Оставить на память
Он молчал. Сложив руки на груди, Генри сидел неподвижно, уставившись в никуда. Он ожидал услышать от неё нечто подобное, но был совершенно к этому не готов. В груди больно кольнуло, но он больше не чувствовал пустоты внутри. Ника и исцеляла его и причиняла боль.
Он не входил в её планы.
Если подумать, она тоже не вписывалась в программу посещения норвежских островов. Однако, вот они оба здесь.
– Ты веришь в судьбу? – он мягко улыбнулся ей.
– Не знаю, – Ника немного расслабилась, как смягчилось его лицо.
– Что, если наша встреча не случайна? – он вскинул руку. – Я не говорю о сказках со счастливым концом, где двое, встретившись, в конце живут долго и счастливо и умирают в один день. Нет, не верю я в такое. Но в то, что судьба сводит их вместе для того, чтобы они друг другу что-то вручили, какой-то дар. Не материальный, нет. Что-то, что в дальнейшем повлияет на всю их жизнь, откроет новое или напомнит о давно позабытом. Вот в это я верю. Ты благодарна мне, но ведь и я тоже. Я приехал сюда потерянный, не понимающий, что дальше делать со своей жизнью. Либо в петлю лезть, либо плыть по течению – вот какие варианты я выбрал для себя. Но было достаточно одной твоей улыбки, чтобы у меня появился и третий вариант.
– Какой?
– Жить, – просто ответил он. И это было правдой. Встав сегодня утром, он увидел этот день во всех его красках, вдохнул полной грудью сладкий холодный воздух. Даже с удовольствием вернулся к играм со своим псом. Всё ощущалось по-новому. Как будто мир вернулся в то время, когда он был маленьким, а прошлого не существовало. В детстве так ясно ощущаешь жизнь, потому что у тебя есть только будущее, и ты видишь его в радужных красках. Вчерашний вечер освободил какую-то часть его души, заточённую в клетке условностей и обязательств. Эта девушка, которой было всё равно, кто перед ней, сумела выслушать и успокоить одним своим взглядом. Первое её прикосновение напугало, он одёрнул руку, потому что почувствовал, как слабеет рядом с ней. Но она внимательно слушала, ловя каждое его слово, не отрывая взгляда, в котором не было сочувствия, но присутствовало утешение и понимание.
Он давно не встречал женщин, которые бы не искали выгоду, находясь рядом с ним. То это были старлетки, пытающиеся с его помощью пробиться в высший эшелон голливудского небосклона, либо угасающие актрисы, искавшие лишний повод пустить сплетни и попасть на первые полосы. И даже если при этом завязывались отношения, оба использовали друг друга как ни крути, даже если это влекло за собой скандалы. Ведь, как известно, плохая реклама тоже реклама.
– Спасибо, что выслушала меня. Что помогла моему псу. Что похвалила мою стряпню, – он заметил, как её губы дрогнули в улыбке. – И за эту ночь.
Она подняла на него свои зелёные глаза, в которых так хотелось потонуть.
– В жизни не так много людей, с которыми я могу быть откровенен. Как ты знаешь, доверять можно не всем, иначе это тут же появиться в твиттере, инстаграм и что там ещё? И будут полоскать твоё бельё на виду у всех, прохаживаясь по тебе вдоль и поперёк. Пару раз я так ошибался в людях, и с тех пор зарёкся откровенничать с кем бы то ни было.
– Мне это ни к чему, – проговорила Ника.
– Нет-нет, – остановил её Генри. – Я не имел в виду…
Он тяжело вздохнул, поняв, что со стороны это выглядело как предупреждение.
– Я хочу сказать, что рядом с тобой я могу быть самим собой. Последним, с кем мне было так легко и просто, был мой брат. Я даже матери не всё рассказываю – не могу. Не знаю как повернутся обстоятельства, и кто из нас первым стартанёт отсюда сломя голову к новой счастливой жизни, но возможно ли нам, пока мы на этом острове, быть друзьями? – он протянул открытую ладонь через стол, и Ника не задумываясь накрыла её своей. Он сжал её пальцы, чувствуя, как тепло заполняет его кисть, предплечье, доходит до груди и отдаётся в самое сердце. То же чувствовала и Ника, не готовая пока отпустить Генри. Им не нужны были слова, чтобы сказать друг другу главное – «Я здесь. Я рядом».
Тед, обделённый вниманием, проковылял к своему хозяину и положил голову ему на колени. Только тогда они расцепили руки, а Войт потрепал по голове питомца. Будто выйдя из забытья, Ника вспомнила о своих планах. Генри она тревожить не хотела, поэтому надо было придумать повод исчезнуть. В конце концов, это его жилище, а у неё есть своё, и они не обязаны ночевать друг с другом.
– Мне надо отлучиться, – он поднялась со стула, поставив недопитый кофе на стол.
– Бросаешь? – усмехнулся Войт.
– Я больше недели не включала телефон. Что, если появились новости.
Генри встал, все ещё придерживая собаку.
– Хочешь, составлю тебе компанию? Вместе веселей.
– Нет, я справлюсь, спасибо.
Он кивнул и исчез в кладовке. Через минуту вышел, неся в руке её сухую куртку. Генри расправил её, помогая Нике одеться. Но когда она развернулась к нему лицом, неожиданно для себя притянул девушку и с жадностью впился в её губы. Прошедшая ночь, все эмоции и страсть вернулись, захлестнув жаркой волной. Он почувствовал, как дрогнула её рука – она одёрнула её, а значит хотела обнять. На Нику обрушился шторм эмоций, она ответила на поцелуй, который мгновенно вскружил ей голову, отозвавшись желанием внутри. Всё, что она говорила Генри о том, как он "не входил в её планы" тут же вылетело из головы. Но если сейчас не остановится, она может совершить большую ошибку. С трудом отстранившись от Войта, она мягко оттолкнула его рукой.
– Это последний раз, – прошептал он, тяжело дыша.
Ника сама была одурманена чувствами, которые всколыхнул этот поцелуй, но стараясь не выдать себя, молча направилась к двери.
– На ужин у нас курица. Я буду рад, если ты присоединишься, – окликнул её на пороге Генри. – Даю слово, что это будет только ужин.
Она обернулась, стоя у открытой двери и заглянув ему в глаза, произнесла:
– Вчера ты тоже дал обещание.
***
Ника быстрым шагом удалялась от дома Генри. Она чувствовала его взгляд, прожигающий ей спину, и знала, что пока не скроется из виду, он будет за ней наблюдать в окно.
«Что с тобой творится? Ты же обманываешь себя саму! Ты его хочешь! Хочешь явиться на этот чёртов ужин и хочешь, чтобы он нарушил своё слово. Какая же ты идиотка!» – внутри Ника кипела и ругала себя за глупость и нелогичность своего поступка. Ей так же как и ему хотелось продолжить поцелуй. Но что бы за этим последовало? Теперь она этого не узнает. Она сбегала от него и от переполнявших её чувств.
Он, голливудская кинозвезда, и она, жена российского чиновника. Да что могло свести их вместе? Они оба из совершенно разных миров. Генри, не смотря на всю свою известность оказался обычным парнем, внутри которого она разглядела чувственного мужчину. И она, выросшая в интеллигентной среде среди искусства и театра, возвышенная, но никому не известная.
Что, если дать себе небольшую передышку? День или два вдали от него подскажет ей, что она чувствует на самом деле. И тогда пан или пропал – либо она окончательно отстранится от него, либо кинется в омут с головой, а там будь что будет. Это решение немного охладило её пыл, помогая прийти в себя. Ника даже почувствовала облегчение.
Поглощённая своими мыслями, она поначалу не заметила фигуру, топчущуюся возле её хижины, и вздрогнула, когда услышала, что её окликнули по имени:
– Ника!
Поначалу она оторопела, вновь ожидая наихудшего расклада, но тут же расслабилась, узнав свою близкую подругу. Анна была как всегда элегантна. Белый плащ, высокие сапоги, светлые волосы уложены волнами – она смотрелась как пришелец с далёких миров на этом острове. Ника кинулась ей в объятия, не давая себе думать о плохом. Её тут же окутал аромат дорогих духов. Родные руки обняли её, крепко прижав, но как только Ника почувствовала исходившее от Анны тепло, та отстранила от себя подругу и грубо встряхнула её за плечи.
– Где тебя носило? Я здесь уже больше часа! Тебя нет, телефон выключен, никаких признаков, что ты вообще с последнего звонка была здесь. Знаешь, что я подумала?
Ника не могла произнести ни слова. Противоречивые чувства сейчас затопили её с головой. Она была безумна рада видеть свою подругу, но и боялась того повода, по которому она могла здесь появиться.
– Я уже думала вызывать полицию с собаками искать твоё бездыханное тело! – Анна снова обняла Нику, уже с облегчением, давая подруге вдоволь нарыдаться. Немного успокоив её, она завела её в хижину, дверь которой Ника так и не заперла, уходя вчера из дому.
– Гуляла? Так рано? Камин холодный. Ты не топила его пару дней. Хочешь помереть от холода, дурёха? – как всегда серьёзная Анна, села рядом с Никой, выслушивая её нелепые выдумки. Как она могла объяснить то, где её носило ночью?
«Знаешь, тут на острове живёт известный актёр, и я вчера переспала с ним. Вот так, просто!»
Анна бы только покрутила у виска. Нет, Генри останется её тайной, её личным секретом, таким же, как и потеря ребёнка.
– Почему ты приехала? Что-то случилось?
– Случилось. Ты отключила мобильный. Пришлось срочно лететь к тебе. У тебя есть полчаса, чтобы собраться. Нам надо успеть на ближайший рейс в Москву.
– Что… – губы Ники похолодели в ожидании самого худшего.
– Его арестовали. Сразу после того как я позвонила тебе. И дело очень серьёзное. Я думала, что на него завели дело по хищению в особо крупном размере. Но всё гораздо хуже. Его обвиняют в организации заказных убийств.
Ника почувствовала слабость в ногах и опустилась на ближайший стул.
– Он искал тебя не только для того, чтобы вернуть. Всё, что у него есть, он может потерять. Сейчас дом, квартиры, счета – всё арестовано. Он планировал переписать всё на тебя и держать под контролем в случае ареста, но, слава богу, не успел.
– Но почему я должна…
– Ника, ты можешь пойти как подозреваемая в соучастии. Прокурор Артемьев парень серьёзный, вцепился в твоего Влада как акула в мясо – видимо есть распоряжение сверху довести дело до конца. Если не явиться к нему с объяснениями в ближайшие… – она посмотрела на наручные часы, – тридцать шесть часов, боюсь он возьмётся и за тебя. Тогда тебе уже отпетлять не получиться. Надо идти с ним на сделку. Сдашь этого урода с потрохами, благо что дерьма не жалко. Расскажешь всё, что знаешь. Конечно, что ты там знаешь? Но все имена назовёшь, все даты вспомнишь. Ты же от него никому конверты в руки не носила?
«Организация заказных убийств» … «подозреваемая в соучастии» …
Ника почти не слышала Анну. Её голову будто окутала вата, сквозь которую пробивался голос её подруги, в ушах стучала кровь, а комната начала кружиться.
– Ника! Ника! – Анна снова схватила её за плечи. – Слышишь ты меня? Не отмоешься ведь.
– Нет… нет, он меня к своим делам и близко не подпускал, – тихо произнесла Ника.
– Хорошо, – Анна чуть успокоилась, но тут же строгим голосом, который отрабатывала на должности юриста, произнесла, – У тебя уже двадцать пять минут. Нас у пирса ждёт человек, который меня привёз. Пакуй свой чемодан, а сувениры купим в аэропорту.
Ника медленно поднялась, вынула из-под кровати чемодан и почти не глядя начала закидывать в него свою одежду. Анна подскочила к ней, помогая собраться.
– Кстати, миленько у тебя здесь, – она обвела комнату взглядом. – Гляжу, начала опять рисовать. Это хорошо, это правильно. Вот засадим этого козла, через суд тогда разводиться не понадобиться. Станешь свободной женщиной, снова вернёшься к любимой работе и… ты чего?
Ника застыла над чемоданом с перекошенным лицом. Из её глаз текли настоящие ручьи слёз. Она сама не понимала, что происходит с ней. Она ненавидела Влада. Он лишил её всего, что она любила – работы, общества друзей, свободы… ребёнка. Она бы многое отдала, только чтобы увидеть его за решёткой. Но сейчас на неё нахлынули воспоминания совершенно иного толка. Она вдруг вспомнила как он был внимателен к ней, нежен. Сейчас в голову лезли только приятные воспоминания – их свидания, признания в любви, свадьба… Она даже не думала, что такие ещё остались, ведь последние полтора года Влад вызывал в ней только страх. И сейчас это разрывало её пополам.
– Аня, его правда посадят? – пропищала Ника, хватаясь за грудь. – Я не смогу… как же? Ведь…
– Тебе что, жалко его? Ника, ты в своём уме? – Анна уже почти кричала. – Да я видела тебя затравленную как мышь, боящуюся в его присутствии что-то сказать. Видела твои синяки. И тебе его жалко? Пожалей себя, дурёха. Ты станешь свободна, начнёшь с чистого листа, закопаешь прошлое глубоко-глубоко. Вернёшь свою жизнь, Ника! Свою!
Видя бесполезность нынешнего состояния подруги, Анна управилась с вещами сама, затолкав в чемодан всё, что показалось ей нужным. Паспорт, телефон и оставшиеся деньги, она сложила в рюкзак и навесила его на Нику, которая пребывала в каком-то трансе.
– Так, свитера эти оставим, они тебе не понадобятся. Ну, рисунки, думаю, тоже. Ты себе ещё накалякаешь. Поживёшь у меня пока. Мы с Павлом сделали паузу, он уехал к маман в Питер, так что никто нам мешать не будет. Слышишь ты меня? Ты где? – Анна помахала перед застывшим лицом Ники руками. – Соберись, дурёха. Ты мне сейчас ой как нужна.
Ника встрепенулась как ото сна:
– Что значит «сделали паузу»? Вы разошлись? – она зацепилась за эту внезапную новость как за соломинку, чтобы отвлечь себя от мыслей, толкавших её к обрыву отчаяния.
Анна подхватила чемодан и подтолкнув Нику к двери сказала:
– По дороге расскажу. А сейчас выметаемся.
На пирсе их действительно ждал человек – старый рыбак, которого Ника уже видела в городке. Он на ломанном английском спросил, всё ли хорошо, а Анна ему ответила уже на норвежском. Нику пронзило холодом, когда она услышала английскую речь. Второпях, находясь в шоковом состоянии, она даже не подумала о Генри. Он ведь даже не знает, что она уезжает! В её хижине было полно бумаги, на которой можно было оставить записку, хотя бы написать «прощай». Она сейчас уедет, а он даже не узнает, что стало причиной её быстрого бегства. Ни номера телефона, ни адреса – она не оставит после себя ничего.
– Генри, – прошептала Ника и обернулась к острову. Она погасила внезапный порыв бросить подругу и бежать к нему, чтобы объясниться. Надо успеть вернуться в Москву, чтобы не стать подследственной. Но даже тогда наверняка её попросят не покидать страну. Сколько это может занять времени? Недели? Месяцы? Годы? Будет ли он здесь, когда она сможет вырваться? Конечно, нет. Но она найдёт способ связаться с ним. Должна! Просто чтобы он не чувствовал, что она предала его, не пояснив причины своего исчезновения.
Она проглотила комок в горле и стряхнула слёзы обиды. Развернулась к лодке, где ждали только её, и шагнула на борт.
Глава 7
Полу Гитису не понравился голос Генри, когда тот позвонил и сказал, что возвращается.
Прошло две недели, и он надеялся, что его друг вернётся прежним, каким был до аварии. Но судя по тому, что он услышал в трубке, дело обстояло хуже, чем до того, как Генри уехал.
– Я буду рад видеть тебя, – сказал Пол. – Не бронируй номер, приезжай сразу ко мне. Джоанна не будет против.
Его жена и правда всегда была рада Войту. Она даже придерживала гостевую спальню для него, зная об их долгих полуночных посиделках с Полом. И в этот раз, стоя рядом с мужем, она подслушала их разговор и, вздохнув, сказала:
– Пойду достану свежее бельё.
– Он с псом, – прикрыв телефон рукой, шепнул Пол. Джоанна закатила глаза.
– И полотенца, – пробормотала она, удаляясь.
На следующий день Генри явился к ним на порог. Когда Пол открыл дверь, он с трудом узнал своего друга. Войт осунулся, под глазами пролегли тени, он был беспокоен и нервозен.
– Решил всё же отпустить бороду? – спросил Гитис. Было очевидно, что с тех пор как Генри уехал, он не брал в руки бритву и, кажется, не менял одежду несколько дней. Его пёс выглядел под стать хозяину. На дворе было сухо, но Тед умудрился где-то измазаться в грязи. Пол отправил их обоих в душ, а сам принялся оттирать грязные следы с паркета, боясь недовольства Джоанн.
После душа Генри переоделся в чистое, причесал отросшие волосы, но бриться не решился. Подбородок чесался, но ему теперь было наплевать на внешний вид, которым он ещё недавно зарабатывал себе популярность. Пол проводил его в свой кабинет и прикрыл от посторонних дверь, оставив за порогом пса, которого, к общей радости, тут же оккупировали его младшие дети.
Генри сел в одно из кресел, опустив голову. На фоне комнаты, отделанной деревом, он терялся, сливаясь с интерьером. Плечи поникли, он старался не смотреть в глаза Полу. И когда заговорил, голос его был сиплым.
– Я знаю, что то, что я тебе сейчас скажу, сильно тебя расстроит. Но я долго думал и принял решение.
Пол уже знал, что услышит. Он провёл все дни в ожидании этого разговора и, судя по состоянию Генри, его худшие опасения сбывались.
– Я больше не хочу сниматься, – Войт взглянул на друга взглядом, не терпящим возражений. – Я разрываю контракт со студией.
Да, это было ожидаемо, но Пол до последнего надеялся услышать что-то более обнадёживающее. Гитис подскочил с места:
– Он подписан ещё шесть месяцев назад. Съёмки через три. Ты из ума выжил? Я молчу уже про отступные.
– Было бы лучше, если бы я решил это за пару дней до съёмок? За три месяца они найдут мне замену. Я хорошо всё обдумал и не хочу с тобой препираться. Скажешь, возникли непредвиденные обстоятельства. Болезнь, депрессия. Придумаешь что-нибудь, – отмахнулся Генри. – В такой ситуации как у меня это более чем очевидно.
– Как я понимаю, от рекламных проектов ты тоже отказываешься, – ответом было молчание. – Обсуждению подлежит?
– Нет, – отрезал Войт. Военная служба научила его ставить голос так, что с первого раза становилось ясно – дальнейшие препирательства исключены.
Пол потёр виски, голова начала гудеть. Такие новости тяжёлым ярмом повисли на его шее. Он лишался лучшего клиента, который уже и без того обеспечил ему безбедную старость. Но не это беспокоило его больше всего. На парня было жалко смотреть. Трагедия, унёсшая жизнь его брата, и так сильно повлияла на состояние Генри, и Пол думал, что поездка в Норвегию приведёт его в порядок. Но лучше не стало. Что бы не произошло с ним за это время, это ещё больше подорвало его внутреннее состояние. Не говоря уже про внешний вид.
Гитис в голове уже мысленно поругался со всеми в кинобизнесе, представляя, как будет звонить каждому с отказами о дальнейшем сотрудничестве и отменять договорённости. Но ничего, не впервой.
– Как я понимаю, агент тебе больше не нужен, – констатировал он.
Генри привстал с кресла.
– Всё верно. Но мне нужен понимающий и готовый поддержать меня друг, – он протянул руку.
Какие бы противоречивые мысли сейчас ни владели Полом, он всегда считал отношения с Генри выходящими за рамки профессиональных, но сейчас слышать от него это признание Гитису было невероятно приятно. Он пожал в ответ руку и ухмыльнулся:
– Парень, ты теперь мой должник по самый гроб жизни.
– Я думал сойтись на бутылке скотча, максимум двух.
Несмотря на шутливый тон, весь вечер Генри был подавлен, пропускал обращения мимо ушей, то и дело уходил в себя. Даже Джоанна стала поглядывать на мужа, молчаливо спрашивая, что произошло. Полу и самому хотелось бы узнать. После ужина Войт довольно быстро распрощался со всеми, поблагодарил хозяйку и ушёл в гостевую спальню.
– Не нравится он мне, – убирая со стола сказала Джоанна, – Он с самого прилёта сам не свой. Где он пропадал?
– Где-то в Норвегии, – ответил Пол. – На самом деле я думал, что поездка встряхнёт его, но стало только хуже.
– Он и вправду изменился. Я даже не про внешность. Он какой-то задумчивый. Как бы ещё чего не случилось? Ему и так досталось, бедняге. Он ничего тебе не рассказал?
Пол покачал головой.
– Мне бы и самому хотелось знать.
***
Генри гостил у Гитисов ещё неделю. Правда, он большую часть времени отсутствовал, оставляя своего пса на попечение Джоанны и детей, а возвращался под вечер уставший и иногда пошатываясь от выпитого. Он всё больше молчал, отвечал односложно, и Пол стал опасаться, не заболел ли Войт? И в один вечер после ужина, пригласил его на веранду выпить.
– Может, расскажешь, что всё-таки произошло?
Генри поднял глаза.
– Ты на глазах таешь, – продолжил Пол. – Всегда молчишь, перестал шутить. Ты стал безразличным ко всему. Только не говори, что умираешь.
– Что? Господи, нет, – рассмеялся Войт, но затем на его лице проступила частая теперь отрешённость. – Просто кое-что не даёт мне покоя.
Он вдруг встрепенулся как ото сна, в глазах появился лихорадочный блеск.
– Послушай, ты же как-то помог Ламберту в поисках его сбежавшей любовницы!
Конечно, Пол помнил. От продюсера Колина Ламберта, прихватив кое-какие драгоценности его жены, ушла одна молодая красотка после того как узнала, что тот не собирался разводиться ради неё со своей супругой. Ведь по брачному договору развод грозил ему потерей почти всех денег. А деньги Колин любил так же, как и молодых и неопытных актрис. Если бы жена узнала о факте пропажи, этого было не миновать, и Пол нашёл для него человека, который выследил его любовницу в Милане, куда она успела сбежать. Правда на это потребовалось гораздо больше времени, ведь, приехав покорять Голливуд, девка выдумала не только имя, но и биографию. Двадцатичетырехлетняя Саманта Джонс из Бостона оказалась Эбигейл Брайт двадцати девяти лет из захолустного английского городка, к тому же официально находящаяся замужем и оставившая своего пятилетнего сына на попечение родителей мужа.
– Ну, я всего лишь свёл его с нужным человеком, – уточнил Пол. – Тебя что, обокрала какая-то вертихвостка?
– Не совсем, – задумчиво произнёс Генри и, покопавшись в кармане рубашки, извлёк сложенный вчетверо лист бумаги. Он протянул его Полу и тот, поколебавшись, развернул его. Это был портрет красивой молодой женщины с тонкими чертами лица. Рисунок был выполнен отрывистыми линиями простым карандашом, сгибы на бумаге уже были потрёпаны, будто рисунок часто разворачивали и складывали обратно.
– Ты нарисовал? – Пол исподлобья посмотрел на Генри.
– Это автопортрет.
– Красивая, – продолжая смотреть на Войта заметил Гитис. – Кто такая?
– Она кое-что… потеряла. Хочу вернуть.
Больше он ничего не сказал. Через два дня Пол озвучил ему адрес и предложил проехаться вместе. Он назвал это дружеской поддержкой, но Гитису было безумно любопытно, что мог Войт сказать его человеку. Тот, к кому они ехали не был ни полицейским, ни частным детективом. Его нанимали в особо деликатных случаях, если не хотели огласки. Крепкий, коротко стриженный мужчина чуть за пятьдесят, примерно одного возраста с Полом, встретил их в дешёвой гостинице. Осмотрелся, прежде чем впустить их, и пригласил внутрь.
– Извините, ничего выпить вам не предлагаю, – сказал он с сильным акцентом. – Алкоголь не держу.
Незнакомец протянул руку Генри и тот пожал её. Рукопожатие было крепким, но коротким.
– Александр. Но можете звать меня Алекс, – он предложил присесть в засаленные кресла, а сам сел на кровать.
– Вы из России? – спросил Генри и нервно сглотнул, что не ускользнуло от внимания Пола.
– Там я тоже бывал, – усмехнулся Алекс. – Но родился и вырос в Сербии. Пол сказал, что вы ищете женщину.
Улыбка с прищуром не покидала его лица, и Генри внезапно захотелось врезать ему. Конечно, Алекс уже знал Пола и помнил по какому поводу они раньше встречались. И наверняка принял Генри за очередного обманутого любовника. Но он сдержался.
– Да, я ищу её, чтобы кое-что вернуть, – он говорил чётко и уверенно, будто его не волновало, поверит ему Алекс или нет. Он достал из кармана тот самый рисунок, что показывал Полу и отдал его сербу. – Мне мало что про неё известно. Фото нет, но рисунок очень похож. Это её автопортрет – она училась на художника, но после начала работать дизайнером интерьеров. Пока… – Генри прокашлялся, – пока не вышла замуж.
Краем глаза он заметил, как Пол бросил на него выразительный взгляд.
– Как её имя?
– Ника.
– А фамилия?
– Не знаю.
– Сколько лет?
Генри покачал головой. Вместо этого он сыпал теми фактами, которые знал о ней.
– Не уверен, но не больше тридцати. Она из России. Жила, кажется, в Москве. Высокая, почти с меня ростом, рыжие волосы, глаза зелёные. Отец музыкант, мать художница. Оба родителя уже скончались. Её муж чиновник в полиции.
– Какой именно чиновник? – лицо Алекса стало серьёзным.
– Не знаю, но она упомянула, что он и есть полиция. Она сбежала от него и укрылась недалеко от Рамберга в Норвегии. – Генри протянул телефон, на котором была геометка. – Как я понял, её друзья помогли ей снять хижину в аренду на этом острове.