Сердце во власти шейха

Kim Lawrence

The Heartbreaker Prince

© 2014 by Kim Lawrence

© «Центрполиграф», 2023

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2023

Глава 1

Когда ключ повернулся в замочной скважине в двери камеры, Ханна не спала. Услышав скрежет ключа, Ханна тут же села прямо, свесив ноги вниз с узкой железной кровати. В панике она тщетно пыталась убрать с лица свои растрепанные волосы.

Ханна часто заморгала, почувствовав, как к глазам подступают колючие слезы. Резко прикусив зубами пухлую нижнюю губу, девушка заметила, что боль помогает ей сосредоточиться и собраться с силами.

Она сделала глубокий вдох.

«Сосредоточься, Ханна. Взгляни правде в лицо, на этот раз ты серьезно влипла. Лучше бы ты осталась в безопасности своей скучной офисной работы, сохранила бы свои идеальные ногти…»

Она согнула пальцы, чтобы посмотреть на свои погрызенные ногти, и еле сдержала истерический смех.

«Не теряй присутствия духа, Ханна».

Эта фраза ей всегда казалась странной. Почему она вообще решила, что, работая в благотворительном фонде, она способна на ответственные рискованные задания?

– Я вас не подведу, – уверяла она.

Только чтобы именно это и сделать.

Ханна опустила глаза, чтобы скрыть отразившийся в них гнев и страх, все ее тело невероятно напряглось, как только дверь в камеру открылась. Сосредоточив свой взгляд на холодной серой стене, она четко произнесла продуманные и заученные ею слова.

– Я не голодна, но прошу принести мне зубную щетку и пасту. Когда я могу увидеть английского посла?

Девушка не ожидала услышать ответ. Ведь на все ранее задаваемые ею вопросы она так и не смогла добиться никакой информации, с тех пор как ее задержали на другой стороне границы, куда она не должна была заходить.

Как Ханна ни старалась, военные Квагани, страны, в которую она попала, ее не понимали. Она говорила им, что не является шпионкой и никогда не принадлежала ни к какой политической партии, но они продолжали утверждать, что она врет, и в качестве доказательства показали фотографию, на которой она размахивала плакатом на митинге против закрытия местной провинциальной школы. Кроме того, что ее обвиняли в шпионаже, также ее считали перевозчиком наркотиков. Доказательством этому были ящики с ценной вакциной.

В первые дни заключения Ханна еще надеялась, что все закончится хорошо, если она просто расскажет правду. Но теперь уже удивлялась тому, насколько же она тогда была наивной.

Прошло уже тридцать шесть часов, новость не появилась на первых страницах газет, в дипломатических кругах не началось никакого движения, когда король Сурана поднял трубку телефона и набрал номер своего соперника, правителя соседней страны, шейха Малека Саиди.

Два совершенно разных мужчины ожидали услышать о результатах этого телефонного разговора, от которого зависела их судьба. Одному из них было за шестьдесят, он был скромного роста, с небольшой бородкой и слегка вьющимися седыми волосами. На нем был надет твидовый пиджак и смешные разного цвета носки, он был похож на рассеянного профессора. Но за его очками в роговой оправе скрывался серьезный сосредоточенный взгляд умного человека. В данный момент все его мысли были сосредоточены далеко не на финансовом состоянии. Существовала только одна вещь, которая значила для Чарльза Латимера больше всего на свете, – это его единственный ребенок. И сейчас в этой комнате, за закрытыми дверьми, маска безразличия спала с его лица, обнажая бледное испуганное лицо родителя.

Черные волосы другого мужчины были коротко подстрижены. Он был высоким – больше шести футов, с длинными мускулистыми ногами и широкими плечами, такая фигура сделала его идеальным участником команды по гребле в школе, а затем в университете. Но гребля, по мнению его дяди, не была достойным занятием, поэтому его первая олимпийская медаль стала также последней.

Чарльз Латимер беспокойно ходил туда-сюда по комнате, заламывая себе пальцы, в отличие от молодого человека, который неподвижно стоял у окна, практически неподвижно. Этот мужчина принадлежал к другому поколению, нежели охваченный горем родитель, – сегодня, именно в этот день, ему исполнилось тридцать лет. И вовсе не так он хотел отпраздновать это событие, хотя ничего в его манерах и поведении не выдало раздражения. Он давно уже смирился с тем, что его чувства уходили на задний план и главным был его долг перед страной.

Мужчина резко развернулся и подошел к окну. Затем открыл раму, позволив шуму струящейся воды со двора заглушить голос его дяди. Воздух был влажным, наполненным запахом жасмина, в нем не было и следа от песчаной бури, которая обрушилась на город после его приезда.

На улице было где-то на двадцать градусов жарче, чем сейчас в Антибесе. Он смотрел на стройное загорелое тело Шарлотты Деннинг, которая наслаждалась жаркой погодой, растянувшись на шезлонге около бассейна, рядом с ней стояло ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка шампанского, она явно подготовилась к его дню рождения. Прошло совсем немного времени после ее развода, Шарлотта вовсю наслаждалась своей свободой. Если говорить кратко и по сути, Шарлотта была для него идеальной женщиной.

Но для него приключениям пришел конец. Теперь, будучи вскорости женатым мужчиной, он больше не может иметь дела с шарлоттами этого мира. И останутся одни лишь воспоминания. Он иронично скривил губы, затем сжал их в прямую линию. Он женится, потому что это было частью его долга. Лишь некоторым счастливчикам удается совместить долг и свои собственные желания… Когда-то он думал, что принадлежит к их числу.

Чарльз сделал глубокий вдох, чувствуя тонкий аромат цветов в воздухе. Если он начинал думать о том, что судьба была к нему жестока, он напоминал себе о том, что все еще жив. В отличие от его маленькой племянницы Лейлы. Она погибла, как и ее родители, в результате крушения их самолета в горах.

Чарльз занял место погибшего отца Лейлы. Он стал наследником трона. А теперь судьба сложилась так, что для него нашли невесту. Хороша перспектива! Ему предстояло провести всю свою жизнь с «бессердечной» Ханной – такое прозвище его невеста получила в газетах.

– Все решено.

Камель повернулся и спокойно кивнул.

– Я запущу процесс.

Как только король опустил трубку, Чарльз Латимер разрыдался.

Камелю потребовалось чуть меньше часа, чтобы подготовиться, затем он вернулся к двум пожилым мужчинам, чтобы обсудить с ними план дальнейших действий. В знак уважения он спросил одобрения у своего дяди, тот только кивнул и обратился к своему старому другу по колледжу и бизнес-партнеру:

– Она будет с тобой уже сегодня вечером, Чарли.

– Конечно же, если она окажется в истерике или…

– Не беспокойтесь об этом, Ханна достаточно сильная и умная. Она быстро поймет всю ситуацию и сможет вам подыграть.

И теперь ему предстояло узнать, способен ли родитель трезво оценивать возможности своего ребенка. Он в этом сильно сомневался. Камель склонялся к тому, что мужчина просто не хотел сейчас думать о плохом. Было очевидно, что он всю жизнь ни в чем не отказывал своей единственной дочке. Вероятность того, что испорченная богатенькая наследница смогла провести полдня в тюремной камере и не биться в истерике, была практически ничтожной.

Поэтому Камель готовился к худшему и должен был бы почувствовать облегчение, когда, войдя в камеру, заметил, что девушка, которую он должен был освободить, вовсе не бьется в истерике. Но по каким-то причинам вид этой стройной, невероятно красивой женщины, которая сидела на железной койке на голом матрасе, сложив руки на коленях, с величаво вздернутой головой, не заставил его вздохнуть с облегчением. На ней была надета длинная тюремная ряса, но она держалась так, как будто это дорогое дизайнерское платье. Впрочем, и это не заставило Камеля испытывать к ней восхищение, напротив, его охватила волна гнева.

Невероятно! Из-за нее столько людей двигали горы, а она так надменно сидит здесь, будто бы ожидая, что чертов дворецкий должен зайти в комнату! Дворецкий, на которого она к тому же не обратила никакого внимания. Неужели она была настолько глупа, чтобы не понимать, в какой опасной ситуации оказалась, или же она настолько уверена, что папочка всегда сумеет ее спасти, что считала себя неприкасаемой?

Затем Ханна слегка повернула голову и приподняла свои длинные ресницы, и Камель заметил, что под маской холодной белокурой принцессы она пыталась скрыть ужас, которым была охвачена. Он сделал шаг вперед и почувствовал, казалось, осязаемое напряжение, которое исходило от ее тела, заметил пот, проступивший на ее бледной нежной коже.

Камель нахмурился. Он прибережет свое сочувствие для тех, кто его заслуживает. И хоть Ханна была явно испугана, она не входила в эту категорию людей. Она сама виновата в том, что с ней произошло.

Не трудно было понять, почему мужчины не могли перед ней устоять, даже несмотря на то, что она источала яд. Он сам на мгновение был ею очарован, но, к счастью, как только она заговорила, его разум тут же прояснился. Ее голос был таким же холодным и высокомерным, как выражение ее лица, она вела себя величаво и надменно, что никак не располагало к ней людей.

– Я требую встречи с… – Ханна замолчала, ее необычные голубые глаза округлились.

Мужчина, стоящий в дверях ее камеры, не принес с собой поднос с, как обычно, несъедобной жижей. Ее допрашивали разные люди, но ее камеру охраняли всегда двое мужчин, которые никогда с ней не разговаривали. Один был низкий и коренастый, другой – высокий, с явными проблемами с гигиеной – каждый раз, когда он уходил, какое-то время в камере оставался до ужаса неприятный запах.

Этот мужчина также был высоким, очень высоким. Ханне пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на его лицо. Кроме роста, он не имел ничего общего с тем плохо пахнущим охранником. На нем не была надета камуфляжная форма военных или же белоснежный мундир с золотыми эполетами мужчины, который молчаливо присутствовал на всех ее допросах. Он был гладко выбрит и одет в белую пустынную накидку, от мягкой ткани которой исходил аромат чистого воздуха и ни с чем не сравнимый запах мужчины. Что было странно, в руке он держал сверток из голубого шелка. Ее округлившиеся от страха глаза поднялись, чтобы рассмотреть его лицо.

Если бы на нем не было небольшого шрама, выступающего белой линией на смуглой коже, а его нос не был слегка неровным, этого мужчину можно было бы считать привлекательным. А так он был просто невероятно красивым… Ханна уставилась на его полные чувственные губы и смогла отвести свой взгляд лишь за мгновение перед тем, как он заговорил с слегка заметным незнакомым ей акцентом, его голос был бесчувственным и холодным.

– Мне нужно, чтобы вы это надели, мисс Латимер.

– Нет!

Этот мужчина пугал Ханну. Она старалась не думать о том, что с ней вообще могут сделать, за все время ее ареста она не видела ни одной женщины, а была в окружении мужчин, которые иногда смотрели на нее…

Она еще раз посмотрела на голубую ткань в протянутой руке мужчины, затем, как будто бы это была ядовитая кобра, готовая на нее напасть, Ханна быстро подскочила. Комната начала кружиться…

– Глубоко дыши.

Ханна больше не могла держаться на ногах, когда мужчина усадил ее на кровать и заставил наклониться к коленям. И тут сработали ее жизненные инстинкты, она поспешила скрыться за маской высокомерия.

– Мне не нужно переодеваться. Мне достаточно хорошо в моей одежде.

Ханна схватилась обеими руками за грубую ткань своей тюремной формы, которая доходила ей до середины щиколотки. Мужчина положил ладони на ее плечи.

Камель старался сдержать гнев и досаду, ведь он не хотел испытывать никакого сочувствия по отношению к женщине, которая сама была виновата в том, что оказалась в ужасном положении. Неужели она не догадывалась, что разрушает судьбы людей, которых оставляла? И вообще, любила ли она хоть кого-то из них?

«Доведенный до края» – таким был заголовок к статье, и с тех пор Ханну стали называть «бессердечной».

В то время Камель был в Лондоне и следил за этой историей, отчасти потому, что знал ее отца.

Было так сложно не восхититься ее чарующей красотой, идеальными чертами лица! И тут же на корню подавил в себе это чувство. Ханна заслужила то, что с ней произошло. Если в этой ситуации кто-то и был жертвой обстоятельств, так это он. Вот только, к счастью, он не питал никаких романтических иллюзий по поводу брака. Только полный глупец согласится снова открыть сердце в ожидании такой невероятной боли. Брак по расчету Камеля полностью устраивал.

Почему эта безмозглая пустышка не решила скрасить свое существование чем-то вроде покупки новых туфель? Ведь даже в условиях финансовой нестабильности ее дорогой папочка купил бы для своего сокровища целый магазин. Вместо этого она решила стать самоотверженным ангелом-спасителем.

– Я не прошу тебя ничего снимать, просто надень это.

Ханна встала с кровати.

– Если ты прикоснешься ко мне хоть пальцем, я сообщу об этом, как только выберусь отсюда. – «Может быть, ты имела в виду „если“ выберешься отсюда, Ханна?» – И, кажется, меня сейчас стошнит.

– Нет, даже не вздумай, – сказал Камель. – Если ты хочешь выбраться отсюда, делай что я тебе говорю, поэтому надень уже это.

– Если ты дотронешься до меня… – «И что же ты сделаешь, Ханна? Закричишь? И кто же прибежит тебе на помощь?»

– Я обещаю тебе, ангел, что сейчас о сексе у меня и мыслей нет, а если бы и были… Я не прошу тебя раздеваться. Я только прошу тебя надеть это.

Ханна как будто не слышала, что он ей говорил.

Камель достаточно прожил на этой земле, но еще никогда женщина не смотрела на него с выражением абсолютного ужаса на лице.

– Твой отец попросил меня передать, что… – Он замолчал, затем закрыл глаза. «Как же зовут эту чертову собаку?» – У Олив пять щенков.

Ханна застыла на месте, как только услышала имя собаки, которую она забрала из приюта.

– Да, я пришел тебе на помощь. Поэтому делай, что я тебе говорю, одевайся. И радуйся, что сегодня именно тот день, когда твоя прическа заставляет желать лучшего.

– Мой отец прислал тебя? – Ханна забрала голубой шелк из рук незнакомца. Чего же он от нее ожидает? – Кто ты?

– Я – твой пропуск на свободу.

Ханна сжала зубы. Здесь она находилась, болезненно переживая каждый час, и трудно поверить, что прошло всего сорок восемь часов, но в тесной суровой камере, освещенной только тусклой лампой, не так-то просто судить о времени.

– А отец…

– Забудь о своем отце и сосредоточься. Тебе не в коем случае нельзя сейчас отвлекаться.

Суровый тон тут же привел Ханну в чувство.

– Да… конечно же.

Дрожащими пальцами она развернула сверток голубого шелка, который оказался широкой накидкой, ниспадающей до самого пола, ткань была немного помята.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

– Я хочу, чтобы ты держала язык за зубами и следовала за мной, опустив голову.

Он склонился ближе, забрал накидку из ее рук, расправил ее, затем одним движением искусно накинул ее ей на голову.

Камель сделал шаг назад, чтобы оценить свои старания, затем кивнул в знак одобрения и в завершение положил край накидки ей на плечо, оставив там на какое-то время свою ладонь.

– Ты с этим справишься?

– Да.

– Хорошо. Ты скоро покинешь это место и сделаешь это с высоко поднятой головой. Просто… просто будь собой.

– А они нас отпустят?

– Да.

– Я не знаю, почему они тебя впустили сюда, но…

– Они впустили меня сюда, потому что в противном случае это означало бы конфликт, а сейчас и без того напряженное положение.

Если бы только Ханна выбрала другое время… достаточно бы было одного влияния его дяди, но, к сожалению, ее угораздило столкнуться с вооруженными пограничниками, тогда как королевская семья Квагани переживала не лучшие времена. Противники обвиняли их в неспособности защищать интересы нации, за чем последовали санкции.

Дядя не приказывал ему и не напоминал о долге, вместо этого он рассказал о своем старом друге Чарльзе Латимере и с несвойственной ему осторожностью спросил Камеля, согласится ли он взять в жены Ханну Латимер.

– Конечно, она не идеальная невеста, – признал его дядя-король, – и, пожалуй, не такую женщину я прочил тебе в жены, но, быть может, со временем и с твоей поддержкой…

– Она выросла.

– Решение остается за тобой, Камель.

Первый раз дядя попросил его о чем-то, он был не только его королем, но и мужчиной, который стал для него отцом после того, как погиб папа, и он воспитал его с любовью, как собственного сына. Камель просто не мог ему отказать.

Ханна услышала нотки иронии в голосе своего спасителя, но понятия не имела, о чем он говорил.

– Я тебя не понимаю.

– Скоро поймешь. Послушай, никто не будет ничего у тебя спрашивать, но если это произойдет, ничего не отвечай. Просто представь, что ты в очередной раз бросаешь жениха у алтаря.

Ее прекрасные голубые глаза в замешательстве округлились. Слухи о ее скандальной репутации добрались до тюрьмы в другом конце света.

Ханна не понимала, что он говорил, но его слова производили волшебный эффект. Охранники, которых она узнала, встали по обе стороны от двери, покорно опустив голову. Вдоль коридора стояли другие мужчины в военной форме. Незнакомец рядом с ней что-то сказал, и стража склонила голову еще ниже. Ханна в невероятном удивлении наблюдала за происходящим, ее поражало не столько поведение солдат, сколько уверенность и властность незнакомца.

Ханна не думала, что они воспользуются главным входом. Словно во сне, она продолжала идти рядом с высоким незнакомцем, минуя стражу, стоящую вдоль коридора. И ни один охранник не смел поднять глаза.

Как только они вышли на улицу, на нее нахлынула волна жара, но нещадно палящее солнце было куда лучше заточения в тесной суровой камере.

Сторожевая собака начала грозно лаять и рваться с привязи, когда они проходили мимо. Могут ли собаки и правда чувствовать страх? В то время как солдат, держащий животное на поводке, пытался с ней справиться, незнакомец рядом с ней просто щелкнул пальцами и посмотрел на собаку, и она тут же легла на живот и заскулила.

– Все в порядке, – пробормотала Ханна, когда незнакомец поспешил обхватить ее за талию. В этот непродолжительный момент она почувствовала твердость и силу его мускулистого тела.

Ханну задержали ночью, и она не могла видеть, куда ее привезли, теперь же в свете дня она осознала, что ее держали на военной базе.

Как только Камель увидел приближающегося к ним мужчину, он остановился в ожидании. Скрытая накидкой из голубого шелка, Ханна сделала глубокий вдох.

– Это Рафик.

Мужчина стал тихо и спокойно отвечать на вопросы ее спасителя. Ханна, не понимая ни слова из их разговора, в конце концов не выдержала:

– Все в порядке?

– Ты имеешь в виду, все ли в порядке с твоим уходом от правосудия?

– Я не виновна.

– Мы все в чем-то да виноваты, ангел. Как люди любят говорить, бесплатный сыр только в мышеловке, но тебе повезло, такси уже тебя ожидает.

Ханна повернулась, чтобы посмотреть в сторону, в которую он указывал, и заметила самолет с крестом на обшивке, который показался ей знакомым.

Глава 2

Как только Ханна увидела частный самолет, ее сердце стало учащенно биться.

– Соберись с силами.

Она резко повернула голову, отчего шелковое покрывало немного сползло, обнажая ее щеку. Ханна не могла поверить в то, что незнакомец продолжал вести себя все так же невозмутимо.

Когда Ханна поправляла накидку из голубого шелка, она заметила, как кто-то к ним приближается.

– Не поворачивайся.

Ее мгновенно сковал страх.

– Он…

Камель наблюдал за тем, как Ханна провела языком по пересохшим губам. Ее глаза бегали из стороны в сторону, она была похожа на испуганного, загнанного в угол зверя.

В ту же секунду Камеля охватила волна праведного гнева, и он вспомнил, что испытывал подобное по силе чувство, когда в детстве, сбежав от своих телохранителей, наткнулся в аллее на трех мальчишек старше его. Поначалу он не знал, что лежало на асфальте, но просто заметил, как один из мальчишек с силой пинает это ногой, в то время как все остальные смеются. И именно их смех вызвал в Камеле тот ослепляющий дикий гнев. Он вернулся во дворец и выглядел, наверное, хуже, чем та бедная дворняжка, которую те мальчишки систематически избивали. Он освободил животное – и ему не пришлось применять силу, он предложил мерзавцам свое кольцо.

– Ты отдал бесценную семейную драгоценность за этого блохастого? – удивился его отец.

Камель посмотрел на приближающегося к ним мужчину: типичный мерзавец, который получает удовольствие от того, что издевается и пугает людей слабее себя.

– Он тебя допрашивал?

Ханна задрожала.

– Он все время наблюдал. И ритмично ударял своей тростью о пол.

Камель сжал челюсти, но его голос, когда он заговорил, был такой же равнодушный.

– Подними голову. Он уже ничего тебе не может сделать.

– Ваше высочество, я хотел бы принести извинения за это чудовищное недоразумение. Я надеюсь, что мисс Латимер все же не разочарована в нашей прекрасной стране.

Камель разжал пальцы, которые инстинктивно сжал в кулаки, но ему не пришлось говорить такие ненавистные ему слова, когда краем глаза он заметил движение возле частного самолета. Камель тут же выбил оружие из рук солдата, отчего пистолет упал на землю, сделав выстрел куда-то в сторону.

– Успокойтесь, это просто…

Он замолчал, когда ястреб, который летал над их головой, неожиданно стремительно спикировал вниз, выпятив когти, целясь прямо на голову разодетого полковника. Шапка упала с головы офицера, и он стал прикрывать руками свою макушку, когда ястреб снова атаковал, в этот раз улетая с добычей в когтях, очень похожей на какого-то мертвого зверька.

Полковник застыл на месте.

Камель произвел низкий специальный звук, похожий на шипение, и выставил вперед руку. Ястреб тут же среагировал на сигнал и приземлился на его запястье.

– Вы в безопасности, полковник. – Камель забрал парик из когтей птицы и, держа его на одном пальце, протянул испуганному офицеру. Краснея, пожилой мужчина выпрямился, на его лице было несколько легких царапин, из которых сочилась кровь. Он забрал свой парик, как мог примостил его себе обратно на голову, своими резкими движениями вызвав смех охранника, который сопровождал его. Когда он быстро развернулся, тот стоял невозмутимо.

– Эта тварь должна быть уничтожена. Он чуть не ослепил меня.

Камель дотронулся до драгоценного камня на колпачке на голове у птицы.

– Примите мои извинения, полковник. Не имеет значения, сколько драгоценностей вы надеваете на это хищное животное, оно все равно по природе своей остается диким. Но разве не в этом вся прелесть хищников, вы так не думаете?

Пожилой мужчина открыл было рот, чтобы что-то сказать, но с его губ сорвалось только недовольное кряхтение.

Камель улыбнулся. Он передал солдату пистолет, который выбил, перед этим выпустив из него магазин, и лишь тихо пробормотал: «Не умно с вашей стороны». Затем развернулся к Рафику, своему помощнику, и негромким голосом на французском языке начал отдавать какие-то распоряжения, которые Ханна, как ни старалась, не могла понять. Грузный мужчина только кивнул и пробормотал «его величество», затем взял Ханну под локоть.

Она же осталась стоять на месте.

В глазах Камеля явно было предупреждение, когда он прикоснулся к ее щеке. Словно пробудившись ото сна, она подняла на него свои голубые глаза.

– Пойди с Рафиком. Я скоро присоединюсь к вам, моя маленькая голубка. – И, не ожидая ее ответа, он повернулся обратно к истекающему кровью и опозоренному полковнику. – Прошу прощения за моего ястреба Эмеральду. Она всегда защищает меня и реагирует, когда чувствует опасность. Ее действия… трудно предугадать. Но как вы видите… – он провел ладонью по шее ястреба, – она сейчас очень спокойна.

Камель с огромным трудом удержался, чтобы не улыбнуться.

– У вас очень необычный питомец, принц Камель.

– Она не мой питомец, полковник.

Камель ощущал пронизывающий взгляд оскорбленного полковника на своей спине, когда направился к своему самолету. Но все-таки этот прожигающий взгляд был лучше боли от пули в спину, которую полковник, без сомнения, сейчас сгорал от желания в него выпустить.

– Нет. – Ханна качала головой и отказывалась садиться на то место, которое ей указали. – Где он? Мой отец! Где он?

Как только дверь закрылась за пришедшим Камелем, ястреб перелетел с его руки на свою специальную подставку.

– Где мой отец? Я хочу…