– Смотри глубже, милая. Если Знахарку послали только для убийства, то ей дали просто Перст Вильгельма. Зачем асассину целительное средство?.. Но если ее Предмет может вылечить хоть кого-нибудь, то, значит, она послана лечить, а не убивать.
– Разумно, – с радостью признала Иона.
Окажись довод глуп и ошибочен, она все равно рискнула бы, но не знала бы душевного покоя.
* * *Вернер проиграл в пятый раз подряд. Кинул «огонь», хотя было ясно, что Рагольф плеснет воды из «колодца».
– Ац-ца, вот я молодца! – Рагольф похлопал себя по груди.
Тенн спросил Вернера:
– Что с тобой такое?
Смеркалось. Шел крупный и мокрый снег, налипал на плащи. От сырости холод пробирал до костей. В отдалении сияли огни, звучала музыка, отчего здесь, у причальных ворот, казалось особенно зябко. Но было ведь ничем не хуже, чем в прошлые полсотни вахт, проведенных здесь же. Даже немножко лучше от того, что телега харчей уже проехала, и нищие ушли, унеся с собой зловоние. Вот Тенн и спросил:
– Что с тобой случилось?
– Ты знаешь, что.
И как Тенну не знать? Все трое были здесь ранним утром, когда пришла леди – тонкая белоснежная Северная Принцесса. Отвела их в караулку и сказала, чего хочет. Рагольф ошалел от восторга, что увидел такую красавицу. Тенн молодцевато отчеканил: «Так точно, миледи! Ваше желание для нас – закон!» Один Вернер осознал, что к чему. С тех пор и стоял, как на иголках, и проигрывал в пальцы, и мерз, как никогда прежде.
– Да ладно! – Тенн стукнул его по плечу. – Какая проблема? Был один приказ, теперь – другой. В погреб – так в погреб, в летний театр – так в летний театр. Не один ли черт, куда вести гадюку?
– Тот приказ шел от правой руки герцога, этот – от сестры. Смекаешь?
– По мне, приятель, кому ни сдам Знахарку – все равно хорошо. Джемису или Северной Принцессе – одинаково, лишь бы самим от нее избавиться. У меня, веришь, мороз по коже от этой бабы!
Рагольф сотворил священную спираль и ругнулся:
– Ворощейка бурца, – то бишь, по-горски: «Проклятая ведьма».
Нет, они не понимали. Ни Рагольф, ни даже Тенн. А могли бы понять: сестра обманывает брата. Ее воля – против воли герцога. И если выйдет из этого какая-нибудь дрянь, герцог рассвирепеет. Что сделает с сестрой – неясно, да и наплевать. А вот простым часовым тяжко придется. По традициям Севера выбор будет несладким: лишиться мечевой руки или плаща, или головы.
Вернер не хотел терять ни руку, ни плащ, добытый с таким трудом, ни, тем более, голову. Потому и думал, думал не переставая: как выпутаться? Как извернуться и вылезти из ямы?
Побежать и доложить герцогу – рискованно. Тут не угадаешь реакцию: может похвалить за верность, но может и разгневаться, что ябедничаешь. Это ж его сестра – кровь от крови! А ты ее, считай, обвиняешь в измене…
Или плюнуть на приказ Ионы и повести Знахарку в погреб, куда Джемис велел. Но эти ж два барана – Рагольф с Тенном – упрутся, захотят услужить Принцессе. Выйдет меж воинов спор, а Знахарка, увидев это, заподозрит неладное и убежит. Тогда уж точно никому не сносить головы.
Или такая еще мысль. Воспользоваться тем, что дураки ничего не поняли, оставить их самих расхлебывать кашу. Нужен только веский повод, чтобы уйти с вахты. Например, недуг. Грешным делом, Вернер даже подумал: не съесть ли кусок подгнившего мяса из нищенской телеги? Как прихватит желудок, так и убежать. Пускай Рагольф с Тенном отвечают перед герцогом… Но мясо выглядело слишком мерзко, да и не было уверенности, что Знахарка придет именно сегодня. Он оставил затею с недугом и думал дальше. Думал, думал… Но, черти лысые, ничего путного не лезло в голову!
Тем временем у ворот заголосили:
– Отпирайте, воины!
– Ктоц?..
– Да Симон же бакалейщик!.. Добрые сиры, вы б меня уже запомнили, что ли! Каждый третий денек езжу.
– Порядок есть порядок, – отрезал Тенн. – Положено спросить.
Он сдвинул засов, а Рагольф оттащил створку. Бакалейщик Симон хлестнул коня и всунул в ворота груженые сани.
– Господа, у меня только к вам это… Дельце одно… – Симон неловко кивнул на свою поклажу. – Одна дамочка очень просилась ехать, сказала, вы ее ждете… Гляньте: признаете или нет?
Уже?! – беззвучно простонал Вернер. Стой, время! Я ж так и не выдумал, что делать! Еще хоть минутку, а!
Рагольф отбросил мешковину, и Знахарка подмигнула, вставая с саней:
– Че, мальчики, соскучились? Вот она я. Давайте к миледи.
– К миледи, тоцно! – ухмыльнулся Рагольф. – Она тебя ждет-ждет!
Один из троих должен спешно доложить капитану, чтобы заменил караул, а потом бежать к Северной Принцессе. Остальные двое, дождавшись замены, поведут Знахарку в летний театр. Вернер сказал:
– Я побегу, – и мгновенно исчез.
Это почти ничего не меняло, но давало еще несколько минут времени… И призрачный шанс поговорить с Принцессой, убедить отказаться от затеи.
Он влетел во дворец и тут же потерялся в мириадах коридоров, комнат, залов. Тут и там галдели голоса, бренчала музыка, шастали люди… Вернер метался, не встречая ни единого знакомого лица, и все сильнее впадал в панику, но тут же робко согревался надеждой: а вдруг не найду ее? Вдруг уехала куда-нибудь? Тогда все обойдется!..
Но тут он чуть не налетел на собаку, и та ощерила клыки, а Вернер замер. Джемис Лиллидей возник перед ним:
– Куда несетесь, кайр Вернер?
Он не выдумал ничего лучше правды:
– Ищу Северную Принцессу…
– Зачем?
Он не был обязан отвечать. Если бы спросил капитан или генерал, или личный телохранитель Принцессы – тогда да. Джемис же – волк герцога, а не герцогини, и не его это дело… Но Вернер ответил:
– По ее приказу. Она велела найти ее.
– Велела вам найти ее? Любопытно, с какой целью?
– Доложить, что приехала… приехали цветы.
Он увидел вазоны в треноге дальше по коридору, за спиной Джемиса. Так и всплыло в голове слово «цветы».
– Какие еще цветы?
– Розы.
– А может, эти, как их… хризантемы?
Ему показалось, что Джемис издевается. Но сейчас было плевать на все насмешки.
– Нет, розы.
Волчара осклабился:
– Да вы знаток по цветочному делу, кайр Вернер!.. Ну что же, каждому свое.
– Не скажете ли, где Принцесса? Она уехала из дворца?
– Отчего уехала? Здесь. В музыкальном салоне – второй поворот направо.
Он зашагал, набирая ход, а Джемис крикнул в спину:
– Спешите, Вернер! Пока розы не увяли!..
В музыкальном салоне было жарко натоплено, висел тягучий аромат благовоний. От волнения, духоты и сладкого запаха Вернера чуть не стошнило. Он оттянул ворот, сглотнул слюну. Оперся на стену. Хватая ртом воздух, стал высматривать Принцессу… Где она?! Кажется, нельзя ее не узнать! Но Вернер тупо скользил глазами по девичьим лицам, фигурам, корсетам, платкам, жемчугам… все блестело и кружилось, он не узнавал никого! И проклятая духота. И музыка – такая тягуче унылая, будто жилы вынимает…
– Желаете выпить, кайр? – лакей возник рядом с ним.
– Воды… – выдавил Вернер и сразу сжал челюсти, давя рвотный позыв.
Лакей подал кубок, воин с трудом глотнул… Взгляд остановился на женщине в центре комнаты: дивные платиновые волосы и щека, вспоротая чудовищным шрамом. Вспомнилось гнилое мясо… Он быстро перевел взгляд – и, наконец, увидел Принцессу. В тот же миг, как она заметила его.
Миледи направилась к дверям, тронув за локоть девушку со шрамом. Лишь теперь воин понял, кто она такая. Аланис Альмера и Иона Ориджин вместе подошли к нему:
– Она прибыла?
Он кивнул. Аланис щелкнула пальцами, подозвав лакея:
– Летний выход. Наши шубы.
Втроем зашагали по коридорам. Дамы шли впереди, он следом. Они обе полураздеты: у Принцессы открыта спина, у Аланис голые плечи и низкое декольте. Белая девичья кожа источала матовый свет. Вернер помнил: он собирался сказать что-то, попытаться отговорить… Но думать мог лишь о том, как сдержать тошноту.
У выхода лакеи набросили меха на плечи барышень. Но обе вышли на снег в легких туфельках, и, кажется, даже не заметили. А Вернера отрезвил холод, дал свободно вздохнуть.
– Миледи, – сказал он, – позвольте предостеречь. Вы совершаете ошибку… Эта Знахарка очень опасна… Я видел, как она двумя пальцами сломала меч.
– К счастью, я не ношу меча.
– Она может вас убить!
– Может, – согласилась миледи.
– Но постойте…
Аланис бросила через плечо:
– Вам страшно? Останьтесь!
Он не нашел, что еще сказать. Молча смотрел на голые щиколотки Принцессы, облепленные грязным снегом, и думал: боги, как глупо! Попасть в переделку из-за прихоти девицы, которой даже не хватило ума надеть зимой сапоги!
На сцене летнего театра, укрытой с трех сторон стеной-раковиной, ждали Тенн, Рагольф и Знахарка.
– Леди София, вы такая молодая!.. – развязно крикнула Знахарка. – Ниче не скажу, шикарно себя сохранили! Рецептом не поделитесь?
– Я ее дочь – леди Иона София Джессика, Северная Принцесса, графиня Шейланд. Со мною Аланис Аделия Абигайль, герцогиня Альмера. Находите ли замену равноценной?
Знахарка почесала подбородок, зацепила пальцем торчащий волосок, потеребила его.
– М-да, замена ничего, сгодится. Но лечить-то кого будем? Где папочка?..
– Меня, – сказала Принцесса. – Кайр, ваш кинжал.
Вернер не понял, чего она хочет. Тенн первым подал ей клинок. Северная Принцесса полоснула себя по руке и подала ладонь Знахарке. Кровь собиралась каплями и падала на снег.
– Я сегодня так неосторожна – случайно порезалась. Помогите мне, сударыня.
Знахарка хмыкнула:
– Дайте псу, пускай залижет – у собак слюна целебная. А я не по этим делам.
Иона вернула кинжал Тенну. Провела другой рукой по лифу платья, дернула, протянула Знахарке бриллиант на раскрытой ладони.
– Этот камень – за одну минуту вашего времени. Если рана заживет, он ваш.
Знахарка пошевелила густыми бровями.
– О том, вообще-то, договора не было…
– Бросьте! – хлестнула голосом Аланис. – Вам предлагаем, а не хозяину. Ждать не будем. Раз. Два. Три…
– Ладно, ладно! Чего кричишь? Хороший камушек. Пожалуй, возьму…
Рука в наперстках поднялась над ладонью Принцессы. Пошевелились пальцы, алый цвет сменился зеленым. Пятно сияния возникло под рукой и легло на рассеченную ладонь. Иона низко истомно ахнула. Свет собрался на краях раны, и кровь вскипела пузырьками, тут же утихла. Тонкие ленточки плоти потянулись через разрез – будто нить стягивала края.
– Оп-ца-цааа… – выронил Рагольф и зажал себе рот.
– Готово, красотка. Пять минут рукой не дергай – и все заживет.
Знахарка взяла бриллиант.
– Теперь идем к папочке, что ли?
– Еще нет.
Леди Аланис ступила вперед. Она была на голову выше Знахарки. Низко наклонилась, чтобы заглянуть в лицо:
– Я давеча обожглась. Убери это – я заплачу.
– Это?..
Женщина протянула руку к лицу герцогини – простую, не ту, что в наперстках. Узловатыми грубыми пальцами ощупала шрам, оттянула щеку Аланис. Похоже, это доставило ей удовольствие.
– Экая ты мягкая, нежная…
Провела пятерней по шее Аланис, по плечу, сдвинув ворот шубы. Герцогиня не шевелилась, завороженная этим касанием.
– Тебя сложно, – сказала женщина. – Кусок тебя умер, и черви съели.
Аланис дернулась, как от удара плетью.
– Тьма тебя сожри! Можешь или нет?! Верни красоту! Заплачу, сколько скажешь!
– Вернуть красоту… – Знахарка скинула капюшон и повернула к свету свое лицо: грубое, обветренное, пористое, с кустиком волос на бородавке. – Если б я умела вернуть красоту, думаешь, была бы такою?!
– Ну и пропади ты!
Аланис отшатнулась с омерзением, отвернулась, зябко кутаясь в мех. Лишь теперь заметила снег, облепивший ноги.
– Чертов холод! Уйдем отсюда.
Но стоило ей сделать шаг, как Знахарка бросила в спину:
– Я смогу.
– Врешь.
– Смогу. Но цена большая. Заплатишь – сделаю.
– Сколько?
– Солдатикам не нужно знать, – Знахарка поманила герцогиню пальцем.
Та нехотя нагнулась, женщина приблизила губы к ее уху…
Вернер так и не понял, успела ли Знахарка назвать цену. Он даже не понял, что случилось прежде, что – потом. Настолько смято, одновременно все вышло.
Где-то шурхнули шаги, и кто-то ругнулся, наступив в лужу, а Знахарка отдернулась, навострилась, как сурок, а Аланис схватила ее за руку: «Нет, стой!», а кто-то рявкнул: «Сюда!» – грубый воинский голос, – а Знахарка вырвалась из пальцев герцогини, прыгнула со сцены и помчалась прочь.
– Кайры, задержите! – приказала Иона.
Полоснула взглядом по Вернеру, откуда-то узнала, что он ни за что на свете не побежит первым, бросила Рагольфу:
– За ней!
Гуп-ца… Горец громко сиганул на лавку и побежал, прыгая со скамьи на скамью. За ним – Тенн, за ним – Вернер. На десять шагов позади – еще другие в красно-черном.
Знахарка неслась впереди – юркая и мелкая, неуловимая, как крыса. Вернер знал: никто не догонит ее. Но знал и другое: дворец оцеплен, во всех воротах стража. Чужачке некуда деться!
Они бежали, чавкая мокрым снегом. По темной аллее – деревья-скелеты надвигались с боков. Рагольф припевал на каждом шагу: «Хамди… Хамца… Хумли-ла…» Тенн метнул кинжал, но Знахарка почуяла опасность – вильнула в сторону. Сзади кричали: «Быстрее!.. Молнией!.. Живьем брать!» Вернер чуть наддал ходу, но все ж не так, чтобы догнать. А вот Тенн почти настиг женщину – осталась пара ярдов!.. Вдруг Знахарка обернулась, одновременно присев, и Тенн налетел на нее. Блеснуло красным, кайр откатился в сторону, забился на снегу. Вернер не мог понять, почему он не кричит? Нога Тенна ниже колена была оторвана.
Рагольф сбился с шага, засмотревшись на раненого, и оказался вровень с Вернером. Это плохо, очень плохо! Но и отстать больше нельзя – кайры герцога дышат в спину, сами убьют, если струсишь. Вернер бежал, готовый отпрыгнуть, едва только Знахарка обернется. Сколько было в нем надежды – всю возлагал на огоньки в конце аллеи. Там люди! Наверное, охрана тыльных ворот. Они-то и схватят Знахарку, рискуя головами. Еще немного пробежать. Лишь бы она не обернулась!
Когда аллея кончилась, вокруг возникли шатры. Медведи, кабаны, дубы на гербах – нортвудцы! Огоньки – костры, у которых пируют медвежьи солдаты.
Знахарка сбавила ходу и визгливо заорала:
– На помощь! На помо-ооощь!
Дура! Кто ж тебе поможет, ведьме?!
Рагольф упал, споткнувшись о чью-то ногу. А Знахарка рванула в просвет меж шатров – и наткнулась на выходящего воина. Он был здоровенный, даже не шатнулся от удара, а женщина полетела наземь. Дернулась встать, но меч Вернера уже навис над нею.
– Добегалась, сука!
Знахарка выставила ладонь:
– Пощади!..
И он ударил, едва увидев ее руку. Потом осознал: рука голая, без Предмета! Должно быть, ведьма хотела сдаться… Но она уже корчилась на клинке, и Вернер от души надеялся, что ей очень больно.
Почему-то он перестал чувствовать ноги. Устал или ударился коленом?.. Опустил глаза – и увидел обух топора, торчащий из его живота. Как?.. Нортвудец потянул, и топор вышел из тела с липким чавканьем. Только тогда возникла боль и разодрала Вернера на куски.
* * *Когда Иона подошла, она увидела именно то, чего боялась: мертвую Знахарку. А рядом – труп северянина, а над ними – две группы воинов лицами друг к другу: кайры и медведи. Кайров была дюжина во главе с Сорок Два, медведей – намного больше.
– Что происходит? – спросила Иона, хотя главное было очевидно: Знахарка погибла, для отца надежды нет.
Иона промокла и продрогла, голос звучал отнюдь не властно, однако ее заметили сразу. Нортвудский капитан ответил с грубоватой хрипотцой:
– Один ваш, миледи, гнался с мечом за женщиной. Я его укоротил, но он успел заколоть дамочку. Моя вина.
Сорок Два огрызнулся:
– Чертовы медведи убили кайра. Позвольте нам расквитаться.
Нортвудец захохотал, поигрывая топором:
– Да пожалуйста, сынок, да на здоровье! Начинай!
Воздух зазвенел, когда Сорок Два выхватил меч. Прежде, чем другие последовали примеру, Иона крикнула:
– Не сметь! Боя не будет! Я запрещаю.
– Но миледи!..
Она положила ладонь на руку Сорок Два, вынуждая опустить оружие.
– Воины Нортвуда поступили по чести, защищая женщину. Случилась ошибка, но не преступление.
– Благодарствую, – буркнул капитан.
– Кайры, заберите тела. Мы уходим.
Нортвудец насупился, будто силясь поймать собственную мысль:
– Э, э, миледи, погодите-ка… Своего солдата, понятно, берите. Но дамочка…
– Мы возьмем и ее.
– Э… Мне бы нужно спросить…
Аланис потеряла терпение и вмешалась:
– Спросить о чем, капитан? Не нужен ли вашему лорду труп нищенки? Любопытно, зачем? Украшать помещение? Наполнять ароматом воздух? Радовать глаз?!
Под ее напором нортвудец смешался, промямлил только:
– Э, того…
Но другой медведь выкрикнул:
– А на кой она вам, эта мертвячка?
И третий поддакнул:
– Может, она чего стоит? Тогда заплатите!
– Платить за грязь?! – фыркнула Аланис. – Вы свихнулись в вашем лесу!
Позади нортвудцев раздались голоса, послышалось движение, строй раздался. Вперед выступил столь громадный воин, что бурый медведь, пожалуй, проиграл бы в сравнении. Гигант был растрепан и космат, словно только выбрался из женских объятий в теплой постели. Одет был в черный шерстяной халат, накинутый спешно, а в руке сжимал боевую секиру.
– Лорд Крейг Нортвуд, – с досадою узнала его Иона.
– О, Северная Принцесса… – он явно удивился. – Доброго вечера… Что тут за шум?
– Милорд, – встрепенулся нортвудский капитан, – один кайр с мечом в руке преследовал безоружную женщину и заколол у меня на глазах. Я убил его, но поздно.
– Кайр заколол барышню?.. – Крейг зыркнул на трупы. – Вот эту?..
– Да, милорд.
– Беззащитную?
– Да, милорд.
Тут кайр из горцев – Иона не помнила его имени – не удержался и заговорил:
– Да кака беззащитная-ц! Бурца черца ворощейка!
Зря же он раскрыл рот!
– Чего?.. – переспросил Крейг. Один из медведей смог перевести:
– Говорит, баба ведьмой была.
– Ведьмой?!
– Страшной ведьмой. Так сказал.
– Обыщите ее!
– Лорд Крейг, – вмешалась Иона. – Она была нашей пленницей. Мы ее забираем.
– Похоже, вы плохо ее стерегли! Баба сбежала и померла в моем лагере! Все, что на теле, – мое. Обыщите!
Капитан перевернул покойницу и распахнул ее плащ. Рука в наперстках лежала прямо на животе. Предмет не умер вместе с хозяйкой, а все еще источал тусклое розовое сияние.
– Святая Сьюзен… – выронил Крейг, наклоняясь. Когда понял, на что смотрит, взревел: – Мое! Это – мне! Мой трофей!!!
– Жаль расстраивать вас, лорд Крейг, но Предмет принадлежит Дому Ориджин.
Безукоризненно элегантный Эрвин вступил в круг, сопровождаемый Джемисом и овчаркой. Тронул за плечи сестру и Аланис:
– Вам нечего здесь делать. Отойдите назад.
Иона вздрогнула – таким холодом веяли его слова. Вместе с подругой отступила за спины кайров, но по-прежнему хорошо слышала голоса.
– Ориджин, колдунья – моя.
– Мои люди привели ее на остров, мой кайр ее убил. Несомненно, она – трофей Дома Ориджин.
– Но твой пес догнал ее потому, что мои парни ее задержали! И умерла она на моей земле!
– На вашей земле?.. – Эрвин рассмеялся язвительно, с нотою истерики. – Напомнить вам, где мы находимся? Это Дворцовый Остров, он принадлежит Короне!
– Тебе!.. – громыхнул Крейг. – Ты все захапал! Дворец, столицу, казну! Я что, не вижу? Я слепой?! Ты наложил лапу на все, до чего дотянулся! Почему я сижу здесь, в палатке? Да потому, что мне тошно во дворце! Там все под твою дудку, хитрый черт!
Столько обиды и ярости было во вспышке Клыкастого Рыцаря, что Эрвин смешался, не смог дать ответа. Крейг рявкнул в довесок:
– Я – твой союзник, Ориджин. Ты меня держишь, как собачонку. Надоело! Больше не стерплю!
– Лорд Крейг, – опомнился Эрвин, – я утвердил за вами земли Южного Пути, по которым прошло ваше войско. Я отдал вам половину трофеев ночного Лабелина, хотя вы не заслужили и четверти. Я освободил из плена вас с братом. И это я взял столицу, без вашей помощи! Вы получили гораздо больше, чем стоит ваш вклад в победу. Признайте это, тьма сожри!
– Не играй словами, Ориджин! Ты обещал мне Сибил – где она? Ты обещал Глорию – где она?! Ты обещал разделить почести и славу – где?!! На каждом углу слышишь про лорда-чертова-канцлера, но где я? Где слава Нортвуду, где уважение? Почему все думают, что войну выиграли одни кайры?!
Не дожидаясь ответа, он пнул мертвое тело:
– Я забираю ведьму и Предмет. Хочешь их себе – плати.
– Ваша цена, милорд?
– Я хочу искровую армию. Особый искровый полк из одних нортвудцев под рукой моего брата Дональда. А я – имперский генерал и главнокомандующий всех искровых войск Короны!
Эрвин даже закашлялся.
– Что-о?.. Вы в своем уме, милорд? Генерал Гор – главнокомандующий!
– Срать на Гора! Кто его знает? Какие битвы он выиграл?! Я буду командовать!
– Искровая армия подчиняется только людям императора. Лорду Великого Дома – никогда! Это нонсенс!
– Не бойся, мне подчинится.
– Это прямое давление на Корону! Мы станем узурпаторами!
– Не моя печаль. Устроишь это – или я забираю труп. Или…
Иона не видела, но с дрожью представляла, как гигант надвинулся на Эрвина, перехватив секиру поудобней.
– …или решим это как воины – в поединке. Ты и я. Что скажешь, Ориджин?
– Позвольте мне, милорд, – меч Джемиса лязгнул, покидая ножны.
– Позвольте мне, – отозвался Сорок Два.
Повисла звонкая пауза.
– Если вы убьете медведя, – медленно и тихо молвил Эрвин, – то Нортвуд станет нашим врагом. Если же он убьет вас, то заберет Знахарку как трофей. В обоих случаях я – в проигрыше.
– Именно, Ориджин. Верно смекаешь. Потому сделай, как я хочу.
– Что ж, генерал Крейг… Я поставлю условия.
– Никаких условий!
– Условия будут, тьма сожри! Первое. Вы получите корпус Гора, но корпус Серебряного Лиса абсолютно предан владычице. Хотите, чтобы он вам подчинился, – убедите Минерву. И второе. Никаких больше требований. С этого дня мы в полном расчете.
Крейг не сказал «да», но и не возразил. Только глухо рыкнул:
– Грм…
– Кайры, возьмите тела.
* * *Подруги сидели рядышком, притихшие и озябшие. Иона знала, как жалко она выглядит в мокром и грязном вечернем платье. Аланис – не лучше: белая с лихорадочным румянцем, волосы паклей облепили голову. Но Эрвин не давал и намека на сочувствие.
– Что такое с вами двумя?! Насмехаетесь надо мною? Было лишь два возможных исхода: в лучшем случае возьмем Знахарку живой, в худшем – не возьмем. Но вы постарались и придумали третий выход! Знахарка погибла, кайр убит, другой лишился ноги, у меня конфликт с Нортвудом, а заседание Палаты начнется с гигантского скандала, потому что командующим имперской армии станет тупоголовый медведь! Как вы умудрились это сделать?! Нарочно постарались?! Тьма, по случайности просто невозможно так все испортить!
– Эрвин, – дрожащим от озноба голосом попросила Аланис, – позволь мне налить тебе орджа…
Он кивнул, она наполнила кубок. Когда подала Эрвину, тот схватил кубок и швырнул в стену.
– Я похож на леди Мими?! Думаешь, выпью и успокоюсь?! Тьма! Это дерьмо не решается кубком орджа! Даже бочкой орджа! Даже чертовым галеоном, полным бочек с орджем!
Эрвин хлестал словами еще и еще. Ионе было очень больно. Настолько, что она сжалась всем телом, как узник, избиваемый палачом.
Последним обвинением брат швырнул самое острое:
– Вы еще и солгали мне. Солгали, нарушили приказ и отдали себя в руки врагу! Я пытался защитить нашу семью… Как можно защитить того, кто сам лезет в могилу?!
Он оперся на стол, тяжело дыша.
– Но, Эрвин… – начала Аланис.
– Я не позволял говорить!
Она склонила голову:
– Да, милорд.
– Когда заговоришь, не начинай со слова «но». Здесь нет никаких «но»! Кристально прозрачная ситуация: ложь, глупость, ослушание приказа. Мужчина на вашем месте заслужил бы смерть.
– Да, милорд.
– Итак, что ты хотела сказать?
– Это была моя идея, милорд. Ваша сестра ни в чем не виновата.
Аланис выпятила подбородок. Она действительно надеялась, что весь гнев Эрвин обрушит на нее одну.
– Ах как, черт возьми, благородно! Я, значит, должен восхититься твоим великодушием и сестринской чистотой! И вы, значит, обе оправдаетесь – прелестно! Иона – графиня, северянка, леди, она хорошо знала, на что идет, и не противилась. И это именно она отдала приказ часовым – тебе они бы не подчинились. Имеешь еще возражения?
Чего не отнять у Аланис – умения нести себя гордо. Даже в час падения и смирения.
– Никаких, милорд. Любая кара будет справедливой.
– И я так считаю.
– Но есть наблюдение, милорд, каковое может быть вам полезно.