Опасные пациенты. От Йоркширского потрошителя до братьев Крэй: где лечатся и как живут самые жестокие преступники Великобритании

Был только один женский блок, на строительство которого ушло меньше времени, чем на пять мужских. Они были закончены и открыты в феврале 1864 года, и там поселились некоторые известные заключенные, в том числе знаменитый художник Ричард Дадд, который убил своего отца, и Эдвард Оксфорд, совершивший неудачное покушение на убийство королевы Виктории.

В 1903 году Джордж Гриффит так описал это место: «Единственное сходство Бродмура с тюрьмой состоит в том, что никуда нельзя попасть, не отперев или не заперев прочных дверей и железных ворот. Но внутри нет никаких признаков ограничения свободы. В мужском крыле вы видите мужчин, блуждающих по длинным, просторным коридорам, или сидящих в больших, хорошо обставленных общих комнатах, читающих, курящих, глядящих в окна, или застывших неподвижно, думающих и мечтающих о мире, который нам не принадлежит.

Точно так же и в женском крыле: кто-то из женщин сидит в коридорах, вяжут и вышивают, какие-то читают или разговаривают в общих комнатах или молчат, занятые своими странными думами. В соседней комнате кто-то сидит за роялем и играет, может быть, какую-нибудь обычную музыку, а возможно, какое-то странное собственное свое творение, а другие сидят на стульях и в креслах и слушают»[8].

ДЛЯ МНОГИХ ПЕРВЫХ ПАЦИЕНТОВ, ПЕРЕНЕСШИХ УЖАСЫ ЖИЗНИ В БЕДНОСТИ И НИЩЕТЕ, БРОДМУР БЫЛ ПОДЛИННЫМ И ИСЦЕЛЯЮЩИМ УБЕЖИЩЕМ ОТ ТЯГОТ ВНЕШНЕГО МИРА И ТРУДНОСТЕЙ.

Тогда, как и сейчас, в Бродмуре кипела оживленная культурная и духовная жизнь. В викторианской больнице регулярно проходили драматические спектакли и концерты. Пациенты мужского и женского пола были строго разделены, и танцы разрешалось устраивать только для женщин раз в две недели. В новой больнице с первых дней появился внимательно спланированный новый центр для посетителей, и семьи и друзья пациентов приветствовались в учреждении.

Закон о людях с ментальными нарушениями был введен в 1913 году, чтобы заменить Закон об идиотах 1886 года. Этот закон, ныне бестактный пережиток довоенной Британии, различал четыре категории людей, которые больше не должны были находиться в основной тюремной системе. Это были «идиоты – люди настолько “глубоко ущербные умом, что не способны защитить себя от общих физических опасностей”, имбецилы – способные защитить себя от общих опасностей, но не способные позаботиться о себе». Имбецилы считались более умными, чем идиоты, но все еще неспособными управлять своей жизнью. И «слабоумные люди – более умные, чем имбецилы, и поэтому способные в некоторой степени поддерживать себя, но с “отсталостью”», все еще «настолько выраженной, что требуют заботы, надзора и контроля для своей собственной безопасности или защиты других». Существовала еще одна неопределенная категория, названная «умственной отсталостью», для нее была характерна некоторая форма «умственной недостаточности» наряду с «сильными порочными преступными наклонностями, на которые наказание оказывало мало влияния или вообще не воздействовала».

Основная цель Закона об умственной отсталости состояла в том, чтобы убрать психически больных из тюрем и богаделен и поместить их в специализированные «колонии для умственно отсталых».

Идея колоний была основана на предложении Уинстона Черчилля Палате общин в феврале 1911 года – те, кого считали «умственно неполноценными», должны работать в лагерях принудительного труда.

ТОГДА, КАК И СЕЙЧАС, В БРОДМУРЕ КИПЕЛА ОЖИВЛЕННАЯ КУЛЬТУРНАЯ И ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ. В ВИКТОРИАНСКОЙ БОЛЬНИЦЕ РЕГУЛЯРНО ПРОХОДИЛИ ДРАМАТИЧЕСКИЕ СПЕКТАКЛИ И КОНЦЕРТЫ.

В дополнение к виновности в преступлении любой, кто попадал в одну из четырех категорий – бездомный, беспризорный, не посещающий школу или постоянно находящийся в состоянии алкогольного опьянения, – также мог быть помещен в одну из колоний. В какой-то момент сортировка людей по этим критериям привела к тому, что почти 65 000 человек оказались в колонии или других подобных учреждениях. Многие из них были просто осужденными и не считались личностями, представляющими длительную опасность для широкой общественности. Такие могли свободно уйти, когда срок тюремного заключения истекал.

Первые 50 лет существования Бродмур был единственным учреждением подобного рода, обслуживающим Англию и Уэльс. Позже, в 1912 году, Рэмптон открыл свои двери для обслуживания севера Англии.

В 1959 году Закон об умственной отсталости, а также Законы о невменяемости и психическом лечении были заменены Законом о психическом здоровье. Самым большим достижением этого Закона стало устранение юридического различия между умственной отсталостью и психическим заболеванием. Главным прямым следствием для Бродмура было то, что впервые стало возможным принимать в его стенах не только правонарушителей, но и тех, кто не совершал преступления, но имеет «опасные, насильственные или преступные наклонности».

С 1863 по 1949 год Бродмур был сумасшедшим домом для преступников при Министерстве внутренних дел. В этот периорд за ежедневное управление больницей отвечал главврач. Когда в 1949 году Бродмурский приют для душевнобольных преступников стал Бродмурским институтом, он был передан в ведение министра здравоохранения и под надзор правления, но также по-прежнему управлялся главврачом. Затем, в 1960 году, он перешел непосредственно под начало Министерства здравоохранения как «специальная больница для психически больных лиц, которые, по мнению министра, нуждаются в лечении в условиях особой безопасности в связи с их опасными, насильственными или преступными наклонностями».

Конечно, как и в случае с любым учреждением, на порядок влияли те, кто возглавлял больницу, даже в большей степени, чем регулярно меняющиеся правительственные акты. Назначение начальником в 1895 году доктора Ричарда Брауна, до этого занимавшегося тюремной медициной, привело к росту числа пациентов и значительному ужесточению режима. Однако два его преемника, доктора Бейкер и Салливан, придерживались более гуманного подхода, вернув больнице атмосферу скорее убежища, нежели тюрьмы, предлагая пациентам больше возможностей работать, играть и заниматься своим собственным лечением.

Многие сотрудники и пациенты говорят не только о Кроуторне, но и о самом Бродмуре как о деревне. Это причудливое и поразительно странное сравнение можно было бы поначалу принять за иронию. На самом деле оно, по-видимому, призвано взять под контроль представление о Бродмуре как об изменчивой и жестокой среде, отчуждающей и разобщенной. Существует поговорка: «Есть просто время, а есть время Бродмура». Для менее больных людей, которые остро ощущают свое окружение, оно часто течет мучительно медленно.

ПЕРВЫЕ 50 ЛЕТ СУЩЕСТВОВАНИЯ БРОДМУР БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫМ УЧРЕЖДЕНИЕМ ПОДОБНОГО РОДА, ОБСЛУЖИВАЮЩИМ АНГЛИЮ И УЭЛЬС.

Патрик Макграт – писатель, чей отец Пэт Макграт стал последним главврачом Бродмура в 1957 году. Макграт и его семья жили в просторном викторианском особняке недалеко от главных ворот, который его родители назвали Кентигерн в честь святого покровителя Глазго, где они выросли. В Кентигерне имелись пруд, сад, помещения для прислуги и так далее. Патрик Макграт дружил с пациентами, получившими условно-досрочное освобождение, а также описывал, как больные работали в мастерских ремесленников и персонал соревновался с пациентами в дни спортивных мероприятий.

В детстве, когда он рос в кампусе Бродмура, у него был такой уровень взаимодействия с пациентами, что сейчас это просто поражает. Макграт снова посетил больницу много лет спустя и был потрясен, как и многие другие, подавленностью и корпоративной вежливостью, вползающей в это место, с газонами и офисами, заменяющими неухоженные заросли и дом его детства.

Его беспокоили стены, заборы, прожекторы и аппаратная. Он чувствовал, что деньги, потраченные на высокотехнологичные барьеры, лучше было бы пустить на уход за пациентами. Да, возможно, Бродмур детства Макграта был блестящим в плане терапии и ухода, чего не скажешь об уровне безопасности в нем – на современный взгляд в этом плане там было все удручающе сомнительным.

Гвен Эдсхед – психиатр и врач, жившая Бродмуром в течение 30 лет. Гвен – христианка, и она верит, что зло существует. Ее воспоминания о больнице берут начало в 1980-х.

«Я помню, как посещала это место, когда была еще совсем молодым врачом, только что закончившим базовую подготовку по психиатрии. Помню, что приехала в Бродмур в обычный день открытых дверей на неделе, когда представители общественности и профессионалы могли свободно прийти туда ближе к вечеру. Вторая половина дня началась с беседы, а затем нас ждала экскурсия по больнице, осмотр различных отделений и мастерских. Помню чувство предвкушения, когда у меня были те же фантазии, что и у всех остальных. И я обнаружила, что Бродмур готичен с его темными кирпичными стенами и грозной природой.

Примечания