– О-о, даже имя знаете?! А я, сколько живу в этом районе, ни одного из них даже издалека не видел!
– Аварец, из Дагестана… Хороший парень этот майор, толковый. У нас гаражи смежные, оттого и знакомство вожу. С ним-то я и сам бы всё решил, да только тут и он, как мои отъевшие пузо «енаралы», не поможет.
– Да что случилось-то? Вы, кажется, обмолвились – пропало что-то? Или кто-то – я ослышался?
– Люди все, бог миловал, на месте, – истово перекрестился Митрофан Иванович. – А вот одной небольшой коробочки на положенном ей месте уже второй день как нет – в точности, как не было только что вашей банковской карты. Но карта-то, бог миловал, нашлась, а моя коробочка – точно канула в воду.
– Не с царскими золотыми червонцами ли? – сделал шутливо ударение на «ли» Лев Ильич.
– Будь бы они, я бы хранил их в банковской ячейке, – ничуть не смутившись, ответил на подколку Митрофан Иванович.
– Резонно… Но что же в ней было такое-разэтакое, что вы предпочитали держать его дома, хотя при этом, как я понимаю, очень дорожили, раз уж настолько огорчены пропажей?
– Весьма, признаться, огорчён, весьма, – печально подтвердил сосед. – А вот о том, что именно находилось в той заветной коробочке, пока предпочёл бы умолчать – надеюсь, вы, Лев Ильич, на меня за сие не обидитесь. От вас же мне нужно всего ничего: порекомендуйте смышлёного сыщика, чтобы эту коробочку отыскал. А я уж, будьте уверены, в долгу не останусь – ни перед ним, ни, друг мой, перед вами.
– А почему сразу в полицию не заявили? – не мог скрыть недоумения Лев Ильич. – Столько времени упущено бездарно! Воров поди давно уж митькой звали.
– Не исключено… – помедлив, ответил визитёр. И ещё чуточку помолчав, продолжал: – Но дело в том, Лев Ильич, дорогой мой, что мне бы желалось провести розыск конфиденциально, без заведения уголовного дела и тому подобного – это объясняется как раз содержимым исчезнувшей коробочки, ещё раз простите, что не посвящаю вас в его тайну.
– Хорошенькое дело! – вскричал Лев Ильич. – И как это вы себе представляете? Как может слуга государев искать вашу чёртову коробочку «просто так», без уголовного дела?!
Митрофан Иванович поморщился.
– Не кипятитесь так, мой друг… Я же не предлагаю ему заниматься моей коробочкой в рабочее время. Но почему бы при этом ему не подзаработать во время внеурочное? Зачем его изощрённым мозгам простаивать вечерами и в выходные? Да и деньги, не думаю, что на государевой службе ему платят такие, что можно беспечно валяться вечерами на диване.
– Насколько я знаю, работникам правоохранительных органов категорически запрещены подработки, за исключением разве что преподавательских, – заметил в ответ Лев Ильич. – Так может, если не хотите заявлять в полицию, обратиться в частное сыскное агентство?
– Да бог же с вами, Лев Ильич! – впервые не сдержался и сосед. – Да где ж вы видели в России путёвых частных сыщиков? Да, думаю, и за границей их, путёвых, нет – только в романах все эти наты пинкертоны и нэши бриджесы. Но я-то не герой романа! Я вполне реальный человек, попавший в пиковое положение, которому потребна эффективная, но – но! – помахал он в воздухе пальцем, – не афишируемая помощь.
Сосед с трудом выбрался из здорово просевшего под ним кресла.
– В конце концов, я не прошу ведь вас склонить вашего знакомого к попранию служебных правил – как человеку государственному мне это глубоко противно. Я лишь прошу свести меня с ним, а там уж мы как-нибудь сами сговоримся. Сведёте? – спросил он уже от двери, споткнувшись об уличные брюки Льва Ильича, которые тот не успел повесить в шкаф и которые сползли на пол с тумбочки, где хозяин перед приходом гостя обследовал их в поисках банковской карты.
– Есть тут один рьяный парень на примете.., – задумчиво отозвался Лев Ильич. – Попробую ему звякнуть. Согласится на встречу – дам знать.
– Вы уж дайте, мой друг, вы уж дайте, – ободрившись, сказал визитёр и, уже взявшись за ручку двери, вдруг спросил: – Так что там за анекдотец-то про мушку?
– Какую мушку? – не понял Лев Ильич. – Ах этот! – поднёс он к уху руку, словно телефонную трубку, как бы связывая вопрос с его звонком в службу помощи банка. – Призвали деревенщину в армию, поставили на часы, говорят: «Чужих, смотри, не пускай – только тех, кто знает пароль. А пароль – мушка». Тут идёт посторонний, а деревенщина ему: «Пароль „мушка“ знаешь?».
– Вот-вот – пароль «мушка», – усмехнувшись, сказал Митрофан Иванович. – Карту разблокировать не забудьте.
И, церемонно поклонившись, закрыл за собой дверь.
2
? ? ?
– Не спишь, старик? – спросил Лев Ильич, когда отозвался мобильник, прижатый им к уху плечом. Руки его были заняты жёлтой эмалированной чашкой, в которой дымилась только что разогретая шурпа. Лев Ильич осторожно опустил чашку, придерживая за пёстрые прихватки, на пластиковую жаропрочную подставку и продолжал: – Ну да, вопросец есть на миллион, иначе бы с чего я на ночь глядя затеялся тревожить вашу светлость. Чего-чего? – переспросил он. – Пельмени варишь? Покупные, что ли? – уточнил брезгливо. – Я нет, уволь – я только домашнее внутрь допускаю. И тебя угощу, если прямо сейчас подскочишь. Ну да, и коньячку накапаю, вестимо. Соблазнился? Тогда брось прятать тело жирное в утёсах и сыпь живо ко мне. На домофоне номер 330, если позабыл.
? ? ?
– А до утра нельзя было, Валерик, отложить? – смуглая девушка, придерживая полы халата, наброшенного на голое тело, была явно недовольна тем, что вечер перестал быть почему-то томным. – Горит, что ли у вас? Вот вечно – толком не поешь, не говоря уж…
– Пельмени доедай сама, моя мадонна, – снисходительно бросил ей коренастый крепыш, меняя домашние тапочки на ботинки. – Меня от них уже с души воротит!
Он распахнул на мгновение ей халат; «мадонна» ойкнула, а Валерик дурашливо закатил глаза и столь же стремительно халат запахнул, взъерошил «мадонне» короткие волосы и чмокнул в кончик носа.
? ? ?
Митрофан Иванович заканчивал ужин. Он был сервирован по-барски – не в кухне, как у большинства простолюдинов, а в просторной гостиной, меблированной с претензией – а-ля «ампир». Правда, серебряные столовые приборы и хороший фарфор на крахмальной скатерти разительно контрастировали с тем, что ими и с них вкушали, – а были то заурядные сосиски и винегрет. Но хозяева, как любое семейство высшего чиновничества, не усматривали, судя по всему, в этом никакого противоречия – и слава богу. Жену Митрофана Ивановича, тощую, как нередко бывает у тучных мужчин, и желчную на вид мадам, волновала лишь необычная нервозность мужа.
– Ты скверно ешь сегодня, Митрофаша. Ну что это, серьёзно разве – всего одна сосиска? А винегрет не тронул… Ты чем-то озабочен? Я замечаю уже не первый день, как ты потух. Поехал бы к Олегу, погулял с внучатами, развеялся. Или что болит? Так что ж молчишь – скажи?
– Ничего не болит – не накаркай, – отмахнулся Митрофан Иванович. – А к сыну бы и верно надо съездить: что-то он позавчера был не в себе, ты не находишь? Я ему про машину, мол, и правда ведь нужно менять, а он как не слышит – хотя сам же мне всю плешь с этой темой проел. Всё рылся, искал что-то – сказал, оставил у меня какие-то чеки, – а он ведь сроду ничего у нас не оставлял. А потом вот…
Митрофан Иванович вдруг осёкся, чуть не сболтнув, по его мнению, лишнего.
– А у меня он в комнате что вытворил! – пожаловалась дочка – девочка-старшеклассница. – Мало того, что не спросясь вломился, так ещё и спустил петли на двух новых колготках. Что он в моём комоде забыл? Скажите ему, чтобы не хозяйничал в чужом доме.
– Какой же наш дом ему чужой? – хмуро посмотрела на неё мать.
– Ну всё равно – пусть у своей курицы Вальки в комоде шмонает, а ко мне больше не суётся!
– Ася, – поморщилась мать, – сколько уж раз говорено: девочке из интеллигентной семьи сниженная лексика не к лицу…
Ася фыркнула. Митрофан Иванович укоризненно глянул на неё, потом на жену и шумно нашарил под ампирным стулом ногами мягкие чувяки.
– Ну ладно, чаюйте тут, – примирительно наказал он жене и дочери, оставшимся за столом, – а я пойду прилягу.
? ? ?
Валерик припарковал свой «форд» в переулке, где машин было меньше, метров за двести до подъезда купчинской 12-этажки, в которой обитал Лев Ильич, и направился к нему в темени двора напрямик – по припорошенной снегом детской площадке с ярко раскрашенными горками и качелями.
Внезапно перед ним выросла тёмная бесполая фигура. Тускло блеснул замысловатый нож, и Валерик повалился на землю, гулко стукнувшись головой о жёлтую пластиковую трубу ребячьего аттракциона.
? ? ?
Митрофан Иванович случайно стал свидетелем этой сцены. Прежде чем прилечь на софу, он подошёл к окну кабинета взглянуть на заоконный градусник. С его восьмого этажа детская площадка была как на ладони.
– Ну это ж надо, что деется! – проворчал он и попытался разглядеть, на кого это напали внизу.
Упавший человек был ему не знаком; фигуру нападавшего он видел лишь со спины.
Разволновавшийся Митрофан Иванович опустился на софу, отдышался, затем потянулся к стационарному телефону на журнальном столике и стал дозваниваться в полицию.
? ? ?
Лев Ильич давно доел шурпу. Но казан с ней обратно в холодильник не убирал – дожидался замешкавшегося следователя, чтобы угостить, как обещал, домашней снедью. Но тот отчего-то всё не шёл, и Лев Ильич начал заметно злиться.
