Энн молчала, получив непрямой запрет на возражения.
–?Гилфорда казнили на рассвете, – продолжила Джейн. – Я видела, как все случилось, и мне кажется, они специально сделали так, чтобы я смогла наблюдать за тем, как его лишат жизн. – Энн сразу поняла, кто такие «они». За этим словом скрывались тысячи нехороших людей, которых она ненавидела всей душой. – Я справилась. Попросила мать оставить меня одну, и она, слава богу, сама захотела уйти. Видеть мне ее больше не хочется, но вот с сестрами я бы попрощалась. Впрочем, теперь за меня все решают другие люди, и я на всякий случай написала всем прощальные письма.
–?И… ей? – с надеждой спросила Энн.
–?Да, и королеве тоже, – бесстрастно произнесла Джейн. – Их непременно передадут… я надеюсь на это. Подай воды.
Энн подорвалась к окну, там стоял стакан с ледяной водой.
Джейн пила медленно, с перерывами, после чего вернула стакан служанке.
–?Со мной ты не пойдешь, Энн, – приказным тоном сказала Джейн. – На эшафот я отправлюсь в сопровождении сэра Бриджеса. Так нужно.
Энн прижала руку ко рту.
–?Дело, которое я хочу поручить тебе, настолько важное, насколько неважна сейчас моя жизнь. Тебе, боюсь, это сложно представить и понять, поэтому просто слушай, запоминай, а потом сделай. Обещаешь?
Служанка кивнула. Да и что ей было еще делать? Она была на многое готова, чтобы спасти жизнь той, кого до сих пор считала королевой, да вот только сделать ничего не могла.
–?Два года назад, на другой день после нашей свадьбы с Гилфордом, к воротам замка пришла нищенка. Я узнала об этом случайно, когда спустилась на кухню. Там она и сидела, в темном углу, рядом с мешком лука. Одна из кухарок дала ей кружку молока, но та отказалась. Когда она встала на ноги, я увидела ее огромный живот, а после разглядела и ее саму. Это была совсем молодая женщина, Энн. Может быть, даже моя ровесница. И ей было совсем худо. Она захотела уйти, а кухарка, которая давала ей молоко, заметив меня, нарочно стала гнать ее вон. Я вступилась и попросила отвести нищенку к прачкам. Мы же должны помогать тем, кто рядом, если у них нет того, что есть у нас. Я посчитала своим долгом помочь и ей. Гилфорду я ничего не рассказала, а утром следующего дня решила проведать ночную гостью. Той ночью, Энн, она умерла от родов, которые у нее случились. Но ребенок выжил. Я сразу взяла его на руки, как только увидела. Сразу, как только мне его показали. Маленькая, но такая сильная жизнь пробилась сквозь равнодушие и черствость, с которой столкнулась та, которая ее спасала. Я распорядилась отправить его в замок Судли, где мы с тобой провели детство. Там, мне казалось, ребенку будет хорошо. Помнишь ли ты миссис Гримсон?
–?Повариху? – спросила Энн.
–?Добрейшей души человек. Она знала, что ей делать с ребенком. Это была безумная идея, но именно тогда я почувствовала, что никогда не стану матерью. И тогда мы с миссис Гримсон придумали кое-что. До сих пор не могу понять, как же так вышло, что я оказалась способна на такое, но, Энн, мальчика взяла дочь миссис Гримсон.
–?Алиса? Два года назад она тоже родила! – ахнула Энн.
–?И грудного молока у нее хватало на двоих, – подхватила Джейн. – Никто, кроме нескольких человек, не знает о том, что малыш-то на самом деле найденыш. Для остальных это был родной внук нашей поварихи.
–?И мне не сказали, – с обидой пробормотала Энн.
–?Прости меня. – Джейн взяла руки Энн в свои. – Я поклялась хранить эту тайну не ради собственного удовольствия. Не тщеславие управляло мной, а исключительно добродетель. Все тогда случилось неожиданно, а окончилось чудесными явлением новой жизни. Я не могла смотреть на это чудо равнодушно. Казалось, что ребенка мне послали высшие силы, и я обязательно должна оценить этот подарок. Быть за него благодарной, понимаешь? И я была, клянусь тебе. Миссис Гримсон получила достаточно денег для того, чтобы ее семья ни в чем не нуждалась. Малыша я навещала не так часто, как бы мне того хотелось, но однажды Гилфорд заметил, что я много времени провожу в Глостершире, в замке Судли. А лгать я не умею, Энн. Да, я не рассказывала мужу всего, но непременно бы призналась, если бы успела… Боюсь, Энн, что жизнь маленького Генри сейчас в большой опасности. И твоя тоже.
Служанка недоверчиво мотнула головой. Она все еще не понимала.
–?Моя старшая сестра захочет искоренить все, что связано с Тюдорами, несмотря на то что сама принадлежит к нашему роду. Но она теперь коронована, а я из тех представителей нашей фамилии, которых ей видеть будет неприятно.
–?Иначе бы она оставила вас в живых, – поняла Энн. – Но чего ей бояться? Ведь вы и не стремитесь завладеть троном.
–?Стремятся мои муж и свекор. Для Марии я тоже кажусь угрозой. Послушай меня. О малыше знали только миссис Гримсон, ее дочь и ее муж, который очень сильно болел и, наверное, уже умер. Люди они подневольные, а теперь, когда меня приговорили, они остались без какой-либо защиты с моей стороны. Я предчувствовала это, Энн. И кое-что сделала для своего названого сына. Теперь он не безродный подкидыш, а Генри Грей. И родители его ? мой муж Гилфорд Дадли и я.
–?Вы дали ему свою фамилию?
–?Свою, Энн, поскольку муж вряд ли бы согласился с моей затеей. Документ о рождении Генри хранится в моей спальне, под ковром, где я еще в детстве устроила себе крохотный тайник. Ты должна немедленно отправиться в Глостершир, к миссис Гримсон, забрать Генри и бежать с ним как можно дальше. Вот перстень, который мне подарила мать. Забери его и продай, за него хорошо заплатят, а если кто-то спросит тебя, откуда он, то смело отвечай, что это подарок твоей госпожи за твою же преданную службу, но теперь ты оставила работу из-за того, что родила, и едешь к мужу, который отправился на заработки. Имени моего не называй! Вырученных за перстень денег должно хватить и на дорогу, и на ваше устройство в других краях. Ребенка необходимо увезти из страны как можно быстрее и как можно дальше, потому что здесь ему оставаться нельзя. Королева доберется до него, я в этом уверена. И как бы я ни надеялась на ее милость, все-таки рисковать жизнью того, кого люблю, я не имею права. Миссис Гримсон тебе поможет все сделать, если ты передашь ей от меня письмо ? вот оно. И еще…
Она прикрыла глаза и покачнулась. Энн тут же вскочила на ноги.
–?Все нормально. Просто… слушай дальше, – остановила ее Джейн.
На столике возле зеркала лежало шитье. На шелковый носовой платок, обшитый с трех сторон разномастными некрупными жемчужинами, аккуратно сложенный вдвое, Энн сначала не обратила внимания, но именно его и взяла в руки Джейн.
–?Здесь есть секрет, – понизила голос Джейн. – Одна из жемчужин была испорчена – она была пуста внутри. Я обнаружила это случайно, когда работа была практически закончена. И вот тут, Энн, я снова получила знамение. В коридоре ты могла заметить солдат ее величества. О, меня охраняют теперь так усердно, как никогда в жизни. Один из гвардейцев несколько дней назад вдруг решил, что я захочу уйти из жизни раньше, чем меня поведут на эшафот. Он представился ? его имя Джон Ниманн. Во время последней прогулки, улучив момент, чтобы застать меня одну, без мужа или кого-либо еще поблизости, он дал мне маленький твердый шарик, размером буквально с блоху и резко пахнущий серой, и сказал, что я, если пожелаю, просто должна буду бросить этот шарик в воду и выпить ее. После я бы просто уснула… навечно. Это, по его мнению, спасло бы меня от смерти мучительной, но подарило бы легкую, которая мне более подходит. Брать из его рук я ничего не хотела, но солдат быстро ушел. Это яд, Энн. И я спрятала его в той самой бракованной жемчужине, а отверстие залила воском. Возьми этот платок и запомни место, куда я ее пришила. Вот оно, с самого края. Воспользуйся ядом только в крайнем случае и лишь тогда, когда тебе станет понятно, что смерть для тебя и Генри будет лучшим выходом, чем то, что вам предлагают вместо нее.
Энн взяла в руки платок, который теперь казался ей самой важным предметом в жизни. Этот день, который до этого казался ей страшным и самым черным за все время, которое она провела рядом со своей хозяйкой, стал и вовсе казаться кошмаром.
–?Поторопись, – горячо зашептала Джейн. – После моей смерти у сестры окончательно будут развязаны руки. Быть королевой далеко не так приятно, как кажется. Уж я-то знаю. Но даже если она и не захочет делать что-то плохое с теми людьми, кто меня окружал и помогал мне, то, поверь, желающих сделать это вместо нее найдется очень много. Не забудь поблагодарить от моего имени миссис Гримсон и всю ее семью. Береги себя, Энн. Береги маленького Генри! Слушай свое сердце и молись, молись! Говори с Богом с чистой душой, и он не оставит тебя.
В дверь комнаты постучали. Джейн не торопилась дать разрешение, которое позволило бы визитеру зайти в комнату. Но и она, и ее служанка прекрасно знали, что на самом деле разрешения никому не требуется ? оно является лишь данью уважения к той, кто недавно салютовал юной королеве. Среди охранников леди Джейн Грей были те, кто присягнул на верность Марии Тюдор, но мысленно оставался верен другой женщине.
Дверь отворилась. На пороге стоял комендант Тауэра сэр Джон Бриджес.
–?Мэм? – склонил он голову.
–?Еще одну минуту, сэр! – взмолилась Джейн.
Комендант Тауэра был бы рад уйти и больше не возвращаться в один из «каменных желудков» крепости, чтобы не видеть Джейн и не смотреть в ее огромные прозрачные глаза. Несколько часов назад он отвел на эшафот ее мужа Гилфорда Дадли и, передав того в руки палачу, вдруг осознал, что будет с женой Гилфорда – хрупкой, тонкой Джейн Грей скоро предстоит пройти тот же путь. Комендант проклинал свои обязанности. В этот день он мечтал напиться ближе к ночи до такой степени, чтобы не было сил поднять голову и посмотреть в темное небо.
Сэр Джон Бриджес вышел, прикрыв за собой дверь. Стоявший у стены молодой солдат с каменным выражением лица смотрел в стену.
Комендант не удостоил его своим вниманием. Он старался не запоминать лица людей, которых встречал на пути в особенно сложное для себя время. Они могли вернуться ночью в искаженном виде. К тому же его статус не обязывал разговаривать с каждым охранником, подпирающим дверь камеры заключенных под стражу преступников.
–?Кто она ? эта Джейн Грей? – однажды проворчал пьяный торговец щетками для волос, к которому Энн иногда заходила, бывая на рынке. – Кто такая эта выскочка? Разве она родня королю? Да ее никто и в глаза не видел.
–?Меньше пить надо, – раздраженно ответила ему толстая прачка. – Она тоже приходится родственницей покойному королю, хоть и дальней. Но ты прав: она заняла трон, который принадлежит кровной дочке Генриха, если уж с сыном у него не вышло. А ты здесь что застыла? – заметила она Энн, прислушивающуюся к разговору.
Энн очнулась. Она совсем забыла об осторожности. О ее госпоже говорили плохо, и девушке было больно это слышать. Но и уходить она не торопилась, зачем-то нарочно мучая себя и подслушивая чужие мысли.
–?А я… мне… – забормотала Энн, и пьяный торговец вдруг пожалел ее.
–?Злая ты, как собака, – с чувством произнес он в сторону прачки.
–?А ты сама доброта! – тут же ответила та.
–?Хоть под бабьим каблуком поживешь, а то вечно одни мужские причиндалы перед глазами! – хрипло рассмеялся торговец, весело глядя на Энн, и тогда она решила, что если уж он за нее заступился, то можно ему и улыбнуться, пусть даже и через силу.
Его замечание насчет женского каблука означало то, что Джейн Грей была первой женщиной в истории Англии, занявшей трон ? до того Англией управляли исключительно мужчины.
–?Как по мне, то юбка или твое хозяйство на троне будут смотреться одинаково. – Прачка выразительно окинула взглядом соседа по торговому ряду. – Все равно буду наблюдать издалека.
–?Аха-аха, – хрипло засмеялся торгаш. – Выбора нам не дали, это верно. А стоило бы. Есть у меня некоторые сомнения насчет доверия к нынешней власти…
–?У тебя-то?!
–?Приходи, когда стемнеет, и я расскажу, – хитро улыбнулся торговец.
–?Ты бы об этом с гвардейцами поговорил, дурак!
–?Не, мне жить не надоело…
