Временщик. Книга 1

Глава 5

Каждый из нас размышлял над теорией, что родись он в другом теле и не будь связан с родственниками кровными узами, то, наверное, не общался бы с ними. Еще Тургенев поднимал вопрос о взаимоотношении отцов и детей. О зашоренности одних и нежелании понимать старшее поколение других. Вот и я не был исключением.

Все мое общение с папой строилось преинтереснейшим образом. Я пытался доказать, что могу жить без посторонней помощи. Он – что его сын – великовозрастный придурок, который не понимает элементарных вещей. Далее обычно шло перечисление этих самых вещей. И, разумеется, никто никому не хотел уступать. Логичным следствием таких отношений стало дистанцирование. У него отсутствовали рычаги влияния на меня, и моего властного папашу данный факт невероятно бесил. А я со временем понял, что, чего бы ни достиг в жизни, для отца это будет не тем, что он хотел видеть. Так и жили.

Редкие встречи все же происходили. Раз в месяц или около того мама собирала всю нашу семью. В отчем доме мы играли роль счастливых и довольных отпрысков. И так до следующего раза. Судя по входящему от моей госпожи Дементьевой, время «собирать камни» пришло.

– Хорошо, мам, хорошо. Вечером в шесть. Я запомнил… Не могу разговаривать, я в автобусе… По делам еду, все, пока.

Как всегда, маме хотелось знать все, что происходит в жизни сына. Желательно в онлайн-режиме. Впрочем, судя по греющему уши Охотнику, ему тоже.

– Долго еще ехать?

– Нет.

Точное местоположение «здешней общины» – именно так мой сосед обозначил цель нашего путешествия – оставалось неизвестным. Конечно, я уже пробил в телефоне маршрут автобуса. По логике, двигались мы куда-то либо в центр, либо дальше, в старую часть города. Второй вариант выглядел наиболее вероятным. Потому что за окном мелькнула администрация нашего миллионника, а Охотник даже не шелохнулся.

Город по-прежнему выглядел изменившимся. Если резюмировать коротко – постарел. На древних купеческих домах была заметна странная лепина в виде каких-то чудовищ, среди людей угадывались полукровки-обыватели, а в небе, хотя это мне могло показаться, пролетело нечто явно больше обычной птицы.

Самая забавная метаморфоза произошла с вывесками. К примеру, на старой, вытертой дождями доске у потрепанного здания было написано: «Различные ингредиенты от производителя». А вот мое волшебное зеркало говорило, что это стандартный выносной аптечный штендер. Думается, там продаются средства помощнее аспирина.

Наконец Охотник поднялся с места, подошел к двери, и на очередной остановке мы вышли. Как я правильно догадался, приехали в старую часть города. Дай бог памяти, как эта улица называется – Алексеевская, Александровская? Особого пиетета к разваливающемуся историческому наследию я не испытывал, а гулять с очередной пассией гораздо лучше было в торговом молле.

– Не зевай, – кинул Охотник.

Мы прошли немного по главной улице, а потом свернули в какой-то двор. Время, казалось, здесь остановилось окончательно и бесповоротно. Покосившиеся крыши неодобрительно глядели сверху; щурился разбитой фарой старый ржавеющий мотоцикл «Ява»; даже уличный кот с разорванным ухом остановился и заинтересованно проводил взглядом пришельцев. Время замерло, а вот мы, напротив, пошли дальше.

Дворы сменялись друг другом. Я даже подумал, что такого быть не может, какой-то из них уже должен выйти на дорогу. Но невысокие дома вдруг расступились, образовав широкую площадь, кишащую сплошь Игроками. От многочисленных ярких плашек над головами я даже слегка растерялся.

– Сам подход и это место зачарованы. Впрочем, как и все подобные в больших городах. Случайный обыватель сюда не забредет.

Я осмотрелся вокруг: «Алхимическая лавка», «Оружейник», «Секонд-хенд. Лучшее ношенное из Пургатора», «Лучшие марки Низотопья», «Боевые трофеи братьев Калининых», «Защита у Смита», «Арсенал» и прочее, прочее… Взглянул на отражение истинного зеркала. Лишь куча заброшенных домов с заколоченными окнами. Забавно.

– Охотник, – вышел перед нами из снующей толпы мужчина с кожей цвета вареной моркови. Похоже, злоупотребляет витамином А. – Не думал, что ты сюда явишься. Видимо, память тебе окончательно отшибло?

– Я не хочу с тобой разговаривать, – ответил мой сосед и попытался пройти мимо.

– А я, наоборот, очень хочу с тобой поговорить. Ты мне должен, – остановил его собеседник, – из-за тебя убили моего кореша. А сам я вынужден гнить здесь и не могу вернуться на родину.

– Разве у тебя недостаточно пыли для оплаты Вратаря? Или в Пургатор, как и в Элизий, стали пускать только тех, у кого светлая карма?

– Не пытайся надо мною смеяться, – в руках оранжевого из ниоткуда материализовался пистолет. Обычный ПМ, если мне не изменяет память. – Ты понимаешь, о чем я. Стоит мне появиться там – и меня убьют.

– Идти или оставаться здесь – это твой выбор. Я ни при чем.

– Ты должен мне триста грамм пыли. За неудобства, – собеседник помахал пистолетом.

– Я тебе ничего не должен. Катись в Фиролл, глупец.

– Триста грамм, или…

– Ты угрожаешь мне?

Видимо, это слово здесь что-то значило. Потому что сразу от толпы отделилось несколько людей. Ну, или существ, не знаю, как правильнее. Несмотря на различие в возрасте, цвете волос и комплекции, они были похожи друг на друга, как братья. Наверное, все дело в одинаковой одежде – длинных туниках и черных масках, закрывающих лицо.

– Так ты угрожаешь мне, Эреол? Угрожаешь перед Стражами?

Было видно, что Охотник не обеспокоен, а скорее удивлен. И без того властный голос стал громче, а взгляд жестче. Это его внутреннее спокойствие, уверенность в себе, даже некоторая непогрешимость оказали сильное влияние на собеседника. Оранжевокожий нервно заозирался, попробовал улыбнуться, после чего убрал ПМ.

– Просто разговариваю. Стал бы заниматься такими глупостями в городе. У всех на виду. Я же знаю правила.

Меж тем Стражи, те самые ребята в черных масках, и не думали останавливаться. Шелестя туниками (ничего, интересно, себе не отморозят?), они подошли вплотную к нам. Один из них, по всей видимости, самый главный, обратился не к Охотнику и не к Эреолу, а ко мне:

– Приветствую тебя, Игрок.

– Здравствуйте, – кивнул я.

– Ты впервые посетил нашу общину. Позволь спросить, из этого ли ты мира?

– Из этого.

– А как давно ты стал Игроком?

– Позавчера.

– В таком случае тебе надо пройти к сахему. Чтобы он объяснил некоторые правила поведения в этом мире.

Я обернулся к Охотнику, но тот спокойно кивнул. Точно только тем и занимался, что провожал новичков к мужикам со странными прозвищами. Делать ничего не оставалось. Держу пари, у этих молодцов под хитонами тоже какие-нибудь огнестрельные игрушки.

Вопреки ожиданиям, меня повели не к самому величественному зданию из всех. Напротив, к наиболее скромному, стоящему за тем, что побольше. Но то, что здесь обитал какой-то важный тип, мне подсказала охрана у двери. Не Стражи, а именно охрана. Два добрых молодца в камуфляжных костюмах «Горка» с закинутыми за спину компактными автоматами. Уж не знаю, как они назывались. И оба из Игроков. Тот, что справа, характеризовался кратким эпитетом Монолитчик, а слева стоял Чемпион. Что бы это ни значило, смотрелись парни очень серьезно.

Меня они смерили таким взглядом, будто раздели до трусов и еще носки наизнанку вывернули. Тот, что повыше, указал на нож и повелительно протянул руку. И я понял, что если перед таможенниками в аэропорту можно повыступать и повыкаблучиваться, говоря о своих правах, – с этими ребятами лучше не шутить. Поэтому без возражений отдал нож.

– Заберешь, когда выйдешь.

Кивнул. А что еще оставалось? Интересно, с моим откатом смог бы я завалить их? Что за глупые мысли? Конечно, нет, можно даже не пытаться.

Внутри оказалось довольно тускло. Свет едва пробивался сквозь мутные разводы на окнах, пахло пылью и немного потом. Я различил дорогое кожаное кресло-реклайнер, никак не вписывающееся в этот дизайн старого, заброшенного дома. А вот уже на кресле восседал он.

??? сахем города

???

???

???

Лидер.

???

– Здравствуйте, – постарался я быть вежливым.

– Здравствуй, – лицо сахема оказалось безжизненным и желтым. Болеет он, что ли? – Ты новый Игрок?

Несмотря на некоторую тревогу и страх, я очень сильно сдерживался, чтобы не съязвить. Характер у меня был, мягко говоря, непростой. А за свой длинный язык я еще в школе частенько получал по лицу. Как говорят, горбатого могила исправит. Но конкретно сейчас я сдержался – вряд ли при новом знакомстве стоит проявлять все свое остроумие. Поэтому просто кивнул, разглядывая собеседника все внимательнее. Странно, но шея у него была другого цвета, чем лицо. Того самого морковного, как у Эреола, недруга Охотника. Блин, да на нем маска! Только, в отличие от Стражей, золотая.

– Тогда у тебя, наверное, много вопросов, – продолжал сахем. – Я отвечу на несколько. А после, когда ты услышишь все, что я смогу сказать, тебе предстоит выбрать – остаться пока в этом мире и принять правила или уйти.

Ничего себе он задвинул! Я даже зубную щетку не взял, стояк в туалете не перекрыл, а этот сахем собрался меня экстрадировать. Причем непонятно, куда и за что. Однако делать нечего, правила игры тут устанавливаю не я. Вопросы, говорите…

– Как давно существует Игра?

– Столько, сколько существует мир. Некоторые из Богов признавались, что застали первых Вратарей. Но вместе с тем другие уверены, что это просто болтовня. Я считаю, что Игра появилась, когда человек возвел первый город. Она создавала новые миры, преображалась, разрушала старые. Видоизменялась сама, подстраиваясь под восприятие Игроков. И теперь находится именно в таком виде, какой есть.

– А вот про Богов можно конкретнее? Мне говорили, что некоторые из них, как и обычные Игроки, ходят меж миров.

– Мы зовем их Странствующие Боги. Они так же опасны, как и непредсказуемы. Обычные Ищущие, достигнув Абсолюта – высшей точки развития в чем-то или прозрения, – становятся Богами. Как правило, такой Игрок уходит в один из миров навсегда. Там он либо живет в отшельничестве и аскезе, либо создает вокруг себя культ.

Я почему-то вспомнил про свой лик и того, кому, по словам Охотника, он принадлежал две тысячи лет назад. По коже пробежал неприятный холодок.

– Странствующие Боги – те, кто после восхождения не нашел себя, – продолжал объяснение сахем. – Встреча с ними не сулит ничего хорошего.

– А как путешествовать между мирами?

– С помощью Вратарей. Это самый могущественный и древний Орден, занимающийся транспортировкой Игроков. Но есть определенные правила. Ищущий может пронести в мир только то, что сделано им самим или другим Ищущим. Все остальное развеется, как пыль на горячем ветру. Вратарь может переместить тебя в любой мир, но проход внутри некоторых ограничен по карме.

– Это что значит?

– Элизий, обитель Архалусов, открыт только для Игроков, что стремятся к Свету. У Фиролла – обратная ситуация.

– Но ведь Игрок может использовать эту, как ее… прореху.

– Сильный Игрок, владеющий определенными знаниями, силой и артефактами, может, – но у меня нет достоверных сведений, как Ищущему добиться подобного. А догадками делиться не буду. Их слишком много.

– Хорошо, а в какие миры я могу попасть отсюда?

– Землю не зря называют Отстойником. Мы расположены на отшибе, поэтому попасть отсюда ты можешь лишь в мой родной мир, в Пургатор. Он еще более известен человечеству под названием Чистилище. Дурное место, если честно. Мир без защитных столпов, где Ищущие – не секрет для обывателей. А вот уже из Пургатора открываются дороги в разные миры: Элизий, Фиролл, Мехилос, Атрайн. Из любого из них можно попасть в твой родной мир, Ногл. Кроме, разве что, Атрайна. Туда соваться не советую.

– Мой родной ми… а, где обитают корлы?

– Именно.

– Хорошо, с этим вроде все. А вот такой вопрос: как Игрок после своей смерти может ничего не оставить, кроме пыли?

– Это значит лишь то, что, кроме пыли, у него ничего с собой не было.

– Нет, не сходится. Как минимум одежда на нем была. Я сам видел. Но на месте смерти ее не оказалось.

– Значит, это была лишь призванная заклинанием одежда. Которая развеялась после того, как умер заклинатель. Игрок был хорошим колдуном, раз призвал одежду, которая согревала и укрывала его. Только и всего.

– Но для чего ему это?

– На данный вопрос может ответить только тот, кто призвал вещь. Итак, думаю, я ответил на достаточное количество вопросов. Теперь послушай, что скажу тебе я.

Я хотел было поспорить, что непосредственно самих вопросов оказалось не так уж и много. И вообще мне наш диалог показался добрым разговором неофита и прожженного Игрока. Просто потрепались, ничего более. Но вряд ли сахем будет слушать возражения Ищущего. Поэтому я засунул свой язык в одно теплое мягкое место и весь обратился в слух.

– У каждого мира существуют свои законы. Правила, что позволяют поддерживать порядок. Где-то они жесткие, где-то мягкие. Но так или иначе, именно благодаря им все не летит в тартарары.

– Дайте угадаю, на Земле тоже есть правила.

– Да. Всего три. Связанные между собой. Нарушение одного может повлечь отступление от другого. Поэтому важно следовать им всем. Готов ли ты выслушать их?

Я поспешно кивнул. Умел сахем интриговать. К тому же три правила – это не Конституция Российской Федерации. Можно запомнить.

– Игроку нельзя жить в одном и том же государстве обывателей больше одной человеческой жизни. Это понятно?

Я прокрутил слова золотомасочного в голове. Да, все логично. Старожилы, существующие дольше ста лет, уже привлекают лишнее внимание. И ладно бы обычных людей, так Пенсионный фонд тоже всех считает. А эта химера пострашнее всяких Игроков. Ну а если кроме шуток – надо жить тихо, незаметно; когда приходит срок – исчезать. Переезжать в соседнюю страну… или мир.

– Все понятно. Что дальше?

– Игрок не может напасть на другого Игрока в пределах поселений без видимого на то основания. А также обокрасть его, ограбить или причинить другой вред.

Так вот чего Эреол включил заднюю? Он не может напасть на Охотника здесь, иначе будет объявлен вне закона. А суровые дяди в хитонах и черных масках церемониться с преступниками не будут.

– Если я, к примеру, убью Игрока в какой-нибудь безлюдной местности, то ко мне никаких претензий?

– Никаких.

Вот ведь. Я и раньше не был поклонником дикой природы, а теперь хрен меня затащишь в какой-нибудь туристический поход. Потому что снаружи бродит кое-кто поопаснее медведя.

– Но важно понимать, что Игрок нигде не может чувствовать себя в безопасности, даже в таком тихом и спокойном месте, как Отстойник. Здесь много пришлых, что не считают нужным руководствоваться чужими правилами. Так что будь всегда начеку. Стражи могучи, но не всесильны.

Успокоил так успокоил. То есть мне нельзя ничего делать, чтобы не попасть под раздачу. Но случись что, моя законопослушность не спасет от опасности. Как-то мне сразу расхотелось быть Игроком. Когда ты человек – все понятно. Да, на тебя могут напасть или даже ограбить. Но чтобы отобрать нечто ценное, а не из-за самого факта существования.

– Ну а последнее правило?

– Оно простое и одновременно самое сложное. По крайне мере, для того Игрока, что полюбил смертную или смертного… – Он подождал, нагоняя драматизма и заставляя меня чуть ли не пританцовывать от нетерпения. – Игрок не может проявить свое истинное обличье обывателю.

Хм. Согласен, одновременно простое и сложное правило. Казалось, чего легче – держи рот на замке, всего-то и делов. Хочешь потрепаться – дуй к таким же, как и ты. Но вот что делать в случае смешанных браков? Которые, как я понял, не такая уж редкость. Охотник вроде справился. Потому что рядом с тетей Ниной был тем самым косноязычным токарем. И один из моих предков, скорее всего, тоже держал рот на замке. А вот смог бы я жить чужой жизнью рядом с человеком, который стареет и когда-нибудь умрет?

– Понятны ли тебе правила? – спросил сахем.

– Предельно, – подтвердил я.

– Тогда прямо сейчас тебе предстоит сделать выбор: согласиться с правилами Отстойника или уйти из этого мира.

– Последний вопрос. Чтобы окончательно расставить все точки над «и». Правила действуют в нашей стране или вообще везде?

Золотомасочный поколебался, раздумывая, стоит ли отвечать. Но в итоге лишь кивнул.

– Сахемы, мои братья, следят за порядком в поселениях. Они – глаза. Антеноры, самые достойные из сахемов, наблюдают за обширными ветвями многочисленных городов. Они – руки. Каид, избранный из числа антеноров, смотрит за Отстойником. Он голова. Тебя устроит такой ответ?

– Более чем.

– Тогда прими решение.

– Согласен я, чего уж там. Кровью надо где-то подписать или еще что-нибудь?

– Твоего слова достаточно.

Сахем не договорил, когда с моих губ сорвалась яркая золотистая дымка. Она пролетела до сидящего в кресле управителя и впиталась в маску, на мгновение осветив ее. И снова все погрузилось в полумглу.

– Ты инициирован как Ищущий этого мира. Если тебе удобнее, на языке обывателей это называется гражданин. Что бы ни случилось в других мирах, ты всегда можешь вернуться в этот. Если…

– Я не нарушу закон Отстойника.

– Именно. Теперь ты полноценный Игрок. Можешь идти.

Да уж, этим эпитетом я вряд ли буду гордиться. А хвастаться им в приличной компании – и подавно. Но сахем сказал, а я услышал. На всякий случай поклонился и выскочил прочь, утирая выступивший пот. Один из охранников снаружи остановил. Я напряженно вжал голову в плечи и уже собрался откатить время, но тот лишь отдал нож. Фуф, точно, совсем про него забыл.

Игроки меня не замечали, будто перед ними пустое место. Лишь несколько неодобрительно смерили презрительными взглядами. Мне же лучше. А я-то уж боялся, что не впишусь во всеобщую концепцию. Тут, оказывается, все как в обычной человеческой жизни. Всем на всех пофиг.

Охотника я заприметил у «Секонд-хенда». Вот только мой нечаянный наставник не приценивался к ношеной одежде, а разговаривал. С самым обычным по виду человеком, лишь в странном тряпье и плашкой Шпион сверху.

– Видящие обеспокоены, – донесся до меня обрывок разговора, – они говорят, что в Отстойнике умер хорул.

– Ты знаешь, что это невозможно, – хмыкнул Охотник.

Шпион хотел возразить, но в эту самую секунду его взгляд встретился с моим. И он так и замер с открытым ртом. Черт!

В самый последний момент я юркнул за проходящим Игроком, чуть не запутавшись в полах его плаща. Сделал несколько шагов и встал у прозрачной витрины.