Книга Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1 - читать онлайн бесплатно, автор Василий Климов. Cтраница 2
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1
Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Африка. Путешествия натуралиста по странам и континентам. Книга 1

Этим же способом, при помощи кивков шеи, они умеют и прыгать через препятствия. В Южной Африке они научились преодолевать проволочные заграждения фермеров высотою до 2 метров! Встав перед заграждением, жираф откидывает шею и голову назад, облегчая свою переднюю часть тела, встает на дыбы и забрасывает передние ноги на изгородь. Затем, подобно маятнику, он делает резкий мах шеей, кивая вперед головой и отталкиваясь одновременно задними ногами, перелетает с тяжеловесной грацией через ограду. Интересно, что это – целиком вновь приобретенное форма поведения. Когда в Южной Африке впервые появились проволочные заграждения, жирафы сносили их грудью, таская подолгу за собой плети колючей проволоки. Но со временем кто-то из них начал прыгать через изгороди а затем другие его собратья научились прыгать у него.

Гораздо реже жирафам приходится преодолевать водные препятствия, но и здесь они не теряются. Некоторые зоологи видели как жирафы переплывали реки. Но мне кажется, что длинная шея жирафа позволяет ему идти по дну водоема, держа голову над водой, Тем более, что большинство рек Африки наполняются сезонно и не имеют глубин свыше 4–5 метров. А с другой стороны, почему бы жирафу и не поплыть? Тем более, если все тело в воде а его удельный вес меньше, чем у воды. «Греби себе» – как говорила Обезьяна и «ноу проблем».

Необычность жирафа еще в том, что он как сказочное создание воплощает в себе соединенные вместе части различных животных. Голова и туловище его кажется что заимствованы у лошади, шея и плечи – от верблюда, уши – от быка, хвост – от осла, ноги от антилопы, а кожа покрыта красивым пятнистым мехом – от гепарда или пантеры. Зверь настолько необычный, что первые европейцы, попавшие в Африку и рассматривавшие древние египетские памятники с изображением камелопарда – стены храмов, могильники и склепы, считали это выдумкой и фантазией художников прошлого. «Такого не может быть» – говорили они.

Живые редкости Самбуру

На берегу бешено несущей свои грязные воды реки Эвасо-Нгири («коричневая вода» на языке племени маа) привольно раскинулся заповедник Самбуру. Здесь начинаются северные сомалийские пустыни, рукой уже подать до Эфиопии и резко меняются растительный и животный мир характерный для восточноафриканских саванн. Это уже полупустынная ньика – царство колючего кустарника, пальм дука и акаций. Здесь водятся слоны, львы, леопарды, зебры Греви, жирафы, редкие саблерогие антилопы бейза и жирафова газель. Последнее создание – жирафова газель или геренук является экологическим «двойником» жирафа. Они далеко не родственники, но в эволюции обе формы шли одним и тем же путем – увеличение длины шеи. Геренуки – изящные высокие газели с длиннющей шеей, объедают вершины кустарников, а когда им не хватает роста, что бы достать до нависших ветвей акаций, поднимаются и встают на задние ноги. Передние конечности их при этом болтаются в воздухе или ими они подвигают к себе ближе самые аппетитные зеленые веточки. Но как бы не тянулся геренук вверх, ему (в ближайший миллион лет) никак не достать до древесного яруса, являющегося вотчиной самого жирафа. Поэтому они совсем не конкуренты. Большее, на что способен геренук – это вершины колючих кустарников и нижний ярус акаций, в основном – свисающие вниз ветви.

Обследуя речную долину, мы продирались через заросли, встречались со стадом слонов, спугивали крошечных антилоп дик-диков, общались с жирафовыми газелями, а самих жирафов нашли в северной части заповедника, в предгорьях, где они паслись среди больших кряжистых акаций. На фоне темного кустарника и почти черного, готового разразиться грозой неба пустыни, яркими цветными пятнами выделялись темно-оранжевые шкуры жирафов. Они медленно и неторопливо объедали вершинки одного куста, и переходили к другому. Затем, решив видимо, что нужно сменить ассортимент блюд, переходили к акациям. Пробовали сначала одну, а затем другую и третью. Это наглядно показывает, что со вкусом у них все в порядке и они не довольствуются просто «едой», а находятся в постоянном поиске «чего-то вкусненького».



Здесь, в Самбуру, перед нами явил себя самый красивый подвид жирафов – сомалийский или ретикулярный. В русской транскрипции его называют сетчатым.

Темно-оранжевое поле его тела (шкуры) как бы накрыто светлой рыбацкой сетью, с крупной ячеей, которая и «прилипла» к телу. Пятна на теле у него получились красивые, четко очерченные, в форме 5 и 6-угольников. с ровными краями. Причем, пятнистость заходит на живот и ноги почти до пальцевых суставов. На всем цветовом пространстве тела только у этого подвида превалирует темный – коричневый с красным цвет, подчиняя себе белый и не давая ему разрушать пятна, что повсеместно происходит у других подвидовых форм. Белые у них только уши и окончания ног. Но, тем не менее, внутри некоторых пятен уже зарождается «борьба» черного цвета с белым, где белый «взрывает» поле пятна изнутри, разбивая маленькими лучиками на части, давая основу к разрушению целостности пятна, что хорошо видно у других форм. Собственно, цветовые вариации других подвидов отличаются степенью сходства-различия их от сомалийской формы и их полярного прототипа – жирафа масайского. Всего насчитывают 10–12 подвидовых форм и мы их всех постепенно рассмотрим.

Идиллия на острове

В череде озер Большого Африканского Рифта озеро Найваши по размерам третье на территории Кении, после озер Виктория и Рудольф. Оно неглубокое и совершенно пресное, что определяет его растительное и животное население. В южной части озера расположился небольшой живописный остров с зарослями камышей, изумрудными лугами и рощами желтокорых акаций, дававший приют тысячным стаям озерных птиц. В свое время, после создания здесь Национального Парка сюда были завезены обитавшие в округе водяные козлы, равнинные зебры, антилопы гну и жирафы. Сегодня они свободно здесь размножаются и съели почти всю траву на острове. Меня интересовали в первую очередь жирафы, а поскольку к тому же хищников здесь нет, на поиски длинношеих я «рванул» пешком через весь остров, стараясь особо не разгонять и не распугивать стада пасущихся здесь антилоп и зебр. Жирафов я нашел в роще желтокорых акаций, на севере острова. Десяток оранжевых красавцев расположились живописной группой на опушке рощи, освещенные утренним светом. Время от времени кто-то из них сдвигался с места и медленно переплывал на другое место. Природа сделала им подарок в виде такой длинной шеи и они в полной мере воспользовались им, став ленивыми и малоподвижными. Да и то сказать, зачем суетиться, когда, не сходя с места, с такой шеей можно достать куда угодно и сорвать самую сладкую и лакомую веточку или плод? Часть жирафов была скрыта от меня кустами и я видел только их «верхушки» – шеи и головы, которые медленно плавали в буйной зелени акациевой рощи как морские коньки в зарослях коралловых рифов. Как я потом разглядел, все это были самки и у одной из них недавно появился детеныш. Мамаша трогательно ухаживала за ним, следила опасливым взглядом, когда он далеко отходил. Видно было, что он представляет для нее большую ценность, поскольку она то и дело отвлекалась от «общения» с акациями и искала его взглядом. Малыш ее был очень неорганизован и любознателен. Он еще не умел кормиться листьями и травой и собственно не знал, чем себя занять поэтому постоянно отвлекался на движущихся вокруг жирафов, на летающих мух и на плывущие ввысях облака. Ему было все интересно – как качается ветка акации, откуда слышны голоса птиц и еще много другого. Мать же его должна была постоянно кормиться, но малыш своими блужданиями по поляне бередил ее материнское сердце, заставлял ее постоянно озираться и она несколько раз порывалась увести его с поляны в чащу леса. Видимо, она не чувствовала себя вместе с ним в безопасности на открытой «всем ветрам» поляне. Детеныш же зачарованно рассматривал такую красивую жизнь вокруг него и совершенно не реагировал на тревогу матери и попытки его увести.



Неожиданно что-то его потревожило, видимо укусил овод, потому что он подпрыгнул на месте и смешно забрасывая непослушные длинные ноги, проскакал по поляне метров 20. Затем опять встал и начал пристально рассматривать листочки на акации. Жирафиха несколько раз подходила к нему и пыталась шеей прижать его к себе. После двух таких попыток она сумела заставить его уйти с нею в глубину рощи. Мелькнули их разукрашенные крупы и поляна опустела, поскольку за ними ушли и остальные жирафы. Они, как правило, ориентируются на действия лидера, стараясь их повторять, а самки с детками как самые опасливые из них, зачастую становятся такими лидерами.

Самки жирафов взрослеют к трем годам, а где-то к пяти рожают первенца. Детеныша будущая мама вынашивает 440 суток или 14,5 месяцев. Для родов жирафиха уединяется в зарослях акации и колючего кустарника. Сами роды происходят утром, перед рассветом, на протяжении 1,5–2 часов. Самки не ложатся, а рожают стоя, расставив ноги и постоянно тужатся, помогая малышу выскочить из родовых путей. Величина новорожденного создания достигает двух метров, поэтому его «длиннота» появляется из чрева матери постепенно – сначала голова, которая свешивается вниз, за ней шея, туловище и, наконец, ноги. Или по другому: сначала передние ножки, а за ними уже головка, шея и туловище. Несмотря на то, что само рождение – это падение с высоты двух метров, малышу ничего не грозит, поскольку он выползает постепенно и сила тяжести (земного притяжения) борется с внутренним отрицательным давлением, которое держит и не отпускает жирафенка из чрева матери. Но вот вес тела и потуги матери совместными усилиями побеждают и малыш медленно выскальзывает на траву или лесную подстилку.



У новорожденного создания очень мало времени на то, чтобы «прийти в себя», оклематься, встать на ноги и уйти с матерью к стаду, поскольку природа вокруг изобилует любителями полакомиться свежатинкой. Уже через 10–15 минут жирафенок сначала поднимает головку, затем подбирает под себя ножки, как бы собираясь в комок, копит силы и наконец, где-то через полчаса встает на своих тонких дрожащих ножках. Конечно же, у них все очень индивидуально. Иной жирафенок может не встать и 2 и 3 часа, а другой поднимается уже через 10–15 минут. Матери, уже рожавшие, зачастую вылизывают свое дитя, а молодые и неопытные если и делают это, то реже. После родов, избавившись от «последа»(родовых оболочек и плаценты) жирафиха пасется рядом с малышом, наверстывая душевные потери.

Весит малыш при рождении от 60 до 70 кг, у него тоже длинная шея, но по пропорциям, значительно короче чем у взрослых, хотя имеет те же 7 позвонков. В этом он похож на своих далеких предков, имевших шеи «разумных» размеров, и за время детства и юности он достигает параметров взрослых. На каждой из его ножек по 2 копытца и каждое из них обуто защитным хрящиком, как в своеобразные «галоши». Пока жирафенок лежит, хрящики держатся, а когда он встает и начинает нелепо топтаться, то эти хрящики отскакивают сами. Встав на все 4 ножки малыш привлекает внимание матери, которая облизывает его и приглашает к кормлению. Он тянется к ней под живот, в самое темное место, находит соски и начинает сосать. С этого момента за его судьбу можно уже быть относительно спокойным: мать его уже не бросит, а он, попробовав молока, сам уже не потеряется (хотя в саванне все бывает).

Жирафенок рождается «лысым», без рожек. Но место их будущего появления отмечено пучками черных волос, а под ними зреет хрящик, который со временем окостеневает, превращается в маленькие рожки и они начинают расти. А кисточки шерсти на них, подобно кистям на шапке клоуна остаются с жирафенком как оригинальное украшение – черное на рыжем, на несколько лет. Потом они стираются и исчезают.

Через 1,5–2 часа после рождения малыш уже в состоянии следовать за матерью, а к полудню (если родился перед рассветом) он уже бегает, а через 2–3 дня уже прыгает через ветки и вокруг матери. Когда мать приводит новорожденного в стадо, другие самки его приветствуют нежными прикосновениями губ. Они тщательно обнюхивают и обследуют его, принимая в свое сообщество.

Когда несколько самок приводят своих детей в стадо, то малыши через какое то время знакомятся и все они стараются держаться вместе, как единая возрастная группа (у людей кстати тоже так) образуя так называемый «детский сад». Они играют и резвятся вместе, освобождая матерей о необходимости постоянно присматривать за своими чадами. Но здесь кроется и своя опасность. Матери ослабляют внимание, а детки теряют бдительность и в своих играх отбегают от стада где попадают в зубы к хищникам, стерегущих своих жертв в засаде.

К сожалению, около половины всех детенышей жирафа гибнет в первый месяц после рождения, из-за преследования хищников (это ситуация по Серенгети). В основном это львы, леопарды и гиены. Матери своих детей отчаянно защищают, но это редко приносит пользу. Для этого они слишком кроткие и безобидные. Покрутившись рядом и попугав хищника (причем они не страшатся нападать даже на львов), жирафиха старается увести малыша. Если же нападающим удается его поранить и он не может следовать за самкой, то она его в конце концов оставляет.

На берегах Накуру

В отличие от Найваши, другое озеро Большого Рифта – Накуру, не пресное, а соленое и знаменито миллионными стаями розовых фламинго. Но мало кто знает, что здесь скопище носорогов, есть львы, леопарды и совершенно необычный подвид жирафов – «угандийский» или Ротшильда. Обитают эти красавцы по северным берегам озера Виктория, в основном на территории Уганды, откуда и их название.

В зеленой рифтовой долине, окруженной невысокими горами – краями разлома Рифта, протянувшегося от Средиземного моря, через море Красное и всю Восточную Африку, голубым зеркалом застыло озеро Накуру. Береговая полоса совершенно необычного светло-красного цвета издает неумолкаемый ни на секунду гул и гомон – это миллионы розовых фламинго кормятся на мелководье, пропуская через свои загнутые ятаганом клювы тонны воды.

Я медленно покидаю вершину одной из окружающих озеро гор, где общался с павианами-анубисами, по крутой горной дороге спускаюсь к подножию горы и вступаю в рощу желтокорых акаций, которая собственно опоясывает все озеро. Опушки рощи щетинятся иголками зарослей колючих кустарников. Первыми, кто меня встретил в лесу, были жирафы Ротшильда. Они облюбовали себе поляны и опушку, с колючим кустарником. Видимо, их шкуры легко противостоят этим, размером с мизинец, колючкам – иглам. Жирафы небольшими группами – по 2, по 3 «накрывали» шеями куртину кустарника и тщательно освобождали ветки от листвы. Причина того, что они очень любят листья верхушек деревьев и кустарников, а не внутренней части кроны, как мне кажется, в том, что здесь больший поток солнечного света, большая энергия роста листьев и, следовательно, больше молодых, новорожденных побегов и листьев, в которых больше хлорофилла, протеина и сахара. А может быть, эти части растений на вкус жирафов вообще более вкусные и сладкие или обладают каким-то необычным приятным запахом или вкусом. А они очень чувствительны к оттенкам вкуса и в распознавании вкусовых ощущений им помогают их длинный язык и вибриссы. Это огромные сенсорные волосы растущие на губах и дающие жирафу информацию о качестве листьев и побегов. А главный орган при «общении» с пищей, это, конечно же, язык. Черный, клейкий, полуметровый (!), язык как бы продолжает шею и голову, проскальзывает между ветвей, дотягиваясь до самых вкусных и питательных побегов. Подобно хвосту у обезьян или хоботу у слонов, он очень подвижен и силен. Обвиваясь вокруг веток или пучков травы, он подтягивает их до уровня губ. Губы захватывают ветви, а передние зубы отщипывают их. Кстати, мало кто знает, что передние зубы у жирафа есть только на нижней челюсти, а на верхней их нет. Зато есть плоская мозоль, к которой зубы нижней челюсти прижимают стебли или ветви а затем жираф дергает головой в сторону и отщипывает свою законную добычу. Поэтому, говорить, что жираф «откусывает» что-либо будет большой натяжкой и несколько грешить против истины. Обычно жираф пропускает ветку через рот, обдирая зелень зубами и мозолью. Его ротовая полость выстлана слизистой оболочкой, устойчивой к уколам игл колючих кустарников и акаций, а поперечныбе борозды на небе облегчают пережевывание.



Нам, при поверхностном взгляде, кажется, что жираф кроме акаций не признает больше ничего. Но это не так. В Цаво подсчитали, что в жирафьем рационе присутствует около 70 видов растений. Ведь он объедает не только деревья, но и кустарник, а иногда не гнушается нагнуться и за травой. Как и при питье, он при этом расставляет ноги «циркулем». Но я подметил, что такой богатый рацион у жирафов может быть именно в Цаво, или в другом месте, где также превалирует буш (огромные, на десятки км заросли колючих кустарников) а не лес. В буше есть и деревья, но их запасов зелени не хватает жирафам на прокорм, поэтому они переходят на кустарник и даже траву саванны, как это делали наши знакомцы в Масаи Мара. В лесу же жирафы не нагибаются за травой, а потребляют запасы деревьев высоко над землей и изредка обращаются к кустарникам, поэтому их рацион в видовом составе резко уменьшается. Грустят ли по этому поводу сами жирафы, мы к сожалению не знаем.

За день взрослый жираф поглощает в среднем около 70–80 кг свежей зелени, а самки несколько меньше, – около 60. При этом, если по абсолютному весу самки едят меньше чем самцы, то при пересчете на их вес, они, тем не менее, съедают больше. Для того, что бы собрать столько зелени, жираф должен «работать» не «покладая рук» (или «не покладая» языка, поскольку именно он работает больше всего). Он и работает почти весь световой день, зачастую беспрерывно объедая и объедая кроны деревьев, держась при этом в самом продуктивном растительном ярусе – 2–6 м на поверхностью земли, в котором протеина больше, чем в степных травах в 2,5 раза. В отличие от травоядных копытных жирафов можно условно назвать «листоядными» или «древоядными».

Пережеванная растительная масса проходит первичную обработку в одном из разделов желудка – рубце (всего таких разделов в желудке 4), затем она возвращается в ротовую полость и пережевывается еще раз. Да, да, жираф тоже жвачное животное. Затем пища попадает опять в желудок, и после тщательного переваривания в остальных отделах – книжке, сетке и сычуге, переходит в длинный (77 м) кишечник, где переваривается окончательно. Здесь же, в кишечнике происходит всасывание питательных элементов пищи в его стенки и в кровь.

Жирафы тем временем, обглодав одну куртину кустарников, перешли ко второй, а затем к третьей. На фоне темной зелени они очень четко и эффектно выделялись в наступающих сумерках. Жирафа Ротшильда от других жираф отличает оригинальная окраска шкуры – нечто среднее между северными сетчатыми жирафами и южными-масайскими. На фоне желтоватой «сетки» или фона хорошо выделялись темно-оранжевые и светло-коричневые правильной геометрической формы, хорошо выполненные пятна. У некоторых личностей пятна имеют собственную цветовую структуру. Она состоит из более светлых и темных вкраплений, располагающихся как лучи света и тени от центра к краям. Усиление этих вкраплений приводит к разрушению цветового единства поля пятна и превращения пятен сетчатого или угандийского жирафов в «кляксы» и «иероглифы» масайского. При этом, у жирафа Ротшильда совершенно белые уши, внутренние части ног и наружные по скакательный и запястные суставы. Если бы мне предложили провести Конкурс Красоты среди различных подвидов жирафов, то на первое место я, конечно же, поставил бы сетчатых и угандийских. Они, пожалуй, вне конкуренции.

Стада Серенгети

Серенгети – один из самых больших и самый знаменитый Национальный Парк Африки. Его неполные 15 тыс. га раскинулись на северных плато Танзании, южнее озера Виктория. Южная часть Парка – совершенно безлесная, представляет собою настоящую степь и особо не привлекает жирафов, хотя и здесь мы нашли их небольшую спокойно пасущуюся группу. Гораздо интереснее и привлекательнее для камелопардов была северная часть Парка. Здесь протекают две совершенно чудные реки – Грумети и Оранги. Они медленно журчат на перекатах, пробираясь в зарослях пальм, акаций и колючих кустарников и разливаясь тихими плесами.

С трудом пробираясь вдоль Оранги в высокой траве и продираясь сквозь частокол колючих кустарников, на опушке акациевой рощи мы неожиданно увидели торчащий из травы цветок на высокой ножке. Это был совершенно необычный цветок. Мало того, что он поворачивал свою головку влево и вправо, он еще хлопал ресницами и шевелил ушами. Конечно же, это был молодой жираф, отдыхающий лежа в траве. Тело его было полностью скрыто зеленью разнотравья, а голова как перископ торчала сверху о обозревала окрестности. Если бы она не шевелилась, то мы, скорее всего, проехали бы мимо. Стоило остановиться и внимательно обозреть окрест, как на соседней полянке обнаружилась еще одна группа жираф. Все они, кто поодиночке, а кто разбившись на пары и тройки, «нависали» шеями над кустами и невысокими акациями и старательно их объедали.

Дальше, вдоль по реке, в сплошных зарослях акаций, на опушках и на полянах мы нашли еще несколько групп по 5, по 8 и 12 особей. А вообще-то в Серенгети встречаются стада по 20–30 и даже по 50 жираф. Большие стада выбирают для себя открытые места – в основном опушки и обширные поляны.

Несмотря на большое количество таких великанов, собравшихся вместе, все свои маневры в пространстве стадо проделывает на удивление согласованно и координированно. В сложной ситуации оно ведет себя как единое целое. Среди жирафов нет ни паники, ни суеты, все организованно и согласованно вместе поворачивают, останавливаются, опять двигаются и находят оптимальные пути ухода от опасности. Для того, что бы это выяснить я, грешным делом, конечно же гонял стада жираф по саванне (но немного и они не обиделись).



В то же время в Серенгети много одиночек. Эти в основном держатся в зарослях и на маленьких лесных полянках, где легче оставаться незамеченным и несъёденным. Группы же чувствуют себя в полной безопасности и свободно передвигаются по открытой саванне и зарослям. Встречаются и пары. Это, в первую очередь, матери с детками, затем молодые или взрослые самки-подружки и самцы-холостяки. Размер групп зависит и от сезона года. В сухой сезон, когда все усыхает и корма меньше, встречаются в основном пары и небольшие группы по 4–5 особей В сезон же дождей, когда саванна расцветает и пенится изумрудной зеленью, появляются стада по 10–15–20 особей. Такое стадо держится сообща какое-то время, потом часть животных покидает его что бы перейти в другое или уединиться. В целом, состав групп может меняться каждый день и каждую неделю без каких-либо определенных закономерностей.

Мои личные ощущения при общении с жирафами подсказывают мне, что их основное мироощущение – это эгоцентризм великанов, смотрящих на наш мир сверху, как бы с колокольни. У них никогда нет проблем с питанием – везде, под любой акацией у них стол и дом, поэтому им не нужно захватывать пищевые территории. У них нет проблем с безопасностью – отличный обзор с высоты деревьев и отсутствие постоянных врагов (только лев и изредка леопард рискнут напасть на жирафа) позволяют жирафу жить спокойно и беззаботно. Тем более сегодня, когда количество львиных прайдов в саване уменьшается, камелопарды могут себе позволить помногу находиться поодиночке. Как правило, в мире животных любые социальные образования (стада, колонии) связаны с защитой от врагов (хищников, конкурентов), питанием и формами освоения территории. Красавцу-великану жирафу все это в целом не нужно, поэтому и связи между особями слабые и непрочные. Это заставляет молодняк быстро взрослеть и переходить к самостоятельной жизни. Но, тем не менее, инстинкты объединения с себе подобными живут в их генотипе и «тянут» друг к другу. Так образуются пары, группы и стада, но они быстро рассыпаются, не имея прочной функциональной основы.

Несмотря на то, что жирафы не имеют и не охраняют свои территории, свое превосходство друг над другом они все же утверждают и в объединениях существует своя иерархия. Особо яркая она среди самцов. Самец, считающий себя доминантом, при встрече с сородичами высоко несет голову и задирает подбородок, производя соответствующее впечатление. Оно дополняется специальной гримасой. В случае, если его не воспринимают «всерьез», он бросается прямо на соперника, выгнув шею, опустив голову и угрожая рогами. Но чаще всего кроткие жирафы уступают друг другу дорогу без конфликта. Если же «нашла коса на камень» и никто не готов уступить, то тогда оба соперника становятся рядом и, мотая головами на длинных шеях, лупят ими друг друга (но об этом отдельный разговор).