Заткнись и танцуй
Заткнись и танцуй!
Роман Грачев
Когда я расстаюсь с тобой,
Качаю молча головой
И соглашаюсь даже с тем,
Что от рожденья глух и нем.
Я слов боюсь, боюсь обидеть,
Так нелегко тебя предвидеть…
Ты обижаешься на то,
Что молча подано пальто,
На то, что открываю
И закрываю молча дверь.
Ты не словам —
молчанью верь.
Группа «Томас»«Почему вы не напомнили мне, что мы живем в России?»
Аркадий АверченкоДизайнер обложки Роман Грачев
© Роман Грачев, 2023
© Роман Грачев, дизайн обложки, 2023
ISBN 978-5-4474-1411-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие 2014
Работа над романом «Молчи и танцуй» продолжалась двенадцать лет. Первый вариант был готов в 2002 году. Он получился сыроватым. Год спустя, уже в новой редакции, роман участвовал в конкурсе «Жизнь состоявшихся людей», организованном несуществующим ныне издательством «Вагриус» и телекомпанией НТВ. Еще через год «Молчи…» заработал контракт на издание и экранизацию. К сожалению, проект не был реализован (я тут ни при чем, время было такое… сложное), но сам роман получил хорошие отзывы читателей и остался дорогим моему сердцу. Это первенец, принесший мне скромное звание литератора.
Следующие десять лет он предавался забвению и снова всплывал. Подобно вампиловскому старику Сарафанову, полжизни сочинявшему ораторию «Все люди – братья» и не продвинувшемуся дальше первой страницы партитуры, я периодически снимал текст с виртуальной полки, сдувал несуществующую пыль и редактировал. Редактирование – работа для ненормальных, и я не удивлюсь, если монтажер классического диснеевского «Бэмби» до сих пор что-нибудь в нем улучшает. Мысль не моя, но любопытная.
Дело не в моей прихоти и не в болезненном стремлении к совершенству. Проблема – в актуальности темы и пластичности среды обитания. Мы с вами живем в стране, в которой авторы беллетристики чувствуют себя гораздо увереннее и спокойнее, летая на драконах или отстреливая вампиров, нежели пытаясь адекватно отобразить реальность и уж тем более осмыслить ее. Как ни прискорбно, тонны русской классической литературы уже никого не убеждают в обратном.
Действие «Молчи и танцуй» происходит в 2003 году, когда еще существовали прямые выборы органов власти всех уровней. Сейчас за моим окном крайне сложный и заполошный 2014-й, но я не стану подгонять новую версию романа под картину дня. Пусть за минувшие годы в стране серьезно поменялись законы, пришла новая музыкальная мода, Интернет поселился в карманах наших штанов, да и люди вокруг сильно изменились – что с того? Книга не о политике, не о бизнесе и не о российской эстраде. Это не более чем декорации. И хотя кое-где в театральном заднике видны дыры и грубые швы, ваш покорный слуга виноват в том лишь отчасти. Просто мне вовремя не напомнили, что мы живем в России.
Хочется верить, однако, что вы просто получите удовольствие от рассказанной истории, не вдаваясь в детали. И к черту реальность, за ней не угонишься.
Комментарий 2023
В нынешнем году роману исполняется двадцать лет (вариант от 2002 года я в расчет не беру, он вызывает у меня изжогу). Велик соблазн как-то отметить знаменательное событие, но лучшее, что я могу сделать с материалом, это ничего в нем больше не менять. Я даже не стану выискивать последних «блох» в виде опечаток, стилистических ошибок и неверно использованных знаков препинания. Хватит с меня «Бэмби. Если обнаружите в тексте косяки, подумайте о том, что коллекционные монеты с бракованной чеканкой ценятся гораздо выше обычных.
Впрочем, кое-что придется подправить.
В честь юбилея я возвращаю роману его первоначальное название – Заткнись и танцуй! Не помню, почему в свое время я дал слабину и решил его смягчить – вероятно, оно показалось мне слишком экспрессивным, – но комизм ситуации заключается в том, что один из первых читателей, старый друг и коллега по радио Олег Извеков, неоднократно предлагал мне заменить слово «молчи» на «заткнись», не догадываясь при этом, что так и было задумано с самого начала. Олег, ты наконец убедил меня, что первый вариант был точным (особенно если учесть, что эту фразу в ключевой момент произносит один из главных героев).
Да, я знаю, что название не бог весть какое оригинальное. Песни Shut Up And Dance есть в репертуаре групп Aerosmith, Walk The Moon, Fiddler’s Green. У некоторых российских команд найдутся подобные треки (например, у группы Дайте Два есть более развернутое пожелание – Заткнись, пей и танцуй). А еще так называется один из эпизодов британского сериала Черное зеркало. Но я ответственно заявляю, что эту хлесткую фразу я впервые приметил еще в начале девяностых в альманахе Рок-музыка в СССР в дискографии Александра Дёмина. Доказательство прилагается ниже.
Но не суть важно. Как яхту ни называй, ее устойчивость и быстроходность зависят от силового агрегата, веса, погодных условий и множества других факторов. Молчи/Заткнись и танцуй уже двадцать лет на плаву и, судя по количеству скачиваний в Интернете, чувствует себя превосходно. А мне как автору ничего больше и не надо.
Засим позвольте откланяться и пригласить вас в дивный старый мир музыкального радиовещания, шоу-бизнеса и политических авантюр. Песни и пляски, погони и стрельба, любовь и дружба – всё на месте.
Как же молоды мы были…
Пролог
12 января 1975 годаЗауралье– Поздравляю, мамаша, мальчишка у вас получился просто ужас какой симпатичный: три кило весу, пятьдесят сантиметров в холке… По шкале Апгар я вам восьмерочку, пожалуй, нарисую. Отдыхайте… Чего? Нет, все в порядке, но несколько дней поваляться, конечно, еще придется – нам надо вас понаблюдать, послушать, пощупать, понюхать для порядку… а потом поедете домой, к папочке… Что? Где шум?… А, за окном… Не обращайте внимания, сегодня такая иллюминация в небе, хоть фонари гаси. Ночь просто волшебная, будто специально для вас устроена… но у вас ведь теперь совсем другие заботы, в небо будете потом смотреть, когда с коляской в парке выйдете погулять… На здоровье, на здоровье. Всё, счастливо, мамаша, до завтра…
За городской чертой зима казалась более суровой. Здесь ее не украшали вывесками гастрономов, не щекотали фейерверками и не пытались растопить солью. Здесь казалось, что зима вечна, как коммунистическая партия.
Мрачную пустыню эту, простиравшуюся, казалось, на многие тысячи километров, разрезала пополам одинокая пара автомобильных фар. Шоссе обледенело, справа и слева простирались белые поля. Несколько маленьких светящихся точек впереди – родная деревня, единственный признак присутствия людей в этом богом забытом краю. Где-то в стороне, правда, прятался секретный военный гарнизон, но на то он и секретный, чтобы прятаться. Сверху – несколько миллиардов звезд.
Холодно.
Водитель, гнавший «Запорожец» на деревенские огоньки, не считал себя романтиком. Более того, он плохо себе представлял, что это слово означает. Он всего лишь простой механизатор: редко смотрит в небо, за исключением тех случаев, когда требуется погадать на дождь или снегопад, не читает книг и не целует жену перед сном. Нельзя сказать, что таковы все советские механизаторы, но именно этот – таков. У него проблем полон рот, какое, к черту, небо, тем более когда едешь на автомобиле, который помнит если не коллективизацию, то хрущевскую кукурузу уж точно.
Водитель спешил домой, мечтал поскорее улечься на диван и посмотреть хоккей. Сегодня бьются ЦСКА и «Крылышки». Послушать Озерова и уснуть на диване – это как пропить редкий рублевый выигрыш в лотерею. Жизнь все-таки не стоит на месте, она, можно сказать, все время движется… от родной колхозной мастерской до сельпо и обратно, ха-ха.
Двигатель «Запорожца» внезапно умолк. Автомобиль продолжал катиться по инерции, постепенно замедляя ход.
– Что за дела, – буркнул водитель и затормозил. Машина остановилась. Только теперь стало слышно, как тихо вокруг.
Мужчина попробовал включить зажигание.
Хр, хр, хр, хр, хр, хр…
– Ччерт!!!
Переждал несколько секунд, попробовал еще раз.
Хр, хр… Х-хх!..
Двигатель умер. Похоже, скоро сдохнет и стартер. Водитель подергал ключ еще немного и, убедившись, что машина велела не беспокоить, открыл дверцу и вышел на воздух.
«Зараза, – подумал он, – нашла время, когда ни одна собака мимо не проедет».
Оказавшись снаружи, мужчина поежился. Сильно похолодало. Градусов двадцать против тех десяти, что были в обед, а к полуночи и до тридцатки может дотянуть. В то, что придется дожидаться полуночи здесь, на обледеневшем шоссе, мужчина не верил. Ему все-таки удастся завести строптивую железную клячу, иначе совсем нет на свете справедливости.
Он обошел машину, открыл капот. Освещения не хватало. Мужчина полез в карман. В недрах куртки находили место гаечные ключи, отвертки, пустые пачки из-под папирос и кульки с семечками. Среди этого разнообразия должен был находиться и маленький фонарик. Мужчина был уверен, что не выкладывал его с прошлой недели.
Поиски в боковых карманах результата не принесли. Во внутреннем кармане тоже голяк, так что ничего более не оставалось, как снова выругаться, зло и беспомощно, в лежащую вокруг пустоту.
«Ну, что теперь?!»
Бедолага снова обошел машину, чтобы открыть дверцу салона, как вдруг проблема решилась сама собой. Кто-то пустил сигнальную ракету.
– Хе-ге, – сказал мужчина и посмотрел вверх. – Ох, мать…
То, что он увидел, привело его в замешательство, смешанное с восторгом. Он редко смотрел на небо, потому что не видел там ничего интересного. Сегодня, пожалуй, особый случай.
Это была не ракета. Одна из звезд, явно крупнее всех тех, что рассыпались на бескрайнем черном покрывале, намеревалась превзойти их и по яркости. И ей явно не сиделось на месте.
– Мама родная…
Крупная светящаяся точка в северо-западной части неба плавно опускалась вниз. Довольно быстро для звезды, но медленно для самолета. С каждой секундой она становилась ярче, и очень скоро стало очевидно, что водитель «Запорожца» стал свидетелем аномального зрелища.
«Орбитальная станция «Салют!» – предположил он и огляделся. Ему было почти до слез обидно, что никто больше этого не видит. А так хотелось поделиться!
– Ээээй! – крикнул он.
Тишина. Он здесь один.
Звезда снижалась. Еще через некоторое время стало ясно, что она опускается на город. Несомненно, она висела непосредственно над жилыми кварталами, а не где-то над Финляндией. Водитель «Запорожца» посмотрел на далекие и едва различимые огоньки домов, прикинул расстояние («километров на пятнадцать отъехал»), потом снова глянул на звезду. Скорее всего она «сядет» на главную площадь, аккурат под ноги вождю мирового пролетариата, и, судя по скорости движения, произойдет это минут через пять-десять.
Что это?!
Загадочная точка сверкнула чем-то бирюзовым. Всего на мгновенье, но этого хватило, чтобы выдвинуть вторую версию, более сумасшедшую.
– Летающая тарелка, – пробормотал водитель и хохотнул. Он заставил себя опустить глаза. Присел, зачерпнул рукой снег и вытер лицо. Никакая это не тарелка, это банальная белая горячка. Теща давно говорила ему, что в один прекрасный день он допьется до таких соплей, что начнет расстреливать из охотничьего ружья соседских кур… Кхм, на то она и теща, чтобы так говорить, и в чем-то она права. Но сейчас-то он трезв!
Проделав освежащие процедуры, мужчина снова посмотрел на небо. И тут же с облегчением вздохнул: неопознанный светящийся объект по-прежнему опускался вниз. Пожалуй, даже увеличился в размерах и теперь-то точно смахивал на сигнальную ракету. Кто ее мог пустить оттуда, сверху, и почему она не гаснет?
– Ешкин свет, – буркнул водитель. Он смотрел на звезду широко раскрытыми глазами и не обратил внимания на рев автомобиля, раздававшийся слева. Он сделал шаг вперед, затем еще один.
Эти два шага его спасли.
Из-за холма выскочил грузовик. Он несся по встречной полосе, гремя пустым кузовом. Водитель надавил на клаксон не для того, чтобы оповестить о своем приближении. Нажатие было рефлекторным – водитель грузовика так же неотрывно пялился на светящуюся точку.
Хозяин «Запорожца» стоял уже в сугробе, когда в двух шагах за его спиной машина получила сокрушительный удар в лоб. Под скрежет металла и стон клаксона грузовик протащил легковушку на двадцать метров вперед и только потом остановился.
Маленький зауральский городок тоже все видел, поэтому серьезно отвлекся от привычной вечерней возни. Он не предполагал, что станет свидетелем чего-либо подобного, поскольку самым большим катаклизмом, случавшимся в его истории, до сих пор считался внезапный майский снегопад, похоронивший результаты апрельского коммунистического субботника. Синоптики потеряли дар речи, когда звезда (уже довольно внушительных размеров) повисла высоко над площадью, зато немногие имевшиеся в городе ученые успели насобирать материал для своих исследований.
Сияние можно было наблюдать практически с любой точки. Все видели его по-разному: кто-то со своего балкона сквозь жидкие облачка наблюдал размытое пламя газовой горелки, кому-то мерещился кусочек радуги. Дети с замиранием сердца представляли инопланетян, зеленых человечков с большими ушами, взрослые же нервничали и звали детей домой – мало ли что там летает, вдруг упадет вниз. На несколько минут покой городка был нарушен. Светящаяся точка приковала взгляды дежурных патрулей и уличных грабителей, водителей машин и простых пешеходов. Не могли оторваться от этого загадочного зрелища и трамвайные вагоновожатые, ввиду чего в тот зимний вечер января семьдесят пятого года случилось несколько неприятных дорожных происшествий. К счастью, обошлось без жертв.
Газеты, телевидение и радио проявили традиционное единодушие – они ничего не видели. Командование секретного военного гарнизона, располагавшегося неподалеку, приложило максимум усилий, чтобы необычные атмосферные явления оставались в их компетенции. Никто и спорил. Взрывы, крушения, НЛО – всегда в компетенции людей в погонах. Всем остальным приходится довольствоваться рекордными надоями и плавками. Только одна газета, «Зауралье», позволила себе заметить, что иногда советским гражданам не мешает задирать башку вверх – можно увидеть чертовски занятные вещи. (На следующий день главного редактора вызвали в горком и врезали по той самой башке за попытку создать нездоровый ажиотаж).
Нашлись и простые горожане, державшие в кармане фигу. Одним из них был мужчина лет двадцати пяти, худой, бледный и довольно мрачный с виду. Он сидел возле окна в собственной кухне на пятом этаже серой кирпичной «хрущевки», пил водку, закусывая бутербродами из черного хлеба с отвратительной на вкус колбасой. Рядом на табурете катушечный магнитофон изрыгал песню Высоцкого о переселении душ.
Молодой человек снимал «атмосферное явление» на фотоаппарат и бормотал:
– Счастливая звезда. Кому-то повезло сегодня…
Он снимал почти до самого конца. Только когда закончилась пленка, закурил, выпустил из носа струю дыма и прислонился к стене. Завтра он узнает, что «звезда», провисев в небе около получаса, исчезла так же неожиданно, как и появилась, и что в это время в городе родился новый гражданин Советского Союза.
Мальчик. Три кило весу, пятьдесят сантиметров в холке. «Восьмерка» по шкале Апгар.
Часть первая.
Молчун
Глава 1
Гоните «мудрых учителей»! Гоните! Они всю жизнь нам мешают.
Да-да, едва мы перестаем писать в кровать и пересаживаемся на горшок, они уже говорят нам, что мы должны делать и как должны себя вести. Они знают лучше нас, чем нам стоит заниматься с малолетства – бальными танцами, гимнастикой, фигурным катанием или игрой на баяне. Они найдут нам кружок «по нашему вкусу», они купят нам кроссовки, коньки, боксерские перчатки и даже паяльник; они поставят нас на табурет в центре зала, заставят читать стишки и будут хохотать и умиляться, потому что половину звуков мы еще не произносим, или принудят петь песенку о бабушке, хотя и музыкального слуха-то у нас нет, да и бабушку мы в гробу видали.
Они будут преследовать нас и дальше…
«Какого черта ты не слушаешь учителя математики? Тебя не интересует математика?! Хорошо, допустим. А история? Литература? Биология? А что тогда тебя интересует?! Ты понимаешь, что должен учиться на «пятерки» и «четверки», если хочешь стать человеком? Ни черта ты не понимаешь в жизни, бестолочь!
А что это за плакаты у тебя висят на стене? Что это за горилла волосатая с кольцом в носу? А в наушниках у тебя что орет? Это музыка? Это – музыка?! Выключи! И нечего шляться с этими приятелями, и что ты ревешь, какие у тебя вообще могут быть проблемы в твоем сопливом возрасте? Девочка бросила? Мальчик разлюбил? В школе дразнят? Бред какой! У тебя сейчас только одна забота – ты должен (должна) учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы стать человеком.
Да, ты должен окончить школу, поступить в институт, ты должен завести семью (мы тебе расскажем с кем именно), вы должны любить друг друга, ты должен ходить на работу, чтобы приносить оттуда зарплату, ты должен быть ответственным и не забивать голову пустыми мечтами… словом, ты всем должен, должен, должен…».
Вот так и живем с противным чувством, что кому-то все время должны. Оно разъедает душу, но мы не можем от него избавиться. Сначала мы должны своим родителям, угробившим на нас лучшие годы своей жизни; потом должны учителям в школе, у которых маленькая зарплата и своих сопливых детей полон дом; потом мы слушаем своих друзей и знакомых, потом боимся огорчить супругов и их родителей, боимся общественного мнения, боимся сделать больно и «поступить некрасиво», нарушить установленные кем-то правила… Мы всего боимся – пугливые зверушки, постоянно испытывающие чувство вины! – а потом умираем, и ничего после нас не остается, кроме скромных цифр на могильной плите и стандартной биографии.
Гоните «мудрых учителей», я вам говорю! У вас ТОЛЬКО ОДНА ЖИЗНЬ, и пишется она без черновиков и возможности исправлений. Ступайте к своей мечте и никого не слушайте.
Только имейте в виду, что вы собрались прогуляться по минному полю, причем мины на карте указаны далеко не все. Где и какая из них взорвется, узнаете сами. Постарайтесь удержаться на ногах, если мощность взрыва окажется слишком велика».
(Из книги Глеба Шестопалова «Убегающий волк»).
Жара. Плюс тридцать два, если верить термометру на дисплее приборной доски. Плавится асфальт, задыхаются мирные граждане, мегаполис медленно сходит с ума, вымаливая у неба хоть капельку дождя.
Глеб Шестопалов поместил панель автомагнитолы на подобающее ей место, нажал кнопку под номером «1» и сразу услышал знакомый голос:
– Привет! Доброго вам утра тринадцатого июня две тысячи третьего года от рождества Христова. Это сто три и восемь эф-эм, радио «Пилот»: всегда к вашим услугам хорошая музыка и веселые ведущие, а также море рекламы и всякой другой всячины. Оставайтесь с нами!
Лицо Глеба перекосила гримаса душевной боли. Обычно, если он начинает вот так кривиться, подчиненные прячутся в своих кабинетах. Гримасы Большого Босса сулили невыплату премии и отказ в финансировании корпоративных попоек.
– Бар-ран, – процедил Глеб, включая первую передачу, – уволю к чертовой матери.
Взглянув в боковое зеркало, Большой Босс притопил педаль газа, и новенькая «рено меган» цвета стоячего болота покатила по улице в сторону делового центра.
Елки-палки, это был едва ли не самый поганый год в его карьере. Если в январе еще теплились надежды на «перелом» с «прорывом» (такими терминами изобиловала речь официального консультанта и психолога, которого Глеб нашел на какой-то рождественской бирже для работодателей), то к марту от них остались тлеющие головешки. На радиостанции возникла напряженная ситуация с рекламными оборотами – следовательно, и с денежками, поступающими на банковский счет, – а книга, которую он написал и издал на свои личные средства, почти провалилась. И если просчеты в бизнесе можно как-то нивелировать, то литературное фиаско повергало в уныние.
Жаль. Хорошая книжонка получилась.
В первую неделю продажа шла вяло: из-за отсутствия масштабной информационной поддержки книжные магазины не торопились делать заказы, а лоточники и уличные торговцы, теребя в руках свежие экземпляры, недоверчиво качали головами. Изящный слоган, выданный Глебом в эфире собственной радиостанции – «Вы покупаете не то, что снаружи, а то, что внутри!» – ожидаемого эффекта не произвел. Оптовики предпочитали покупать цветные твердые обложки, украшенные воронеными стволами и женскими прелестями четвертого размера, и не выказывали ни малейшего желания поинтересоваться, что же там внутри. Очень скоро Глеб понял, что свалял большого дурака, решив штурмовать книжный рынок.
Итак, что мы имеем? Радио «Пилот» тянет немощные ручонки к кислородной подушке, тираж «Убегающего волка» загромождает офис, дочь отбивается от рук, жена… ну, хоть жена адекватная, и на том спасибо.
Глеб притормозил на светофоре, открыл окно, посмотрел в небо. Оно все такое же голубое и прозрачное, и ему все так же наплевать на наши проблемы.
Зазвонил телефон. Глеб вынул трубку из нагрудного кармана рубашки.
– Говорите, но кратко, я на перекрестке.
– Это Обухов, – хмыкнула трубка. – У меня села батарея, я с другого аппарата. Как дела?
– Ты в удобное для меня время умеешь звонить?
– Не ной. Что делаешь послезавтра, в субботу?
– Сплю. – Глеб тронулся с места. Богатый опыт телефонного общения со старым другом Кириллом Обуховым, который постоянно звонил с каких-то левых аппаратов своих охранников и адъютантов, позволил Глебу научиться ювелирно водить машину двумя пальцами одной руки.
– Спать будешь на кладбище, – продолжил Кирилл. – Приглашаю тебя в «Черепаху» вместе с женой. Хочу кое-что показать.
– Кое-что или кое-кого?
– Я просил не ныть!
– Я не ною! Если ты подсунешь мне свое очередное протеже, я тебя порву.
– Какой ты нудный! Давай просто посидим, я тебя сто лет не видел. Ну?
Глеб вздохнул.
– Ладно, уломал.
– Заеду в восемь.
Глеб бросил трубку на сиденье и улыбнулся. Несмотря на то, что они с Кириллом Обуховым дружили уже почти двадцать лет, внезапный звонок приятеля очень редко его не радовал. Глеб иногда думал, что при подобных отношениях между мужчинами и женщинами браки были бы долговечнее.
Глеб подъехал к зданию, в котором находился офис радио «Пилот». Солнце палило неимоверно. «К полудню будет сорок», – подумал Шестопалов, поднимаясь по ступенькам на третий этаж. Лифт в этом здании, когда-то принадлежавшем малоизвестному научно-исследовательскому институту, работал через день, а то и через два, и Глеб часто хвалил себя за то, что не снял офис где-нибудь под чердаком. Третий этаж из десяти – это еще куда ни шло.
В офисе его своей обычной утренней улыбкой встретила офис-менеджер Катя, молодая брюнетка с хвостиком на затылке.
– Здравствуйте, Глеб Николаевич, – мяукнула она, выходя из-за стойки. – Чай? Кофе?
– Здравствуй, солнце. Кофе.
Глеб сразу прошел в эфирную студию, располагавшуюся в самой дальней комнате.
– Семен, привет.
Небритый и нечесаный туземец с явными признаками недосыпа, наступившего по причине обильного возлияния, вылез из-за пульта.
– Доброе утро, Глеб Николаевич.
– Ни фига доброго! После смены зайди ко мне.
Семен кивнул. Выражение, украсившее его лицо, можно было описать словами: «Завтра же брошу пить!»
Глеб больше не удостоил его вниманием. Ему не хотелось устраивать разнос прямо сейчас по двум причинам. Одна из них диктовалась профессиональной необходимостью – нельзя трогать ведущего во время его рабочей смены. Вторая причина…
– Катя, кофе!
В своем кабинете Глеб расстегнул рубашку сразу на две верхних пуговицы, бросил на стол сумку и развалился в кресле. Первый же взгляд упал на стопку упаковок с тиражом невостребованной книги. Уже долгое время рабочий день Шестопалова-босса начинался с унылого лицезрения этих залежей интеллектуального труда Шестопалова-писателя. От осознания вопиющей несправедливости, которую допустил по отношению к нему книжный рынок, хотелось бить посуду. И даже не было жалко потраченных денег. Глеб действительно любил свою книгу и считал ее удачной.
Раздался робкий стук в дверь.