Ловушка для светлой леди
Даже отчим, подписывая документы брачного договора, не мог потом толком сказать, какой титул носит мой жених. «Милая, тебе совершенно не о чем беспокоиться, лорд Торн – достойнейший человек!» Именно после этой «рекомендации» лорда Стрэя я и забеспокоилась. Достопочтенный папенька отзывался так лишь об отъявленных мерзавцах. Себя, кстати, высокородный лорд тоже причислял к достойнейшим, так что нет ничего удивительного в том, что он согласился с предложением наместника. Еще бы! Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать, и я буду вправе сама распоряжаться своим имуществом, титулом и судьбой. Разве мог любезный отчим упустить возможность сбыть меня с рук до наступления этого неприятного для него момента? О нет. Кто угодно, только не лорд Гриффин Стрэй!
– Осторожнее, миледи, – злое шипение Кимли вырвало меня из плена воспоминаний.
Пока я предавалась раздумьям, мы успели миновать вымощенный темно-серым камнем двор и оказаться у подножия длинной широкой лестницы, ведущей к парадному входу.
Себастиан одарил меня раздраженным взглядом, дернул за руку и потащил за собой.
Мне пришлось подхватить юбки, чтобы не упасть, а бедный слуга чуть ли не спотыкался, едва поспевая за своим лордом. Он тяжело дышал и удивленно поглядывал на хозяина, но не смел сказать ни слова.
Тяжелые кованые двери распахнулись, пропуская нас в огромный холл, очертания которого терялись в темноте, и с гулким стуком захлопнулись за нашими спинами.
– Берни, мы будем в кабинете, поторопи слуг, пусть приготовят покои для миледи, – не сбавляя шага, распорядился Кимли и потащил меня дальше, в сумрак извилистых коридоров.
Многочисленные переходы пересекались, путались, ныряли один в другой. Мы шли по неровным каменным плитам, и мне казалось, что я попала в склеп. Сумрачно, уныло, холодно. Мрачные мысли одолевали все сильнее. С каждым поворотом, уводящим вглубь замка, мне становилось все тревожнее, а лицо идущего рядом мужчины казалось все более зловещим.
Себастиан быстро шел вперед, почти волоча меня за собой и не обращая ни малейшего внимания на мои неудобства. Остановившись, наконец, у какой-то двери, он открыл ее и втолкнул меня в заставленную шкафами комнату.
– Присаживайтесь, – Кимли магией смахнул с кресла какие-то свернутые свитки.
Я села и обвела взглядом окружающий беспорядок. Интересно, тут когда-нибудь убирались? Толстый слой пыли покрывал все доступные взгляду поверхности, оконные стекла выглядели настолько мутными, что почти не пропускали свет, а затхлый воздух подтверждал, что решетчатые переплеты давно не открывали для проветривания. Неужели хозяина устраивает подобное? И, кстати, где он сам?
– Лорд Кимли, я хотела бы узнать…
– Это лишнее, миледи, – резко оборвал меня Себастиан.
Он недовольно посмотрел на меня и присел в соседнее кресло, скинув с него какой-то старый альманах. Журнал упал на пол и раскрылся на красочной литографии. Я невольно отметила знакомые черты и присмотрелась внимательнее. Ну точно! Это же он, мужчина из моих миражей. Светлые волосы гладко зачесаны назад, серебристый камзол плотно облегает плечи, яркие синие глаза надменно смотрят с прекрасного, породистого лица. «Как скоро наш записной ловелас…» Я не успела дочитать заголовок – Себастиан поднял альманах и положил его на стол.
В комнате повисло молчание. Минуты бежали одна за другой, а мы с Кимли сидели друг против друга, все глубже погружаясь в скопившееся в библиотеке напряжение.
Раздавшийся стук в дверь показался удивительно громким.
– Ваша светлость, покои для леди готовы.
В комнату протиснулся давешний старичок и опять низко склонился перед Кимли.
– Что ж, идемте, миледи.
Себастиан поднялся с кресла и подошел ко мне, протягивая руку и помогая встать.
Надо же, какая предупредительность! Я недоверчиво покосилась на Кимли, но удержалась от горького смешка. Определенно, с моим надзирателем что-то случилось. Уж больно долго длится период его вежливого благодушия.
Берни торопливо семенил по извилистому коридору, мы с Кимли шли следом. Многочисленные закрытые двери и заложенные камнем проемы мелькали мимо, но старый слуга не останавливался.
– Ох, в какое запустение все пришло, милорд, – горестно вздохнул он, на ходу погладив рукой выщербленную мраморную колонну. – А ведь раньше, помнится…
– Бернард! – в голосе Себастиана прозвучало предупреждение.
– Простите, милорд, совсем запамятовал. Сюда, миледи, – повернувшись ко мне, приглашающе указал рукой слуга.
Крепкая дубовая дверь с трудом поддалась его усилиям, и я вошла в просторные покои.
Большая кровать, старинный шкаф с резными дверцами, изящное трюмо и небольшое бюро с перламутровой инкрустацией – вот и вся обстановка. Маленькая дверь в дальней стене, скорее всего, скрывала за собой умывальню.
– Что ж, миледи, – Кимли обвел взглядом помещение и слегка усмехнулся. – Вот и ваши покои. Обживайтесь. Служанка поможет вам принять ванну и переодеться. Ужин ровно в семь, постарайтесь не опаздывать.
Он развернулся и вышел из комнаты, на ходу поправляя сбившийся галстук, а мы с Берни остались стоять, растерянно глядя друг на друга.
– Леди Анна Кервуд, графиня Блэквуд, – нарушив все правила приличия, представилась слуге. – Вероятно, мне предстоит прожить здесь некоторое время. А вы?
Я вопросительно взглянула на слугу.
– Бернард Шторен, – поспешно поклонился тот. – Дворецкий его светлости, лорда Торна. Я позову горничную, она поможет вам устроиться.
Дворецкий, невзирая на возраст, ретиво поковылял к двери.
– Спасибо, Бернард, – поблагодарила я.
Худощавые плечи мужчины неловко дернулись, он запнулся на секунду, а потом повернулся.
– Не стоит благодарности, миледи, – торопливо произнес Берни и вышел из комнаты.
Что ж, можно сказать, знакомство прошло успешно. Если и горничная окажется столь же немногословна…
Эльда, полная, светловолосая женщина, оказалась не просто немногословной. Она вообще не могла говорить. Да, лорд Кимли, вы предусмотрели все! Даже любовь женщин к сплетням.
***Ночь прошла спокойно. Не было ни снов, ни кошмаров, ни ощущения чужого присутствия. Утро тоже не принесло никаких проблем. Завтрак, блуждание по замку, попытка выйти во двор, пресеченная вежливым «Милорд будет против, миледи», ужин в обществе надзирателя. И следующий день. И еще один.
Я исподтишка наблюдала за Кимли, ловила каждый его взгляд, слово, движение. Смотрела и пыталась предугадать, чего ожидать от него в будущем, но все было спокойно. Дни шли за днями, Себастиан почти не обращал на меня внимания, учтиво здороваясь по утрам и желая спокойной ночи по вечерам. Орли ужинал вместе с нами и, осмелев, даже решился пару раз со мной заговорить, слуги по-прежнему сновали по замку безмолвными тенями, а я все ждала. Ждала того момента, когда всеобщее притворство закончится. Ну не верила я в благодушное настроение своего надзирателя! Чувствовала, как скапливается напряжение, понимала, что однажды милая сказка растает, и Себастиан вновь покажет свое истинное лицо, но все равно оказалась не готова к тому, что случилось.
Произошло это на пятый день нашего мнимого мирного существования. За ужином Кимли посадил меня рядом с собой, а Орли предложил место напротив. Я насторожилась и незаметно взглянула на своего надзирателя, но лицо его оставалось спокойным и бесстрастным.
– Попробуйте вот это блюдо, миледи, – Себастиан подвинул ко мне тарелку с мелко нарезанными овощами. – Знаменитый сартанский салат из виргалиса.
Орли неожиданно закашлялся.
– Простите, – покраснев, выдавил он.
– Выпей вина, Стэйсон, – небрежно посоветовал Кимли. – Так вот, леди Анна, – продолжил надзиратель, – этот салат известен на Севере с давних пор, его готовили еще при Эдвине Кривом, а при Уоррике Завоевателе добавили пару новых ингредиентов, и с тех пор рецепт этого блюда больше ни разу не менялся. Пробуйте.
Кимли положил на мою тарелку внушительную горку овощей и кивнул, предлагая отведать.
Не в силах ослушаться, набрала на вилку несколько зеленых кусочков и проглотила. Сочные, пряные, они растаяли на языке кисло-сладким соком, оставив приятное послевкусие.
– Нравится? – выжидающе посмотрел на меня Себастиан.
– Необычно, – дипломатично ответила я, не понимая странной настойчивости, с которой угощал меня Кимли.
Стэйсон Орли вновь закашлялся. Что это с ним? Неужели простудился?
Я с сочувствием посмотрела на капитана.
– Вина, миледи?
Кимли, не слушая возражений, плеснул в мой бокал светлого руанского.
– Я хотел бы выпить за вас, леди Анна, – подняв хрустальный кубок с темно-красным бордо, с чувством произнес надзиратель. – За вашу несгибаемую волю, за честность и порядочность, за кроткий нрав и чистоту. Моему брату несказанно повезло найти такое сокровище, как вы, леди Кервуд. За время нашего совместного путешествия я не переставал восхищаться вами, – он пристально посмотрел мне в глаза и веско добавил: – Я никогда не забуду эту поездку, дорогая леди Анна.
Кимли приподнял бокал, салютуя мне, и выпил до дна его содержимое.
– Прекрасный тост, лорд-канцлер, – похвалил Орли.
За проведенное в замке время мне так и не удалось выяснить, почему к Себастиану обращаются столь старомодно. Вот и сейчас, когда капитан назвал Кимли канцлером, я внимательно посмотрела на своего надсмотрщика, задаваясь вопросом, что это значит.
– В свое время вы все узнаете, миледи, – усмехнулся надзиратель, и я поняла, что задала этот вопрос вслух. Но как? Что со мной происходит? И почему так странно кружится голова?
– Вы нормально себя чувствуете, миледи? – вкрадчиво спросил Кимли.
– Да, все хорошо, – поспешно ответила я. – Ваша речь меня очень тронула, – добавила, многозначительно посмотрев на Кимли.
Особенно та часть, где… Неужели я опять высказываю мысли вслух?!
– Не беспокойтесь, миледи, – довольно улыбнулся Себастиан. – Мы никому не скажем об этом, – надзиратель приблизил свое лицо и тихо прошептал: – И об этом, – накрывая мои губы поцелуем, выдохнул он. – И даже об этом, – принимаясь расстегивать пуговицы платья, зловеще усмехнулся Кимли.
Что он делает?! Здесь же Орли, Бернард, слуги! Неужели он заставит меня… Нет! Такого позора я не переживу.
Я рванулась из рук Кимли, выскочила из-за стола и побежала к дверям, но они захлопнулись прямо передо мной. Обернувшись, увидела неторопливо идущего ко мне Себастиана, равнодушно застывших у стены слуг, растерянного Стэйсона, и дикая ярость плеснулась в груди. Кто дал право этому ублюдку так надо мной издеваться?! Неужели Кимли решил, что может делать все, что ему вздумается?
Я почувствовала, как истово полыхнула магия, отзываясь на мое негодование. Ощутила, как она набирает силу, и, распрямившись, твердо встретила взгляд подошедшего мужчины.
– Ну-ну, детка, вздумала поиграть? – издевательски усмехнулся Себастиан, и вокруг него взметнулась метель. – Глупышка! Где уж тебе?
Огонь, вспыхнувший в крови, опалил внутренности, зажег сердце, плеснулся по венам, вырываясь наружу.
– Я ненавижу вас, лорд Кимли! – выкрикнула в лицо своему улыбающемуся кошмару. – Как же я вас ненавижу!
– Я знаю, детка, – кривая улыбка исказила грубые черты.
– Никогда не прощу вас!
– И это я тоже знаю.
– Будьте вы прокляты!
Крик, сорвавшийся с губ, потонул в шуме гудящего пламени. Магия огня, о силе которой я и не подозревала, вырвалась на свободу, сметая все вокруг яростным смерчем. Я стояла в центре огненного факела и с наслаждением наблюдала, как ломается пространство, как в страхе разбегаются люди, как полыхают бархатные портьеры и плавится серебряная посуда. Так вам всем! Бегите! Все бегите! Трусы! Ненавижу! Как же я вас всех ненавижу! Молчаливые, покорные, пресмыкающиеся перед своими хозяевами.
В этот момент я не жалела никого. Мне было больно, и эту боль я изливала на всех. Пусть уйдут, исчезнут, оставят меня одну. Слуги, словно услышав мои мысли, ринулись прочь из столовой. Орли, схватившись за голову, с ужасом смотрел на меня и пятился к двери. И только один человек никуда не бежал. Себастиан стоял рядом, не опасаясь моего пламени, и лицо его переливалось морозными узорами, а в глазах горело предвкушение.
– Ну же, и это все, на что вы способны? – издевательски засмеялся надзиратель, а я, услышав ненавистный смех, столько времени преследующий меня в кошмарах, окончательно потеряла голову.
Пламя взревело, выплеснулось из моих рук ему навстречу, подалось вперед и схлестнулось с окутавшим Кимли ледяным вихрем. Отчаяние придало мне сил, я стремилась вложить в этот огненный смерч всю себя. Пусть погибну, но и моему мучителю больше не жить!
В глазах потемнело, пол под ногами качнулся, но я только стиснула зубы покрепче и закрыла глаза, погружаясь внутрь беснующегося огня. Он вился вокруг меня, материнской лаской гладил волосы, нежно звал по имени.
– Энни, ты слышишь меня?
Как же сладка долгожданная свобода!
– Энни! Не делай этого!
Не делать? Ну нет! Никогда раньше не испытывала подобного…
– Девочка, прекрати! Энни, вернись! Слышишь? Не смей уходить!
Да, я слышу. Я уже иду. Здесь так хорошо. Мне больше не будет больно. Огонь, зачем ты просишь меня вернуться? Я наконец-то нашла покой.
– Нет, Энни, нет! Посмотри на меня! Не смей! Не уходи!
И зачем так кричать? Что за назойливый голос! Он не дает мне уйти туда, где так тепло и спокойно…
– Энни!
Перед глазами мелькнуло странно знакомое лицо с яростно горящими синими глазами. Какие красивые… Отчаянные. И метель в них красивая. Жаль, что…
– Нет!
Свет окончательно померк, и я погрузилась во тьму.
Глава 3
«Дорогая Бетти! В своем прошлом письме, ты спрашивала, оправилась ли я от странной болезни, подхваченной мною в дороге. Спешу обнадежить тебя, моя дорогая, что чувствую я себя хорошо, и боли меня больше не беспокоят. Доктор Леблан говорит, что это все последствия дождливой арсейской осени. Вероятно, он прав, хотя я не помню, была ли осень в Кене настолько ненастной. Впрочем, как ты знаешь, я многого не помню из своей прежней жизни. К сожалению, память возвращается ко мне с трудом».
И это правда. Я напряженно собираю воспоминания о последних месяцах после помолвки, но дается это нелегко. Провалы слишком велики, и мне приходится напрягаться, пытаясь вернуть утраченное. Понемногу, по кусочку. Как разрозненную картину: отчим, подписывающий брачные бумаги, рэйя Алирия, гордящаяся своей воспитанницей, зависть подруг, радость Бетти. Бетти. Почему-то воспоминания о ней подернуты какой-то странной дымкой. Мне все время кажется, что она сильно беспокоилась о чем-то. Впрочем, неудивительно. Каждое ее письмо полно заботы о моем здоровье, она волнуется, как я переношу суровый северный климат. Как ни странно, новая родина не показалась мне холодной. Напротив. Тепло, безветренно.
«Здесь, в Сарте, солнечно и сухо, а еще тут замечательно красиво. Думаю, когда ты приедешь в гости, тебе здесь очень понравится. Артур говорит, что будет рад твоему приезду. Он даже обещает дать тебе сопровождающих. Он вообще очень добр. Думаю, мне повезло с женихом».
Да, Артур добр ко мне. Он замечательный. Внимательный, чуткий, заботливый. И, похоже, испытывает ко мне сильные чувства.
«Свадьба наша назначена на начало весны, доктор Леблан обещает, что к тому времени я окончательно поправлюсь. Ах, Бетти! Видела бы ты мое свадебное платье. Оно прекрасно! А еще Артур подарил мне парюру из рубинов с бриллиантами. Она изумительно сочетается с моим свадебным нарядом. Впрочем, ты сама все увидишь, когда приедешь к нам в гости.
Остаюсь любящая тебя
Анна Мария Кервуд, графиня Блэквуд.
Сарта, Горинг-Дэйли, Ружен-холл»
Я отложила в сторону перо и задумалась. С того момента, как очнулась в совершенно незнакомой комнате и увидела обеспокоенное лицо неизвестной пожилой женщины, прошло почти три недели. До сих пор помню, как тогда испугалась. Богатая обстановка спальни, тончайшее шелковое белье, мягкая перина. И взволнованная рэйя, спрашивающая меня о чем-то на непонятном языке. Это потом я сообразила, что говорит она на сартском, а тогда, очнувшись от многодневного беспамятства, в страхе принялась отодвигаться от нее, шепча какие-то глупости.
Уже позже, когда в покои вошел высокий, красивый мужчина с внимательным взглядом серебристо-серых глаз, я сумела взять себя в руки и успокоиться.
– Слава богам, вы очнулись, – услышала я низкий голос. – Как же вы напугали нас, леди Анна. Эта болезнь случилась так неожиданно.
– Болезнь?
Я недоуменно взглянула на незнакомца.
– Да, леди Кервуд. Болезнь, – твердо посмотрел он в ответ и поведал мне, что по пути из Кена в Колл со мной приключилась горячка, и я провела в беспамятстве почти две недели. Все это время за мной ухаживала рэйя Аманда, домоправительница лорда Торна.
– Милорд не мог доверить ваше здоровье незнакомому человеку, – объяснила пожилая дама, когда я поинтересовалась, не проще ли было нанять сиделку. – Он очень за вас переживал.
Она вздохнула и бросила незаметный взгляд на стоящего у кровати мужчину.
– Простите, я не представился, – спохватился тот и коротко поклонился. – Артур Эдвард Торн, наместник Сартаны, и ваш жених.
В памяти смутно мелькнуло далекое воспоминание – кабинет городского особняка, довольно улыбающийся отчим, шелест просматриваемых им бумаг, какой-то светловолосый мужчина, пристально разглядывающий меня холодными синими глазами… «Дорогая, позволь тебя поздравить! Лорд Торн, великий наместник Сартаны, попросил у меня твоей руки».
Боги, как болит голова…
– Миледи, вам плохо?
Рэйя Аманда взволнованно посмотрела на меня и дернула сонетку звонка.
– Тира, срочно позови доктора Леблана, – велела она явившейся на зов служанке.
Лорд Торн неслышно подошел к постели и взял меня за руку.
– Ни о чем не волнуйтесь, – произнес он, глядя в глаза. – Никто не причинит вам вред.
Красивое, удивительно мужественное лицо показалось мне печальным, а взгляд серых глаз – удивительно понимающим. И та растерянность, которую я ощущала с момента пробуждения, вдруг куда-то ушла, и мне захотелось довериться этому незнакомому человеку.
– Я не помню, как здесь оказалась. Не могу вспомнить ни помолвку, ни путешествие из Кена, ни сопровождающих. Ничего.
– Успокойтесь, леди Анна, – мягко посмотрел на меня мужчина. – В моем доме вы в полной безопасности.
– Я могу увидеть кого-то из своих людей? Горничную или компаньонку?
Голос был чужим, охрипшим.
– Но вы приехали без них, – удивленно взглянула на меня рэйя Аманда.
– Правда?
Нет, мир определенно сошел с ума! Разве могла наставница отпустить меня к жениху в одиночестве?
– Но тогда кто привез меня в Сартану?
– Леди Анна, давайте мы обсудим все подробности позже? – вмешался лорд Торн. – Вам нужно отдыхать и восстанавливаться после болезни, а остальное пока подождет.
Я с сомнением покачала головой. Даже это движение далось с трудом. Сил почти не осталось, но мне необходимо было понять, выяснить…
– Вы обязательно все вспомните. Только позже, – мужчина улыбнулся, отчего его суровое лицо изменилось, став мягче и словно осветившись изнутри, и осторожно погладил мою ладонь. – Память вернется.
Его слова немного успокоили. По крайней мере, видимой опасности не было, а на смутную тревогу, сжимающую сердце, я постаралась не обращать внимания.
Вызванный доктор подтвердил слова Артура.
– Не беспокойтесь, миледи, – деловито осмотрев меня, сказал Леблан. – Частичная потеря памяти – нередкое явление. Усталость, сильная горячка, ослабленный организм. Стоит вам поправиться, и вы обязательно все вспомните.
С тех пор прошло уже больше двух недель, а я так и не смогла составить полную картину своего путешествия. В памяти мелькали постоялые дворы, скудная природа приграничья, сверкающие ледяные поля, переправа, смутно различимая мужская фигура. Все это мешалось в голове, рассыпаясь бессмысленными фрагментами и никак не желая складываться в единое целое.
Я запечатала конверт, поставив оттиск своего нового перстня, и взяла со стола колокольчик.
– Звали, миледи?
Тира, миловидная светловолосая горничная, тихо вошла в комнату и поклонилась.
– Да. Отнеси это письмо вниз, пусть отправят с утренней почтой.
– Слушаюсь, миледи.
Проводив горничную взглядом, задумчиво посмотрела на свои руки. Узкие кисти, нежная кожа, не знающая загара. И несколько следов от ожогов. Большой и указательный пальцы правой руки пострадали больше всего. Рэйя Аманда затруднялась сказать, откуда взялись эти шрамы, а сама я не помнила. Не помнила…
Собственное беспамятство пугало. Ощущение беспомощности и ущербности расстраивало до слез, но я почему-то знала, что не должна плакать. Что бы ни случилось.
Я поднялась с постели, накинула пеньюар и подошла к окну. Погода радовала. Тепло, солнечно, сухо. За то время, что я провела в загородном имении Торна, ни разу не было дождя или сырого тумана, не говоря уже о снеге.
– Миледи, ваш обед.
Тира неслышно вошла в комнату и поставила на прикроватный столик поднос, заставленный тарелками.
– Милорд настоятельно просил попробовать все, что приготовила для вас Труди, – расставляя посуду, заметила горничная.
Да, это похоже на Артура. Он очень расстраивается из-за того, что я мало ем и никак не могу поправиться. «Пожалуйста, леди Анна. Вы должны постараться». До сих пор неловко вспоминать, как наместник кормил меня с ложечки в первые дни, отобрав эту почетную обязанность у рэйи Аманды. Поначалу я страшно смущалась собственной слабости, пыталась доказать, что сама в состоянии держать в руках приборы, но Артур был так деликатен, так трогательно заботился обо мне, так переживал, что постепенно я привыкла. Привыкла к его присутствию, к ненавязчивой заботе, к вдумчивому взгляду серьезных серых глаз. И к удивительной, немного непривычной северной красоте.
– Простите, миледи, обед стынет, – напомнила служанка.
Я отправила в рот овощи и принялась машинально пережевывать их. Как всегда, Труди оказалась на высоте – салат получился восхитительно вкусным. Жаль, что я была не в состоянии оценить всю еду. Проглотив несколько ложек супа, отложила приборы. Все. Силы закончились.
– Поблагодари от моего имени Гертруду, – откинувшись на спинку кресла, велела служанке. – Она настоящая волшебница.
– Слушаюсь, миледи.
Тира собрала посуду на поднос и двинулась к выходу.
– Только она расстроится, что вы опять почти ничего не съели, – тихо пробормотала горничная.
– Ничего, вечером съем двойную норму.
– Вы всегда так говорите, а за ужином милорду приходится уговаривать вас проглотить хоть пару ложек. Ох, миледи, так вы до самой свадьбы не поправитесь.
Тира печально вздохнула и вышла за дверь, а я задумалась. Если вышколенная служанка решилась сказать подобное, значит, дела и правда плохи.
Я поднялась из-за стола, подошла к зеркалу и уставилась на собственное отражение. Да, немного похудела, лицо бледнее, чем обычно, губы потрескались. И глаза грустные. Попробовала улыбнуться, но получилось не очень убедительно. Да что со мной такое?! Вот эта бледная немочь, шатающаяся от слабости – я?! Что сказала бы бабушка, увидев меня сейчас? «Аннет, – она всегда звала меня на старомодный манер, – никогда, ни при каких обстоятельствах Блэквуды не раскисают и не сдаются, запомни это!» Да, леди Агата имела право говорить подобное. Выйдя в пятнадцать лет замуж за моего деда, в двадцать она осталась вдовой с двумя детьми на руках в погибающем от голода Кене. В двадцать два оказалась в Варнии, отступая вместе с армией короля Генриха, а в двадцать пять вернулась на родину, приняв на себя управление графством Блэквуд. Пережила годы смуты и реформации, отстояла свое право самостоятельно распоряжаться наследством сына, и сумела сохранить для семьи и графский титул, и земли, и состояние. До самой старости, пережив своих детей и оставшись одна в огромном особняке, она твердой рукой вела дела и не позволяла себе никаких слабостей. Боюсь, бабушка была бы мною недовольна.
Осмотрев себя, скептически хмыкнула. Неужели Артуру понравилось вот это? Бледное, безвольное существо с тоскливым взглядом огромных глаз. М-да. Наверное, нужно приложить больше усилий к собственному выздоровлению.
***Вечером в моих покоях появился Торн. Он привычно поинтересовался моим здоровьем и устроился в высоком кресле у камина. Видимо, день у наместника выдался тяжелым. Это было заметно по едва уловимой морщинке между бровями, по усталому взгляду необычных серебристо-серых глаз, по тому, с каким облегчением он ослабил узел шейного платка.
– Будет гораздо удобнее, если вы его снимите, – подсказала жениху.
– И вас не шокирует подобное нарушение приличий? – улыбнулся Артур.
– Боюсь, милорд, когда я увижу вас без галстука, вы просто обязаны будете на мне жениться!