Проклятье Ярангара

Только я не хотела жить в сельской местности, искала город, чтобы там попробовать обустроить новую жизнь. Честно признаюсь, не удалось мне реализовать этот план. Почему? Однажды на пустынной лесной дороге, что тянулась сквозь темный еловый бор, мне встретилась странная процессия, то есть они проходили мимо, когда я устроилась на обочине, чтобы отдохнуть и перекусить.

– Не возражаете, если мы нарушим ваше уединение? – раздался тогда над моей головой приятный бархатистый голос.

Я подняла голову и обомлела, потому что передо мной стояли эльфы, точнее дроу. Десяток мужчин и женщин, а так же еще совсем юные парни и девушки. Должно быть, они состояли в родстве. Отказать им не посмела, хотя в тот момент даже не подозревала, что на несколько месяцев обзавелась не просто попутчиками, а семьей. Мы все учили в школе историю и примерно знали, почему и из-за кого темные эльфы скитаются по свету, не имея своего пристанища, не имея дома. Конечно, так жили не все, были среди дроу и те, кто умудрялся уживаться с людьми или другими расами.

– Мы идем на запад, – сказал самый старший эльф, которого звали Амадеор, – чтобы укрыться в Седых горах. Там нас точно никто не тронет.

Я нисколько не удивилась их желанию, поскольку дроу практиковали магию хаоса и еще несколько видов непривычной для людей энергии, поэтому их боялись и даже сторонились. Зато мне предложили продолжить путь вместе. Я не стала отказываться и не пожалела. С дроу было интересно, они обладали стойким и гибким характером, невзгоды и трудности могли их согнуть, даже поставить на колени, но не могли сломить их дух. За несколько сотен лет они привыкли к своему вынужденному существованию, научились выживать среди недружелюбных существ. Вот и мне удалось поучиться, дроу не жалели своего опыта, а я с жадностью, как пересушенная засухой земля, впитывала их знания, слушала старинные сказания, когда мы устраивались на ночлег, и старшие эльфы начинали вспоминать о былой жизни. Мне до одури нравились их песни, они будто шли от души, от самой сути дроу, я выучила их наречие, а женщины и девушки научили меня своим танцам. Они же помогли мне привести свою внешность в порядок, поскольку знали толк в растениях, в том, как и что нужно применять, чтобы волосы росли длинными и шелковистыми, чтобы избавиться от болезненной бледности, от ломких ногтей и всего прочего, из-за чего на меня было страшно и даже больно смотреть.

Вместе с дроу я расцвела, хотя жизнь наша не была беззаботной. Длительные переходы и отсутствие нормального дохода давали о себе знать, но тут я выручала дроу. Поскольку все эльфы, независимо от принадлежности к светлым или темным, отлично чувствуют природу, мне в голову пришла отличная идея. Когда люди воочию убедились, что после эльфийской магии в огороде растет все быстрее и пышнее, к нам потянулись. Весть по округе разнеслась быстрее, чем мы передвигались, и в каждой деревушке нас уже ждали. Эльфы рады были помочь не только с посадками, но и с любыми жизненными сложностями.

Именно тогда нам удалось накопить на пару лошадей, причем эльфы в этом тоже знали толк и выбрали самых здоровых и выносливых, хотя заплатили за них гроши. Потом удалось купить повозку, и передвигаться стало куда проще. Однако я еще не знала, что уже совсем скоро наши пути разойдутся, и сама тому стану причиной. Все дело было в том, что старший сын Амадеора начал проявлять ко мне повышенное внимание. Да что скрывать, он тоже нравился мне. Кому бы мог не понравиться стройный черноволосый парень. Чего только стоили его синие-синие глаза, прямой нос и губы. Я часами могла смотреть на его лицо и представлять, как он целуется, хотя подобного между нами не было. Линдран был застенчив и только к концу осени осмелился признаться мне в своих чувствах. Мне же казалось, что этого никогда не произойдет. Мы встречались тайком, пока другие дроу были заняты делами. Я частенько брала лошадей и под предлогом, что веду их на водопой, сбегала из лагеря. Линдран тоже находил какое-нибудь занятие и вскоре присоединялся ко мне.

Время летело стрелой, пока мы наслаждались обществом друг друга. Нет, кроме поцелуев, от которых сносило голову, мы себе ничего не позволяли, зато могли говорить часами или попросту молчать, держась за руки. Во время дневных перегонов мы старались не пересекаться и даже не смотрели друг на друга, чтобы не вызвать подозрений. Наверное, нужно было сознаться, но я боялась, боялась, как бы дроу не прогнали меня из своей семьи, поскольку успела проникнуться к ним и душой и сердцем. Эльфы оказались потрясающими родителями. Глядя на них, я часто думала о своей судьбе, о том человеке, который дал мне жизнь, и, если честно, завидовала молодым эльфам. Пусть у них не было дома, зато между сородичами царила любовь, ласка, взаимопонимание. Никто не стремился выделиться на фоне остальных. Все вместе – единые, как сжатый кулак. Это и называется род. По крайней мере, мною это воспринималось именно так. И я была частью этого рода, пусть не по крови, просто по схожести судеб.

Однако я плохо знала дроу. Вдобавок ко всему эльфы оказались внимательными и наблюдательными. Нас с Линдраном быстро раскусили. Никто не стал устраивать скандал или при всех осуждать нашу связь, просто отец Линдрана отвел нас в сторонку и спросил:

– На самом ли деле, дети, вы любите друг друга?

У нас в чувствах не было сомнений, поэтому наш ответ был положительным, только он почему-то расстроил старшего дроу. Несколько дней Амадеор молчал, наблюдал за нами, но не вмешивался, разрешив нам не скрываться. Правда, наш невинный роман никого не удивил, будто все эльфы об этом знали. Да, наверное, мы плохо скрывали свою привязанность друг к другу. Прошла неделя, и отец Линдрана вновь вызвал нас на разговор.

– Смотрю на вас, и мне больно, – сказал он и печально усмехнулся. – Больно, потому что наша горькая судьба не даст вам насладиться счастьем. Посмотрите на наших женщин, они давно забыли, что такое свой дом, какой бывает жизнь, когда не нужно бояться за детей, ведь они спят в своих кроватках, они забыли, как носить платья, они перестали радоваться мелочам, часто грустят. Возможно, пока вы любите друг друга, и это чувство для вас ново, пока между вами горит огонь страсти, вы не будете замечать тягот нашего существования. Рано или поздно у вас родятся дети, и вот тогда на ваши плечи лягут первые трудности, потому что воспитывать детей в условиях нищеты очень трудно. Мы это прошли и смогли сохранить свой род, а вы… Сможете ли вы удержать свою любовь за крылья, когда поймете, что совместная жизнь перестала дарить радость? Только не думайте, будто я пытаюсь разрушить ваши судьбы, просто пока есть возможность выбора…

Дроу не сказал больше ни слова, он ушел к костру, а мы остались наедине.

– Не слушай моего отца, Луиза, – обняв меня крепко, попросил Линдран, и я услышала, как в его груди бешено колотится сердце.

Мой возлюбленный боялся лишиться наших отношений, и мне тоже был знаком этот страх, только оброненное эльфом зерно сомнений, что попало в благодатную почву моей ненормальной души, дало свои ростки.

– Мы будем счастливы. Вот увидишь, когда мы доберемся до конечного места нашего путешествия, у нас будет дом и еда, и даже своя кровать. Луиза, у нас все будет, – продолжал настаивать Линдран, хотя я ничего ему не говорила, просто знала – пришла пора отправиться в самостоятельное плавание.

Однако тянула, трудно и больно было оторваться от юного эльфа, от его губ, рук, забыть эти глаза, в которых отражается небо. И чем больше проходило времени, тем яснее становилось – нужно рубить с плеча, чтобы отсечь свою душу раз и навсегда, а ту часть, где живет любовь к Линдрану, оставить рядом с дроу.

Однажды я решилась. Последние несколько дней мы никуда не двигались, погода не располагала к путешествиям, и дроу разбили лагерь недалеко от живописного места, где река, названия которой мы не знали, красивым шумным водопадом спадала с невысокой горы. Эльфы разбрелись по шатрам, скрывшись от пронизывающего ветра, а я выманила Линдрана к водопаду. Конечно, мне не хватило смелости признаться и прямо сказать, что ухожу, что это наше самое последнее свидание… Не смогла, и мы вновь до одури целовались, пока усилившийся ураган не заставил нас забраться в пещерку, скрытую водопадом. Тесно прижавшись друг к другу, мы просидели несколько минут.

– Холодно, и одежда промокла, – обронила я вдруг, встала с камня и начала раздеваться, предварительно подогрев воздух в пещере.

Я стеснялась, поскольку даже в полумраке, что окутывал наши тела, эльф прекрасно видел мое раздеваемое тело, но не спешила и медленно стягивала куртку, затем штаны, оставив на себе лишь тонкую рубашку, которая не скрывала изгибов моей фигуры.

– Ты тоже промок, – обронила и, приблизившись к Линдрану, положила руки ему на плечи. – Нужно высушить одежду, иначе можешь заболеть.

Боже! Ну, откуда мне в восемнадцать лет было знать, как нужно правильно соблазнять мужчин? Просто этого до ужаса хотелось. Я не могла уйти не испытав всей глубины любви, того самого главного, что происходит между мужчиной и женщиной. Хотя стараться даже не пришлось особо, Линдран охотно втянулся в мою игру, и вскоре наши обнаженные тела крепко прижались друг к другу. Временами наши движения в виду отсутствия опыта были скованными или же слишком резкими и порывистыми, но все компенсировалось непреодолимым желанием узнать друг друга на ощупь, на вкус, пусть неумело, пусть со стороны выглядело смешно, пусть. Это было интересно и волнующе одновременно, отчего тесное пространство пещерки наполнилось нашими стонами, вздохами и даже криками. Нас никто этому не учил, мы сами догадывались, сами открывали для себя все прелести близости, отдаваясь страсти, новым, граничащим с болью ощущениям. И не мешал жесткий каменный пол, не раздражал шум падающей воды, наоборот, он скрыл, заглушил все звуки.

Не знаю, сколько продолжалось это безумство, откуда брались силы, мы не могли остановиться. Линдран шептал ласковые слова, говорил о любви, строил планы на жизнь, а я только улыбалась и ловила каждый его вздох, провожала жадным взглядом каждое движение прекрасного мужского тела, зная, что уже совсем скоро этого всего у меня не будет.

– Луиза, прекрасная, любимая Луиза, – шептал дроу, лаская мое тело, заставляя сходить с ума от предвкушения.

Мне не хватало смелости остановиться, я не могла оторваться от эльфа, прекратить эту пытку ласками, поцелуями, поглаживаниями. Впервые в моей безрадостной жизни происходило нечто волшебное и невероятное, поэтому так тяжело было себе отказать, прервать этот праздник души и тела.

Однако ничто не может происходить вечно, даже любой праздник, в конце концов, подходит к логическому завершению, и если бы не мое решение бежать от дроу, этот праздник мог бы повторяться и повторяться до бесконечности, но… Прежняя жизнь сделала меня больной, она что-то сотворила с моей головой, отравила разум, и, страшась нищеты, голода и неприкаянности, решилась разрушить свою первую, самую чистую и прекрасную любовь. Думала ли я о Линдране, который, утомившись, посапывал на моей груди? Думала, много, до слез, чем потревожила его сон. К счастью, дроу только повернулся на другой бок и вновь крепко заснул. Тогда я подсела к нему и долго смотрела на милое и такое беззащитное лицо спящего мужчины, перебирала его шелковые волосы, осторожно касалась рукой плеча, бедра, будто пыталась запомнить не только все детали внешности, но и сохранить ощущение его теплой бархатистой кожи.

Линдран спал и не видел, как я лихорадочно натягиваю на себя одежду, как струятся по моим щекам слезы. Он не знал о моей боли, и не ведал о моем предательстве. Я сама себя ненавидела, но решение уже принято, так что… Не решилась еще раз подойти к нему, побоялась разбудить, только окинула его фигуру прощальным взглядом, зажала рот и выбралась наружу.

Солнце только-только вставало, поэтому дроу спали, и никто моего появления в лагере не заметил, разве что лошади. Лишь они стали свидетелями моего позорного бегства. Я заранее приготовила мешок с одеждой, сумку с едой на пару дней, оставила у входа в палатку прощальное письмо, где горячо благодарила дроу за их доброту и заботу, и поспешила скрыться в лесу.

И вот, вновь убежала, и если в первый раз мой побег был вынужденной мерой, то теперь он был продиктован страхом, глупым страхом, отнявшим у меня надежду на счастье. В этом бесконечном беге не было долгих остановок на сон или полноценный отдых, обед, в конце концов. Я боялась, только ко всем моим страхам, обоснованным и нет, прибавился еще один, он был связан с Линдраном.

«А что если он отправится меня искать? Он найдет меня по следам. Найдет», – пребывая в панике, думала я и, не выдержав пытки разрывающими душу противоречивыми желаниями, свернула в лес.

Разбитое сердце разрывалось на части, меня мучили видения, в которых дроу звал свою Луизу, просил вернуться, и в такие часы, когда уснуть больше не удавалось, я сидела у костерка и мечтала, чтобы он меня нашел, желала вновь оказаться в его крепких объятиях, ощутить вкус его губ. Это было невыносимо, но сама так и не отважилась повернуть назад, а ведь могла и даже должна была это сделать. Можно было подумать, что в моем сердце к юному дроу нет никаких чувств, что я только притворялась. Нет, я любила его, любила до жжения в груди, до непреодолимого желания кричать в голос, чтобы избавиться от боли, которая не давала покоя. Любила…

Шли дни. Поздней осенью в лесу, когда по ночам землю прихватывают первые заморозки, особо есть нечего. Все, что дала природа, давно съедено, собрано или сгнило. Я голодала до тех пор, пока мне не повезло наткнуться на дерево с дуплом. И тут меня ждал сюрприз – кто-то запасливый и трудолюбивый насобирал туда шишек, орехов, грибов. Совесть не позволила разорить беличью кладовую. Я только взяла пару пригоршней орешков, ссыпала их в карман и отправилась дальше.

Куда идти, если все равно не знаешь ни местности, ни дороги, разницы особой нет. Шла, куда несли ноги, где проще было перебираться через завалы, где меньше был шанс повстречать животных, почему-то в тот момент я утратила веру в свою магическую силу, руки опустились, наверное, так действовала тоска. Она не давала сосредоточиться на важном, например, на неровной поверхности, по которой шагала, витая в своих мыслях. Честно признаться, думала и думала о Линдране. Хм. Вряд ли это искупило бы мою вину перед всем семейством дроу, просто не получалось не думать. Я давно смирилась со своей болезнью, которая потихоньку изживала мой разум, подселяя туда что-то свое, искажая реальность.

Однажды настолько задумалась, зазевалась и в итоге провалилась в глубокую канаву, заполненную водой. Холод и испуг в момент выветрили из головы все мысли, осталась только одна: «Выбраться!» Не знаю, как на самом деле вытянула себя из канавы, а потом, чтобы окончательно не замерзнуть, хотя куда еще, брела через лес, чувствуя, как мое тело все сильнее колотит от озноба. В какой-то момент (так или иначе это должно было случиться) силы меня оставили, я споткнулась и, не успев выставить руки, упала на землю. Подняться уже не смогла, какое-то время еще пыталась двигать руками, но они не слушались, а потом и сознание решило, что хозяйке пора отдохнуть.

Очнулась от слишком реалистичного сна, в котором мне привиделся живой брат. Фабрис говорил со мной, обещал найти и помочь, а я рыдала, оплакивая свои обиды, горести и самую большую потерю. Когда через силу разлепила глаза, почувствовала, как по виску скатилась слеза. Мне не сразу удалось сообразить, что лежу не на земле, а на чем-то мягком и теплом, сверху давит теплое одеяло, и надо мной не серое небо, а беленый потолок.

– Я живая? – прокаркала через силу и вздрогнула, услышав чей-то смех.

– Жива, девонька. Жива, – раздался еще ближе скрипучий голос, и надо мной склонилась уже очень старая женщина.

Ее морщинистое лицо посветлело от доброй улыбки, а сухая ладонь легла на мой лоб.

– И жара нет. Вот недуг и отступил. Теперь быстро на поправку пойдешь.

Судьба, которая еще не наигралась со мной, или счастливый случай в тот роковой день, когда смерть уже стояла рядом, подкинули шанс на выживание – на мое бессознательное тело наткнулась ведьма. Старушка не смогла пройти мимо, так я оказалась в доме Анейс. Она смогла выходить истощенную девчонку и лишних вопросов задавать не стала, на то и ведьма, сама все поняла, а потом предложила задержаться у нее хотя бы на зиму.

– Куда по морозу собралась? Только с одной хворью справилась, другую уже точно не одолеешь. Не знаю, какая жизнь довела тебя до такого состояния, но отпустить не смогу, это все равно, что убить своими руками, – обронила старушка, стоило только заикнуться о том, чтобы продолжить путь.

Я задержалась и задержалась аж до весны. Жизнь в лесу была скучной и однообразной и в то же время приносила свою пользу. Анейс знала, что я маг и учила кое-каким премудростям. Мы быстро нашли общий язык. Старая ведьма заменила мне бабушку, которой временами очень не хватало. Я прониклась к ней доверием и рассказала о своей жизни, о том, что сбежала от отца пьяницы, потом от дроу.

– Думаешь, стану тебя осуждать? – усмехнулась старушка, заваривая особый отвар, который помогал мне набираться сил. – Не стану. Сама когда-то сбежала от мужчины, а ведь безумно любила его. Не смогла отказаться от своего дара, он и не просил, а вот его родители были людьми, нетерпимо относящимися к ведьмам, вот и старались разрушить наш брак. Я знала, что они не остановятся, собралась тихонько и сбежала. Ох. Слез потом море выплакала, хотела вернуться, да куда уже? Шанс свой упустила, трудностей испугалась, вот и коротаю теперь свой век, сожалея о своем поступке бездумном. Но ты еще молодая, сможешь пережить потерю первой любви, ошибки свои исправить, лишь бы только желание было.

Я молчала и никогда не поддерживала разговоры на тему о любви. Больно было и совестно, безумно совестно. Однако время шло, рана затягивалась, и в моих мыслях все реже возникал образ печального Линдрана, только щемящая тоска долго не давала покоя, но вряд ли она была целиком и полностью связана с дроу. Вряд ли.

К концу зимы я стала похожа на человека. Анейс отпоила меня своими волшебными отварами и настойками, откормила сытными и наваристыми похлебками да кашами. Оказалось, что ведьма живет неподалеку от большой деревни, откуда к ней частенько за помощью приходили люди. Вот откуда бралась еда и деньги. Я никогда не высовывалась из своего угла, чтобы не смущать клиентов ведьмы, но однажды Анейс захворала и вместо себя отправила меня в деревню.

– Иди, иди, – прокаркала она, еле ворочая языком. – Не помощница людям я нынче, а ты девочка умная, учителями хорошо выученная, знаешь, что делать. Иди, время не терпит.

А что делать? Я собралась и в сопровождении молоденькой девушки, ровесницы моей, отправилась в деревню. Анейс научила меня некоторым секретным тонкостям в исцелении болезней, поэтому проблем с определением диагноза у захворавшего мужчины не возникло. Я быстро справилась, рассказала жене и детям, что нужно делать, как заваривать специальный сбор, а потом с огромной корзинкой в руках отправилась обратно в лес. Еле дотащила, и после мы с Анейс еще неделю доедали щедрое подношение.

– Вот видишь, – говорила ведьма, – когда к людям с добром и пониманием относишься, они платят тем же. Могли бы просто денег дать, но знают ведь, что я на рынок в соседнее село хожу редко, годы, знаешь ли, не те, чтобы резво по лесной дороге туда-сюда бегать. Я пока дойду, уже и стемнеет, и ноги откажут нести мое тело.

Я ее прекрасно понимала, знала, каково заставлять себя идти, когда сил нет. Знала и не торопилась покидать ведьму, помогала ей и даже несколько раз наведалась в соседнее село. Рынок манил своим разнообразием и в зимнюю пору, так тяжело было оторваться от созерцания пусть и прошлогодних, но еще румяных, гладких и ароматных яблок. Мне стыдно было тратить чужие гроши на сладкое угощение для себя лично, поэтому купила два яблока и с замиранием сердца отправилась обратно. Казалось, что Анейс будет ругаться, однако ведьма только посмеялась надо мной и от яблока отказалась.

– Ешь, – сказала она, – тебе нужнее.

Одним весенним солнечным утром Анейс разбудила меня пораньше и, присев на край лавки, где я спала, очень серьезно сказала:

– Как бы ни было мне грустно, но пришло время расставаться. Не подумай, Луиза, что я гоню тебя, живи здесь сколько душе угодно. Просто чувствую, не такой должна быть твоя жизнь. Что тебе рядом со старухой делать? Какой интерес магу в глухой деревне просиживать свою жизнь, годы молодые по пустякам разменивать? В город тебе надо, там и возможностей больше, и люди там богаче, помощь им магическая чаще требуется.

Я слушала Анейс и понимала, что старушка права, сама ведь мечтала в большом городе осесть, чтобы дар мой и годы обучения в магической школе не были потрачены зря. Через неделю, когда грязь подсохла, собралась, простилась с ведьмой и отправилась в путь. Шла дорогой, не скрываясь и не опасаясь, что могу повстречать дроу. Нет, они давно достигли цели своего путешествия, а я…

Через неделю добралась до небольшого уютного городка. Магов здесь отродясь не бывало, и градоправитель – умный и дальновидный старичок предложил мне занять пост городского мага. Мне на пороге очередного дня рождения выпал такой шанс! Не иначе судьба расщедрилась на подарок. Но какой! Конечно же, я согласилась и в последствии об этом шаге ни разу не пожалела, потому что еще через год, счастливый случай привел в тот городок целую группу магов. Их делами я не интересовалась, да и не горожане их интересовали. Однако в тот момент, когда им всем грозила смертельная опасность, скромная Луиза Дамарро решилась на отчаянный поступок и спасла жизни семерым взрослым и сильным мужчинам. Среди них оказался магистр Бернадан, который сыграл в моей дальнейшей судьбе очень важную роль.

Прошло несколько месяцев, и вдруг мне приходит приглашении в столицу королевства Гелиен. Господин градоправитель был сильно расстроен моим отъездом, но удерживать не стал.

– Езжай, Луиза, езжай. Такой шанс выпадает раз в жизни и то не всем.

Жизнь в очередной раз подкинула красиво упакованный подарок, и в нем была пусть и хлопотная, зато хорошо оплачиваемая работа, свой дом, целый ДОМ в два этажа, где я жила одна и могла делать все, что душе захочется. Еще меня окружали интересные люди, и огромное количество соблазнов, которыми так манил к себе город. Честно признаюсь, первую неделю я ничего не могла с собой поделать и с открытым ртом ходила по городу, рассматривая дома, улицы, во что одеты люди, особенно молодые женщины. Мне вдруг страстно захотелось жить, глотнуть этого безумно дорогого напитка, чтобы почувствовать себя человеком. На этот счет у меня давно имелся небольшой пунктик, правда, со временем он перерос в страх, потом и вовсе сделался комплексом, он и толкал, заставлял делать все возможное, чтобы выбиться из общей серой массы, стать кем-то более значимым. Как следствие этот страх отразился на моем характере, я перестала ценить в людях их истинные качества: доброту, участие, внутреннюю красоту и много еще чего, все больше и больше меня интересовали люди, общение с которыми могло бы принести пользу, поэтому в моем окружении не было случайных людей. И меня не смущали их некоторые недостатки. Даже кандидаток в возможные подружки выбирала со скрупулезной тщательностью, внимательно изучая их жизнь, привычки, характер, так же положение в обществе, а потом прикладывала все усилия, дабы обратить на себя внимание. Мои ухищрения, приправленные магией, срабатывали безотказно, и уже через полгода у меня было три подруги. О Луизе Дамарро эти девушки знали только то, что сочинила и поведала им, зато о них знала все и чуточку больше, для успокоения души, так сказать.

Я перестала быть отзывчивой на чужое горе и вдруг поймала себя на мысли, что втайне презираю людей, одной из которых до недавних пор была. Это правда. Я стала сторониться бедно одетых людей, тех, кто так сильно напоминал о былой жизни. Возможно, нет, точно с моей головой был непорядок, поэтому приходилось тщательно маскировать свои странные наклонности, особенно любовь к накоплению, причем копила все: деньги, ценности, знания, полезные связи. Я, как запасливая белка, тащила в свой дом все, что могло пригодиться, а еще очень бережно и аккуратно относилась ко всем вещам. От старых привычек тяжело избавиться, поэтому вся моя одежда тщательно вычищалась, стиралась особым образом и хранилась в специальных чехлах. Теперь я могла позволить себе хорошую качественную одежду и не купленную где-то на рынке или в лавке готового платья, а сшитую на заказ по моим вкусовым предпочтениям. Первое время даже упивалась осознанием того факта, что таких платьев или костюмов для служебных дел нет ни у одной девушки в городе. Это так. Во мне пробудился вкус к красивым изысканным нарядам, хотя жадность редко позволяла сорить деньгами. Я смотрела на людей, которые привлекали меня своим внешним видом, и училась у них походке, манере держаться в обществе, даже просто на прогулке, говорить. Моего интереса не замечали, чему была только рада и дома, там, где никто не мог за мной подсмотреть, перед большим зеркалом репетировала, оттачивая до совершенства подсмотренные навыки других людей. Вскоре от прежней Луизы должно было остаться только имя.