Свадьба любой ценой

Dani Collins

Cinderella’s Secret Baby

© 2022 by Dani Collins

© «Центрполиграф», 2023

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2023

Глава 1

Амелия Линдор не понимала, что случилось с ее отцом, Тобиасом. Он вернулся с утренней прогулки, и ему вдруг приспичило, чтобы Амелия немедленно отвезла его из Годериха в Ниагару-он-те-Лейк.

Трехчасовая поездка не понравилась ее дочери Пейтон. Двухмесячный ребенок считал любое путешествие на машине дольше двадцати минут невыносимой пыткой и старался сообщить об этом каждому. После двухчасовых капризов она наконец крепко уснула.

Тишина стала благословенным облегчением, но нарушила график, который Амелия установила с дочерью. Пейтон уже следовало кормить грудью. Когда Амелия припарковалась и посмотрела на заднее сиденье своего пыльного, но надежного седана, почувствовала, как отяжелела ее грудь. Надо ли будить малышку?

– Как долго мы здесь пробудем? – спросила Амелия у отца, но в ответ получила только хлопнувшую дверь. – Папа?

– Я же сказал тебе, что мне нужно кое с кем встретиться, – проворчал он через плечо, торопливо идя по парковке к двери дегустационного зала винодельни.

– С кем? – раздраженно спросила она.

Он не ответил. У Тобиаса были артрит и слабое сердце, но двигался он быстро, через несколько секунд распахнул широкую дверь и исчез внутри.

Обычно ее отец встречался с бывшими сослуживцами из соляной шахты. Шесть раз в неделю он вставал, принимал лекарство, записывал температуру воздуха в дневник погоды и слушал новости. На рассвете он уходил к своим приятелям в кафе через две улицы, где они пили кофе и с недовольством обсуждали политиков и плохие дороги.

Сегодня утром один из его дружков-пенсионеров что-то сообщил ему, и Тобиас, который когда-то работал инспектором по техническому обслуживанию, начал отдавать приказы.

Поскольку единственным мероприятием Амелии на этот день была детская йога, она торопливо оделась, и они отправились в путь.

Тобиас отказался разговаривать в машине, поэтому она то и дело переключала музыкальные станции, пытаясь успокоить Пейтон.

Раздраженно вздохнув, Амелия осторожно взяла обмякшую Пейтон на руки. Поскольку детское автомобильное кресло весило больше ребенка, она только накинула на плечо одеяло и прижала к нему Пейтон. Не удосужившись взять сумку с подгузниками, торопливо пошла за отцом.

Из здания вышла парочка, разодетая в пух и прах. На мужчине был щегольский костюм; женщина была в аметистовом платье без бретелек. Наверное, она подружка невесты. Кто еще так одевается в одиннадцать двадцать утра? Не поэтому ли на логотипе здания закреплены фиолетовые и жемчужные воздушные шары?

Женщина резко остановилась, прежде чем врезаться в Амелию. Она натянуто улыбнулась, с явным трудом сдерживая гнев.

– Привет! Я Венна, сестра жениха. – Она коснулась рукой обнаженной верхней части груди, потом махнула на дегустационный зал. – Пройдите вперед и выйдите через заднюю дверь. Вы увидите беседку на берегу. Скоро мы начинаем.

– Я пришла не на свадьбу. – Амелия поморщилась, понимая, что вторгается туда, куда не следует. – Мой отец… Он кого-то ищет.

– Да? – Венна вскинула голову. – Кого? Мы зарезервировали все места для свадьбы. Я знаю каждого гостя.

– Я не в курсе, но мы немедленно уйдем отсюда. Обещаю. – Амелия одарила дружелюбной улыбкой мужчину, который придерживал для нее дверь. Прохладный кондиционированный воздух манил ее внутрь. – Спасибо.

– Всегда к вашим услугам, – произнес он тем жутким тоном, которым пользуются некоторые мужчины, думая, что они очаровательны, когда домогаются женщину. Он скользнул взглядом в растянутый вырез ее футболки.

Стоя у нее за спиной, Венна нетерпеливо сказала:

– Ладно, Нил. Ради чего такого важного ты вытащил меня сюда, когда церемония вот-вот начнется?

Дверь за ней закрылась, и Амелия моргнула в полумраке, размышляя над именем Венна. Оно было необычным, но она его где-то слышала, поэтому насторожилась.

Звуки и запахи дегустационного зала спровоцировали воспоминания. Прошлым летом Амелия устроилась на работу в небольшую пивоварню неподалеку отсюда. В выходные дни она и ее коллеги объезжали местные винодельни на велосипедах, выпивая в дегустационных залах, подобных этому, с кирпичным полом и балочным потолком. Виноградников было много, поэтому в дегустационном зале было два бара, по одному с каждой стороны. В барах стояли ряды бутылок, а пространство между ними заполнялось полками с безделушками, фирменными кухонными полотенцами и фужерами.

Амелия машинально отмахнулась от других воспоминаний, которые пытались вторгнуться в ее жизнь из июля прошлого года. Те, в которых задумчивый мужчина поцеловал ее при лунном свете и предостерег от прихода к нему.

«Моя жизнь сейчас идет кувырком. Я могу предложить тебе только одну ночь».

Удобнее устроив дочь на руках, она стала искать Тобиаса. Его не было среди гостей, пьющих вино перед церемонией. Наверное, он ушел на лужайку. Встречается ли он с одним из гостей на свадьбе?

– Бабушка, еще один гость. Хотите расписаться в гостевой книге? – Очаровательная девочка восьми или девяти лет снова открыла книгу. Она стояла за перевернутой бочкой у двери и была одета в скромную версию платья подружки невесты. Ее черные волосы были собраны в тугой пучок, а на губах и щеках был легкий розовый макияж. Ей поручили особую работу, и она относилась к ней очень серьезно.

Пожилая женщина в стильном ярко-синем платье снисходительно посмотрела на девочку и сказала Амелии:

– Добро пожаловать! Вы со стороны невесты или жениха?

– Я не на свадьбу. – Об этом можно было догадаться по ее отнюдь не нарядной одежде. Ей стало не по себе от того, что отец выбрал для приезда сюда такое неподходящее время. – Вы видели здесь пожилого мужчину в желтой рубашке и коричневых брюках? У него густая седая борода.

– Я думаю, что видела. – Лицо маленькой девочки скривилось, и она посмотрела на бабушку: – Он тоже не расписался в книге.

– Он сказал, что у него важное сообщение для жениха. Я отправила его в гостевой дом. – Пожилая женщина указала на коридор, откуда стеклянная дверь вела на крытую дорожку. – Шаферы собрались, чтобы выпить для храбрости в зале для завтраков. – Она подмигнула Амелии. – Извините, нам с Ханной пора занять свои места.

– Конечно. Спасибо. – Амелия повернулась, чтобы пойти по коридору, но ее взгляд остановился на доске за барной стойкой.

Черный сланец был украшен каймой из фиолетовых и белых орхидей. Каллиграфическими буквами было написано: «Поздравляем Хантера и Иден!»

Нет, только не это.

Сердце Амелии замерло, а потом забилось как сумасшедшее.

– Я всегда мечтала выйти замуж в винограднике своей тети, – сказала невеста Хантера Уэверли, когда их помолвка стала официальной. – Они специализируются на свадьбах, и она сделает для меня все возможное.

Хантер не возражал против свадьбы под открытым небом в винограднике на берегу озера. Все было идеально. Яркое июньское солнце светило с безоблачного неба. С озера дул легкий ветерок. Гости рассаживались по своим местам, невеста была готова, а организатор свадьбы жестом попросил струнное трио перестать играть.

Все шло безупречно, но Хантер был так напряжен, что мог получить посттравматический стресс. На протяжении большей части его жизни каждое особенное мероприятие заканчивалось досадной катастрофой. Он мог бы настоять на скромной свадьбе с Иден, но не хотел выглядеть трусом.

Организатор свадьбы переглянулась с его шафером. Реми кивнул, натянуто улыбаясь и похлопывая себя по лацкану пиджака. Он почему-то был расстроен уже несколько месяцев. Хантер заметил это на вечеринке по случаю помолвки, но Реми отказался об этом говорить.

В прошлом году Иден унаследовала контрольный пакет акций «Беллами хоум энд гарден». Стоимость акций в последние годы снизилась, но компания была своего рода достопримечательностью Канады, которой доверяли, особенно в сельских общинах. Иден все исправит, как только в ее распоряжении будут деньги Уэверли. А то, что, согласно брачному контракту, логотип «Беллами» станет приманкой для внедрения беспроводных технологий «Вейвом» нового поколения в отдаленные районы, также не повредит.

Со своей стороны, Хантер восстанавливал репутацию Уэверли, объединяясь с «Беллами». После смерти его отца компания «Вейвом» пострадала от ужасных судебных тяжб и попыток поглощения, поскольку мачеха пыталась украсть корпорацию у детей своего мужа, поливая их грязью при каждом удобном случае.

Сегодня эти бесконечные скандалы закончатся. На изысканной свадьбе в присутствии местных знаменитостей и представителей зарубежных династий Хантер продемонстрирует респектабельность, семейные ценности и стабильность. Иден славилась своей благотворительностью и очень элегантно одевалась. Ее дедушка был любимым голосом на национальных радиоволнах, а мать до сих пор еженедельно раздавала советы по садоводству в одной из радиопрограмм.

Иден подходила ему и в других отношениях. Их познакомила Венна, намекая, что семейные посиделки всегда будут приятными и цивилизованными. Иден сразу захотела детей, и Венна тоже была готова создать семью. Их дети будут расти вместе.

Самое главное, Хантер считает Иден в целом привлекательной. В основе их отношений будут дружба и уважение, а не ветреная любовь или предательская страсть.

Этот брак – верное решение для всех заинтересованных сторон.

И все же Хантер не мог избавиться от ощущения надвигающейся гибели. Он помнил, как недавно вдыхал аромат свежескошенной травы, слушал кряканье уток на озере и жужжание пчел. Он не забыл мелодичный смех и мягкое плечо под губами. Тонкие волосы, пахнущие солнечным светом.

Та ночь была побегом от реальности. Отчасти она стала для него спасением. А сегодня он прощается со свободой и интрижками и посвящает остаток своей жизни одной женщине.

Музыка стихла, гости замолчали.

Хантер вытащил микрофон из кармана пиджака и включил его. Он кивнул, поправил пиджак и оглядел гостей. Около двухсот человек расположились по обеим сторонам застланного коврами прохода, и все улыбались от предвкушения.

Заиграла арфа. Он посмотрел на вершину лестницы с террасы, где появилась трехлетняя дочка его кузины в развевающемся платье. Подружка невесты четырнадцати лет, одна из двоюродных сестер Иден, крепко держала малютку за руку, и они начали спускаться.

– Вот ты где! – Хриплый рев прервал торжественный момент, и все затаили дыхание.

Потом раздался более высокий, женский, страдальческий голос:

– Папа, перестань, пожалуйста!

Глава 2

Амелия могла только мечтать о такой свадьбе. Посмотрев с дорожки, она увидела горшки с гардениями и бегониями вдоль рядов белых стульев. Столбы и решетчатая крыша беседки были задрапированы глицинией. Фоном служил потрясающий вид на озеро и туманный проблеск горизонта Торонто, похожего на крошечный плавучий остров.

Справа от беседки был арочный пешеходный мост через журчащий ручей, идеально подходящий для фотографий жениха и невесты до того, как они отправятся в павильон с деревянными столами, украшенными сверкающим хрусталем.

Атмосфера была сказочно прекрасной, но ее отец все испортил.

Амелия свернула с дорожки, чтобы перехватить Тобиаса, когда тот вышел из гостевого дома и бросился к беседке. Все обратили на нее внимание, из-за чего она почувствовала себя еще более неуклюжей, поскольку крепко держала Пейтон, стараясь не спотыкаться на траве.

Хантер Уэверли был ослепительно красивым в свадебном костюме. Гладко выбритый и рослый, с широкими плечами и суровым худощавым лицом. При виде его у нее защипало глаза от слез. На бетонной площадке беседки он казался еще выше ростом. Он посмотрел вниз на Тобиаса, потом перевел взгляд на Амелию, которая бросилась за отцом.

Ей показалось, что Хантер вздрогнул, узнав ее.

Она почувствовала себя голой и крошечной. Она испытывала меньше унижения, покидая его гостевой номер в прошлом году. Ее лицо горело от старых унижений и нынешнего позора. Ее сердце колотилось как сумасшедшее, потому что она испугалась за своего ребенка. Сейчас она стояла перед сотнями глаз, смущенная и уязвимая.

Хантер выкупил виноградник для своей невесты. Амелии он предложил только гроши.

– Ты, – произнес ее отец полным презрения голосом. Он вырвался от Амелии. – Ты игнорируешь собственную плоть и кровь, бросаешь мать твоего ребенка на произвол судьбы, а сам… – Он пренебрежительно махнул рукой на гостей.

– Папа, пожалуйста. Я умоляю тебя. – Амелия сумела схватить его за рукав и дернуть на себя. – Мы уходим. Мне очень жаль.

Какая-то старушка пялилась на Амелию так, словно та была скунсом, тайком пробравшимся на кухню. Амелия не могла заставить себя смотреть ни на кого другого, особенно на Хантера.

– Ей лучше без тебя. – Отец высвободил руку. – Но твои друзья и семья должны знать, что ты за человек. Пусть твоя жена знает, за кого она выходит замуж. И будь я проклят, если ты не накормишь и не оденешь ребенка, которого зачал. – Ее отец погрозил пальцем Хантеру. – Судя по всему, деньжата у тебя водятся.

– Папа! – воскликнула она. – Он не знал. Я не сказала ему о ребенке.

Кто-то в толпе радостно захохотал.

Отец посмотрел на Амелию:

– Мужчина имеет право знать.

– Я сама решаю, как поступать с моим ребенком. – Она была в ярости.

– Мне небезразлично, что будет с моим ребенком! – рявкнул он в ответ.

Амелия знала: он любит ее, но иногда ведет себя как динозавр. Откуда он вообще узнал, что Хантер будет здесь?

– Это правда? – Голос Хантера был низким и напряженным и звучал так, будто вырывался сквозь стиснутые зубы.

– Конечно нет, – нагло солгала она. – Это ужасное недоразумение. Я прошу прощения, – прибавила она, обращаясь к гостям. Ее лицо пылало от смущения, у нее кружилась голова.

– Ты только что призналась, что не сообщила мне! – возмутился Хантер.

Реми толкнул Хантера локтем, и тот посмотрел поверх головы Амелии. Она взглянула через плечо.

Невеста подошла к перилам террасы. Настоящая красотка с черными волосами и сияющими золотыми плечами, которые резко контрастировали с белыми бретелями ее атласного платья. Фата освещалась солнечным светом, отчего вокруг ее головы возник ореол, как у ангела. Она казалась изумленной.

В этот момент Пейтон заерзала и захныкала, уткнувшись лицом в шею Амелии и стараясь отыскать ртом сосок. Амелия повернулась и пошла обратно к дорожке. У себя за спиной она услышала стук, как от падения ботинка.

Она оглянулась и увидела, что на траву приземлился букет невесты из бутонов цвета слоновой кости с вкраплениями гипсофилы и кружевных ветвей весенних цветов.

Хантер нисколько не обрадовался, оказавшись в центре публичного скандала.

Резко кивнув, Венна дала понять, что останется с Иден, и пошла за невестой в номер для новобрачных.

Из динамиков донесся голос Иден:

– Это правда?

Сжав руку Хантера, Реми произнес:

– Я разберусь с этим.

Он резко провел ребром ладони по своей шее, показывая свадебному организатору, что следует отключить микрофон.

Хантер вышел из беседки и прошагал мимо пожилого мужчины, который по-прежнему ругал его.

Идя за женщиной, держащей на руках его ребенка, Хантер пытался собраться с мыслями. Казалось, он потерял способность здраво соображать, а это было не похоже на него. Он умел улаживать катастрофы. Он делал это с момента празднования своего одиннадцатого дня рождения, который его мачеха испортила своим непристойным поведением.

Надо было вернуться на круги своя и жениться на Иден. Он не мог допустить, чтобы свадьбу сорвала женщина, с которой он однажды развлекся. Хотя они провели вместе очень бурную ночь, между ними был всего лишь секс. И он не рассчитывал на зачатие.

– Женщина с ребенком! – рявкнул он одному из официантов в дегустационном зале, глядя на выход на парковку. – Она ушла?

– Ей хотелось где-нибудь присесть, чтобы…

Хантер последовал за указующим пальцем к закрытой двери с табличкой «Диспетчерская».

– Извини. – Амелия свирепо уставилась на него, сидя на двухместном диване.

Ее лицо было алым. Темные корни волос так сильно отрасли, что растрепанный пучок на макушке был светлым. Она выглядела намного моложе без макияжа, который был на ней, когда они впервые встретились. Она хмурилась и поджимала губы.

– Уходи! – настойчивее произнесла она.

Хантер выругался.

– Это правда? – спросил он.

– Убирайся!

Он закатил глаза и повернулся лицом к закрытой двери, шагнув вперед, чтобы запереть ее.

– Я в любом случае настаиваю на тесте ДНК, но у меня нет времени на игры. Женщина за дверью заслуживает того, чтобы все узнать.

Амелия тихо заговорила с ребенком. Наступила тишина, прерываемая громким чмоканьем.

Осторожно повернувшись к ней лицом, Хантер принялся считать. Девять месяцев от июля… Ребенок должен был родиться в апреле.

Амелия накинула одеяло себе на плечо, закрывая им ребенка. Она смотрела под ноги Хантера.

– Сколько ребенку? – спросил он.

– Почти десять недель, – угрюмо призналась Амелия.

Хантер снова выругался, вложив в грязное ругательство все: собственный позор, отвращение к себе, гнев на несправедливость и угрызения совести.

– Я это не планировала, – тихо сказала она.

– Почему ты не сообщила мне раньше?

– Я пыталась. – Ее голос стал жестче и воинственнее. – Я звонила тебе в офис. Ты прислал мне сообщение, что помолвлен и я не должна с тобой связываться.

– Я хотел бы об этом узнать. Почему ты не сказала мне, как только узнала, что беременна?

– Я сказала.

Он недоверчиво фыркнул, и она подняла на него печальные голубые глаза.

– Помнишь, я уехала тем утром, потому что папа узнал об исчезновении моего брата? Я могла думать только об этом. Надо было разыскать его. Когда спасатели прекратили поиски, я решила сама поехать в Чили. Мне следовало сделать прививки, и врач проверил меня на беременность. Я считала, что из-за стресса меня тошнит и пропали месячные. Я работала за компьютером, поэтому не удивилась, когда потолстела. Мы предохранялись, – напомнила она, махнув рукой на себя и Хантера. – Мне и в голову не приходило, что я могу забеременеть.

Он всегда пользовался презервативами и не помнил, чтобы они рвались. Странно, что она сумела забеременеть от него, поэтому он не скрывал свой скептицизм.

– Я хотела родить ее, хотя мне пришлось отказаться от поездок. – Она потерла лоб, уголки ее губ опустились. – Я приняла труднейшее решение в своей жизни, но я знала: Джаспер никогда не согласился бы, чтобы я избавилась от ребенка и отправилась на его поиски.

Страдальческие нотки в ее голосе ударили Хантера в самое сердце. Он попытался представить, как выбирает: избавление от ребенка или поиски сестры. От мысли о том, что Амелия предпочла оставить его ребенка, а не искать любимого брата, он немного смягчился.

– Я думала, что должна сообщить тебе, но ты меня обманул, – произнесла Амелия безжизненным тоном. – После всего, что мне пришлось пережить, я обрадовалась, когда ты не захотел вмешиваться.

– Ты не спросила меня, хочу ли я участвовать в жизни ребенка, – почти зарычал он, но она, по-прежнему горюя, пропустила его слова мимо ушей. – Что с твоим братом?

– Он считается мертвым.

– Сочувствую, Амелия. Это ужасно.

– Папа был в ступоре. Я вернулась в его дом, и с тех пор мы заботимся друг о друге. Пейтон сделала нашу жизнь ярче. – Она слегка улыбнулась, взяв пальцами босую ножку девочки, которой та размахивала. – После ее рождения папа стал другим.

Итак, у Хантера родилась дочь по имени Пейтон.

– И пусть мы живем не так, как ты, но у нас все в порядке, – настаивала она. – Он не должен был говорить так, словно мы голодаем. У папы пенсия, дом оплачен. Я получаю пособие по беременности и родам и занимаюсь репетиторством. Я учусь онлайн и скоро получу степень бакалавра. Примерно через год я стану учителем. У меня будет вполне приличная жизнь для матери-одиночки.

– Но ты позволила своему отцу поверить, будто мне наплевать, что ты голодаешь и нуждаешься. Я очень разозлился.

– Я даже не знаю, как он узнал твое имя! Я никому не рассказывала. Даже Шерил. Ты ее помнишь?

– Помню, – ответил Хантер, смутно припоминая веселую рыжеволосую женщину.

– Я толком не разговаривала с ней с тех пор, как ушла, – рассеянно произнесла Амелия, осторожно поднимая ресницы. – Я не пишу о Пейтон в соцсетях. Никто не знает, что ты ее отец. Но папа заставил меня составить завещание сразу после ее рождения, потому что у Джаспера его не было. Я написала его пару недель назад. Может, он прочитал резервную копию, в которой я упомянула, что к тебе надо обратиться только в крайнем случае? Моя кузина пообещала вырастить Пейтон, если со мной что-нибудь случится. Она живет в Оттаве, но они с папой все уладят.

– Я последний, кто сможет получить опеку над собственным ребенком? Ух ты! – Он рассердился. В свое время Хантера по-всякому оскорбляли, и он научился не реагировать на это. Но сейчас он получил удар ниже пояса. – А как же ее свидетельство о рождении? Там указано мое имя?

– Нет, – быстро и жестко ответила она. – Мне не требовалось твое разрешение, поэтому указывать тебя в качестве отца не имело смысла. Отвернись!

Хантер отвернулся, обдумывая все, что она сказала. У него есть работа, он не имеет судимостей, и он собирался жениться. Но Амелия считала его недостойным кандидатом на роль отца Пейтон.

Он выругался и ущипнул себя за переносицу.

– Надо сделать тест на отцовство, – тихо сказал Хантер, полагая, что эту ловушку подстроила его мачеха. Но в глубине души уже знал правду.

– Я согласна, но я ничего от тебя не требую. Если захочешь общаться с дочерью, мы обсудим все условия. Но, пожалуйста, не чувствуй себя обязанным.

– Я обязан, Амелия. Ты знаешь, кто я? – Он обернулся и увидел ребенка, которого она прижимала к плечу.

Красивые каштановые волосы Пейтон были тонкими на макушке и собрались в пушистые хвостики вокруг челки, как у лысеющего старика в жаркий летний день. В ответ на поглаживания Амелии она громко рыгнула.

Амелия злобно уставилась на Хантера:

– Не смей обвинять меня в том, что я забеременела ради денег. Если бы этого хотела, я бы обратилась к тебе гораздо раньше.

– Я уже понял это. – Все, что она говорила, сводилось к тому, что она предпочитала держать ребенка подальше от него. Хантер был в ярости.

– Не пытайся засудить меня и забрать ее. – Она вздернула подбородок и предостерегающе нахмурилась.

– Поэтому ты мне ничего не сказала? Ты думала, что я попытаюсь отобрать у тебя дочь? Я не такой, Амелия, – многозначительно произнес он.

Она сильнее насупилась:

– Я не собираюсь извиняться. Ты любишь другую женщину, Хантер. И ты собрался на ней жениться. Я поступила так, как считала правильным.

Он усмехнулся:

– В моей жизни много комфорта и привилегий. Твой отец прав. Мой ребенок заслуживает того, что я могу ему дать.

– Она ни в чем не нуждается, – настаивала Амелия. – Она сыта и довольна и каждую ночь спит в сухом подгузнике под надежной крышей. Я люблю ее больше жизни. Как и мой папа. Она ничего не хочет от тебя.

– Зачем ей лишаться отца, который хочет воспитывать ее? Ты собиралась дождаться того момента, когда она повзрослеет и спросит обо мне?

– Мне не стыдно за выбор, который я сделала! Ты сказал мне не писать тебе.

Хантер отмахнулся от ее слов:

– Если она Уэверли, она имеет право жить как Уэверли.

– Отлично. Организуй тест на отцовство. Сделай для нее все, что захочешь. Для нее, – уточнила Амелия. – Мне нужно жить с папой и присматривать за ним. – Она медленно подвинулась к краю диванчика. – И не считай, что я веду себя как идиотка. Я поговорю с адвокатом и узнаю свои права. Я искренне верю, что Пейтон будет лучше со мной. – Она вздохнула. – Хотя мне следовало сообщить тебе раньше, – неохотно признала она. – Прости, что так вышло. Я позову папу, и мы уйдем.

– А как же нанесенный ущерб?! – рявкнул он.

– Ты имеешь в виду свадьбу? Ты не виноват. – Она заморгала наивными голубыми глазами.

– Теперь я знаю. Все знают. – Журналисты будут в восторге. Он понимал, что уже ничего не сможет остановить. Несмотря на все меры безопасности, на воде было несколько катеров, и он мог ручаться, что по крайней мере несколько гостей или сотрудников уже строчат сообщения в Интернет.

Хантер потрогал лацкан пиджака, еще раз проверяя, не включен ли микрофон.

Что ему сказать об отношениях с Амелией? Ничего лестного. Сейчас Амелия не та сообразительная, самоуверенная женщина, которую он встретил прошлым летом. Тогда у нее были прямые светлые волосы, подводка «кошачьи глаза» и длинные загорелые ноги.