Младшая сестра Смерти
– Та бабка умерла просто от старости, – с нажимом произносит она. – Не накручивай себя.
Я какое-то время смотрю на Крис, потом встаю, надеваю джинсовку, выправляю капюшон толстовки и говорю:
– Ну, я пошла.
– Грипп.
– Все нормально. Я просто устала. Правда.
– Посиди еще немножко. Закажем десерт.
– Нет!
Мой ответ звучит резковато. Семь девушек, сидящих за соседним столом, поворачиваются на голос. Кинув на них взгляд, я вжимаю голову в плечи и спешу к выходу. В мозгу неоном горит приказ: «Не думать про „Великолепную семерку”!»
Дорогу я вроде запомнила, но все равно с трудом нахожу бабушкин дом. Плутаю по улицам, похожим и непохожим друг на друга, как близнецы, одетые и причесанные по-разному. Ветер совсем разошелся, и зубы отбивают дробь. Уже решаю заглянуть в карту, но тут вижу табличку с названием нужной улицы.
Подойдя к воротам, я замечаю, что между прутьями что-то белеет. Присматриваюсь. Да это же свиток, перевязанный розовой атласной ленточкой! На ткани золотятся слова: «Новенькой».
Новенькой?
В каком смысле?
Это послание адресовано мне?
Я ведь тут новенькая. Новее не придумаешь. Только сегодня приехала.
Может, это такой добрососедский ритуал? Или проделки местного сумасшедшего?
Хватит вопросов! Я вытаскиваю из кармана озябшую руку и беру свиток. Он невесомый, бумага нежная и свежая на ощупь. Подношу к лицу. Тот же запах роз, что и в подъезде. Значит, послание точно оставили соседи.
Ох, надеюсь, там не список правил: чему, кому и как подчиняться. Мне вспоминается эпизод из «Секретных материалов», любимого сериала Крис, где Малдер и Скалли изображали семейную пару и выводили на чистую воду жителей идеального с виду поселка.
За спиной визжат шины, и я оборачиваюсь на звук. Девушка, затянутая в кожу, спрыгивает с мотоцикла и прет прямо на меня. Шаг чеканный, но в то же время грациозный – не знаю, как такое возможно. Она будто выскочила прямиком из аниме – сама тонкая, хлесткая, а грудь того и гляди разорвет кожанку. На голове мотоциклистки красный шлем с кошачьими ушами – в жизни не видела ничего более крутого. Немудрено, что я замираю с раскрытым ртом.
Одну руку в черной перчатке она тянет ко мне, а другой поднимает заслонку на шлеме. Глаза у нее точно два горящих угля в серебристой золе подводки.
– Дай сюда! – гулко доносится из-под шлема. – Живо!
Приказной тон действует на пай-девочку, живущую внутри меня: хочется подчиниться и протянуть мотоциклистке свиток. Но я не делаю этого. Как там завещал классик? Надо по капле выдавливать из себя раба. Наверное, поэтому я прижимаю ключ-таблетку к выемке, прыгаю за ворота и тяну калитку за собой, чтобы она поскорее закрылась. Щелк! Если мотоциклистка живет тут, мне хана. Сейчас откроет, догонит, повалит и забьет ботинками. Чутье подсказывает: она может.
Я бегу по тоннелю. Шагов за спиной вроде не слышно, но сердце так бухает, разве тут разберешь. Оборачиваюсь на ходу. Незнакомка стоит у калитки и смотрит мне вслед, слегка покачивая головой.
А может, свиток – это любовная записка, адресованная ей?
Ха, скорее инструкция, как ограбить банк.
Оглядываюсь снова. Кошачьи уши больше не маячат за воротами. Мотоцикл срывается с места и исчезает из виду.
Я несколько секунд стою на месте, ошарашенная своей то ли глупостью, то ли дерзостью. Свиток нежно лежит в ладони. Не знаю, как объяснить, но, стоило мне взять его, я почувствовала: он мой. Поняла, что нельзя его отдавать.
Может, питерский воздух толкает людей на странные поступки? Неспроста же его закатывают в банки и продают как сувенир. Одна такая баночка стояла в серванте в доме моей подруги. Давно это было. Тогда со мной еще дружили. Вернее, делали вид.
Мне не терпится развязать ленту, но я решаю, что лучше подняться в квартиру. В доме слишком много окон, выходящих во двор, а я хочу обойтись без свидетелей. Тем более начинает накрапывать дождь.
Влетаю на пятый этаж с прыткостью Пиноккио, ставшего наконец настоящим мальчиком, – ноги были деревянными, а теперь очухались и запружинили.
Прямо в кедах прохожу в свою комнату, сажусь на лежанку и тяну за розовый атласный хвостик. Свиток раскручивается, но не до конца. Кладу его и распрямляю руками.
Всего одна строчка. Написана каллиграфическим почерком, но с крохотной кляксой в конце. Читаю:
Твое первое задание: выпустить сатира Сен-Жермена.
Перечитываю три раза и ощущаю, как в груди растет разочарование. Не знаю, чего я ждала, но точно не этого. Неприятно, будто заглянула в чужую переписку. Похоже, так оно и есть. Собственные чувства обманули меня: свиток не должен был попасть в мои руки.
Скорее всего, мотоциклистка с друзьями играет в уличный квест и собирает задания, гоняя по городу. Представляю, как она удивилась, когда одну из задачек умыкнула какая-то девица.
Я словно вижу себя глазами мотоциклистки. Вот она, воровка свитков, во всей красе. Ясные круглые лупешки, не замутненные интеллектом. Курносый нос с вечными конопушками. Торчащие волосенки, вкривь и вкось постриженные в провинциальной парикмахерской. И огромная потертая джинсовка, в которой утопают косточки. Жалкое зрелище.
Ну что ж. Девушка в кошачьем шлеме позлится, расскажет обо всем друзьям, они поржут вместе – и все забудется. Это вообще моя мантра по жизни: не волнуйся, о тебе не будут помнить долго, позубоскалят за спиной, и все уляжется.
Вытащив из пакета мыло, я направляюсь в ванную, благо Крис включила воду. Потом вставляю наушники, включаю пылесос и прохожусь по всем комнатам. Заканчиваю на коврике у входной двери и наконец разуваюсь, оставаясь в носках с принтом в виде арбузных долек.
Дверь открывается, и входит Крис. От нее пахнет вином и шоколадом, в руках коробочка.
– Тирамису, это Грипп. Грипп, это тирамису, – торжественно произносит она.
Глаза у Крис стеклянные. Не думаю, что от выпитого. Скорее от усталости. Я беру коробку, отношу на кухню, ставлю в холодильник и возвращаюсь. Крис возится с молнией на сапоге.
– Ну как ты тут? – Она поднимает взгляд.
– Да вот, – шаркаю ногой по полу, – пропылесосила.
– Супер. Значит, я не зря притащила тебе тортик. Заслужила. – Крис улыбается, но кривовато и вымученно. Я думаю, это из-за молнии – из-за того, что ее заело, – но все оказывается гораздо хуже.
– Родион звонил, – признается мачеха.
Чувствую, как каменеет лицо. Первая мысль: не хочу ничего знать. Вторая… а второй просто нет. Пустота.
– Ты взяла трубку? – помедлив, уточняю я.
– Это не я взяла, а три бокала «Россо», – пытаясь пошутить, оправдывается Крис. – В общем, он спросил, как мы добрались…
– Не хочу ничего знать, – отчеканиваю я.
Крис кивает и наконец справляется с сапогом.
Родион – мой отец. И тот человек, кто открыл мне правду. Сказал прямо в лицо: «Ты проклята и опасна для окружающих. Мне придется тебя…» Задавливаю воспоминание, но оно все лезет и лезет. Проверенный способ избавиться от него – уткнуться лицом в подушку, закусить ее зубами и порычать. Оказавшись в своей комнате, я так и делаю.
Глава 3. Выпустить сатира Сен-Жермена
Запах свежего, только из коробки, постельного белья почему-то мешает мне заснуть. Ворочаюсь с боку на бок, рискуя свалиться на пол. Похоже, придется уступить бессоннице. Беру телефон, хотя отложила его минуту назад, и держу в ладони, не включая. Что делать-то? Слушать или смотреть ничего не хочется, да и лень искать наушники. Фотки Изи – он сейчас в Новосибирске, на пути к Байкалу, – уже изучены вдоль и поперек. А больше друзей у меня нет. В подписчиках – случайные люди и пара бывших одноклассниц.
Как-то раз я услышала фразу: «Если тебя нет в соцсетях, значит, тебя просто нет». Давно пора удалить аккаунт и исчезнуть. Только возможность подглядывать за жизнью брата останавливает меня.
Ладно, хватит рефлексии, лучше займусь просвещением. Зажигаю экран и набираю в поисковике: «сен-жермен». Оказывается, был такой граф и авантюрист. В Википедии нет ни слова про сатира, зато много про политические интриги и алхимию.
Снова захожу в гугл и пишу: «сен-жермен сатир питер». Появляются фотки какого-то дома, окруженного деревьями. О, еще и фонтан во дворе. Симпатично.
Открыв первую попавшуюся статью, я узнаю, что в Питере есть садик «Сен-Жермен». Там когда-то тусовались Ахматова и Шаляпин, а потом Гребенщиков и Цой. Листаю фотографии дальше и тут натыкаюсь на изображение каменной рожи с тремя подбородками и распахнутым ртом. Внутри поднимается волнение, будто не только я смотрю на странное существо, застывшее в немом крике, но и оно смотрит на меня. Не сатир ли это? Интуиция подсказывает: он самый!
Под рожей написано: Domus propria domus optima. Я быстро нахожу перевод: «Свой дом – лучший дом». Еще поисковик предлагает русский аналог: «В гостях хорошо, а дома лучше». Сразу же вспоминается коттедж в Краськове. Когда я была маленькая, он определенно мог претендовать на звание лучшего места в мире. Там жило счастье. Но потом оно умерло и начало разлагаться. А мертвое счастье – это даже хуже, чем никакого.
В голову врываются воспоминания. Раздается стук молотка: отец заколачивает окно. Я, десятилетняя, просыпаюсь от собственного крика, увидев во сне, что по стенам комнаты струится кровь. Сухие сучки впиваются в спину, когда я прижимаюсь к дереву, и топор вгрызается в ствол – так близко к шее, что яремная вена чует холод стали.
Какое-то время я грызу подушку, чтобы успокоиться. Потом встряхиваюсь по-собачьи, сохраняю фотку сатира в телефоне, отмечаю садик «Сен-Жермен» на карте и твердо решаю наведаться туда завтра. Хорошо, что Крис подбила мой график домашнего обучения, и у меня есть несколько дней для исследования города. Главное, чтобы она не увязалась со мной.
А теперь – спать. Откладываю мобильник, закрываю глаза, расслабляю тело…
Мозг отвечает: ага, щас.
Под закрытыми веками всплывает, как окошко с рекламой, парень-птица. Он разевает клюв и чирикает: «Какое литературное имя». Я опять беру телефон и набираю в поисковике: «Грипп Петрова». Мне предлагается книжка с похожим названием, начинаю читать бесплатный фрагмент и вдруг чувствую, что лежанка подо мной становится мягче. Это вовсе не приятная мягкость, а странная и тревожная. Она затягивает, стискивает. Я пытаюсь вскочить на ноги – не получается. Трепыхаюсь, чтобы скатиться на пол, – без толку! Остается только кричать. Я судорожно вдыхаю носом и открываю рот, но звук не идет наружу.
Я уже не в бабушкиной квартире. Кругом зеленеет ряска. Телу мокро, душно, и его тащит вниз. Я ничего не понимаю, а поняв, начинаю паниковать.
Я тону в болоте – вот что происходит! Увязла по грудь. Руки пока еще на свободе, но зацепиться не за что. Дергаюсь и лишь глубже ухожу в трясину. Со всех сторон издевательски горланят жабы. Мне бы их голосистость.
Над головой пролетает, трепеща, розовая ленточка. Почему-то я решаю: если ухвачусь за нее – выберусь. Лента сказочным змеем плавает по воздуху и дразнит меня. Опускается низко-низко, касается лба и взмывает вверх. Хочу схватить ее, но правая рука больше не поднимается, будто приросла к телу. Зачем я опустила ее в эту мерзкую, вязкую тину? Снова накатывает паника, но я стараюсь ровно дышать и не выпускать ленту из поля зрения. Розовый хвостик мелькает прямо перед носом, я делаю рывок и вцепляюсь в него левой рукой – крепко, как в последнюю надежду.
Спасена!
Спасена?
Лента обвивает кисть, ползет по предплечью, оттуда – на грудь. И выше. Холодный атлас касается шеи. Обхватывает ее, как чокер, и давит, давит. Я царапаю горло, пытаясь сорвать удавку. Распахиваю рот, хриплю, и в глотку лезет осклизлая ряска…
Просыпаюсь в холодном поту. Солнечный луч щекочет нос. Уже утро.
Ну и приснится же!
Первым делом смотрю на стол, где вчера оставила свиток. Он на месте, ленточка тоже. Иронизирую над собой: ты что, правда думала, что лоскут атласа прыгнул на тебя и обмотался вокруг шеи?
Кстати, про шею. Почему ее так саднит? Я притрагиваюсь к коже кончиками пальцев и ощущаю бороздки. Похоже, я расцарапала себя во сне. Встаю и иду в ванную, чтобы оценить урон и помазать ранки санитайзером.
По стенам и полу щедро расплескано золото света. Паркетины мелодично поскрипывают под босыми ногами – это похоже на потустороннюю музыку. Такую могли бы слушать мертвецы в гниющих гробах.
М-да, прекрасные мысли для прекрасного утра.
Из зеркала выглядывает всклокоченное существо с воспаленными царапинами на шее. Жуть! Что скажет Крис? Надеюсь, она не подумает, что я занимаюсь селфхармом.
Я наношу на ранки антисептик и морщусь – кожа просто горит! Как же странно: чтобы избавиться от боли, нужно испытать другую боль. Пожалуй, это касается не только обработки ссадин, но и вообще всего.
Выхожу из ванной и, естественно, нос к носу сталкиваюсь с Крис. Она выглядит так, будто только что умылась свежей росой, а феи расчесали ей волосы. Я пытаюсь прикрыть шею рукавом пижамы. Напрасно.
– Божечки-кошечки! – Мачеха, схватив меня за плечи, крутит влево и вправо, как куклу. – Что это такое, Грипп?
– Да так. Случайно вышло. Мне снилось, что меня душат.
Крис цокает языком.
– Придется купить тебе рукавички-царапки, как младенцам.
Понятия не имею, о чем она, но предполагаю, что мачеха шутит, и натягиваю улыбку.
– Куда пойдем завтракать?
Заговорить про еду – верный способ сбить Крис с программы. Глаза у нее загораются азартным огнем, она летит за телефоном, быстро возвращается и перечисляет вариант за вариантом. Я выбираю местечко поближе к метро, чтобы потом найти предлог и улизнуть.
В кафешке много зелени, и это напоминает мне о квартире Беленькой. Стряхиваю мысли о ней, как налипшие листья, и заказываю лавандовый раф, сэндвич с курицей и эклер. Быстро все уминаю и, нащупав в кармане толстовки свиток (на всякий случай я захватила его с собой), говорю Крис:
– Слушай, можно я в центр сгоняю? Ну просто погулять, познакомиться с городом.
– Да давай вместе махнем на «чайке», – предсказуемо отвечает Крис.
– Ну понимаешь… в общем… – Я старательно изображаю смущение: отвожу глаза и тереблю вихор на затылке. – Короче, я вчера в инете познакомилась с парнем, он позвал погулять… Это не свидание! – Я машу руками и округляю глаза. – Просто встреча. Попытка… эм-м… выйти из зоны комфорта. Ну, я схожу? Ты не против?
Крис аж сияет. А в следующий миг превращается в императрицу, раздающую указы, и отчеканивает:
– У меня в сумке хайлайтер. Иди в туалет, нанеси. Нет, ты не справишься. Пойдем вместе. Так! Еще нужны духи. Не спорь! Запах – это первое впечатление. У меня с собой ничего нет, но рядом парфюмерный, зайдем, что-нибудь подберем. – Она приглаживает мне вихры, внимательно оглядывает и заключает: – А в целом – очень даже ничего!
Все время, что Крис колдует надо мной в туалете кафе и магазине, я искусственно улыбаюсь и киваю, словно болванчик. Потом позволяю затолкать себя в маршрутку – мачеха утверждает, что так до Литейного добраться проще, чем на метро, – и отправляюсь в путь. Всю дорогу я слушаю подборку старого русского рока и украдкой нюхаю запястье. Стоит признать: Крис умеет выбирать духи. Кожа пахнет свежим, солоноватым, холодным морем.
В сад я попадаю на удивление быстро. Ворота закрыты, но стоит мне подойти, как калитка распахивается навстречу. Оттуда выбегает бойкая старушка в алом берете и устремляется вниз по проспекту. Я успеваю проскользнуть во двор. Пробегаю по анфиладе с колоннами и, немного поплутав среди деревьев и кустов, нахожу подъезд, над которым висит сатир. Он такой же, как на фото, – упитанный и недовольный.
– Э-эм, – говорю я, не зная, с чего начать.
Маска опускает на меня взгляд.
Я сжимаюсь и пячусь, не чувствуя ни ног, ни земли под ними. Единственное, что ощущаю, как испарина покрывает лоб. Каменные зрачки следуют за мной. Это происходит на самом деле? Истукан смотрит на меня?
– Да, смотрю, – произносит сатир. – И нет, я не умею читать мысли. Просто у тебя все на лице написано. Крупным шрифтом. Эх, думал, пришлют красотку. Как минимум. За все мои страдания. – Он вздыхает и закатывает глаза.
От маски к земле тянется серебристый дымок, и через мгновение передо мной появляется рогатое существо с мохнатыми ногами. Сатир полупрозрачен и мерцает, точно призрак, но быстро сгущается и становится совершенно реальным. Он с удовольствием потягивается и лупит воздух руками, выкрикивая: «Хе! Ха!» От резких движений подпрыгивает выпуклый живот и волосатая грудь ходит ходуном. Я понимаю, что сатир абсолютно голый, но, на мое счастье, шерсть на его ногах растет так густо, что заменяет штаны.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сноски
1
Исполнитель – Nick Cave. Здесь и далее примечания редактора.
2
Исполнитель – группа Morphine.
3
Мари Кондо, автор бестселлера об организации домашнего пространства.
4
Вид игры-квеста, в которой участники должны решить различные интеллектуальные головоломки и ребусы, чтобы выбраться из закрытой комнаты.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги