– Хорошенько вспомни себя, когда ты играл в солдатиков. Испытывал ли ты что – нибудь, кроме интереса и азарта; может быть, ты нервничал, или трясся от страха перед важной битвой? – Пальцы в колечке были направлены прямо в мой левый глаз и теперь походили на маленький клювик.
– Ну это же совсем другое дело. Нельзя…невозможно сравнивать игру в солдатиков и реальную жизнь. – Я снова услышал свой голос будто со стороны.
– А я не сравниваю, я так живу… – Зрачки Длинного снова встретились с моими, и теперь не давали им ускользнуть, удерживая их словно магнитом.
– Просто ещё тогда, в детстве, я нашёл лазейку, с помощью которой мог выбираться из серой комнаты, оставляя там свою личность со всеми её комплексами и страхами. Когда я произносил «кыс – кыс…» я становился другим. Я становился игроком, который просто управляет солдатиком. Пусть этот солдатик не самый большой, не самый красивый и сделан он из хренового пластика, это не важно. Важно то, что этот солдатик мой самый любимый, поэтому в этой игре он победит.
– Почему? – Я уже давно не управлял своим голосом, который неожиданно для меня задал этот вопрос.
Длинный выставил вперёд нижнюю челюсть и зашипел, словно удав из мультика про Маугли.
– Потому, что эта моя игра. Если даже он проиграет, то это будет только моё желание…
– Ты всегда играешь, даже сейчас? – голос изнутри задавал вопросы, которые я если бы даже смог сформулировать, то вряд ли решился задать.
– Нет, я не играю, когда я один…
– Но ты сейчас не один! – удивился и возмутился мой голос.
– С тобой я чувствую себя единым целым. Ты как моё отражение в зеркале…
Длинный как будто читал мои мысли, и от этого мне становилось немного не по себе. Мне ужасно хотелось проглотить комок, образовавшийся в горле, но там как будто всё пересохло.
– Дай попить, у тебя есть что – нибудь? – Я наконец то завладел голосом, который внезапно осип.
Длинный одним прыжком очутился в коляске и уже через секунду был возле холодильника. Он достал оттуда пластиковую бутылку с газировкой и швырнул мне. Я был ещё в состоянии транса, поэтому не смог среагировать на стремительно приближающийся к моему лицу вращающийся предмет. Всё что я успел сделать, это выкинуть вперёд обе руки. Бутылка, отскочив от них, упала рядом на диван.
– Что ты, брат, совсем мышей не ловишь. Чему вас там в мабуте учили? – засмеялся Длинный. Он снова запрыгнул на диван, щелчком выбил из пачки «Беломора» папиросу и подхватил её пухлыми губами.
Несколько глотков ледяной воды разлились по моему телу божественным нектаром, словно я неделю скитался по пустыне. Я почувствовал бодрость и силы, чтобы продолжать дискуссию.
– А как это с тобой случилось? – я похлопал по подлокотнику коляски Длинного, чтобы было понятно, о чём вопрос. Действительно, только сейчас я обнаружил, что ничего не знаю о происхождении его инвалидности. Если про мой случай он хотя бы знал, что это была мина, то его случай был мне совсем неизвестен. Но даже не это меня интересовало больше всего. С помощью этого вопроса я хотел подобраться к другому: «объясни мне, почему так получилось, если всё это твоя игра? Неужели ты этого хотел?».
– Я не очень люблю вспоминать эту историю, но если тебе так интересно… – Длинный пыхтел папиросой, которую не вынимал из уголка рта. – Нашу колонну чехи обложили, когда мы по мосту через горное ущелье ехали. Шансов не было никаких. Всё по классической схеме, первую и последнюю машину из граников подорвали, все остальные оказались заблокированы. Было два Урала, Шишига, две бээмпэхи и бэрдээм. Я был на броне бэрдээма. Лупили безбожно, всех пацанов вокруг меня сдуло. Мост узкий, навесной, так что с машины никуда не денешься. Тут я подумал, что если прыгнуть вниз, есть хоть какой-то шанс. Высота была метров двадцать, этого бы хватило, чтобы в лепёшку разбиться. Но там внизу речушка горная была, узкая, как муравьиная струя. У меня был один шанс из тысячи попасть в этот поток. Он бы хоть как то смягчил удар, да и вода всяко лучше, чем острые камни. На раздумье было не больше трёх секунд. Пацанов вокруг поубивало, а граники уже прицельно стали бить. Ну я броник скинул и сиганул прямо с брони солдатиком. Дальше чё было не помню, сколько был в отключке тоже не помню. Когда очнулся, понял, что меня течением вниз тащит. Сопротивляться, или к берегу плыть было бесполезно, оставалось только держаться на плову и хватать ртом воздух. Не знаю, сколько километров я так проплыл, но говорят, что все тридцать вёрст с гаком. Короче удалось мне зацепиться за какую – то корягу, когда русло снова сузилось. Ещё несколько часов я в обнимку с этой корягой пробыл. Сил больше не на что не было, да и вода ледяная. Зима же была. В общем чувствую, такое приятное блаженство наступает, ну как будто засыпаешь дома на мягкой перине. Я уже забываться стал, когда голоса услышал. Оказывается, на той стороне аул был, и меня оттуда заметили. В общем, мужики перебрались через речку и меня выудили. Так что повезло мне в один день аж два раза. – На последней фразе Длинный улыбнулся в первый раз за весь рассказ.
«Повезло? А ты с формулировкой не погорячился?» – этот вопрос я не стал задавать вслух, но Длинный наверное мог прочитать его в моих глазах.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
