Психология целостной индивидуальности. Ключевые идеи

Предисловие автора

Каждый человек отличается от других людей множеством свойств, качеств, характеристик, черт, признаков. Не будет большим преувеличением сказать, что мы тратим значительные силы на попытки познания самого себя, своих индивидуальных особенностей. Однако, обычно используемое при этом самонаблюдение и рефлексия слишком часто приводят к вербализованным рационализациям человеком своих апперцепций, к формированию дисгармоничных экологических «ниш» индивидуальности, что сказывается в иррациональном желании кардинально – даже во вред себе и окружающих – изменить себя. Алкоголизм, наркомания, транссексуализм, акцентуации характера, позволяющие хоть на время как бы «выйти» из рамок своеобразия индивидуально-стабильных особенностей личности, могут быть следствием непознаваемости индивидуальности «житейскими» способами.

Даже внешность человека часто трудно узнается самим ее носителем. Известно субъективное ощущение несхожести оригинала и фотографии (даже если снимок сделан весьма качественно). Этот эффект «незнания себя» еще больше усугубляется при восприятии человеком видеозаписи своего обычного поведения.

Психические же свойства человека, отражающие многоаспектность бытия и связанные с предельно динамичными системными процессами организма, индивида и личности, конечно же, трудно познать с помощью распространенных сейчас тестов, вопросников и анкет. Мало информации дает и самонаблюдение, дополненное саморефлексией.

В образной форме вышесказанное выразил поэт Евгений Евтушенко:

Не случайно в научно-популярной литературе появилась парадигма «Кентавризма», проповедующая презумпцию сочетаемости несовместимых черт человека (гений и злодейство, слабость и сила, безумство и гениальность, крайняя ранимость и творческость и т. д.). В данном контексте правомерен вопрос: «Знаем ли мы себя? Каким образом можно получить объективные данные об индивидуальности, опосредующей влияние внешних причин на внутренние условия взаимодействия человека с миром?». Эти проблемы волнуют каждого, поскольку связаны с пониманием и познанием своеобразия человека в его каждодневных проявлениях.

Ответы на эти вопросы читатель сможет сформулировать, ознакомившись с результатами обобщенных в монографии многолетних системных исследований целостной индивидуальности. Работа начата под руководством и при участии Владимира Дмитриевича Небылицына – известного российского психолога, основателя отечественной школы дифференциальной психофизиологии. Это по сути своей новое направление психологических наук наметило пути изучения факторов, позволяющих, как думал В. Д. Небылицын, понять, чем каждый из нас отличается от других людей. При этом, нейро- и психофизиологические исследования типологических особенностей человека не были самоцелью. Они были направлены на раскрытие механизмов целостного поведения и «общей природы личности».

Трагическая смерть Владимира Дмитриевича отразилась не только на судьбах работавших с ним ученых, но и создала многовариантность стратегий познания типологических свойств человека. Фундаментальность и практическая значимость основанного им направления исследований индивидуальности позволила сформировать несколько путей его развития. Э. А. Голубева, И. В. Равич-Щербо, К. М. Гуревич, М. К. Акимова, Е. М. Борисова, С. Б. Малых – эти известные психологи разными путями с использованием разных стратегий исследования приближали нас к всестороннему познанию индивидуальности.

Наши собственные исследования составили отдельное – субъектоцентрированное – направление изучения психофизиологии и психологии целостной индивидуальности. Исследования начаты в лаборатории дифференциальной психофизиологии Института психологии АПН СССР под руководством В. Д. Небылицына, продолжены в лаборатории психологии и психофизиологии индивидуальности Института психологии РАН, на кафедре акмеологии и психологии профессиональной деятельности РАГС при Президенте РФ, на кафедре общей и социальной психологии МСИ, в Национальном центре психоакмеологии индивидуальности.

Автор выражает искреннюю благодарность сотрудничающим со мной ученым, научным сотрудникам, аспирантам, которые участвовали в реализации плана исследования, создавая временные творческие коллективы на каждом этапе проработки проблем психологии и психофизиологии целостной индивидуальности.

Введение

Психическое развитие человека в современном обществе, переходящем от эпохи «масс» к эпохе индивидуальностей, в значительной степени определяется знаниями фундаментальных законов свойств человека как индивида и личности в их индивидуализированной целостности. Трудность этой остроактуальной, сложнейшей, но магически притягательной проблемы во многом определяется – неподвластными житейскому разуму – очевидными сочетаниями эволюционно-системно обобщенных разноуровневых свойств психики (типа «белые кошки с голубыми глазами глухи»). Они, по современной методологии, могут быть познаны только при включенности целостной индивидуальности в развивающуюся деятельность.

Такой субъектоцентрированный системный ракурс многогранных проблем психологии крайне необходим человекознанию для введения – наконец-то – человека в конкретные теоретические и прикладные исследования законов своеобразия психических свойств. Традиционная статистически ориентированная аналитическая психология давала лишь место испытуемого в нормальной выборке. С ее данными нельзя было эффективно работать ни в теории, ни в практике (об этом часто говорила Инна Владимировна Равич-Щербо – известная в психогенетике свойств нервной системы).

Любой закон психики реализуется в теории и практике только в индивидуально-модифицированных формах. Традиционная же психология, рассмотрев деятельность как экстрацеребральный и трансиндивидный феномен, не могла эффективно изучать внутренние условия субъекта психической деятельности. Психическое становилось эпифеноменом вне человека и его сущностных сил развития!

Современные психолого-педагогические инновации А. Г. Асмолов связывает с переходом науки и практики от тоталитарной культуры полезности, подавляющей индивидуальность человека (которая начинает агонизировать в неопределенных критических ситуациях типа ситуаций современной жизни), к культуре достоинства, поддерживающей индивидуальность и обладающей широким резервом нестандартных социальных действий [16, 17].

Усилившаяся в этой связи рефлексия психологов и практиков, направленная на раскрытие сущностных детерминант формирования индивидуальности, свидетельствует о крушении ранее распространенных стереотипов околонаучного мышления, постулирующих широкие возможности подгонки людей под единый стандартный образец требований деятельности. Смысл образования и воспитания долгое время неверно рассматривалось здесь как преодоление индивидуального своеобразия человека. Напротив, в современном мире существующее разнообразие индивидуально-психологических особенностей личности анализируется как бесценное богатство общества.

Однако, перспективы теоретических и прикладных аспектов познания интегративности характеристик индивидуальности в поведении, столь важные для повышения эффективности и результативности деятельности и сохранения психического и соматического здоровья человека, не могут осуществляться в рамках чисто прикладных работ. Для этого требуется специальное изучение новой для типологических исследований проблемы целостности свойств индивидуальности.

Категория «Индивидуальность» является одной из ключевых в психологии. Это понятие до сих пор используется как синоним индивидуальных различий, что ведет к «мозаичным» представлениям о природе данного феномена, редуцируя его содержание до зряшной социализации. Вместе с тем, целоостность индивидуальности очевидна: нельзя говорить о «раздвоении «индивидуальности» по аналогии с общепринятым термином «раздвоение личности».

Ни одно теоретическое и практическое исследование в человекознании не может эффективно реализовываться без знания законов индивидуальности. Однако, даже понятие «Индивидуальность» отсутствовало как в известных глоссариях психологии, так и в зарубежных изданиях. Такого раздела нет даже в 26 томах Большой советской энциклопедии (БСЭ)?! Истоки такой несуразности, возможно, лежат в сложности феноменологии и соответствующей содержательной сферы психологической науки, а также в имплицитной ее политизированности и социологизированности.

Однако, по мере развития человекознания уже становится аксиомой знание того факта, что внешние причины действуют на поведение и психику через призму своеобычности индивидуальности.

Проблема воссоздания целостности индивидуальности – при всей ее кажущейся простоте – долгое время не поддавалась научному решению. По этому поводу известный психогенетик Дж. Хирж писал: «Экспериментальное исследование индивидуальных различий в чем-то напоминают гамлетовское «быть или не быть». Дж. Кеттел исследовал их, Уотсон хоронил, Толмэн понимал, Трайон подчеркивал их важность. Халл сводил к минимуму их значимость для теории. Хантера они озадачивали. Скиннер и его ученики были заведены ими в интеллектуальный тупик, а авторы формальных моделей предпочитали фиксировать элементарные софизмы, чем добывать знания о них» (цит. по кн.: Роль среды и наследственности в формировании индивидуальности человека. М.: Педагогика, 1988). Соответствующие категории до сих пор не получили должной определенности в науке и поэтому является излюбленным предметом дискуссий на всех академических симпозиумах. Причина не решаемости проблем своеобразия «живой» психики – в тенденциях развития психологии, в ее специфической истории.

Официальная точка зрения на сущностные детерминанты психического развития долгое время указывала на непременный приоритет в нем воспитания, образования, среды и – в целом – коллектива и общества.

Типичным для установок времен «застоя» являлся лейтмотив монографии К. Абишева (1978) относительно отсутствия пределов совершенствования нашего человека на пути приспособления к нормативам общественного идеала личности. Озвучивая требования идеологического прессинга на психологию, автор считает, что у человека есть только одна базальная способность – непрерывно изменяться в требуемом обществом направлении. Поэтому проблемы реальных задатков деятельности, их реализации в способностях, одаренности, таланте, гениальности – в эффективной, конкурентноспособной личности, в психосоматическом здоровье индивида и – в целом – нации по сути дела «выносились за скобки» официальной науки.

Конкретные же академические исследования, напротив, свидетельствовали об индивидуализации признаков не только в развитии вида (как это постоянно подчеркивал еще И. И. Шмальгаузен), но и в ходе естественного становления зрелости личности. Игнорирование роли индивидуальных задатков в профессиональном становлении личности, как показано конкретными эмпирическими исследованиями (Т. Ф. Базылевич, В. Ф. Кордюков, Е. М. Борисова, Е. А. Климов др.), задерживает достижение «вершины» профессионализма (Акме) на десятилетия, если ранее специалист не подвергся сокращению из-за несоответствия профессии.

Неоднократно пытались систематизировать эту «дурную многоаспектность» с помощью легкой, поверхностной типологизации субъективно отчлененных измерений лишь отдельных психических функций, забывая, что проблема референтного измерения – самая важная и самая трудная для психологического исследования.

Традиционные взгляды исследователей на природу индивидуальности – от Гиппократа до современных авторов – основывались на детальном изучении отдельных частей организма, индивида или личности. Как известно, таким образом анализировали, например, темперамент, телесную или нейрогуморальную конституцию, экстра-интроверсию, свойства нервной системы, параметры альфа-ритма ЭЭГ, иерархию мотивов и ценностных ориентаций личности. Многообразие связей индивидуальных различий, таким образом, на определенном этапе исследований стало необозримым, содержало множество противоречий и мешало развитию типологической науки.

Поиск индивидуально-психологических различий имеет многовековую историю, сопоставимую разве что с осознанием человеком себя как отдельной особи. Здесь уместно вспомнить широко представленные в литературе (и даже в учебниках и современных опросниках) мифологические гиппократовские типы темпераментов (их давность – 2,5 тысяч лет до новой эры!), а также учения Кречмера, Шелдона, Павлова и др.

Сложившиеся аналитические концепции индивидуальных различий, выявляя (часто весьма субъективно) – в целях типологической классификации – лишь отдельные анатомо-физиологические признаки, были ограничены линейными схемами анализа в рамках уже отживших свой век теорий психофизиологического взаимодействия, тождества и параллелизма. В результате образовалось труднообозримое количество эмпирических типологий, в которых сделаны попытки – на основе отдельных характеристик – дифференцировать такие группы людей, как объективные и субъективные (А. Бине и др.), экстраверты и интроверты (К. Г. Юнг), рационалисты и эмпирики (В. Джемс), шизотимы и циклотимы (Э. Кречмер), висцеротоники, соматотоники, церебротоники (У. Шелдон), холерики, меланхолики, сангвиники, флегматики (Гиппократ, И. П. Павлов, В. М. Русалов) и др. Большинство этих квазитипологий представляют теперь лишь исторический интерес, поскольку основаны на вариативных, ситуативных проявлениях субъективно выделенных черт в «мозаике» осколков индивидуальности.

Здесь уместно вспомнить принятые в мировой науке положения школы Б. М. Теплова – В. Д. Небылицына о рациональном трудоемком пути конструирования типологий человека на основе базальных его свойств – индивидуально-стабильных, конституциональных, природных, генотипичных. (Замечу, что изучаемые связи не обязательно должны быть линейными, а скорее системными, одно- многозначными и многомногозначными – Т. Ф. Базылевич, В. С. Мерлин и др., 1983–2016.) Совсем недавно совмещение в едином тезаурусе характеристик индивида, личности, квазииндивидуальности, рассматриваемых первично как дизъюнктивные, было бы невозможным и как бы предосудительным. Происходящая сегодня своеобразная революция в гуманистическом человекознании наиболее рельефно отражается в системном рассмотрении единства (интегративности, целостности) характеристик индивида и личности в деятельности. Такой ракурс даже традиционных типологических сфер показывает их континуальность (по А. В. Брушлинскому). Соотнесенность, связность составляющих функциональных органов деятельности особенно явственно проявляется в условиях стабилизации субъект-объектного взаимодействия, например, при фиксации высокой «планки» будущих результатов, или же – в условиях монотонии – высокой вероятности достижения будущего результата при сформированности стратегии решения задачи.

Включение вектора «Индивидуальность» в сферу дифференциально-психофизиологических исследований (имеющих дело с «латентными переменными», «размытыми» множествами в составе субъектных свойств) не является данью времени, а отражает сущностные тенденции развития человекознания. Здесь неоднократно показан тот факт, что характерное для современного социума повышение уровня «планок» психического развития прямо связано с усилением детерминистических влияний на компоненты жизнедеятельности со стороны индивидуального и личного. Подобные факты требуют объективной оценки интегративности характеристик индивида и личности в субъекте психической деятельности (которые в гносеологическом плане обычно рассматриваются как достаточно ортогональные стадии формирования психики).

Интенсивное познание закономерностей формирования индивидуальности начато в последние годы в связи с запросами теории и практики в период кризиса аналитической психологии. Доказано, что индивидуальный подход в обучении, вопросы профориентации, профотбора и профподбора кадров, эффективности труда, проблемы психосоматики связаны с учетом индивидуальных особенностей человека в их целостности. Любая общепсихологическая закономерность свое реальное воплощение получает в индивидуально-модифицированных формах.

Комплексность анализа этих составляющих реального бытия человека потребовала проникновения научной теории, эксперимента и практики психологии в малоизученные закономерности индивидуализации целенаправленной активности, присущей субъекту психической деятельности. При этом целостность психологических механизмов произвольности раскрывается в системообразующей роли цели и результата действия в ходе организации активности человека, а также в интегративности и обобщенности характеристик индивидуальности и типичности поведения (Анохин, 1971; Базылевич, 1983; Швырков, 1980; Костюк, 1992).

Все вышесказанное указывает на актуальность разрабатываемой темы, важной для развития теории, методов диагностики и принципов практического учета организованных в поведении особенностей человека. В современной психологической науке приближение к познанию закономерностей формирования целостной индивидуальности на основе изучения целенаправленной активности субъекта – в его произвольности – помогает активизировать проработку таких актуальных проблем, как задатки общих и частных способностей личности, одаренности и таланта, гармоничность сочетания генетических предпосылок и средовых влияний в индивидуальном развитии при сопряжении в нем биологического и социального. Очевидно, все эти проблемы имеют не только теоретическое, но и практическое значение.

Перспективы оптимального учета индивидуальности в практике для повышения эффективности и результативности деятельности и сохранения психического и соматического здоровья человека не могут осуществляться в рамках чисто общепсихологических или прикладных работ. Для этого требуется специальное изучение новой для типологических исследований проблемы индивидуальности и ее целостнообразующего фактора – психофизиологии произвольных действий и непроизвольной моторной активности (Базылевич, 1983, 1998, 2013, 2016).

В заключении данного вводного раздела хотелось бы обратиться к некоторым результатам проработки новой субъектоориентированной психологии целостной индивидуальности.

Несколько слов о текущей научной жизни этого направления типологических исследований, где – по-видимому, многое удается, но многое находится только в перспективах работ.

Несомненно, новые законы формирования и развития внутренних условий субъекта взаимодействия с миром (открытые моими исследованиями) уже помогли решать такие – государственно важные – задачи, как: раскрытие механизмов действия радиации на психику вследствие аварии на ЧАЭБ, планирование реабилитационных стратегий спасения людей от малых доз радиации, Основы лечения больных ИБС не по локализиции болезненного синдромаи, а по типологии индивидуальности.

Кроме того, специальные исследования открыли реабилитацию людей в профессиональном эколого-психическом выгорании, в создании стрессоустойчивости человека как типологического качества психологии целостной индивидуальности.

Сейчас начались работы в области создания субъектоцентрированной психологии высших достижений личности – в частности – в спортивной деятельности. Обосновывается необходимость формирования государственной психологической службы (поскольку спортсмены часто не имеют научно-подготовленных, грамотных психологов!). Интересны проведенные работы совместно с Т. В. Колядиной – найдено, что развитие интеллекта старших дошкольников определяется не натаскиванием в зубрежке, а акмеологическим статусом референтного родителя.

Планируются исследования типологических предикторов алкогольной зависимости – получены пилотажные данные, свидетельствующие о сущностных причинах алкоголизма – которые лежат не в объявлении алкоголика больным человеком – а рассматривает это тяжкое страдание как своеобразную психологическую защиту человека от дисгармонии целостной индивидуальности. Тогда следует изменить в корне диагностические и реабилитационные стратегии снятия у человека синдрома алкоголизма.

Понятно – каждое открытие решает как теоретические задачи, так и важно для судеб и здоровья людей и государства…

Резюмируя данное «послесловие в предисловии» приведу поражающие меня предвидения – пророческие прогнозы классиков человекознания о будущем типологических исследований. Эти предвидения, отраженные, конкретизированные и валидизированные в теоретико-экспериментальных работах моего направления, сбылись в результатах представленных в книге 40-летних академических исследований субъектоцентрированной психологии целостной индивидуальности.

Я позволю себе здесь без комментариев привести соответствующие цитаты по кн. А. В. Либина «Дифференциальная психология: на пересечении европейских, российских и американских традиций» (М., 2006, с. 4). Такой «прыжок из конца в начало» этой книги будет повторно проанализирован в заключении монографии…

«Дифференциальная психология не является лишь одним из измерений особенного (в человеке). Предметом ее исследования служит сама целостная Индивидуальность как существующая эмпирическая реальность».

«Успехи в изучении индивидуально-психологических различий в значительной степени зависят от разработки общепсихологической теории…».

«Возможно, в следующем столетии мы вновь обратимся к смелой и научно необходимой попытке создать единую систему объяснения поведения, базирующуюся на количественных соотношениях нескольких достаточно определенных переменных».

«Данные дифференциальной психологии, таким образом, должны помогать выяснению основных механизмов поведения».

«Перед нами открывается необозримый горизонт наблюдений и опытов. Психологи получат наконец общую прочную основу, естественную систему изучаемых ими основных явлений, в которых легче будет им разместить бесконечный хаос человеческих переживаний».

Глава I

Существуют ли в современной науке проблемы целостной индивидуальности как объекта дифференциальной психофизиологии и психологии?