Самый лучший ветер
– Денис, – решительным голосом начал он, – по поводу Антоши, эту проблему я…
– Да что ты, Саныч! – облегчённо перебил его Денис, – тебе виднее, чего там!
– Вот именно, – согласился комендант, втихомолку радуясь, что его зам зарубил скользкую тему при посторонних, – мне виднее. Ладно, мужики, бывайте.
Мы ещё раз пожали руки всем, кроме Антоши, который с несчастным видом сидел на водительском сиденье и выходить не рисковал, затем охрана попрыгала в машину и укатила.
– Чего стоим, кого ждём, – поёжился от сырости Далин, – пироги размокнут, в самом деле.
В этот момент дверь беззвучно приоткрылась и несколько маленьких теней, в одной из которых без труда угадывался Фрол Нилыч, одна за другой по-кошачьи прошмыгнули в темноту. На пороге материализовался Микешка и сделал приглашающий жест, с укоризной глянув на Арчи. Я поглядел на часы и удивился вслух: – семь минут прошло всего, а обещали за пятнадцать. Молодцы, всегда бы так.
– Да это я их пришпорил, когда выходил, – объяснил маг уже в дверях, – чтоб подоходчивей было. Но только приятного в таком допинге мало, вот поэтому у него и рожа такая недовольная.
Домовой с надутым видом несправедливо обиженного героя стоял у окна и горестно смотрел на дождь, как будто приглашая всех нас поскорее его пожалеть, горькую сиротинушку. Но вместо этого к нему подошел Арчи и поинтересовался: – а ты как думал, Микентий? Запомни крепко-накрепко, дурашка, случись что по-настоящему серьёзное, вы с Кирюшкой под полной нашей защитой. Но в дрязгах ваших мы участвовать не собираемся, понял меня? Свои проблемы решай самостоятельно, не маленький. Не хватало ещё, чтоб мы со всем аэропортом из-за вас перессорились.
Микешка медленно кивнул со всё ещё обиженным видом, потом увидел, как я показываю ему пачку его любимого орехового печенья с бутылкой молока, улыбнулся наконец и исчез, размытой тенью прошмыгнув куда-то под жилой модуль.
– Кирюшка? – переспросил Далин, растягивая мокрый дождевик на крючках в стене, – кто такой, почему не знаю? Артём опять кого-то притащил, что ли?
– Арчи объяснит, – я уже был не в силах с кем-либо разговаривать от накатившей усталости. Шутка ли, только сегодня утром меня выписали из Новониколаевской больницы, на прощанье предупредив о желательности строжайшего соблюдения режима, а я всё на ногах, да и ещё и мокрый насквозь. – Вы как хотите, ребята, а я в душ и спать.
– Давай, Артём, – внимательно взглянул на меня Арчи, – только после душа обязательно ко мне подойди, я тебе одну хитрую эльфийскую травку дам пожевать для здоровья, и спи хоть до обеда. Завтра всё равно воскресенье, если ты забыл, конторских не найдешь никого. Своими делами займёмся, или в город выйдем – там видно будет.
– Ладно, – согласился я, – утро вечера мудренее, пойду уже.
Я снял с себя мокрую куртку и по примеру Далина растянул ее на крючках, пусть сушится. Пока расстёгивался и выгребал всё из карманов, успел во второй раз осмотреться, в первый раз как-то не до того было, да и разгром был жуткий. И теперь мог с полной уверенностью сказать – нравится.
Я и раньше, зная Арчи и Далина, не на минуту не сомневался, что они выберут лучший вариант из возможных. Маг искал, гном торговался, каждый занимался любимым делом, и вот вам результат.
Первое, что успел заметить, это качество обстановки. Всё выглядело новым, или отремонтированным, но ухоженным. Чистые окна с целыми рамами и стёклами, крашеные сухие стены и потолок, ровный чистый пол. Жилой модуль с конторой по левой стороне ангара вообще выглядел как игрушка, там имелся даже балкончик. По правой стороне парни устроили мехмастерскую, расставили стеллажи под расходники и прочую мелочь, сделали загородки из досок под хранение груза. Даже наш мотоциклет с коляской стоял не просто так, а в каком-то недостроенном подобии гаража с печкой.
Ангар и вправду был огромным для нашей «Ласточки», что называется на вырост, но несмотря на это в нём было по-настоящему уютно, а главное тепло и сухо. Дирижабль со сложенной сеткой силового каркаса немного терялся в огромном помещении, но уж лучше так, чем ютиться в тёмной тесноте, как это было в Новониколаевске.
Компаньоны оборудовали перед жилым модулем у левой стены уютное место отдыха с диваном, большим столом и стульями, не забыли поставить даже несколько деревьев в кадках. Далин раскочегарил огромный чайник, достал из стоящего там же буфета кружки, сахар и вывалил в большую миску гномские пирожки. Я чуть было не направился к нему, потом очнулся и с усилием воли развернулся лицом к жилухе. Маг это заметил и захихикал вслед, показывая на меня пальцем Далину.
– Артем, мы тоже в душ хотим, – тут же отреагировал гном, – успеешь брюхо набить.
– Ладно, – пришлось мне подхватить рюкзак и топать к модулю, – какая комната моя?
– Любая, – отвернулся к чайнику он, – из пустых. Что за вопросы, Артем? Как будто в гости пришел. Если что, Микешке свистни, пусть отрабатывает пайку, злодей.
Я остановился у жилухи и осмотрелся. Сборная каркасная конструкция с обшивкой из деревянного сайдинга выглядела основательно и аккуратно, чувствовалось что собирали ее не так давно, но с умом и не спеша, постарались. На мощном длинном и широком помосте примерно полуметровой высоты, который стоял на не менее могучих деревянных столбах, оставалось место даже для веранды.
По центру красовалась деревянная лестница трёхметровой ширины с фигурными балясинами перил, переходившими в столь же фигурное ограждение по всему периметру помоста. Притопывая для проверки на каждой ступеньке, я поднялся и попал на просторную площадку, слева от которой находился офис с дополнительными комнатами и верандой, посередине светило широкими окнами что-то вроде кают-компании, а справа расположился полноценный двухэтажный жилой дом с балконом, который раскинулся и на крыши всех остальных помещений.
Все деревянные поверхности были тщательно зашлифованы и покрыты светлым лаком, по карнизам и вообще везде где только можно пущены ажурные, крашеные в разные цвета наличники, над дверьми и по периметру ограждения балкона висели круглые фонарики.
– Вот это да, – не удержался и присвистнул я, – деревянная сказка какая-то. Не дай бог пожар.
Тут же в окне кают-компании вынырнул Микешка и с укоризной погрозил пальцем, мол, не накаркай, бестолочь.
– Тьфу-тьфу-тьфу, – пришлось мне сразу же исправиться, – чур меня, чур.
Слава богу, что домовой попался мне на глаза, а то ведь я мог и забыть с устатку про молоко и печеньки, были бы потом ненужные обиды. Поэтому бросил рюкзак на лавку у правой двери и, вытащив из него пакет с угощеньем, направился в кают-компанию. Микеша в таких случаях соображал довольно быстро и я, как только зашел так сразу и увидел, что нижняя дверь буфета у дальней стены предупредительно открылась.
После недолгого осмотра стало понятно, что сильно польстил помещению, когда окрестил его кают-компанией. Скорее это можно было назвать гибридом кухни и столовой комнаты, но как по мне, так даже и лучше. На ходу вытащил из пакета бутылку молока и затормозился, взглядом отыскивая подходящее блюдечко. В ответ на это отворилась вторая дверца буфета, с какой-то досадой ударив по соседнему столу.
– Да понял я, понял, – пришлось успокоить мне домового, – надо же, какие мы нервные. Потерпи чуть-чуть.
Оперевшись рукой о столешницу, с кряхтением присел на корточки и с удовольствием полюбовался на все эти мелкие Микешкины мебеля. Домовой не постеснялся и оборудовал в буфете полноценную бытовку со всем своим барахлом, благо двери были массивными и с внушительным таким врезным замком. Надо же, я всю жизнь думал, что нечисти имущество без надобности, а вот поди ж ты. Понравилось, что вся посуда была уже в двух экземплярах, это правильно.
– Крепкий ты мужик, Микеша, – с уважением протянул я, переливая молоко из бутылки в два водочных мерзавчика, обнаруженных внутри на маленьком столике, – молодец. Мы за тобой, как за каменной стеной.
Закрутил крышки на всех бутылках и с горкой насыпал печенья в небольшое блюдечко. Потом с удивлением уставился на появившуюся из ниоткуда маленькую розетку для варенья. Пришлось встать и подойти к холодильнику, игнорировать такой намек было невозможно.
– Ладно уж, гулять так гулять, – пробормотал я себе под нос, копаясь на полках и выбирая чего повкуснее, – тем более, пополнение у нас сегодня.
Нашел джем из крыжовника и от души в две ложки наполнил розетку, выбирая так, чтобы с ягодками. Опять с кряхтением присев перед буфетом, увидел маленький деревянный пустой бочонок с надписью «Мёд», в том самом месте, где только что стояла розетка.
– Опасаюсь, Микентий, не было бы худа, – с этими словами я достал из кармана семечку и кинул ее в бочонок. – Как бы у тебя чего не треснуло. Совесть имей.
Интересные все-таки были у людей отношения с домовыми. С одной стороны, нечисть имела полный доступ ко всему хозяйскому добру. Казалось бы, чего ещё, бери и пользуйся. И контроля никакого – не будешь же закрывать всё съестное на замок. И объёмы не те, чтобы обеднеть – кошка больше ест, практически незаметно.
Но не тут-то было. Во-первых, начавший самостоятельно подъедаться домовой тут же впадал в спячку и больше ни о чём не мог думать, только ел и спал, как сурок. Поэтому такое поведение сурово пресекалось самой домашней нечистью, чтобы зажравшийся поганец не бросал тень на всё племя.
Во-вторых, мало просто накормить домового, надо было именно поклониться ему этой несчастной печенькой, проявить уважение, мелкие это чувствовали на раз. Арчи как-то рассказывал, что при встрече они напропалую хвастаются друг перед другом, как их хозяева уважают и какими невиданными вкусностями потчуют. Кто убедительнее и цветистее соврал, тот и молодец.
С другой стороны, и людям забывать про ежедневную кормёжку никак нельзя. Пропустишь раз – обидятся, пропустишь ещё – начнут напоминать. Сначала тихонько, а если не внял, то потом хоть домой не заходи. Причем хозяев на хороших и плохих они не делят, нет у них понятия о таком, кого бог послал, с теми и живут, и ведут себя соответственно. То есть если ты нормальный человек, то и домовой у тебя будет такой же. А вот если любишь выпить и покуролесить, то и нечисть твоя домашняя начнёт вести себя тебе под стать. Видел я как-то бандитского домового, того самого, что нас обматерил. Рожа у него была самая разбойная, и все ухватки соответствующие. Далин потом утверждал, что даже нож у него был при себе, вот так.
В общем, и перекармливать нельзя, тут же обленятся, и забывать нельзя, можешь сильно пожалеть потом. Но оно того стоит, честное слово. Бывал я в домах у некоторых сильно религиозных, из тех, что праведностью своей всем в глаза тычут – жуткое дело. Им по понятиям церковным иметь в доме нечисть никак невозможно. Не только домовых, но и овинника, банника и всех прочих прогоняют серебром и молитвами. Кучу сил и денег тратят, а что в итоге? Ни уюта настоящего, ни порядка. Когда-то, говорят, люди без домовых жили, но тогда и мир был другим, без магии.
И только я собрался под эти мысли повнимательнее рассмотреть, чего там у Микешки ещё интересного есть, как двери буфета захлопнулись перед самым моим носом. Без хлопанья, но с отчетливым оттягом, на грани вежливости. Сочно щелкнул замок, внутри захрустели и забулькали, не обращая на меня более никакого внимания.
– Приятного аппетита, – пожелал я им, поднимаясь, – только знающие люди говорят, что на ночь наедаться вредно для здоровья.
Хруст и чавканье ненадолго прекратились, потом Микешка недовольно пробурчал: – Ты его не слушай, паря, он тебя плохому научит. Ты меня слушай. Кушай печеньки и молочком запивай – вот тебе моё первое приказанье. Как полопаешь, так и потопаешь, а у нас завтра работы много. Джем вот бери, небось не ел такой никогда.
Кирюшка что-то согласно пискнул счастливым голоском, и я устыдился. Действительно, нашел кому голову морочить. Пожелал им еще раз приятного аппетита, но уже от души, и пошёл себе потихоньку. Засунул в холодильник остатки молока, запихнул печенье на первую попавшуюся полку и направился обживаться дальше.
Попав наконец внутрь жилого модуля, я переобулся в домашнее и направился сразу к лестнице на второй этаж. Сил разглядывать обстановку ещё и здесь уже не было, да и ни к чему это. Модуль хоть и качественный и богато украшен, но стандартный, значит и расположились ребята в нем стандартно, как всегда.
Первый этаж отвели под разнообразное общее барахло и верхнюю одежду, чтоб личные комнаты не захламлять. На втором собственно жильё, вот и всё. Когда поднялся по лестнице, пришлось немного помучиться с выбором, какая из свободных комнат моя, потом плюнул и толкнул дверь дальней по коридору. Ладно, я в душ и спать.
Глава 3, в которой герои понимают, что они в ответе за тех, кого приручили
Проснулся я рано утром, когда солнце ещё только выползло на небо. Немного поворочался, улёгся поудобнее и попытался понять, что же меня разбудило. Настроение вроде хорошее, нигде ничего не болит, никуда бежать не тянет, сопи себе в две дырочки на здоровье. Завернулся поуютнее в одеяло и только начал проваливаться в сон, как на границе слуха что-то жалобно запищало. Попробовал не обращать внимание, но плачущий писк с надрывом повторился, и я понял, что заснуть не получится.
В сердцах треснул ладонью по стене и, рывком соскочив с кровати, принялся одеваться. На компаньонов надежды было мало, Далин дома обычно спал как из пушки, и мог подскочить только по сигналу тревоги. Арчи тоже по пустякам не просыпался, доверял своей магической сигнализации и домовым. Так что идти искать причину писка пришлось мне, тем более что я один и проснулся.
Быстро накинул на себя рубашку и штаны, влез в тапочки на босу ногу. Поколебался, но прихватил револьвер и, внимательно ко всему прислушиваясь, вышел в коридор. Постоял, затаив дыхание, и уверенно направился вниз – плачущий звук шёл именно оттуда. Вышел на середину огромной комнаты и, медленно поворачиваясь по часовой стрелке, принялся осматриваться и прислушиваться. Результата ноль, лишь только понял, что пищит вроде бы Кирюша.
– Микентий, ёрш твою медь, – не на шутку разозлился я, – что за дела? Мы о чём вчера с тобой договаривались?
Красный от злости Микешка на миг проявился под столом и, задыхаясь от негодования, с силой ткнул пальцем в мою сумку.
– Какого чёрта, – вслух удивился я, – вчера же открытую оставлял, точно помню.
Сумка у меня была знаменитая, сделал мне её как подарок большой мастер из сидельцев ещё в Новониколаевске, сам бы я ни за что себе такую не купил, пожалел бы денег. Скорее это был объёмный футляр для навигаторского инструмента из толстой чёрной жёсткой кожи, весь прошитый серебром. Непромокаемая, с удобным широким ремнём для ношения через плечо и несколькими отделениями внутри, с классным рисунком серебряной ласточки на верхней крышке. Блин, да за один только прошлый год у меня её пытались четыре раз купить и два раза украсть!
– Интересно девки пляшут, – я положил на стол револьвер и, ухватившись за ремень, подтянул сумку к себе, – ну-ка, кто это у нас там?
Кто это у нас там ожидаемо оказался зарёванный Кирюшка.
– Здравствуйте, Кирентий, – вежливо поздоровался я с ним, – а что это вы тут делаете, позвольте спросить? От Микеши прячетесь?
Молоденький домовой лишь всхлипнул в ответ и даже не попытался убежать. Тогда я, закатав рукава, аккуратнейшим образом достал его из сумки и усадил на стол. Потом вытащил из пакета вчерашнюю печеньку и всунул ему в лапки.
– А теперь рассказывай, что случилось, – пристал к нему я, – и не вздумай косить под немого, теперь не поверю. Как ты в моей сумке оказался, Микешка тебя туда загнал, что ли?
– Нет, – чуть слышно прошептал домовёнок, – я сам. Она открытая стояла, внутри влажная. Я хотел всё вытащить и просушить, я умею. Залез, а крышка захлопнулась. Я стал открывать, а там серебро везде. Знаешь, как больно! – вновь зарыдал он.
– Ну ка, не реви, – потормошил я его немного, – всё уже, пришел дядя Артём и тебя спас. На будущее смотри, куда лезешь, вот и всё.
Но домовенок не унимался, и тогда я перешел к угрозам: – не реви, а не то возьму твою печеньку и в мёд обмакну, будешь знать.
Кирюшка затих, осмысливая мои слова, потом наконец-то заулыбался и мелко затряс головой, мол давай, макай скорее. Пришлось пойти выполнить свою угрозу и по пути получить откровенно осуждающе-недовольный взгляд Микешки.
– Вообще-то, друг, это твой косяк, – заявил ему в ответ я, – присматривать и учить ты должен, не кто-нибудь. Мы с тобой вчера оба на это подписались, и случись чего оба под раздачу попадём, но ты, дружок, в первую очередь. Дело-то серьёзное. Если на нас взъедятся все окрестные домовые, плохо нам придётся.
Микешка лишь вздохнул в ответ и почесал в затылке. Я повернулся к Кирюшке и торжественно вручил ему печеньку со словами: – В следующий раз не плачь попусту, а зови на помощь сразу. И не лезь никуда без спроса.
– Что за шум тут у вас? – в этот момент на лестнице появился заспанный Арчи, – опять Микешка воду мутит?
– Не, всё нормально уже, – улыбаясь ответил я, поглядывая на возмущённого домового, – это мы тут с нечистью общаемся.
– В смысле? – мгновенно проснулся Арчи, – как это общаетесь?
– Вот так, – недоумённо ответил я, – словами. Как вчера, так и сегодня. А что не так?
– Всё не так, – вздохнул Арчи, – дайте-ка, друзья, я на вас посмотрю.
Домовые попытались было улизнуть, но маг каким-то непонятным движением пригвоздил их к столу. Потом не торопясь достал себе стул, уселся на него и уставился на подельников неподвижным взглядом. Микешка хмуро смотрел в сторону, а Кирюшка был очень занят тем, что вертел в руках печеньку, стараясь не упустить ни капли мёда, но и не решаясь начинать есть при нас. Маг поводил туда-сюда руками, что-то пошептал, потом плюнул и откинулся на спинку стула.
– М-да, дела… – произнёс он в недоумении, – и что теперь с вами делать?
– С кем это, – уточнил я, усаживаясь рядышком на стул и подмигивая Кирюшке, чтоб не стеснялся и начинал есть, – и зачем с нами что-то делать?
– Да с тобой-то всё нормально, – успокоил меня Арчи, – а вот эти два охламона попали конкретно. Ты вот скажи мне, Артём, ты раньше с домовыми общался? Или там со стрыгой какой-нибудь?
– От стрыги бог миловал, а вот с этими при тебе же вчера разговоры были, – сделал я охраняющий жест рукой, – да, и с Микешкой ещё поговорил разок ближе к ночи, а потом с Кирюшкой вот сейчас. А что не так-то? Ты же сам вчера наколдовал на них что-то такое, что они говорить начали. И не они одни, там же ещё и Фрол не затыкался, помнишь?
– Ох, мать, еще и Нилыч, – Арчи взялся за голову руками и аж замычал от предчувствия какой-то непонятной мне беды.
– Да что случилось-то, говори толком, – все еще не понимал я, – ну, поколдовал ты вчера маленько, что такого? От вас, магов, всего можно ожидать. А уж это вообще за большое чудо не считается. Подумаешь, говорящий домовой, эка невидаль, никто и не удивился даже.
– Ну это ты, положим, загнул, – усмехнулся Арчи, – рожи у вас вчера были любо-дорого посмотреть. Особенно у охраны. Ну да ладно, в принципе ещё ничего плохого не произошло.
Маг помолчал, рассматривая Кирюшку с его печенькой и подбодрил домовёнка: – Ты ешь, парень, ешь, а то все мёдом укапаешь и сам уделаешься.
Потом Арчи жестом попросил Микешку поставить чайник, проворчав: – Хоть чаю попьем, а то сорвали ни свет, ни заря, – и опять умолк, задумавшись о чем-то своём.
Я поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее, попереглядывался с домовыми, и решил Арчи не беспокоить, пока он сам не очнётся или пока чайник не закипит. То, что маг начал сравнивать домовых со стрыгой, меня немного смутило. Нет, все у нас умом понимали, что люди отдельно, нечисть отдельно, а нежить это уже совсем даже третье. Но все как-то привыкли, что есть нечисть полезная, вроде домовых и их прочих соплеменников, есть бесполезная, а есть по-настоящему вредная и страшная. Но предъявлять какому-нибудь домовому претензии за то, что медвежуть в лесу коней ворует и ест, мне бы голову не пришло. Много нечистиков жило и кормилось рядом с людьми, всегда так было и никто из этого трагедии не делал. Ну, кроме церковников разве что – тем по чину положено. Так что никакой проблемы я не видел.
Арчи дождался горячего чая от Микешки и начал потихоньку прихлёбывать, жмурясь от удовольствия и поглядывая на нас. Я не стал выдерживать паузу и спросил в лоб: – Может, объяснишь уже, в чем дело? А чай молча пить мы и сами можем.
Арчи отставил кружку в сторону и начал: – Видишь, какое дело, Артём. Проблемы могут появиться у меня и у этих двоих. Я вчера перестарался малость, сначала «Синим холодом» их приголубил, потом колданул, чтоб из стелс-режима вывести. Говорить их заставил, опять же, сил не пожалел. Ну и под занавес не удержался, уборку ускорил, ты же помнишь. Вот…четыре раза подряд получается. Это много.
– Много для чего? – не понял я. – На них что, счетчик стоит, что ли? Или они от этого портятся?
– Пожалуй, именно что портятся, – Арчи вновь обхватил кружку ладонями из ненадолго задумался. – Этот ы правильно сказал, да. С точки зрения остальных магов и церковников я их испортил. Причем безвозвратно. Вчера под заклинаниями у меня их восемь штук было, но испортились только эти двое и, скорее всего, Нилыч.
Микешка обеспокоенно поёрзал и перебрался поближе к Кирюшке, пытаясь его заслонить. Тому же всё было по барабану, печенька отнимала на себя всё его внимание.
Маг посмотрел на них и продолжил: – Я вчера, чтобы время сэкономить, вытащил этих троих из, так сказать, первобытного состояния, а это запрещено. Разговоры с ними разговаривали, как с равными, вот они и запомнили, что так можно. Теперь не заткнёшь. С остальных пятерых как с гуся вода, они участия не принимали. На них заклинание где село, там и слезло. Ну, ты понимаешь.
– Нет, – честно ответил я, – не понимаю. Кому какое дело? Наши домовые, что хотим, то и делаем. Мы ведь можем их хоть с кашей съесть, всем будет всё равно. Кто её считает, нечисть эту? Выйди за стены в поле, там под каждым кустом что-либо подобное сидит, только дикое и бестолковое.
– Ладно, – вздохнул Арчи, – зайдём с другой стороны. Представь, что я стрыгу поймал и говорить ее научил. Это трудно и долго, но возможно. Как тебе такое? И с какой целью, как ты думаешь?
– Ну, – обалдел немного я, – уж точно не по хозяйству помогать. Огород она тебе копать не станет. Да и не слышал я о таком никогда.
– Вот потому и не слышал, что пресекается это очень строго и держится в секрете, – устало объяснил Арчи. – Не поверишь, но каждый год находится несколько таких дебилов, что считают себя умнее других. То стрыгу попытаются приручить, то медвежуть, то еще какую-нибудь пакость, от которой волосы дыбом встают. И хоть бы один для доброго дела. Потом, когда поймают, все мамой клянутся, что исключительно для охраны и защиты животину держали, да только не верит им никто. Это домовые молочком и печеньками пробавляются, а таким страхолюдинам живая кровь нужна.
– Ну да, – понятливо кивнул головой я, – посади такое на торговую тропу, и собирай потом что от путников осталось, только мешки оттаскивай.
– Вот, – наставительно сказал Арчи, – соображаешь, молодец. А теперь пойми и то, что по большому счету вся нечисть одинакова. И, если ты стрыгу решил приручить, то сначала обязательно на домовых тренироваться будешь, иначе съедят. Кстати, вот так этих дебилов обычно и вычисляют. На меня, конечно, никто не подумает, но если увидят, то без внимания не оставят. Церковники, опять же, крови могут попить, да и оскорбительно это, когда тебя за дебила принимают.
– А попам-то чего неймётся? – не совсем понял я. – То, что сами без домовых живут, так это их личное дело. Попадьи с поповнами и поповичами на хозяйстве пластаются, так и хрен с ними.
– О-о-о, – протянул Арчи, – ты не понял, тут вопрос принципиальный. Вот смотри, кем бы они были, если бы не люди? Или, если с другой стороны зайти, если бы не мы, то и никаких домовых бы не было. Потому что изначально они всего лишь нечисть глупая, слабая и бесполезная. Духи кустов, ям да канав придорожных.
– Ух ты, – я даже почесал в затылке, – прямо история с волком и собакой.
– Точно, – пристукнул кружкой по столу Арчи, – молодец. Только тут всё быстрее произошло, потому что не в наследственности дело, а в магии и в нашей ментальности. Людям понадобились помощники, духам неприкаянными потребовался хозяин и защита, а в результате имеем то, что имеем. Но непонятно, куда это может завести в будущем. Пока процесс стабилизирован, по крайней мере церковь на это надеется, но помогать ему продвигаться вперед – это для попов как нож острый. В покое не оставят. Другое дело, что такое только очень хороший маг может сделать. Ну, или дурной, вот как я вчера.
– Понятно, – уяснил я для себя всё, – неприятно, конечно, но ничего страшного. И для домовых, мне кажется, это потолок. А мы прикинемся вениками, вот и всё. Тайно содеянное тайно судимо будет, как говорится.