Немой мир. Падшие и обреченные
– Я же говорил, что люди в этом плане ужасные скептики, – серьёзно произносит Анаэль.
– Нет, – смотря в одну точку, проговариваю я. – Почему-то я верю тебе.
И это было чистой воды правдой. Считайте, что я обезумела, но иначе быть просто не может. Я не фанатик религии, но кое-какие тексты о ангелах и демонах читала, и Анаэль прекрасно подходил под все описания.
– Чтобы развеять все остаточные сомнения, – тихо откашлялся парень, – задай себе вопрос: много ли людей ты видела с вросшими в спину, чёрными крыльями?
Я вновь встречаю взгляд янтарных глаз, который будто говорит «вот-вот». А ведь действительно, я никогда не видела подобных людей. Видимо, на моём лице отражается понимание, и даже безропотная вера, потому что Анаэль торжествующе смотрит на меня.
– Я рад, что хоть кто-то на этой пропащей земле не потерял веру в мифы и легенды.
Всё, что я могу ответить на его слова – это кивок. Мой разум отказывается функционировать дальше, он слишком шокирован происходящим. Я встаю и «на автомате» подхожу к прикроватному столику, а затем залпом выпиваю стакан воды, который принесла сюда ранее.
– Это была моя вода, – усмехающимся голосом замечает демон, и в его глазах отражаются весёлые огоньки.
– Ты отказался от неё, помнишь? – проходя к двери, отстранённо отвечаю я. Мне нужно побыть одной и свыкнуться с новой информацией. – Но так уж и быть, я принесу тебе новую.
– Эй, можно я тоже задам тебе один вопрос? – повышая тон, чтобы я его слышала, спрашивает Анаэль.
Я разворачиваюсь к нему и удовлетворительно киваю (похоже, что следующий несколько дней я буду прибывать в таком шоке, что смогу только так отвечать всем).
– Как тебя зовут? – спокойно спрашивает падший, слегка приподнимаясь на локтях и тут же морщась от боли.
Мгновение я думаю, отвечать ему или нет, но затем прихожу к выводу, что гости тоже должны знать имена тех, к кому пришли, не так ли? И особенно это касается тех гостей, которые сейчас валяются на кровати с полу разрезанными животами.
– Дея, – отвечаю я, выходя на кухню.
Когда я закрываю дверь, мне кажется, что он шепчет что-то типа «божественная», но до конца, естественно, я в этом не уверенна, ведь ничего подобного во мне нет и никогда не было, в отличии от него самого.
Когда я вновь принесла раненному падшему ангелу стакан воды, он уже спал. Поэтому мне ничего было делать, кроме как самой спокойно окунуться в сон.
Я захожу в комнату, где уже тихо посапывает маленькая сестрёнка. Моё новое спальное место состоит из хрупкой, очень старой одноместной кровати и накинутого на пружины небольшого одеяла. И только представьте, даже эти вещи в нашем пост апокалипсическом мире являются роскошью. Живот недовольно урчит, из всех сил показывая, что он голоден. Но я ничего не могу ему дать, потому что хлопья были отданы сестре, а лапша понадобится мне на завтра, чтобы восполнить силы перед следующей вылазкой за провиантом. И, возможно, мне придётся ещё разломать её на две части, чтобы накормить умирающего пернатого демона на моей шикарной двухместной кровати, уже и так пожертвованной ему.
Анаэль. Необычное имя. Хотя стоит ли удивляться этому? Он ведь падший сын архангела. Я могла бы больше удивиться, если бы его звали Петя или Вася. И, на сколько я помню, архангелов несколько, чей же он сын? Мысли о грозном ангеле преследуют меня до тех пор, пока я устало и абсолютно вымотано не проваливаюсь в царство Морфея.
Мне вновь снится сцена на улице. Бедный, загнанный в угол парень трясётся под натиском Анаэля. Теперь я стою очень близко к двум этим фигурам, поэтому вижу, как капельки пота выступают на лбу парня, прижатого к земле. Анаэль грозно сверлит беднягу глазами, будто пытаясь реально испепелить его. Но даже не эта жестокая сцена имеет значение. Языки пламени извиваются в непоколебимых, холодных, янтарных глазах. Они действительно плещутся там, перекрывая нижнюю часть радужки и даже немного задевая чёрный зрачок. Неужели у этого Аполлона реально горит огонь, когда он выходит из себя? Или это уже моя придумка?
Вдруг сцена резко меняется, и я вижу Анаэля уже перед собой. Он нависает, как Ангел Смерти. Понимая, что теперь я поменялась местами с тем беднягой, я искренни кричу от ужаса. Именно мои глаза сейчас видят злого, разъярённого демона. Страх парализует меня, как маленькую девочку, видящую тёмную фигуру, выползающую из-под кровати в её комнате, несмотря на все доводы родителей, что такого не может быть. Анаэль опасен. Более того, он смертелен сейчас. Я снова и снова кричу, в панике пытаясь отползти от его ног, но он делает шаги прямо на меня. Внезапно его руки поднимаются вверх с зажатым клинком в ладонях, а затем стремительно опускаются, прокалывая мою грудь насквозь. Я уже не кричу, а воплю, что есть сил, но затем яркая вспышка света прерывает кошмар и перед глазами возникает личико сестры, обеспокоенно глядевшее на меня.
– Дея! – шепчет она.– Ты чего?
Я нервно оглядываюсь вокруг. Моя комната не выглядит уютным особняком, но всё-таки и не является сущим ужасом – тёмной улицей с высоким фонарём.
– Плохой сон, – поясняю я, принимая сидячее положение. – Извини, что разбудила.
Губки малышки растягиваются в широкой улыбке, а глаза сияют, как две небольшие звезды. Я всегда удивлялась, как ей, такой крохотной и слабенькой девочке, хватает мужества сохранять теплоту и любовь в своём сердце ко всем живым существам на Земле, даже если они её будят очень ранним утром. Я-то уже давно потеряла эту способность и не вижу в людях ни капли хорошего.
– Сколько время? – задаюсь вопросом, не обращаясь ни к кому конкретно.
Моя сестрёнка плохо знает время в силу своего возраста, поэтому она лишь обиженно глядит на часы, оказавшиеся в моих руках мгновение спустя.
– Пора, – вздыхаю я, ставя будильник обратно на полку и вылезая из своей кровати.
– Ты снова уйдёшь от меня?
– Придётся. Ты же знаешь, нам нужно что-то кушать.
Сестра послушно кивает и бредёт по направлению к кухне, но затем останавливается в проходе и разворачивается ко мне.
– Чай?
– Чай, – утвердительно отвечаю я, натягивая узкие джинсы, в который раз поражаясь, как она умна не по годам.
Я чувствую угрызения совести, когда она исчезает в проходе. Она всего лишь маленькая девочка шести лет, а уже рассуждает как взрослая, умеет делать сама себе чай и может даже спокойно сделать себе тарелку хлопьев. Она сама заправляет свою кровать каждый день, и не потребовала от меня ни одной игрушки за столь долгое время. Апокалипсис отобрал у неё детство, а я до сих пор ни разу не принесла ей ни одной, даже самой маленькой куклы.
С такими мрачными размышлениями, выхожу на кухню, чуть не налетая на маленький стол посредине. Я хотела уже сесть завтракать, но на глаза попадается закрытая дверь, ведущая в спальню, и я вспоминаю про лежащего за ней Анаэля.
– Я сейчас приду, – говорю сестре и направляюсь к двери.
Открыв небольшую щёлку, я просовываю голову и оглядываюсь. Внутри комнаты настолько темно, что я даже не могу различить очертания предметов. Видимо, он затушил свечу, когда я уходила вчера вечером.
– Заходи, – раздаётся низкий голос из недр спальни.
Я неуверенно оглядываюсь на сестру, которая сидит на стуле и с задумчивым видом изучает кукурузные хлопья. Потом, словно приняв решение, нахожу в кармане спички и вхожу внутрь. Наощупь определяя предметы, я подхожу к прикроватному столику и чиркаю спичкой о коробок. Пламя свечи осветило комнату, и я оборачиваюсь на своего гостя.
Анаэль лежит на кровати и изучающе смотрит на меня. Когда его янтарные глаза словно касаются в прямом смысле моего лица, в голове резко всплывают картины из сна и то, как он хладнокровно лишает меня жизни. Мурашки пробегают по спине.
– Сейчас я уйду, – откашлявшись, начинаю я. – Постарайся не причинять моей сестрёнке проблем, иначе потом я обеспечу тебе их, можешь не сомневаться.
Демон изгибает губы в заигрывающей ухмылке.
– Угрозы вместо «Доброе утро»? Забавно, – наигранно нежно воркует он. В глубине его глаз загораются предупреждающее огоньки. – Но открою тебе маленький секрет, если ты родилась милой девушкой, то тебе уже не стать рьяным воином – сатанистом.
– Обойдусь без указов пернатой гвардии, – защищаясь, парирую я. И как у него получается довести меня до бешенства за долю секунды, сказав всего одну фразу?
Падший ангел разражается смехом.
– Меня называли разными именами, – хохочет он. – «Убийца», «демон», «беспощадный мститель», но «пернатой гвардией» – никогда.
Я сопротивляюсь, чтобы не рассмеяться вместе с ним. Комната вновь кажется мне самым уютным местом на свете, а образы из сна вспоминаются, как какая-то нелепость.
– Кто-то же должен положить этому начало, – серьёзным тоном сквозь зубы отвечаю я, но лишь для того, чтобы сдержаться от смеха. – Как ты себя чувствуешь?
Анаэль успокаивается и вновь удостаивает меня своим взглядом, но на этот раз дружелюбным и без задних язвительных мыслей.
– Лучше, гораздо лучше. Спасибо, что спросила.
Я не привыкла к такой мгновенной смене его настроения, поэтому в комнате повисает неловкая пауза.
– Эм… Мне пора, – скрашивая молчание, двигаюсь в сторону двери.
– Куда ты идёшь? – ударяет голос в спину.
Я разворачиваюсь и смотрю на Анаэля. Он уже не выглядит, как мастер колких выражений, обычно направленных в мою сторону. Скорее сейчас он создаёт впечатление самого обычного парня, который… волнуется?
– Ты беспокоишься? – не подумав спрашиваю я.
Губы демона вновь расплываются, но, опять-таки, в дружелюбной улыбке.
– Я просто интересуюсь. Если тебя там убьют, то кто же мне принесёт воды?
Я не умею разбираться в людях! Как можно было подумать, что он хоть на минуту оставит свои шуточки? Наградив Анаэля глубоким взглядом, полным недоверия, злости и неодобрения, а затем резко открываю дверь и выхожу на кухню.
Сестра уже пьёт чай, когда я проношусь мимо неё.
– Не заходи в эту комнату, хорошо? – спрашиваю я её, нервно трясясь.
– Хорошо, – послушно отвечает она, прижимая маленькую кружечку к себе.
Я поспешно целую малышку в щёку, хватаю застиранную с вечера куртку, распахиваю входную дверь и выбегаю из подвала дома номер десять.
Глава 3
На улицах всё также тихо и безлюдно. Стук гонимого ветром мусора – единственный звук, который можно уловить здесь. Небо покрылось серыми тучами, а туман, спустившийся прямо на дороги, ухудшал видимость в миллионы раз. Я осторожно начинаю свой путь вдоль линии полуразрушенных домов. На этот раз моей целью становится не тот маленький супермаркет, вблизи нашего подвала, а огромный торговый центр, занимающий на проспекте почётное центральное место. Угрызения совести добили меня, поэтому первый отдел, который я планирую посетить, станет отделом игрушек, а не еды.
По правде говоря, я почти не надеюсь, что там вообще что-то осталось. Скорее всего, люди, которые жили в том районе, уже разграбили магазин подчистую. Так что мои шансы найти что-то на полках крайне невелики. Однако я хочу принести сестре хоть какую-нибудь игрушку, чтобы хоть как-то скрасить безнадежные дни и то время, которое она проводит в подвале одна. Это нечто своеобразного искупления грехов перед маленьким человеком, который вовсе был не обязан терпеть тяжесть Новых дней.
Я пересекаю перекрёсток, старясь не стучать каблуками об асфальт. Но ещё больше я надеюсь, что мне не придётся в этот раз наблюдать за схваткой двух нелюдей и тащить кого-то из них к себе домой. Одного наглого демона, занимавшего мою кровать, вполне достаточно, если не в избытке. Когда я поворачиваю из-за угла, то, наконец, вижу огромной «Гранд Сити» – торговый комплекс, который повидал много звёзд на своём веку.
Я приближаюсь к одиноким дверям-вертушкам. Мне повезло, что они были остановлены именно тогда, когда вход и выход соединялись в одной секции. Я осторожно протискиваюсь внутрь. На первом этаже, перед собой, я сразу же вижу огромный, застывший эскалатор, ведущий на следующие этажи торгового центра. «Гранд Сити» был построен, как место, которое должно было вмещать в себя всё, что нужно для семейного отдыха. Продуктовый гипермаркет занимает весь первый этаж, и войти туда можно сразу же, обойдя эскалатор. На втором и третьем этажах разместились бутики и небольшие магазинчики: справа от эскалатора – одежда, слева – всё для творчества и книги. Четвёртый этаж полностью отдан под огромный отдел игрушек, а также небольшой парк развлечений для детей с мини-американскими горками и прочими аттракционами. Кафе и рестораны располагались на пятом этаже, но сейчас они стали более чем бесполезны. Всё остальное здание занимают офисы и частные фирмы. Но это было когда-то. Сейчас те этажи заброшены и забыты, потому что людей больше не волновали деньги.
Я быстрыми шагами поднимаюсь по пустому эскалатору на четвёртый этаж и двигаюсь к магазину игрушек. Отдел пуст, и я догадываюсь почему. Люди в наши дни вообще не заботились больше ни о чём, кроме еды. Поэтому все остальные магазины меркли, по сравнению с ещё имевшими запасы гипермаркетами продуктов. Но моя цель сегодня – найти особенною игрушку- любимую куклу моей сестры. Она потеряла её, когда мы в лихорадочном темпе бежали в аэропорт, чтобы успеть на последний рейс в Лос-Анджелес. Я ни разу не видела слёз в её глазах, но было ясно, что она расстраивалась по этому поводу.
Я обхожу много полок с нетронутыми игрушками, прежде чем нахожу то, что ищу. На одном из верхних стеллажей стоит коробка с большой куклой Бейби Бон в розовом костюме и, как мне показалось, пуантами. Я стягиваю игрушку поближе к себе и вот уже держу её в своих руках. Понимая, что на улице я не могу показаться с такой огромной коробкой, я нахожу коричневую, плюшевую сумку, которая идеально подходит размерам куклы. Вынув игрушку из упаковки, я аккуратно кладу Бейби Бон и её пуанты в свою новую находку. Ну вот, одним мини-грехом на моей совести меньше.
На первом этаже тоже оказалось пусто. Еды в гипермаркете теперь уже не настолько много, как перед апокалипсисом, но всё же есть из чего выбрать. Перекинув ремень плюшевой сумки через плечо, я расстёгиваю куртку и набиваю внутренние карманы тушёнкой, пачкой быстрой лапши, гречневой кашей в банке и одним киндером- сюрпризом. Еды можно было бы взять ещё больше, если бы нашёлся какой-нибудь пакет или ещё одна сумка. Я направляюсь на поиски любого из этих предметов и нахожу небольшой, пластиковый пакет в груде открыток и канцелярских принадлежностей. Уже иду обратно к полкам с продуктами, когда вспоминаю про Анаэля. Он ведь тоже живой, следовательно, он нуждается в пище как и люди. Захватив по дороге упаковку крекеров и солёных рыбок, поместив их в пластиковый пакет, а также наспех набросав туда всякой всячины вроде долгосрочных паштетов в банках, я отправляюсь на этаж с одеждой. Весь мой поход по торговому центру можно было бы считать вполне нормальным, если не учитывать, что я не плачу за то, что беру.
Одежды, в отличие от еды, здесь безмерно много. Я прохожу мимо бутиков, и хочу уже зайти в один из них, как вдруг вижу шикарную вывеску «Энтони Причел». Чего уж мелочиться то? Я должна жить сегодняшним днём, и когда же мне ещё представиться возможность получить дизайнерские вещи, не заплатив при этом ни доллара. Твёрдой походкой я отправляюсь в небольшой магазин с причудливо украшенными манекенами.
Когда мы все жили в мире, где никто ещё не знал про апокалипсис, то как-то на страницах модного журнала я увидела осеннюю коллекцию Дома мод Причелов. С того самого момента я отчаянно пыталась накопить денег хотя бы на шарфик с перчатками, а свитер или джинсы были тогда вообще чем-то невероятным. И вот сейчас я уже стою у железной огромной балки-вешалки, с развешанными на ней разнообразными кофточками и рубашками. Хоть какой-то плюс от вымирающего мира. Много вещей я бы не смогла унести с собой, поэтому заимствую лишь один вязанный, тёплый пуловер тёмно-шоколадного оттенка, переодеваюсь в чистые джинсы с железными заклёпками по краям карманов и накидываю на себя новую охристо-травяную куртку, приталенную по фигуре. В зеркале я довольно улыбаюсь себе, отметив, что весь мой наряд сочетается с тёмными глазами и светлыми, русыми, длинными волосами. Сменив чёрные замшевые ботинки на более практичные коричневые полу сапоги из кожи (и без стучащих каблуков), я запихиваю в сумку маленькую кофточку, тёплую нежно-розовую куртку для сестры. Только после такого основательного перевоплощения я решаюсь выйти из торгового центра.
На улице совсем стало темно. Тучи уже захватили всё небо, не оставляя ни единого просвета. Скоро начнётся гроза, поэтому я должна поспешить домой, чтобы не угодить под дождь. Небольшая, плюшевая сумка тихонько бьёт меня по бедру, пока я пересекаю шоссе. На дороге уже стали появляться тёмные круги, а до подвала ещё два квартала, поэтому я перехожу на бег. Внезапно одна капля угождает прямо мне на руку. Я осторожно поднимаю кисть к глазам, ощущая неприятное покалывание. Кожа в этом месте краснеет и слегка вздувается, будто её обожгли кипятком. Я быстрее прижимаю свой пакет к себе и бегу к одному из подъездов, прячась под крышей. Одно ясно точно – начинается кислотный дождь.
Именно в таком дожде погиб когда-то мой край. Эти капли словно кислота, разъедают всё, а особенно листики растений и человеческую, незащищённую кожу. Метал им проесть не по силам, а вот лёгкую ткань – запросто. Я прижимаюсь к стене под небольшим навесом, надеясь, что скоро дождь перестанет лить, и я спокойно смогу вернуться к сестре.
Вдруг небо озаряется белой вспышкой, а затем следует характерный раскат грома. Дождь начинает идти сильнее, и вот уже перед моими глазами встаёт серая стена, под которую лезть сейчас – самоубийство. Новый гром, сильнее предыдущего вынуждает меня вздрогнуть. Моя сестрёнка боится грозы. Она всегда забивалась в это время в самый дальний угол или жалась к одному из её родителей. Но факт в том, что я, её единственный родной человек, стоит сейчас посреди улицы в двух кварталах от нашего дома и отчаянно вжимается в стену, чтобы не сжечь себе кожу. В моей голове быстро проносятся и встают сотни сцен, как она дрожит в этот момент, сидя на своей кровати и плачет от страха. И снова раскат грома сотрясает чёрное небо.
Бедная, маленькая девочка! Я оглядываюсь, лихорадочно придумывая, как пройти дальше, не ошпарив при этом всё тело. Если идти вдоль стен домов, от крыши до крыши, то я окажусь на открытом пространстве лишь несколько раз и то примерно на семь-восемь секунд. Рискованно. Но это единственный шанс пробираться дальше. Я вновь осматриваюсь всё ещё надеясь найти другой выход, но вместо этого замечаю ещё одну фигуру, также прижатую к стене под крышей на другой стороне дороги. Человек явно смотрит на меня и так же, как и я, боится выйти из укрытия. Ну что ж, кто-то же должен быть первым. По иронии судьбы главная роль самоубийцы вечно выпадает мне.
С этими мыслями я обречённо вздыхаю и быстро отталкиваюсь от бетонного дома, не давая себе ни единого шанса передумать.
«Я иду к тебе, малышка», – ледяные уколы тут же вонзаются, пронизывая тело насквозь.
Мгновенно мир превращается в размытую картину, на которой видны только очертания и слегка заметны цвета. Я пытаюсь уберечь глаза от кислотных капель, складывая одну руку домиком над бровями. Второй рукой я крепко прижимаю к себе пластиковый пакет, который уже дымиться в некоторых местах. Тело обжигает. Я быстро бегу к другой крыше и встаю под неё.
Смотря на кисти и пальцы, невольно сморщиваюсь от боли. Волдыри полностью покрывают их, а там, где дождь проел всё едва ли не до мяса, можно ощутить к тому же и сильную пульсацию. Лицо также щиплет, и в пару мгновений небольшие царапинки превращаются в огромные, кровоточащие раны. Я тяжело дышу и пытаюсь совладать с болью и страхом, которые, словно волны, захлёстывают с головой. Гром сокрушает улицу и превращает проспект в поле боя. Вспышки, темнота и снова вспышки- всё, что можно увидеть. Внутри нарастает паника, а внутренний голос визжит нестерпимым тоном: «Беги! Беги скорее!». Я срываюсь с места, повинуясь интуиции, несусь по неживой, холодной и мокрой дороге. На мгновение все мысли покидают меня, оставляя лишь чувства страха, пустоты и смятения. Словно загнанный зверь, я мечусь от одного тротуара к другому, не различая ничего: ни домов, ни неба, ни земли. Внезапно голова проясняется и то, что я вижу перед собой, заставляет вздохнуть от облегчения. Моя рука крепко сжимает дверную ручку подвала. Я резко поворачиваю её вниз, грубо дёргаю дверь на себя и скрываюсь за ней.
Телом прислоняюсь к стене. В коридоре очень тихо. Настолько тихо, что я могу услышать стук собственного сердца, которое бьётся в ритме дождя. Я поворачиваю голову и гляжу вниз на дверь, ведущую в мою «квартиру». Отрываюсь от стены, как вдруг до моих ушей доходит слабый стон. Лишь через несколько секунд я понимаю, что он принадлежит мне. Глаза застилает едкая вода, а в голову резко врывается адская боль, от которой меня пошатывает из стороны в сторону. Ведя рукой по стене, чтобы не упасть, я дохожу до железной двери и тихонько открываю её.
Сплошная темнота режет глаза, которые и без того ничего не видят. Ни в кухне, ни в спальне нет света. Сестрёнка. Если с ней что-то случилось, я не переживу этого. Бросая все сумки, забываю о боли. Нужно найти её во что бы это ни стало. Шаркаю ногами по полу коридора, быстро приближаясь ко входу на кухню. Никого. Только темнота. Я начинаю паниковать, руками опираясь на небольшую тумбу. Слёзы невольно прокладывают дорожки по щекам. От страха потери, кровь приливает прямо к голове.
Внезапно я слышу тихий скрежет двери за спиной.
– Дея? – тоненький детский голос нарушает мёртвую тишину.
Из моей груди вырывается приглушённый стон облегчения. Она в порядке. Я зря волновалась. Моё тело резко поворачивается и кидается к сестрёнке.
– Аври! – не своим голосом взвизгиваю я, после чего ощущаю, как из глаз бегут уже целые ручьи.
Малышка прижимается к мне всем своим хрупким телом, бережно обнимая за шею, но при этом настолько крепко, что её ручки ни разу не разъединились. Она перепугалась не меньше меня, ведь я никогда прежде не оставляла её одну в такое время.
Аври слегка отстраняется, но лишь для того, чтобы посмотреть на меня.
– Что с тобой? – её губы искажаются в лёгком удивлении.
– Попала под дождь, – крепче прижимая её к себе, отвечаю я. – Ты сидела одна?
Сестрёнка виновато опускает маленькие глазки в пол и бросает неуверенный взгляд на дверь, ведущую в спальню. Смысл её действий доходит до меня слишком поздно, потому что на пороге кухни уже вырастает огромная фигура. Анаэль замерает, очевидно не ожидав увидеть сцену объятий. Его рука смущённо касается шеи, а затем изящные пальцы проходят сквозь и без того взъерошенные волосы.
– Прошу прощения, я не хотел мешать, – произносит он, но при этом в его тоне не слышно ни капли сожаления.
Падший проходит до тумбочки и наливает стакан воды. Сделав пару шумных глотков, он усмехается.
– Ты можешь не смотреть на меня так? Чувствую себя антилопой на водопое, за которой в кустах наблюдет хищник.
Действительно, я сижу, не сводя с него глаз. Мой рот слегка приоткрывается от удивления, и я уже не прижимаю к себе сестрёнку так крепко.
– Ты уже можешь ходить? – ошеломлённо произношу я.
– А ты уже списала меня, да?
– Нет, но ты выглядел паршиво во время нашей последней беседы.
Даже в такой кромешной темноте, рассеваемой лишь тусклым светом свечи, я вижу, как сверкают огненные глаза.
– Кто тут выглядит паршиво, ещё разобраться надо, – его губы искажаются в едкой ухмылке, а лицо приобретает выражение «крутого парня». – Я быстро восстанавливаюсь, в отличии от тебя.
Моё тело мгновенно реагирует на смесь издевательства с оскорблением напряжением всех мышц. Я стискиваю зубы от неприязни, но выдавливаю из себя улыбку, когда поворачиваюсь к сестре.
– Иди в коридор, Аври. Там для тебя есть маленький подарок в плюшевой сумке, – с искренней добротой и любовью говорю я.
Маленькая девочка тут же оживляется и с радостным, предвкушающим криком выбегает из кухни. Мой настрой тут же меняется, когда я вновь смотрю на демона. Я уже открыла рот, чтобы попросить его пройти в спальню для разговора, но Анаэль будто прочитав мои мысли, внезапно ставит стакан с недопитой водой рядом с чайником и молча отправляется в комнату. Я следую за ним.
– Аври? – наклонив голову в бок, спрашивает он, встав у кровати и дождавшись, когда я закрою дверь.
– Да, а что?
– Её так и зовут?
– Да, – вновь повторяю я. – Какие-то проблемы? У демонов аллергия на это имя?
Анаэль морщится и выглядит слегка сбитым с толку.
– Не оскорбляй меня, я не демон, забыла?
Он внимательно смотрит в мои глаза, будто изучая каждый оттенок радужки, а затем раздражённо смыкает веки и нервно проводит рукой по волосам.