Мальчики из Фоллз

Когда женщина проходит мимо и останавливается, чтобы погладить по голове свою дочь, я отвожу взгляд.

На мгновение словно в прошлое возвращаюсь: мне снова пять, только я не играла с конструктором, а разукрашивала мелками книжку-раскраску с русалками.

Чувствуя, как желчь подступает к горлу, открываю рот и выбегаю наружу. Стальная дверь захлопывается за мной. Я прислоняюсь спиной к стопке палет, роняю дубинку и склоняю голову, стараясь дышать размеренно.

Мое тело дрожит. Втянуть воздух не получается, потому что от желания разрыдаться дерет в глотке. Слезы подступают к глазам.

Я ненавижу ее. Ненавижу эту жизнь.

Ненавижу все, что вижу.

Развернувшись, прислоняюсь к стене. Меня бросает в пот. Зажмуриваюсь, стараясь подавить приступ тошноты.

Но потом открываю глаза и смотрю вверх, где расстилается необъятное ночное небо, усеянное звездами. Я вижу Марс – сегодня он самый яркий на небосводе. Марс мне нравится больше остальных планет, потому что он самый доступный для нас. Когда-нибудь люди полетят туда. Может, кто-то из моих ровесников, и я буду наблюдать за этим в прямом эфире.

Вдыхая и выдыхая, представляю, будто небо тоже смотрит на меня, и мне хочется стать достойной внимания.

Кровь немного остывает. Я выпрямляюсь и расправляю плечи, успокоившись.

Это всегда помогает – смотреть вверх. Там есть лишь возможности. И вид никогда не бывает плохим.

Поворачиваюсь, чтобы двинуться к парковке, однако, заметив две фигуры впереди, резко останавливаюсь. Ко мне приближаются полицейские, мужчина и женщина. Судя по их довольным взглядам, они нашли именно то, что искали.

Черт.

– Вы вооружены? – спрашивает мужчина.

Медленно поднимаю руки, показывая, что они пусты. Дубинка до сих пор валяется на земле где-то позади меня.

– Нет, сэр.

– Выверните карманы.

Мои глаза опускаются к оружию в его кобуре. Женщина останавливается у него за спиной.

– Я не нахожу это уместным, сэр, – говорю, смягчив голос, хотя пульс зашкаливает.

Коп просто смеется. Наклонившись, он произносит шепотом:

– Я могу задержать тебя без предъявления обвинений на срок до сорока восьми часов. А еще могу обыскать.

Знаю. Однако все равно пытаюсь возразить:

– Мне некомфортно, и я не даю на это согласия, сэр. – Кажется, словно вместо денег у меня в кармане лежит футбольный мяч, что явно не ускользнет от их внимания. Там, наверное, несколько тысяч баксов. – Я могу идти?

– Нет.

Разумеется, нет. Но попробовать стоило.

Я не могу провести сорок восемь часов в камере.

– Хорошо, я даю согласие на обыск, сэр, – продолжаю, прокашлявшись.

Женщина делает шаг вперед, резко разворачивает меня, и я упираюсь ладонями в кирпичную стену. Она ощупывает мой торс, ноги, руки, вытряхивает все из карманов. Закрыв глаза, задерживаю дыхание; живот сводит от тошноты, когда перестаю ощущать тяжесть наличных.

Не возвращайся с пустыми руками.

Офицер бросает найденное на крышку мусорного контейнера, после чего отходит в сторону.

– Оружия нет, – объявляет женщина. – Она сказала правду.

– Ой, извини, деточка. – Мужик нависает надо мной. – Хорошей ночи, ладно?

Подбородок дрожит. Ублюдок.

Дожидаюсь, пока они уйдут. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять – деньги исчезли.

Мой бело-черный бумажник в горошек, ключ от дома и мобильный телефон лежат на баке. Денег нет.

Я пинаю мусорный контейнер. Глухой звон разносится эхом в тишине.

– Сукин сын!

Закричав, прижимаю руки к голове и вновь нахожу Марс, посмотрев на небо.

Но сосредоточиться не получается. Проклятье.

Не возвращайся с пустыми руками. Я не могу вернуться ни с чем. Опять. Хьюго больше не даст мне работу.

Либо заставит выплатить долг другим способом.

Всегда так. Исход может быть любым, и всегда все идет наперекосяк.

Подхватив с земли дубинку, устремляюсь к стоянке. Задние фары полицейской машины как раз скрываются из виду. Томми стоит возле «Чероки», потягивая что-то из своей фляжки.

Я забираю ее, делаю глоток текилы.

Руки пронзает ноющая боль – настолько сильно сжимаю кулаки. Мне все равно, вернусь ли я с десятью тысячами баксов или с синяком под глазом, главное, хоть с чем-то.

– Где Пираты сегодня тусуются? В «Ривертауне»?

Девчонка кивает.

– Да. Вероятнее всего.

Я возвращаю ей фляжку и огибаю тачку.

– Залезай.

– Но меня туда не пустят, Аро, – возражает она.

Не пустят? Вскидываю брови; мой гнев только усиливается. К черту всех.

Мы обе забираемся в салон и пристегиваемся. Я срываюсь с места на бешеной скорости, включаю радио погромче, чтобы мелкая меня не отговорила.

В те времена, когда я еще ходила в школу, соперничество Уэстона с Шелбурн-Фоллз гремело на всю округу.

Ну, было несколько ярких эпизодов, по крайней мере. Если выдавался свободный от работы, присмотра за детьми или других беспокойств вечер, я садилась в машину с друзьями, и мы ехали на их территорию. Нас разделяло всего несколько километров, однако они будто в совершенно другом мире жили.

В Фоллз есть команда по плаванию. Скейт-парк. Очаровательные магазинчики, парки, а родители и копы закрывают глаза, когда детишки гоняют на маминых и папиных авто.

Или громят ломом «Мустанг» своего парня. Не уверена, правдива ли эта история, но забавно думать, что такое действительно произошло.

Конечно, у них имеются и помойки. Плохие районы, бедняки. А также особняки, вечеринки, местные знаменитости. Джаред Трент – бывший гонщик, которого часто показывают по ТВ, и его невестка Джульетта, чьи романы входили в мой список для чтения в старших классах.

Жители Фоллз всегда были лучше нас, и они прекрасно это знали.

Хотя мы тоже кое в чем не уступали.

Я мчу по городу, вспоминая, как в детстве мечтала жить в подобном месте: зеленые лужайки, фонари на крыльце, запах гамбургеров, приготовленных папой на гриле во дворе.

Повзрослев, я поняла, что между видимостью и реальностью огромная разница. Внутри всех этих идиотских красивых домов встречались лжецы, как и везде. К черту Фоллз.

Поворачиваю на Хай-стрит, притормаживаю у тротуара и оглядываю соседние заведения. Некоторые еще работают, но большинство закрылось на ночь. Пекарня «Глазурь», вероятно, не откроется до следующего сезона. Владелица, насколько я слышала, студентка. Скорее всего, она уже вернулась в колледж. Вывеска «Ривертауна» сияет над входом, лампочки в названии вспыхивают одна за другой снизу вверх и обратно. Внутри горит свет, и Пиратов битком набито.

– Аро, они меня не пустят, – снова повторяет Томми.

Мимо пробегают две женщины с колясками. Мамы, взявшие на пробежку детей. Я тихо усмехаюсь. Это место…

– Идем.

Выбравшись из машины, бросаю дубинку на заднее сиденье и оглядываюсь, чтобы убедиться, что мелкая пошла следом. Не знаю, чего Томми боится, но сегодня она со мной.

Мы пересекаем улицу. Я натягиваю капюшон, открываю дверь и вхожу в помещение. Музыка гремит, словно в баре, дым от чьего-то вейпа витает под потолком в тусклом свете ламп.

«Ривертаун» – управляемый хаос, а дети по своей глупости не замечают этого. Родители построили им хорошее место для встреч, похожее на клуб, с кабинками и приватными зонами в прилегающих сзади тоннелях, отличным меню, бильярдными столами и громкой музыкой, однако оно расположено прямо в центре города. На виду у дорожных камер. В квартале от полицейского участка.

Эти выскочки ведут себя так, будто весь мир принадлежит им, но, полагаю, волки, рожденные в неволе, даже не подозревают, что не должны сидеть на привязи.

Осмотревшись вокруг, вижу, как на меня устремляется несколько взглядов – проверяют, кто вошел в чат, – и подавляю свое веселье. Держу пари, тут у всех имена вроде Хадсон или Харпер.

Я подхожу к барной стойке, ощущая сдвиг в атмосфере. Разговоры затихают, перешептывания начинают заглушать музыкальный автомат. Мне здесь не место.

Они знают, кто я такая. Теперь посмотрим, что произойдет дальше.

Прислонившись спиной к латунным перилам, оглядываю зал. Томми становится рядом со мной.

– Если хотите задержаться – делайте заказ, – говорит кто-то.

Повернув голову, смотрю на бармена. Парень меняется в лице, когда до него доходит.

– Не важно, – ретируется он.

По-моему, мы продаем ему траву.

Я окидываю взглядом столики, расставленные вдоль стены, замечаю Трент и наблюдаю за ней, пока она не поднимает глаза, перестав делать вид, будто не заметила моего появления.

Даже забавно осознавать, что дочь Джареда Трента должна мне денег.

Кто-то стоит рядом с ней, и я отсюда чувствую его презрение.

Хотя он смотрит не на меня. Его пристальный, переполненный нетерпимостью взгляд направлен на девочку, стоящую рядом со мной. Посмотрев на парня, потом на Томми, замечаю, как она опускает глаза, словно пытается исчезнуть.

Они меня не пустят.

– Это твой город, – говорю ей. – Почему они тебя ненавидят?

Она лишь качает головой. Я бросаю очередной взгляд на стол Пиратов, сильнее распаляясь от злости. Томми тринадцать. Что их, мать твою, не устраивает?

– Торгуешь? – спрашивает какой-то парень, пристроившийся сбоку.

– Нет.

Он уходит, а я мотаю головой. Смешно, что мне здесь рады больше, чем Томми. Наверное, я более полезна.

Трент поднимается и идет в нашу сторону, останавливается возле меня, притворяясь, будто что-то заказывает.

– Я все верну завтра, – тихо произносит она, после чего берет соломинку, тянется через барную стойку и наливает себе содовую.

– Дилан, – возмущается бармен.

Но я отвечаю:

– Сейчас.

– У меня нет такой суммы.

– Сейчас. – Наслаждаясь ситуацией, грозно смотрю на голубоглазую в надежде, что у меня появится причина ей врезать. – Иначе наша следующая встреча состоится перед твоими родителями или у школы.

– Пошла ты к черту. – Трент потягивает свой напиток, хлопая ресницами. – Я не обязана платить за плохой товар. Продолжай наезжать на меня, и у тебя не останется ни одного покупателя.

И я не сдерживаюсь. Выбив стакан из ее рук, дергаю девчонку за волосы.

– Ай! – вскрикивает она. – Отвали!

Толпа взрывается ревом, люди окружают нас. Трент обхватывает мои ноги, бьет плечом в живот и прижимает к барной стойке. Я падаю на деревянные табуреты. Боль пронзает спину.

– Уф, – рычу, утягивая ее за собой.

Вцепившись ей в воротник, отталкиваю Трент, переворачиваю и, забравшись сверху, пригвождаю ее к полу.

– Слезь с нее! – орет кто-то. Десяток ног мельтешит вокруг.

Меня хватают за одежду, но отпускают прежде, чем я успеваю их отбросить.

– Ты только хуже сделаешь, – произносит мужской голос.

Трент бьет меня по лицу. Я завожу кулак назад, радуясь, что у нее не оказалось денег. Так веселее.

Правда, нанести удар мне не дают. Кто-то, схватив обеими руками за куртку, оттаскивает меня от девчонки и толкает назад. Парень в длинных черных шортах, белой футболке и кроссовках наклоняется, затем поднимает Трент на ноги.

Он проверяет ее лицо, однако она, отмахнувшись от него, свирепо смотрит на меня, словно на грязь.

Соплячка. Пытаюсь протолкнуться мимо чувака, чтобы наконец-то ей всыпать. Он ловит меня за шиворот и отводит подальше от Трент, рявкнув:

– Назад!

Незнакомец уже отворачивается, как вдруг что-то привлекает его внимание. Взгляд голубых глаз опускается к моей шее. Нахмурив темные брови, он убирает мои волосы.

Я отталкиваю его руку, оскалившись, но парень уже увидел то, что хотел.

Он грозно оглядывается на ту, кого защищал.

Длинная зеленая линия перечеркивает вертикальную надпись «РИВЕР»[1], спускающуюся вдоль боковой поверхности моей шеи. Это метка банды Грин Стрит[2].

Теперь он в курсе – Трент сама нарвалась.

Она стыдливо избегает его взгляда, словно у нее проблемы. Словно…

Он поругает ее.

И тут меня осеняет. Он не ее парень. Это Хоукен Трент. Ее двоюродный брат.

Так, так, так, мистер президент класса. Недавно окончил школу. Я вспомнила. Он выше, чем кажется на фотках в спортивном разделе местной газеты.

– Проваливай отсюда, – заявляет блондин, в котором я узнаю Кейда Карутерса.

Они оба футболисты. По крайней мере, Хоук играл в футбол.

Кто-то приближается ко мне, однако, запустив пальцы в свои короткие черные волосы, Хоук цедит сквозь зубы:

– Подожди. – Он вытаскивает бумажник, играя желваками, достает несколько купюр. – Сколько? – спрашивает, не глядя на меня.

Но Дилан Трент выпаливает:

– Хоук, не плати ей ни цента! Она продала мне сломанный телефон!

– Ты лживая мелкая дрянь, – рычу я, выглядывая из-за ее кузена. Моя кожа пылает.

Ему отвечает Томми:

– Четыреста.

Я слышу, как Хоук отсчитывает деньги, а сама не свожу глаз с Дилан. Она обиженно дуется.

Хотя все равно прячется за братцем, не так ли? Подруги толпятся вокруг нее; какая-то блондинка качает головой, глядя на меня.

Хоук протягивает руку Кейду.

– Дай мне свои наличные.

Когда у блондина отвисает челюсть, Хоук вскидывает брови. В итоге, вздохнув, Кейд выуживает деньги и протягивает ему.

Пока Хоук считает, Дилан показывает мне средний палец. В ответ я улыбаюсь, предвкушая веселье. Я тебя на лоскуты порежу.

Хоук сует деньги мне в руку, и я смотрю на них. Грязь видна под моими ногтями сквозь сколы красного лака трехнедельной давности.

– Если в будущем у тебя возникнут проблемы с кем-либо из Фоллз, – говорит Хоук, – то будешь решать их через меня. Я не хочу видеть ваши наркотики, дерьмовое краденое барахло или выходки уэстонских Бунтарей в нашем славном городе. Поняла?

За исключением музыки, по-прежнему доносящейся из колонок, в зале повисает тишина. Все смотрят на нас с Томми. Однако потом… слышится чей-то тихий смех. Подняв глаза, замечаю, как блондинка, стоящая рядом с Дилан, прикрывает свою ехидную улыбку ладонью.

Стены будто сдвигаются.

Сейчас она получит повод улыбнуться.

Я швыряю деньги обратно. Не дав никому опомниться, сжимаю кулаки и вскидываю ногу. Носок моего ботинка врезается прямо в ее гребаный рот.

Раздаются крики; я делаю выпад, но Хоукен Трент подхватывает меня раньше, чем я успеваю дотянуться до его кузины, и закидывает себе на плечо. Извиваясь, пытаюсь высвободиться.

При этом все равно отлично вижу блондинку. Она на полу. Зажимает рот рукой, вереща, словно ребенок. Кровь струится между ее пальцами. Люди толпятся вокруг, пытаясь ей помочь, только Хоук уносит меня прочь.

– Господи Иисусе, – сдавленно произносит он, резко поставив меня на тротуар, и пятится назад. Я ощущаю медный привкус во рту. Его сестра разбила мне губу, нанеся один хороший удар во время драки.

От взгляда Хоукена и цвета его глаз желудок куда-то проваливается.

– Ты знаешь, каков процент рецидивистов среди людей, сидящих в тюрьмах? Такой жизни ты хочешь для себя?

Да ладно…

Томми подходит ко мне, а я вновь натягиваю капюшон.

– Осенью тебя не будет рядом, чтобы защищать своих девочек, мистер президент класса.

– Я буду неподалеку, – отвечает Хоук с таким видом, будто сдерживает улыбку, отступая обратно к клубу. – Чтобы я больше не видел твою задницу здесь. Проваливайте!

Открыв стеклянную дверь, он возвращается в «Ривертаун».

Ничего не могу с собой поделать. Я улыбаюсь.

Они все такие высокомерные.

Но я хорошо ее отделала. Им обеим досталось.

Схватив Томми, подталкиваю ее к машине.

– Если честно, – говорит она, пристегивая ремень безопасности, – я пока не впечатлена. На данный момент мы остались без денег, и двоим мужчинам удалось успешно тебя развести. Возможно, тебе стоит дать мне шанс?

Улыбаясь, достаю бумажник, который вытащила из заднего кармана Трента, когда он выносил меня из бара. Открыв его, нахожу именно то, что искала. Ключ-карту от штаб-квартиры «ДжейТи Рэйсинг».

Я знаю всех Пиратов. И на что они годятся.

– Ты можешь помочь. – Протягиваю ей карточку. – Заинтересована?

Глаза Томми округляются; она хватает ключ, смеясь.

– Да, черт побери.

Включив зажигание, трогаюсь с места и набираю номер своих приемных братьев. Трубку берет Николас.

– Вы мне нужны.