Шанс дается дважды

Глава

«Любовь – это игра, в которой могут играть двое и оба выиграют.» Ева Габор

Дарья Доброва.

Утром я потянулась на своей кровати. Как же сладко-то, давно не чувствовала такой неги во всем теле. И мне, кажется, снилась сказка. Но сейчас я понимаю, что-то не так. Не те запахи. И похоже не моя комната. Не моя? Я резко открыла глаза и огляделась. Точно не моя. Явно чужая и немного безликая.

В центре комнаты стояла кровать, на которой лежала голая я. Даже не так! Это, можно сказать, ложе. Самое большое и самое роскошное, которое мне когда-либо доводилось видеть. Красивые, шелковые простыни чёрного цвета. Чёрного? Осмотрелась вокруг и заметила, что на прикроватной тумбе стоял стакан с водой и таблетка аспирина. Ваза с одной розой красного, почти алого, цвета. Я пыталась вспомнить, как прошёл вечер. Неужели, из клуба я ушла, точнее сказать, меня унесли. Но как это возможно? Алан? Муж? Нашёл? Я выругалась, но мне это не помогло. Незнакомая обстановка, закрытые шторы, и я на кровати, сюрреализм. Укуталась одеялом и стала искать одежду, которая нашлась на стуле. Сколько же я вчера выпила, что сегодня меня так накрыло? Тело словно не моё и голова шумела. Нет, нет, Даша, глупости. Паника разлилась по венам. В ушах зазвенело. Дышать стало труднее. Не может же быть такого?! Я сплю.

Что за ерунда, Даша?! Что за чушь?! Двадцать лет без него, и они эти годы, конечно, были похожи на один сплошной серый день. День сурка. Работа и ещё раз работа. И воспитание дочери.

Прошла в ванную и решила осмотреть своё тело. Мне почему-то казалось, что моё тело почти ничего не весит, но в то же время оно было настолько чувствительным, что я и забыла уже, как это бывает. Внизу живота, как будто образовалась что-то сладкое и тягучее, моё тело помнило, как до этого несколько часов занималась любовью. Любовью ли? Навыдумывала себе невозможного. Но я словно наяву сейчас слышала голос любимого мужа. Он шептал мне: «Родная, любимая моя. Моя! Ты со мной. Быть не может! Почти двадцать лет мы с тобой потеряли.»

И он погружался глубже и глубже в меня, любил меня с такой неистовостью, как было в пору нашего романа. Я прикоснулась к груди, которую зацеловал Алан. Неужели я сама вела себя настолько распутно?

Какая эта была волшебная и сказочная ночь. Алану было всё время мало, и он вертел мною, словно куклой, даже когда я выдохлась и просила о пощаде. Я снова и снова окуналась в чувственное и такое сладкое блаженство.

Одевшись, посмотрела на себя в зеркало. И не узнала себя. На меня смотрело пугало. Как мне расчесать это воронье гнездо на голове и главное – чем?! Осмотрелась, но в ванной ничего не нашла. Одна лишь зубная щётка сиротливо стояла в стаканчике. Шампунь и гель пахнущий моим мужчиной. Каким моим? Опять ты за старое, Даша. Если бы нужна была, нашёл бы меня и не поверил бы отцу независимо от того, что он ему мог наговорить.

Меня тогда выгнали из квартиры Алана, даже не дали собрать вещи.

– Куда же делся мой муж? Может, вы мне скажите? Я вас не понимаю.

– Для тебя Алана больше нет. Для него ты погибла. Нет, не так, я скажу, что умерла. И вот, чтоб ты больше не искала встреч с Аланом. – Он бросил мне большой свёрток долларов, который упал у моих ног. Меня хотели купить банально и просто.

– Алан вам не поверит. Как вы так можете? Он же ваш сын. – Я смотрела на мужчину, который был копией моего мужа, но в более жёстком варианте.

– Убирайся, девка, – прошипел мне отец любимого. – Ты никто и звать тебя никак. Исчезни из жизни нашей семьи. Уезжай из города – мой тебе совет. – Я беззвучно глотала тогда слёзы и мысленно себя уговаривала не расплакаться. – И если я узнаю, что ты всё же осталась, то сам лично закопаю тебя на ближайшем кладбище, – напоследок прокричал мне Заур Тамерланович.

Осторожно выглянула в комнату, но там всё ещё было пусто. Куда же подевался хозяин квартиры? Прошла в коридор, а дальше на кухню. Но и там никого. Одевалась дальше на ходу и думала о том, что, наверное, я опять использована Аланом. Мог бы найти меня, но он не захотел этого. Поэтому я должна опять закрыть эту страницу в своей жизни.

Из квартиры этого незнакомого мужчины выходила неспешно. Почему я не могу сказать, что это был мой муж. Потому что для меня его не стало давно. Его отец мне ясно всё сказал – я должна забыть своего мужа. Я уже тогда была беременная Дианой. А если бы я сказала его отцу, что жду ребёнка? Может, он тогда так не поступил, не выгнал бы нас? Нет, хватит сопли на кулак наматывать. Если бы да кабы, то небо свалилось бы на землю. Вот развела же я сантименты. Закрыла дверь и ушла. Без Алана я становилась тем, кто я есть.

Алан Бероев.

Зайдя в комнату, чертыхнулся – Даша убежала. Почувствовал это сразу, как открыл дверь в свою квартиру. Тишина оглушила меня. Как будто и не было этой ночи страсти. Единственное, что напоминало об этом – развороченная кровать.

Я ходил в ближайшее кафе, так как обнаружил, что в доме ничего съестного нет. Так как я завтракаю, обедаю и ужинаю в ресторане отца. С собой еду не беру. Да и зачем, для кого мне стараться было? Для Эльмиры? Или для себя? Всё-таки надо было заказать завтрак из ресторана отца. Не подумал об этом, а теперь придётся разгребать мой косяк.

После такой ночи хотел приготовить великолепный завтрак, как в былые времена. И какая это была чудесная ночь! Моя принцесса, любимая, моя женщина была здесь, в моей берлоге. Тело моей королевы и раньше было шикарным. Тело моей королевы и раньше было шикарным, нет, даже не так, великолепным. И самое главное – она всегда была моей.

Запах земляники витал в воздухе, а я-то думал, что я его забыл, но в данный момент он будоражил все мои рецепторы. Ведь прошло столько лет. Но это было не так. Я всё помнил. Моя красавица, моя любимая жена лежала вот на этих чёрных простынях. А я погружался в неё, в её тело, такое податливое и желанное. Кульминация нашей страсти один на двоих стон, мой и её, смёл ураганом остатки разума.

Вспомнил тот день. Как я летел словно на крыльях любви к Даше. Месяц меня не было дома. Чёртова командировка! Зачем я только поддался и заменил друга?! Доброе дело сделал? Кому только, я так и не понял.

Я купил цветы по дороге, заходя в квартиру и снимая обувь на ходу, прокричал словно в пустоту: «Дашуля, я дома».

Но на кухне меня ждал отец вместо горячо любимой жены.

– А где Даша? – спросил я его.

– Она ушла.

– В смысле, куда ушла? Что ты ей сказал, отец? – А я ведь так надеялся, что моя королева будет меня ждать. И не будет верить отцу.

– Правду.

– А подробнее, какую правду?

– Ты женишься на Альмире. Она нашей крови. А не эта…

– Нет, отец, я уже женатый человек!

– Я не приму этот брак, и ты это знаешь! Как ты мог связаться с этой девкой?

– Отец, а как же любовь? И не оскорбляй мою жену.

– Любовь? Это называется страсть, – отец брезгливо поморщился. – Ещё раз подумай над моим предложением. Я отдаю тебе свои рестораны. Уговариваю Альмиру с тобой на брак.

– Отец, у меня есть жена. Повторю ещё раз если ты не услышал. – Он сидел напротив меня за столом, ясно давая понять своим выражением лица, что отказ он не примет и, если надо, то найдёт на меня нужные рычаги управления.

– Нет у тебя жены, считай, что ты вдовец.

– Что ты сделал с Дашей?

– Ничего, сын. Она ушла из твоей жизни. И тебе надо с этим смириться.

– Почему я должен смириться? Почему? – последние слова я чуть ли не кричал от бессилия. Но Заур Тамерланович смотрел на меня так, что у меня не возникало никаких сомнений, что это он победитель в данной партии. Он опять играл нами, как в шахматы, расставляя фигуры по своему усмотрению.

– Я тебе помогаю сделать свою клинику. Ты переезжаешь из этого города. И забываешь, что был женат.

– Нет, ты не сможешь меня купить.

– А ты всё же хорошенько подумай над моим предложением.

– Ты не ответил на мой вопрос, куда ушла Даша? – Но отец уже ушёл, хлопнув дверью.

Мне надо найти мою жену. Присел на развороченную после нашей страстной ночи кровать. И стал думать, кто бы мне смог помочь в этом деле.

Дарья Доброва

Домой я пришла на взводе и в непонимании ситуации, что произошло и почему? Хорошо, что дочери не было дома. Наверное, гуляют с Витей, с сыном Любы. Немного даже радовалась этому. Разве объяснить ей, почему мама вернулась домой такая нервная.

Я вспоминала нашу жизнь с Аланом. Мне в депрессию погрузится не позволил звонок в дверь.

Я не буду открывать. Это скорее всего Алан. Он нашёл меня. Мог бы остаться после такой ночи. Но видно не дорожит мной. Пусть не думает, что дверь так просто перед ним распахнётся.

Вот только настырность гостя выводила из себя. Пришлось идти и отворять. За порогом стояла Любашка и смотрела на меня с укором. А я ей чего сделать успела.

– Проходи, – говорю подруге.

Она проходит в кухню, не разуваясь. Подходит к столу садится на диван. Из графина наливает воды в стакан. У нас всегда стоит на подносе. Пьет молча и потом только спрашивает:

– Так с кем ты ушла из бара?

– С мужем. – Она взглянула на меня. Подмечая, что ночь моя удалась.

– Не поняла, откуда взялся муж? – Стакан выскальзывает из руки подруги и летит на пол.

– Он был всегда. – Вздыхаю я и беру швабру. Собираю осколки.

– Ты что, скрывала его от меня? Доброва, когда мы с тобой познакомились, ты, вроде как, была не замужем. Или я что-то путаю?

– Ну, там была сложная ситуация, – замялась я немного, понимая, что надо объяснить всё подруге.

Я присаживаюсь на стул и начинаю рассказывать.

– Помнишь, как бабулечка привела меня в свою квартиру. – Любушка смотрит на меня, не мигает почти и очень внимательно слушает. – Я в тот день была выгнана отцом Алана. Долго по городу бродила и не знала куда податься. Решила, что уеду и пошла на вокзал. Денег почти не было. Я сидела на скамеечке, беззвучно глотала слезы. А Александра Васильевна подошла ко мне, спросила: «Что случилось? Чего ревешь?». Когда я ей рассказала, она мне в чуть ли приказном не тоне заявила: «Пошли ко мне, а потом разберёмся.»

– Я вас тогда встретила не очень хорошо. Помню, конечно. Ну да ладно, кто старое помянет, тому…

Я хмыкаю в ответ.

– Скажешь тоже. – Подруга смеется.

– Меня тогда что остановило? Когда на тебя посмотрела – ты напуганная была. И похожа на пугало огородное.

– А я к тебе сразу прониклась, ты стала не только моей подругой, но и той, с кем я могла поделиться своими переживаниями.

– Так, стоп, Доброва, а почему я о муже-то не знала. Я все эти годы думала, что тебя парень бросил.

– А я очень боялась, что если отец Алана меня найдёт, то житья не даст. Но проходили дни, а затем и годы, а в моей жизни никто не появлялся: ни Алан, ни его отец.

– А у тебя же паспорт на фамилию твою девичью. Или нет? – Я в ответ киваю.

– Я бабулечке рассказала, что мне пришлось от мужа уйти, точнее, что меня выгнал Заур Тамерланович. Тогда она позвонила своему знакомому генералу милиции. Помнишь его? – Люба кивнула.

– Конечно, помню. Смешной дедок был. И жаль, когда его не стало, наша бабулечка вслед за ним ушла.

– И мне сделали новый паспорт на фамилию мою девичью Доброва. Но когда надо было после рождения дочери ставить или прочерк, или имя отца, я поставила в графе прочерк, но отчество всё же вписала настоящее.

– Бабушка для тебя за все эти прожитые с ней годы стала родной – я видела. Спасла, а потом стала и твоим ангелом хранителем.

– Да уж, моя родная мать и то такой не стала, хотя вроде как воспитывала меня до совершеннолетия. А потом просто выставила и всё. Сейчас она живёт где-то в Австрии или Германии. Да и мы с ней практически не созваниваемся. И она точно не горит желанием принимать участие в моей жизни. Вышла замуж за немца и укатила, наплевав на меня. Так зачем мне о ней вспоминать? Вроде как у неё родилась дочка. Но теперь и я с ними сближаться не хочу.

– Вот и не вспоминай. Наплюй на свою маман. – Подруга подходит ко мне, обнимает и плачет вместе со мной. – А по бабушке мы все скучаем. Ну, и чего ревешь-то? Знаешь, как мне её не хватает иногда. Хочется, зайдя в квартиру, прокричать: «Бабуля, а я вот твои любимые пирожные принесла из кофейни». Святая она была у нас, что и не говори. До сих пор её пирожки помню. А давай блины сделаем по её рецепту.

– Давай.

Мы напекли блинов. Вскоре пришла Диана с Витей. Дочь не помыв руки, подбежала ко мне поцеловать. И тут же потянулась за блином.

– Куда руками немытыми хватаешь! Давай мой руки и за стол. – Остановила смеющуюся дочку.

– Как время провели с Витькой?

– А что с ним? Сказку почитали, и он уснул. Сейчас вот в парк ходили. А вы как в клуб сходили? Давайте рассказывайте!

– У меня-то ничего интересного не произошло, – сказала Люба. – А вот у твоей мамы жизнь личная может наладится.

– Тише ты! – Толкаю подругу в бок. – Прекращай! Какая личная жизнь!

– Витька, ты чего уши греешь? Ешь давай быстрее и пошли домой, – говорит подруга своему сыну. – Мы пойдем, наверное. – Она целует меня в щеку и тихо говорит: – Я позвоню.

Я киваю головой и снова погружаюсь в свои мысли.

Вот и зачем Любашка Диане это сказала! Дочка же теперь начнёт о нём расспрашивать. И что, придётся рассказывать ей об отце?

– Мам, и кто этот счастливчик? Я уже хочу с ним познакомится. Глаза у тебя горят, как после ночи страсти.

– Доченька, рассказывать пока нечего. Ну встретились два одиночества и всё. Хватит уже мать смущать.

– Хорошо, когда всё наклюнется по-настоящему, ты меня предупреди. Окей? Я тоже хочу познакомится со своим будущим папочкой. – Дочь поцеловала меня в щёку и убежала в свою комнату. А я сидела на кухне и смотрела в окно. Не замечая, что наступил уже вечер.

Ох, Дианочка, не с будущим, а настоящим и вовсе не погибшим, как было сказано его отцом. Я ведь с другими мужчинами не могла спать. Не то, что в кого-то влюбится. Для меня это всё было под запретом. Только наблюдала за счастливыми влюбленными в моей консультации. В отличие от меня Алан жил в своё удовольствие и женщин у него явно было немерено за двадцать-то лет. Не поверю, что все эти годы он сам справлялся со своими мужскими потребностями. Сегодня ночью на собственном опыте удостоверилась, что он тренировался явно не на куклах резиновых. В юности от всяких расфуфыренных девиц у него отбоя не было. И сейчас небось дамочки прохода не дают. А ведь мы вроде как все двадцать лет не в разводе. Как-то Диана меня спрашивала о своем отце. Я ей сказала, что он погиб. А что я ей должна была отвечать? Какую правду для неё придумать? Отчество у неё родного отца, поэтому она в два счёта сможет догадаться. Так что, если муж появится, она запросто сделает правильные выводы. Она девочка у меня умная. Да и похожи они с Аланом.

Вспомнила, как мы с Давидом вышли из клуба. Он поймал машину. Мы сели. И Алан шептал мне, как же ты красива моя любимая. Хочу тебя так сильно. Почувствуй мою страсть к тебе. И он прижал к своему паху мою руку. У меня от выпитого алкоголя все как будто помутилось. И от запаха моего мужчину. Как я по нему соскучилась. Мы с ним доехали до элитного дома. Недалеко был ночной цветочный магазин. Алан завел меня в него. И купил букет красных роз. Я вспомнила, как он обычно из командировки возвращался. И всегда с цветами. То он покупал розы. То тюльпаны. Два года жизни с ним была сплошная сказка.

Мы поднимались на лифте в его квартиру.

Я почти ничего не замечала. Только поняла, что квартира была студией. – Квартира красивая. И вид из окна.

– Это ты у меня красивая. Я искал тебя Даша.

– Видно не там.

– Скорее всего. А сейчас я тебя нашёл. И хочу, чтоб сегодня ты почувствовала всю мою страсть, которую я копил все эти годы.

– У тебя были женщины. Не верю, что ты всегда был один.

– Любимая моя, единственная – он стал меня целовать. Снимать с меня платье. И я растаяла. Даже забыла, все. Сказала себе – Наслаждайся, Даша. Завтра может не быть.

Глава

«Если в жизни что-то не клеится, выбрось клей. Возьми гвозди и забей!»

Мила Кроткова.

С Глебом мы пролежали несколько недель в больнице. Его проверяли на КТ и МРТ, а также проводили другие обследования. И у сына нашли опухоль, которая пока не разрасталась. Хоть одна хорошая новость за все эти дни. Звонила мужу и свекрови, но мне никто не отвечал. Муж ни разу к нам не приехал. Свекровь тоже.

Нас выписали через дни десять примерно. Забрав выписку у доктора, мы с мелочью поехали домой. Поднимаясь на наш четвёртый этаж услышала, что по всему подъезду играла громкая музыка. Странно.

– Чего припёрлась? – Дверь нам открыл пьяный муж, оглядывая меня с брезгливостью. – Вон пошла.

– Я здесь живу, вроде как. И почему ты к нам не приезжал? – Малой в это время пытался обнять папу. Но Святослав отталкивал, как меня, так и ребёнка.

– Все ваши вещи и игрушки я выкинул на мусорку. И ты со своим ребёнком можешь отправится туда же. Ребёнок не мой. А ты вообще шлюха. И своего ублюдка можешь забрать. Зачем мне нужен больной ребенок от какого-то левого мужика?

– Что? – У меня слов не было. Я стояла, как оплёванная. Не может такого быть. Мой муж от нас отказывается. Разве это возможно?! Мне же некуда пойти! Приехали, что называется.

Всё-таки из нашей квартиры раздавалась музыка. Вечеринку ненаглядный, что ли, устроил? Мне даже стало любопытно, как свекровь на это реагирует.

– А где твоя мама? Как она относится к устроенной тобой вечеринке?

– Вон пошла! – заявил, наверное, уже бывший муж.

Как он мог вычеркнуть все эти годы так легко?! Он закрыл дверь. А я чувствовала, что моё сердце словно замерло. Глеб молчал. Хоть это радовало. Он не понимает в силу своего возраста наших взрослых разборок.

– Ну что, мелочь, идём? – Я подала ему руку. Мы с ним спустились по лестнице.

– Куда? – Мелкий перепрыгивал через ступеньки. Вот неугомонное моё чадо.

Если бы я сама знала, но мне реально идти некуда. Я спустилась на первый этаж. Благо, что сдружилась с соседкой. Она приехала из Украины. Очень весёлая и жизнерадостная Анечка работает акушеркой в роддоме. Муж на вахтах, его дома часто не бывает. У них двое детей. Как бы было здорово, если бы Аня сегодня не работала. Позвонила в дверь.

– Привет, Мила! – Аня посмотрела на меня испытующим взглядом. – Ты куда пропала?

– Мы с малым в больнице лежали.

– Ох, – вздохнула Аня. – Что случилось? Ты чего стоишь на пороге? Проходи давай, – сказала она, и мы зашли в квартиру подруги. – Разувайтесь и проходите.

– Всё уже хорошо. Можно я Глеба с твоими пацанами оставлю? – спросила я её.

– Не вопрос. Митяй, беги сюда! – позвала она старшего сына. Вихрастое создание прибежало на оклик матери.

– Здравствуйте, тётя Мила.

– Здравствуй, Митя. Посидишь с мелким? А мне тут по делу сходить надо.

– А если честно, куда? – спросила Аня.

Витя отвёл Глеба в комнату. Малой послал мне воздушный поцелуй. А я ему в ответ.

Анечка наблюдала за нами.

– На мусорку, – ответила я, когда за мелкими закрывается дверь.

– Шутка, да, Мила?

– Нет. Святослав все наши вещи с Глебом выкинул на мусорку.

– Что сделал этот дебил?! – очень громко воскликнула Аня.

– Не надо кричать, Анют. Со мной не сходишь?

– Конечно, схожу. Подожди, только выключу суп. Переоденусь ещё, и пойдем.

Хотелось бы посмотреть, может, что-то спасти получится. Мы с Аней пошли к мусорке. То, что увидела, повергло меня в шок. Там было всё свалено в кучу. И стульчик Глеба. И мои вещи. Мусор из баков выкинут на нашу с сыном одежду.

Ничего нельзя было спасти. Крысы по ним бегали. Бомжи ковырялись в мусорном баке. Я стояла, как громом поражённая. Слёзы лились из глаз, но я этого не замечала. Опустилась на колени, потянулась к свитеру, моему любимому ультрафиолетовому. Нитки выдернуты. Заляпан. Испорчен. Не починить.

– Пошли ко мне. А ну, прекращай рыдать! Ты чего тут развела? Вставай. Идём.

– Как же так можно, Анечка? – произнесла я. – А я ещё работу потеряла.

– Не переживай, разберёмся.

– За что он так?

– У него другая есть. Вот ведь сволочь.

– Не может быть. Я Святику жизнь, можно сказать, посвятила.

– Ну и кому ты лучше сделала? Себе? Или ему? Сыну? Не кисни, подруга. Прорвёмся.

Мы пришли домой. Слёзы высохли. А вот душа ныла так, что было самой противно.

– Так, сейчас детей накормим, – начала суетиться Аня. – После посидим на кухне и поговорим.

А промолчать никак? Похоже, не получится.

О себе я не люблю рассказывать. Да и кому будет интересно, как я жила или живу? Доверилась я однажды, как я всегда думала, своему любимому и единственному. Желанному. Самому лучшему. Он всё знал обо мне. Я любила его даже больше, чем он меня. А может это чувство к моему мужу и не было любовью? Всего лишь страстью? Похотью? Я пыталась ответить на вопрос, а люблю ли я Славу?

Но ответа, так и не находила.

Я не замечала, что ем. Вкус украинского борща совсем не чувствовался. За столом была тихая атмосфера. Слышно только, как ложки стучат. Зато мой мелкий съел весь суп и добавки попросил. Аня и я тоже смотрели на детей и улыбались, переглядывались. А мне вспоминалась моя жизнь с отцом Глеба. После ужина дети ушли в комнату, вовлекая малого в игру. Аня закрыла дверь в кухню. Поставила кружки и чайник. Присела напротив меня.

– Ну, давай рассказывай. Как так получилось-то?

– Что рассказывать, Анют?

– Я не знала, что мелкий у тебя болеет. – Она разлила чай по чашкам.

– Давно уже, – я отпила глоток вкусного чая с ванилью и клубникой. – Никого не хотела напрягать.

– Я думала, что мы подруги.

Мне стало неловко, что я от неё закрывалась. Что поделаешь? Привычка. Но и о своём «благоверном» рассказать почему-то не могла.

Больно. Стыдно. И самой противно, что он меня так подло использовал. Точнее, наверное, будет сказать, что я сама дозволяла так над собой измываться. Видать, мазохистка, да ещё и слабовольная. Почти восемь лет жить с мужчиной своей мечты. Но как оказалось… Всё не то, чем кажется.

Подруга предложила нам остаться у неё, пока я не разберусь, куда нам идти. Да и ночь была уже на дворе. Но мне было неудобно её стеснять, ведь у неё однокомнатная квартира. Сказала, кажется, вслух.

– И с чего стеснишь? – да, всё-таки произнесла. – Сейчас диван раздвину, с детьми лягу. Да и вам возле окна тоже диван расстелю. Хорошо, что Романа дома нет. Так что уложитесь с комфортом, – и Аня мне подмигнула.

– Хорошо, раз так. Но мне очень неудобно.

– Неудобно ей! А на потолке было бы удобно спать?