Что ж, я смогу одолеть это чудовище и в одиночку. Я развернулась, вздернув подбородок, но голову пришлось задирать еще выше. Ну какого же скада он такой высоченный? Йорген Уэйт, с его смуглой кожей, был самодовольным хлыщом и поборником неукоснительного соблюдения всех правил. Каждую ночь он клал под подушку кодекс поведения ССН, за завтраком слушал патриотические речи и пользовался только серебряными столовыми приборами, у которых на ручках был выгравирован девиз: «Не позволяй Спенсе веселиться!»
Может, я немного присочинила, конечно. Но на самом деле мне и правда казалось, что бо́льшую часть своей жизни он тратил на то, чтобы ворчать на меня. Что ж, я выросла среди задир. Я знала, как поставить себя перед человеком, который…
– Спенса, – сказал он мне, – прекрати быть такой задирой.
– О-о-о-о-о! – раздался с моего запястья голос М-Бота. – Недурно!
– Заткнись, – буркнула я ему. – Задирой? Задирой?! – Я ткнула Йоргена пальцем в грудь. – Это в каком смысле – задирой?
Он посмотрел на мой палец.
– Я не могу задирать тебя, – сказала я. – Ты выше меня.
– Речь совсем не об этом, Спенса, – сердито сказал Йорген, понижая голос. – И… что это у тебя на лице?
У меня? Переход был таким нелогичным, что я мгновенно забыла о нашей с Йоргеном стычке и уставилась в полированную металлическую стену на свое отражение. Под глазами у меня были нарисованы черные линии. Это еще что такое?
– Тушь, – сказал М-Бот с моего запястья. – Как у спортсменов со Старой Земли. Ты сказала Киммалин, что…
– Это была шутка! – воскликнула я. Краска оказалась голограммой, которую М-Бот спроецировал на меня с мобильного приемного устройства. – Тебе точно надо попросить кого-то переписать твою программу, отвечающую за юмор, М-Бот.
– О-о-о-о-о, – простонал он. – Извини. – И голограмма исчезла.
Йорген покачал головой, скользнул мимо меня и быстро пошел по коридору. Мне оставалось только припустить за ним следом.
– Знаю, Спенса, ты всегда была независимой, – сказал он на ходу. – Но теперь ты используешь свою силу и свое положение, чтобы помыкать другими, включая Кобба. Ты игнорируешь инструкции и приказы, потому что знаешь, что никто не сможет тебе помешать. Это и есть – вести себя как задира.
– Я пытаюсь защитить остальных! – сказала я. – Увожу врагов! Подставляю себя под удар!
– В этом и заключался план, а потом ты должна была привести их обратно к нам, чтобы мы могли атаковать с флангов. Я заметил, что у тебя было несколько моментов, чтобы сделать это, но ты решила играть по-крупному и сражаться с ними сама. – Он внимательно посмотрел мне в глаза. – Ты пытаешься что-то доказать. Что с тобой творится в последнее время? Ты же раньше всегда готова была работать в команде. Скад, да ты практически эту команду и создала, а теперь так себя ведешь! Как будто все остальные – пустое место.
Я…
Мне нечем было ему возразить. Он был прав, а оправдания ни к чему хорошему бы не привели. С Йоргеном срабатывало только одно оружие – правда.
– Йорген, они твердо решили убить меня, – сказала я. – И будут посылать против нас все свои силы, пока я не погибну.
Мы остановились в конце коридора, под слепящим белым светом.
– Ты знаешь, что это правда, – добавила я, глядя ему прямо в глаза. – Им точно известно, кто я. Если они уничтожат меня, то смогут запереть нас на Россыпи навсегда. Поэтому они пойдут на все, чтобы добраться до меня.
– И ты решила облегчить им задачу?
– Я отвлекаю их, как и сказала, чтобы… – Я осеклась на полуслове под его проницательным взглядом – ох уж этот Зараза! – Ладно, хорошо. Я пытаюсь подтолкнуть себя. В тот единственный раз, когда я смогла телепортироваться, я находилась в самом эпицентре взрыва. Я тогда была в отчаянии, могла вот-вот погибнуть. Поэтому и решила: если воссоздам то ощущение смертельной опасности, то смогу повторить этот прыжок. А может, даже наконец понять… что же я такое на самом деле.
Он вздохнул и возвел глаза к потолку, скорчив, как мне показалось, чересчур театральную мину.
– Помоги нам Святые, – пробормотал он. – Юла, это безумие.
– Это храбрость, – возразила я. – Воин всегда испытывает себя. Проверяет на прочность. Хочет узнать, на что он способен.
Йорген только молча смотрел мне в глаза, но меня было не сбить. Он умел заставить меня озвучивать вещи, в которых я обычно не признавалась даже себе. Возможно, это и делало его хорошим командиром. Скад, да он был хорошим командиром уже потому, что мог вроде как справиться со мной!
– Спенса, – наконец произнес Йорген. – Ты – лучшее, что у нас есть. Ты крайне важна для ССН… и для меня.
Я вдруг осознала, что мы стоим очень близко друг к другу. Он чуть наклонился, и на мгновение мне показалось, что он вот-вот поцелует меня. Увы, что-то останавливало нас обоих, мешая тому, что могло бы произойти между нами. Например, тот факт, что роман между командиром и пилотом ставит обоих в неловкое положение.
Но не только. Он был воплощением порядка, а я… ну, я – совсем другое дело. Я так до сих пор и не знала, кто я или что я на самом деле. Вот почему в минуты откровенности с самой собой приходилось признать, что именно по этой причине наши отношения так никуда и не продвинулись за эти полгода.
Йорген наконец отстранился:
– Ты знаешь, что Национальная ассамблея сейчас решает вопрос о возвращении тебя на планету? Они считают, что ты очень важна, чтобы рисковать твоей жизнью в бою.
– Хотела бы я взглянуть, как это у них получится! – тут же вспыхнула я.
– Ну да, вообще-то, я тоже, – сказал Йорген и ласково улыбнулся. – Но правда же, зачем давать им лишний повод? Ты – часть команды. Мы – часть команды. Не надо думать, что ты должна это делать в одиночку, Спенса. Пожалуйста. И ради звезд, перестань специально подвергать себя опасности. Мы найдем другой способ.
Я кивнула, но… ему легко было так говорить. По рассказам Бабули, даже когда наши предки все вместе были частью космического флота, люди боялись таких, как я.
Людей машин. Гипердвигателей. Мы были странными. Может быть, даже не людьми.
Йорген стал набирать код на двери в конце коридора, но закончить не успел – дверь открылась. Киммалин активировала ее с другой стороны.
– Ребята! – выдохнула она. – Ребята!..
Я напряглась. Киммалин редко бывала такой взволнованной.
– Что случилось?
– Родж прислал сообщение! – сказала Киммалин. – Те инженеры, что работают с компьютерными системами платформы, – они что-то нашли! Запись!
4
Следом за Киммалин мы с Йоргеном вошли в комнату, которую все называли библиотекой, несмотря на отсутствие книг. Здесь инженерный корпус целыми днями возился со старыми базами данных. Инженеры выдрали часть стеновых панелей, открыв переплетенные между собой пучки проводов. Хотя на большей территории этой платформы сеть работала почти без сбоев, мы по-прежнему не имели доступа к нескольким компьютерным системам.
Киммалин подвела нас к группе инженеров в комбинезонах наземной службы, они о чем-то возбужденно перешептывались, обступив большой монитор. Я поискала глазами остальных ребят из нашего звена, но их не было. Кроме инженеров, в библиотеке находились мы с Йоргеном и Киммалин и несколько адмиральских адъютантов. Я одернула свой мешковатый летный костюм, весь пропитанный по́том после боя.
– И почему я не переоделась? – пробормотала я, обращаясь к Йоргену.
– Я могу создать для тебя голограмму новой формы! – предложил М-Бот. – Она…
– И как это поможет убрать пот, интересно? – спросила я.
Нет, ну правда – теперь, с этим браслетом и голопроектором, он выискивал любую возможность покрасоваться!
Услышав мой голос, один из толпы инженеров вскинул голову, потом повернулся к нам и расплылся в улыбке.
Долговязый и бледный, с копной ярко-рыжих волос, Родж теперь улыбался гораздо чаще, чем во времена нашего детства. Мне даже казалось, будто я что-то упустила и, пока мы вместе ремонтировали М-Бота, кто-то похитил моего нервного друга и заменил на этого спокойного, уверенного в себе человека.
Я гордилась им, особенно когда заметила, что он снова стал носить свой кадетский значок, который Кобб специально приказал покрыть красной эмалью – этим символом отличали самых незаурядных инженеров или членов наземных команд.
– Я так рад, что она нашла вас, – тихо сказал Родж, подбежав к нам. – Вы точно захотите это увидеть.
– Что – это? – спросил Йорген и вытянул шею, чтобы взглянуть на монитор.
– Последние записи станции, – прошептал Родж. – Видеологи, созданные прямо перед тем, как станция отключилась. Запись прервалась на середине, и при архивировании процесс кодировки не был завершен. Это первый солидный массив данных, который нам удалось восстановить. – Он оглянулся. – Капитан Улан настаивала, что следует подождать Кобба и только потом показывать, но я решил, что никто не станет возражать, если сначала это увидит героиня Второй Битвы за Альту.
Мое появление действительно заметили. Несколько инженеров обменялись тычками, показывая на меня.
– А знаешь, Юла, – сказала Киммалин, – находиться рядом с тобой очень удобно. Все внимание обращено только на тебя, поэтому остальные могут легко утащить что только захотят.
– И что же ты хочешь утащить? – спросил Йорген. – Лишнюю чашку чая?
Он все еще пытался заглянуть в монитор, поэтому не заметил, как Киммалин ответила ему ужасно неприличным жестом. Я в изумлении уставилась на нее. Неужто она правда это сделала?
Киммалин одарила меня шкодливой улыбкой, но потом все-таки прикрыла рот рукой. Эта девушка… Стоило мне подумать, что я ее раскусила, как она намеренно выкидывала что-нибудь в этом духе, только чтобы шокировать меня.
Дальнейший разговор прервался, когда открылась дверь и в комнату вошел Кобб с дымящейся кружкой кофе в руке. Он отрастил короткую белую бородку, по-прежнему хромал из-за старой раны, но упорно отказывался от трости, пользуясь ею только в самых официальных ситуациях. На нем была белоснежная форма адмирала флота Сил самообороны Непокорных, на правой стороне груди поблескивали наградные планки.
Он неохотно занял это место после Брони и так же неохотно принял ее отставку. По определенным критериям, Кобб был самым важным из ныне живущих людей. И все же он по-прежнему оставался… просто Коббом.
– Что там в этих проклятых логах? – требовательно спросил он с порога. – Почему такая срочность?
– Сэр! – отозвалась капитан Улан, высокая женщина-йонгийка. – Мы пока не знаем. Хотели дождаться вас.
– Что?! – возмутился Кобб. – Вы что, забыли, как я медленно хожу? Чертова станция могла уже сделать три оборота за то время, что я сюда дохромаю.
– Э-э… Сэр, мы думали… то есть мы не думали, что нога вас задержит… в смысле, сильно задержит…
– Нечего передо мной заискивать, капитан! – огрызнулся Кобб.
– Мы просто хотели проявить уважение.
– Нечего меня так уважать, – проворчал Кобб и глотнул кофе. – Я начинаю себя чувствовать стариком.
Улан подавила смех. Кобб нахмурился, и она совсем растерялась. Мне стало жаль ее. Общение с Коббом требовало не меньшего мастерства, чем тройная петля Альстрома на реверсе.
Инженеры расступились перед адмиралом, и мы с Киммалин воспользовались моментом, чтобы подобраться ближе к экрану. Йорген, сцепив руки за спиной, остался на месте, пропуская вперед старших по званию. Иногда этот парень мог быть чересчур прилежным. Даже заставил девушку устыдиться того, что она пользуется своей известностью, чтобы занять хорошее место.
Кобб повернулся ко мне.
– Я слышал, лейтенант, вы снова начали откалывать свои номера, – негромко сказал он, пока один из инженеров возился с файлами.
– Э-э…
– А то! – раздался голос М-Бота с моего запястья. – Она сказала Йоргену, что специально пыталась… – Я отключила звук, а потом на всякий случай голографический проектор тоже, и, покраснев, посмотрел на Кобба.
Адмирал отпил кофе:
– Позже поговорим. Не хочу вызвать гнев вашей бабушки известием о вашей смерти. На прошлой неделе она испекла мне пирог.
– Э-э… Слушаюсь, сэр.
Экран затемнился, а потом открылось видео с изображением этой самой комнаты, только все стены в ней были целыми. Перед мониторами сидели люди в незнакомой форме и что-то делали. У меня перехватило дыхание. Это действительно были люди!
Мы всегда знали это. Хотя мы застали Россыпь уже необитаемой, на многих механизмах сохранились надписи на языках Старой Земли. И все-таки как-то жутковато было смотреть на этих загадочных людей из прошлого. Когда-то эту планету и эти платформы вокруг нее населяли миллионы, если не миллиарды. Куда же все они подевались?
Похоже, они разговаривали и казались чем-то очень встревоженными. Было видно, что несколько человек даже кричат, но у записи отсутствовал звук. Какой-то светловолосый мужчина забрался на стул рядом со своим монитором. Его лицо заполнило весь экран. Он начал что-то говорить.
– Прошу прощения, сэр! – сказал один из инженеров рядом со мной. – Мы работаем над звуком. Одну секунду…
Внезапно с экрана прорвался звук. Они все кричали, и десятки голосов накладывались друг на друга.
– …составили рапорт, – с сильным английским акцентом сказал человек на экране. – У нас есть предварительные доказательства того, что цитощиты планеты, вопреки устоявшемуся мнению, недостаточно надежны. Делвер услышал наши переговоры и по ним пришел к нам. Повторяю: делвер вернулся на станцию и…
Не договорив, он оглянулся через плечо. В комнате царил хаос: одни бились в истерике и падали на пол, другие истошно орали друг на друга.
Инженер возле нашего экрана что-то набрал на клавиатуре.
– У нас есть видео с одной из платформ периметра, – сказал он. – Номер тысяча сто тридцать два. Подгружаю его тоже.
Я сразу подалась вперед, когда запись переключилась на изображение звездного неба, снятого камерой, установленной на внешней оболочке планеты и направленной в космос. В нижней части экрана можно было увидеть изгиб платформы.
Люди на записи притихли. Что они видели в этой испещренной звездами черноте такого, чего не видела я? Неужели это…
Звезд стало больше.
Они проклевывались из небытия, словно булавочные уколы. Сотни… тысячи, слишком яркие, чтобы быть звездами. На самом деле они двигались по небу, собираясь все ближе друг к другу. Даже через монитор, даже сквозь огромное расстояние во времени и пространстве я ощущала их злобу.
Это были не звезды. Это были глаза.
У меня сдавило грудь. Сердце лихорадочно заколотилось. На экране появлялись новые и новые огоньки, и все они смотрели на меня. Они знали меня. Видели.
Я запаниковала. Но стоящий рядом Кобб продолжал спокойно потягивать кофе, и его невозмутимость каким-то образом помогла мне избавиться от тревоги.
«Это случилось очень давно, – напомнила я себе. – Сейчас мне ничего не грозит».
Огоньки на экране начали мутнеть. «Пыль», – догадалась я. Возникло целое облако, словно просочившись сквозь проколы в реальности. Пыль поблескивала белым светом и распространялась с невероятной скоростью. А потом, словно из ниоткуда, в центре пыльного облака появилось что-то большое и круглое.
Кроме силуэта, разглядеть что-либо еще было трудно. Поначалу мой мозг отказывался воспринимать чудовищные размеры этого объекта. Когда он приблизился, чернея внутри светящейся пыли, огромная платформа выглядела крохотной рядом с ним. Ска-а-ад… Что бы это ни было, размерами оно не уступало планете.
– У меня… у меня есть визуальное подтверждение присутствия делвера, – сказал человек, записывающий видео. – Матерь Святых… Он здесь. Проект цитозащиты провалился! Делвер вернулся, и… и он идет за нами!
Черная масса переместилась к планете. Что это за отростки выступали из темноты? Может, шипы? Казалось, эту глыбу сделали специально, чтобы взрывать мозг, но я все-таки пыталась, вопреки здравому смыслу, найти объяснение тому, что вижу. Вскоре чернота стала непроницаемой. Камера отключилась.
Я подумала, что запись закончилась, но она снова переключилась на изображение библиотеки, и тот же светловолосый мужчина снова сидел за своим столом. Большинство остальных мест рядом с мониторами были пусты, в комнате остались только один мужчина и одна женщина. Я услышала, как откуда-то с платформы раздались крики. Мужчина, вздрагивая всем телом, встал и постучал по своему монитору, меняя угол камеры.
– На внешних защитных кольцах исчезают признаки жизни! – крикнула женщина, вставая из-за стола. – Платформы переходят в режим ожидания. Верховное командование приказало нам перейти в автономный режим!
Мужчина снова опустился на стул. Его трясло. Мы видели на сдвинутом мониторе, как он что-то лихорадочно печатает. Женщина отодвинулась от стола и посмотрела на потолок. По платформе разнесся низкий рокочущий звук.
– Автономная защита обороны включена, – пробормотал мужчина, продолжая печатать. – Эвакуационные корабли падают. Святые…
Комната снова содрогнулась, свет замигал.
– Планета обстреливает нас! – выкрикнула женщина. – Наши же люди стреляют по нам!
– Не по нам. – Мужчина все еще продолжал печатать, словно в трансе. – Они стреляют по делверу, который обволакивает планету. Мы просто стоим на дороге. Надо убедиться, что не-путь закрыт. Отсюда доступа нет, но, может…
Он продолжал бормотать, но мое внимание привлекло кое-что другое на экране. Огоньки, собравшиеся в дальней части комнаты. Они прорывали реальность, и казалось, будто дальняя стена растягивается, превращаясь в бесконечное звездное небо, пронизанное маленькими слепящими проколами.
Глаза добрались и сюда. Женщина в комнате закричала, а потом… исчезла. Она словно вкрутилась вовнутрь себя, а потом сжалась, сокрушенная какой-то невидимой силой. Мужчина так и продолжал яростно бить по клавиатуре; глаза его были широко раскрыты. Он был словно безумец, излагающий свою последнюю волю. Хотя его лицо занимало почти весь экран, я видела, как за его спиной собирается чернота.
Освещенная звездами, которые звездами не были.
Сливаясь в единое целое.
В силуэт, выступивший из тьмы.
Который выглядел как моя копия.
5
Я отшатнулась от экрана и налетела на столпившихся вокруг монитора офицеров. Все чувства вдруг обострились, как перед боем, и я поймала себя на том, что сжимаю кулаки. Если меня не выпустят, я пробьюсь…
– Спенса, – окликнула меня Киммалин и взяла за руку. – Спенса!
Я моргнула, потом огляделась вокруг – вся мокрая от пота, с вытаращенными глазами.
– Но как?! – выкрикнула я. – Как оно…
Я оглянулась на экран, на котором застыло изображение мертвого мужчины и комнаты, заполненной звездами. Линия в нижней части экрана показывала, что видеозапись закончилась.
И на этом стоп-кадре была я, стоящая за мертвецом. Я была там. Я была там!!! В своем нынешнем летном костюме ССН. С теми же русыми волосами до плеч и узким лицом. Застыв посреди движения к этому мужчине.
Но мое лицо… я выглядела перепуганной. Потом выражение изменилось, каким-то невероятным образом передавая то, что я чувствовала сейчас.
– Выключите это! – закричала я и, вырвавшись от Киммалин, кинулась к экрану, но угодила в более сильные объятия.
Пытаясь дотянуться до экрана, я боролась с этими руками, с собственным телом и… чем-то еще. Каким-то глубинным чувством, похожим на первобытный страх. Это был словно безмолвный крик, который родился где-то внутри и теперь прорывался наружу.
А потом мне показалось, что откуда-то издалека что-то откликнулось на мой крик.
«Я… слышу… тебя…»
– Спенса! – позвал меня Йорген.
Я подняла голову. Йорген держал меня, пристально глядя мне в глаза.
– Спенса, что ты видишь? – спросил он.
Я повернулась к экрану и посмотрела на свое изображение. Неправильное, такое неправильное. Мое лицо, эмоции… И…
– А вы разве не видите это? – Я оглядела озадаченные лица вокруг себя.
– Темноту? – переспросил Йорген. – На экране человек, который записал этот файл. Потом за ним возникла чернота, пронизанная белыми огоньками.
– Похожими на… глаза, – добавил один из инженеров.
– А та фигура? – спросила я. – Вы не видите никого в темноте?
Мой вопрос вызвал еще более растерянные взгляды.
– Это просто чернота, – сказал стоящий сбоку Родж. – Юла! Там ничего больше нет. Я даже никаких звезд не вижу.
– Я вижу звезды, – сказал Йорген, прищурившись. – И что-то наподобие силуэта. Возможно. Скорее, какая-то тень.
– Выключите его, – распорядился Кобб. – Посмотрим, что вам удастся извлечь из других логов или файлов. – Он посмотрел на меня. – А с лейтенантом Найтшейд я поговорю наедине.
Я посмотрела на него, на встревоженные лица товарищей и вдруг почувствовала жгучий стыд. Я уже давно не боялась, что меня примут за труса, но все же мне было неловко за эту сцену. Что они подумали, наблюдая мою истерику?
Усилием воли заставив себя успокоиться, я кивнула Йоргену и высвободилась из его рук.
– Все нормально, – сказала я. – Просто меня немного накрыло от этого видео.
– Ладно. Мы еще обсудим это позже, – ответил он.
Кобб жестом велел мне следовать за ним и двинулся к выходу. До того как мы вышли из комнаты, адмирал вдруг остановился и посмотрел назад.
– Лейтенант Маккефри! – позвал он.
– Да, сэр! – отозвался Родж, высунувшись из-за перегородки.
– Вы все еще работаете над тем своим проектом?
– Так точно, сэр! – сказал Родж.
– Хорошо. Посмотрим, верны ли ваши теории. Я поговорю с вами позднее. – И он шагнул в коридор, увлекая меня за собой.
– О чем это вы, сэр? – спросила я, когда за нами закрылась дверь.
– Сейчас это не важно, – отозвался Кобб, направляясь к обсерватории в другом конце коридора. Это просторное помещение с низким потолком называли обсерваторией, потому что из него открывался захватывающий вид на расположенную внизу планету. Едва войдя в комнату, я сразу же увидела Россыпь, глядящую на меня из огромного, во всю стену, окна.
Кобб встал у окна и глотнул кофе. Я подошла ближе, стараясь, чтобы походка не выдала дрожи в ногах. А потом, помимо своей воли, обернулась в сторону библиотеки, где мы только что смотрели видео.
– Что ты увидела в той записи? – спросил Кобб.
– Себя, – ответила я – с Коббом можно было говорить откровенно: он давно доказал, что заслуживает моего доверия, и даже более того. – Знаю, звучит невероятно, но та темнота на видео обрела форму, и это была я.
– Спенса, однажды я наблюдал, как мой лучший друг и ведомый попытался убить меня, – тихо проговорил он. – Теперь мы знаем, что его заставили видеть не то, что есть на самом деле, или его мозг понимал все иначе, поэтому он принял меня за врага.
– Вы думаете… это что-то похожее?
– У меня нет других объяснений того, что ты увидела себя на архивной записи, сделанной сотни лет назад. – Он снова поднес к губам кружку с кофе, допил все, что там было, и даже запрокинул голову, чтобы не осталось ни капли. – Здесь мы слепы. Мы не знаем, на что способен наш враг, не знаем даже, кто он на самом деле. Ты что-нибудь еще видела в той темноте?
– Словно кто-то обратился ко мне… сказал, что «слышит» меня. Но ощущения были совсем иные. Этот зов исходил как будто из другого места, и в нем не было ярости. Не знаю, как объяснить.
– Ну, – пробормотал Кобб, – по крайней мере, теперь мы имеем хоть какое-то представление о том, что случилось с жителями этой планеты.
Он повел кружкой в сторону окна, и я встала рядом, чтобы посмотреть вниз, на Россыпь. Она казалась необитаемой, с этой поверхностью, превращенной в золу. А обломки разрушенных платформ на нижней орбите, возможно, появились после того, как до смерти перепуганные люди на планете стали стрелять в обступающую их сущность.
– Чем бы эта штука на записи ни была, – сказал Кобб, – она пришла сюда и… уничтожила все население планеты и платформ. Они назвали его делвером.
– Вы когда-нибудь слышали о нем? – спросила я. – Вы же знали о… глазах, которые я иногда вижу.
– Само слово «делвер» не слышал, – ответил Кобб. – Но у нас есть заветы, дошедшие до нас от наших предков. В них говорится о существах, следящих за нами из бездны, из глубочайшей тьмы, и о том, что следует избегать беспроводных коммуникаций. Поэтому мы используем радио только для самых важных военных каналов. Тот человек на записи сказал, что делвер пришел потому, что услышал их переговоры, значит это может быть как-то связано. – Кобб внимательно посмотрел на меня. – Нас предупреждали, что нельзя создавать машины, которые думают слишком быстро, и…
– И еще – что надо бояться людей, способных заглянуть в «нигде», – прошептала я. – Потому что они притягивают внимание этих глаз.
Кобб не стал возражать. Он попытался снова глотнуть кофе, но обнаружил, что кружка пуста, и недовольно заворчал.
– Думаешь, та штука из записи как-то связана с глазами, которые ты видишь? – спросил он.