли бы вы принять их ненадолго?

– А, винтовки. Наша полиция с каждым днем работает все эффективнее, – мрачно усмехнулся он. – Я думал, они появятся лишь после ланча.

В семь утра ему подробно доложил обо всем Филлип Чэнь. Тому позвонил сержант полиции, родственник Чэней, который участвовал в рейде.

– Лучше бы ты задействовал наши собственные возможности, Филлип, чтобы выяснить, кто это сделал и зачем, – озабоченно сказал он.

– Уже задействовал. Слишком уж большое совпадение, чтобы винтовки оказались именно на самолете Бартлетта.

– Будет крайне неудобно, если выяснится, что мы тем или иным образом связаны с этим.

– Да.

Он заметил, что Клаудиа терпеливо ждет.

– Попросите Армстронга погодить десять минут. А потом проводите их наверх.

Выполнив его распоряжение, она сказала:

– Если так быстро подключили суперинтендента Квока, дело, должно быть, серьезнее, чем мы полагали, хейя, тайбань?

– Особое подразделение или особая разведслужба должны подключаться сразу. Могу поспорить, что они уже связались с ФБР и ЦРУ. Появление Брайана Квока вполне логично. Он старый приятель Армстронга и один из лучших людей у них.

– Да, – с гордостью согласилась Клаудиа. – И-и-и, каким прекрасным мужем он станет кому-то.

– А если еще она будет из рода Чэнь, сколько дополнительной власти, хейя? – Все знали, что Брайану Квоку прочат должность первого помощника комиссара полиции, он стал бы первым китайцем на этом посту.

– Конечно, такую власть нужно хранить в семье. – Зазвонил телефон. – Да, я передам, благодарю вас. – Она раздраженно бросила трубку. – Адъютант губернатора, звонит, чтобы напомнить вам о коктейле в шесть вечера, – будто я забуду! – хмыкнула она.

Данросс снял одну из трубок и набрал номер.

– Вэйййй (Алло)? – донесся хриплый голос ама, служанки-китаянки.

– Чэнь та́йтай, – сказал он на прекрасном кантонском. – Миссис Чэнь, пожалуйста, это мистер Данросс. – Он подождал. – А, Барбара, доброе утро.