Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера

Глава XII

Вот в таком образе непонятого рыцаря я и возвратился в Клиссон. До начала занятий оставалась неделя, и я провел ее в обществе прекрасной Сусанны, которая за лето заметно вытянулась, но все еще оставалась девчонкой – нескладной, наивной и задорной. Надо сказать, что эта маленькая егоза действовала на меня как ластик, прекрасно стирающий с души все горести и тревоги. В ее изумрудных глазах плескалась такая радость жизни и бесконечное доверие! Неужели всего через несколько лет этот черноволосый ангел превратится в расчетливую интриганку, может быть даже королевскую фаворитку? Не хочу, но от меня-то что зависит… Однако это потом, а сейчас мне хорошо – на душе светло и жива надежда, что в мире есть не только грязь.

И именно Сусанна указала на недопустимый пробел в моем образовании. Как-то на прогулке она похвасталась:

– А мадам Жанетт сказала, что я повзрослела и теперь меня надо учить взрослым делам!

Представляете, какие мысли пронеслись в моей голове? Чему такому взрослому можно учить десятилетнего ребенка?

– Это чему же тебя собираются учить?

– Танцам! – гордо сообщила Сусанна. – Вот ты сколько танцев знаешь?

Сразу вспомнились брейк-данс, рок-н-ролл и эта, как ее… ламбада. Вот только их при королевском дворе не хватало. Хотя вальс – почему нет?

– Я знаю только вальс, но его танцуют, по-моему, очень мало и только простые люди.

– А, я его знаю, только он называется вольс.

– Нет, вольс я видел – это немножко не то, – точно, есть здесь такой, видел, но повторить, естественно, не смогу, помню только, что там дам постоянно на руки поднимают и по воздуху кружат. – А вальс – совсем другой, по-моему, очень красивый. Вот только никаких других танцев я не знаю, не учил, – и я расстроенно развел руками.

– Бедненький, как же ты с дамами знакомиться собираешься? Мадам Жанетт говорит, что танцы для того и нужны, чтобы кавалеры с дамами знакомились. Жан, а давай я тебя учить буду, – тут же с энтузиазмом предложила Сусанна – видимо, очень захотелось ей поиграть в учительницу. Впрочем, дело действительно хорошее и лично мне необходимое – один я здесь такой пентюх, что танцевать не умею.

– А ты сможешь? У тебя время найдется?

– Конечно, я еще и папу уговорю, скажу, что мне самой для учебы кавалер нужен. Только и ты меня вальсу научи, иначе нечестно будет. Вот под какую музыку его танцуют? – и Сусанна протянула руку, как подают ее приглашенные на танец дамы.

Я аккуратно подал свою, но дальше просто поклонился – ну не сейчас же танцевать! – и ответил:

– А ты ее знаешь, та самая, которую ты подобрала, на три четверти.

– Отлично, когда-нибудь мы станцуем этот вальс на зависть всему Клиссону!

– Ну, зачем же мелочиться? Мы станцуем его на зависть всей Галлии. Иди, договаривайся с папой.

Таким образом, наши встречи с Сусанной приобрели и хореографическую составляющую. По выходным она учила меня всяким придворным танцам – скука смертная, но знать надо – мало ли как жизнь сложится.

А де Ри всерьез заинтересовался моими летними приключениями. Я даже сделал устный доклад о поездке, после чего он подробно разобрал мои действия, нашел в них несколько тактических ошибок – все же как боевик он выше меня на голову. По его просьбе я, на основании полученного опыта, написал краткий обзор по тактике охраны обозов и действиям бойцов в различных ситуациях. Де Ри хотел использовать мой опыт в лекциях по тыловому обеспечению.

А через несколько дней стали съезжаться однокурсники.

С иронией и чувством превосходства смотрели мы на новое пополнение. А вот на старший курс – с завистью. Фактически занятия на третьем курсе представляли собой службу в войсках на сержантских должностях. Только в реально воюющих подразделениях, благо в то время в Галлии всегда можно было найти, где помахать шпагой во славу короля. А раз в две недели курсанты-старшекурсники встречались с начальником курса, вручали ему письменные отчеты о своих действиях и действиях подразделений за этот период, после чего проводился их разбор. Таким образом достигалось приобретение практического опыта одновременно с повышением теоретической подготовки.

И в конце обучения – выпускные экзамены и защита диплома по заданной теме. Это мог быть обзор какого-либо уже состоявшегося сражения или теоретическая оценка возможности боевых действий в условно заданных обстоятельствах. В любом случае основой диплома являлся анализ возможностей использования тактики диверсионно-разведывательных подразделений.

Нам до этого счастья предстояло пахать еще год, а пока последний день каникул, мы с графом и д’Оффуа сидим в «Трезвом сержанте» и я выслушиваю восторженный рассказ шевалье о прелестях Амьена.

– Жан, ты не представляешь, что ты потерял! Я клянусь, это лучший город Галлии. Ты только представь, огромный замок, рядом буквально дворцы знати! Правда, там же живут и буржуа, но только богатые, так что картины сильно не портят. В городе чистота. Может, и не такая, как в Клиссоне, но правитель за этим смотрит строго.

Тут де Бомон демонстративно подбоченился, мол, такие мы, графы Амьенские, молодцы. Я так понял, что дальше богатых кварталов д’Оффуа не ходил, иначе бы от его восторженности следа не осталось. Мне же в той клоаке пришлось побывать – зрелище жуткое, страшный коктейль из грязи, злобы, боли и страданий. Без этого кошмара, к сожалению, не обходится ни один город. Пока, но вот изменится все только через века, а мы сейчас живем.

– А девушки, Жан, девушки! Да я теперь на местных девиц и не взгляну! (Ну-ну, посмотрю я на тебя через пару недель, половозрелый ты мой.) А одна! Она мне писать обещала! А какие у нее подруги! А охота – как в древних легендах. Я лично копьем такого секача завалил! Не веришь? На вот, посмотри! Мне из его зубов ожерелье сделали.

Клыки действительно впечатляли – трофейный был зверь.

– А народ там какой вежливый! И мирно все, если бы не кастильцы под боком – был бы рай на земле!

Ну конечно рай, только вокруг этого рая целая партизанская война ведется. Мы живем в период крестьянских восстаний и городских бунтов. Галлия постоянно воюет, на войну требуются деньги, которые брать можно только с тех самых мирных горожан и крестьян. А подавлять эти бунты кто будет? Да мы же и будем, огнем и мечом, между прочим.

Так что краткую политбеседу с моими собутыльниками провести явно стоит. В разумных пределах, конечно, чтобы не побили.

– Шевалье, а чем вам не понравились дома буржуа в Амьене?

– При чем здесь дома? Дома как дома – богатые, красивые. Но вот сами буржуа… нет, все-таки не должны они жить рядом с дворянами. Не зря же говорить в присутствии короля они могут только стоя на коленях, а он же из нас! Первый, но из дворян. А тут эти на каретах ездят, прогуливаются с таким видом, словно имеют на это право.

М-да, классический случай. Действительно, богатые простолюдины тянутся за дворянством, покупают имения, дающие права на титулы. В последнее время королевская казна стала пополняться за счет продажи дворянства. Заплатил по таксе, кстати, весьма высокой, и пожалуйста, ты уже шевалье, правда, ненаследный. Но вот если еще и прикупил имение, дающее право на титул, то можешь стать и бароном и виконтом. К графам, маркизам и герцогам это не относится, там уже другая история, но и это вопрос решаемый, через брак, например.

В нашем мире такое тоже было. Яркий пример – д’Артаньян, настоящий, не книжный, – граф по матери, а его отец – буржуа, выкупивший дворянский титул.

Но здесь старое дворянство выскочек в упор не признавало, и основания для этого были. На бумаге получить титул легко, но вот магические способности – никак. Королевским эдиктом законы генетики не изменишь, хотя здесь само это слово неизвестно, а начнешь рассказывать – пожалуйте греться, у нас народ на веселый костерок полюбоваться завсегда рад, ибо магия от Бога. Что-что? Клетки, ДНК? А покажи. Не можешь? Тогда на костер, на костер – нечего честных людей с пути истинного сбивать. А то сегодня генетика, завтра все люди братья, а потом бунты и кровь. И ведь не поспоришь.

– Господа, вот вы историю своих родов хорошо знаете?

– А как вы думаете, барон? – Естественно, знание своей родословной – святая обязанность каждого дворянина.

– Я в этом уверен, не сомневайтесь. Вот, например, вы, граф, скажите, кто в вашем роду был первым рыцарем?

– О, более девятисот лет назад мой предок, Казаорнаг по прозвищу Длинный, при штурме Вероны первым ворвался на крепостные стены и удерживал подход к штурмовой лестнице, пока по ней взбирались его товарищи. Был ранен, но выжил. За этот подвиг Густав Великий лично опоясал Казаорнага мечом, принял вассальную клятву и передал во владение землю в обмен на обязательство моего предка и его потомков воевать в королевской коннице.

– Отлично, Филипп, вот прекрасный пример появления славного рыцарского рода! Но ответь мне, чем достойный Казаорнаг, опоясанный мечом, отличался от того же Казаорнага двумя днями ранее? Разве тот, прежний Казаорнаг, был менее достойным человеком?

– Конечно, он же не был еще опоясан мечом. – Так, здесь дворянская логика непробиваема, попробуем зайти с другой стороны.

– Логично, а почему, помимо меча, Густав Великий дал твоему предку и землю? Он же воин, ему воевать надо, а не землю пахать.

– Жан, я тебе удивляюсь, ты во время каникул ни с какого дуба не падал? Потому что конь и оружие денег стоят, деньги нужны. Так пусть лучше он их со своих земель получает – казна не для этого существует.

– А сейчас королю, да и твоему отцу, деньги на войну тоже нужны. А с кого их брать? С крестьян и так дерут без счета. Больше просто нельзя – с голоду перемрут, совсем платить перестанут. А вот у буржуа деньги есть. Ведь и налоги с них идут, и займы берете – так? А если им в Амьене не понравится – что будет? Уедут к соседям, и платить там станут. Так что смиритесь, друзья, в нашем мире от этой публики никуда не деться. Более того, чем богатых простолюдинов будет больше и чем они будут ближе, тем больше денег мы, военные, сможем заработать!

Де Бомон как-то очень внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Жан, почему, когда я разговариваю с тобой, мне иногда кажется, что я говорю со стариком, который жизнь прожил?

– Да брось, я же ничего нового не сказал. Ты все это и сам знаешь прекрасно. Лучше расскажите, что еще интересного произошло за каникулы. Сезар, ты говорил о прекрасной девице и ее подругах…

Письмо, которого Жан не читал

«Дорогой друг!

С сожалением должен сообщить, что мои возможности получать сведения о нашем общем знакомом оказались сильно урезанными.

Каким-то непонятным образом вся информация о нем попала под действие Тайны Академии, и для ее обхода даже мне нужно время. А пока мой человек просто физически не может ничего рассказать, кроме того, что учится наш знакомый успешно, близких друзей не завел, хотя чаще других общается со своим однокурсником юным графом Амьенским. В городе появляется редко, образ жизни ведет достаточно замкнутый. Ходят слухи, что у него есть любовница в Нанте, но кто она – никто из моих людей узнать так и не смог.

В то же время наш друг оказался втянут в непонятную историю. В ноябре прошлого года некая группа, в составе двух мужчин и одной женщины, организовала провокацию с целью дискредитации и убийства юного графа. И это почти получилось, но по случайности в дело вмешался наш знакомый. В результате удалось графа не только спасти, но и от всех подозрений очистить. А злоумышленников арестовали.

К сожалению, кто являлся заказчиком этого преступления, узнать так и не удалось. Представляешь, главарь шайки перегрыз себе вены на руках! Остальных забрали люди из Амьена, хотят попробовать что-то у них узнать. Но я думаю, что ничего не получится, по крайней мере, у наших ничего не вышло.

Зато об этой истории новая песенка появилась, у парижан очень популярная, возможно ее уже и в Безье поют. Если услышишь “Балладу о Черном бароне и Прекрасной незнакомке”, то это она и есть.

И главное, когда он приедет, постарайся узнать не только о том, что случилось в Клиссоне, но и о том, где он провел летние каникулы. Я знаю только, что он приехал в Нант, а затем исчез, как исчезает каждый раз, когда там появляется. Не думаю, что за этими исчезновениями стоит что-то плохое, скорее просто прячет свою любовницу, но все равно интересно.

За сим прощаюсь. Передай баронессе мои наилучшие пожелания!

Ее преданный слуга и твой друг виконт Транкавель».

И первого сентября мы вышли на традиционное построение.

Приветственная речь де Ри оказалась абсолютным клоном той, что он произнес год назад. До строчки, до слова, до интонации. Пришлось потерпеть.

Только если в прошлом году этот день мы могли потратить на себя, то теперь – дудки. Сразу зубодробительные лекции с максимальной информативной нагрузкой. Единственное послабление сделали себе сами – повторили шутку наших предшественников – от имени начальника первого курса послали гонца в «Трезвый сержант», чтобы не дать новичкам напиться в доску.

А так – с места в карьер. Однако количество предметов осталось прежним. Общая нагрузка возросла, но не критично. Только если в первый год нас учили в основном общевойсковой премудрости, то сейчас сосредоточились на специальных вопросах.

Примерно в октябре в Академию прибыла комиссия попечительского совета, желавшая оценить качество подготовки будущих лейтенантов. Помимо стандартных кросса, вольтижировки, конкура и фехтования, проверяющие пожелали увидеть нас в обстановке, как говорится, максимально приближенной к боевой. А потому была поставлена учебная задача – ликвидировать конкретного человека, двигающегося в составе подразделения конной охраны.

За два дня до этого курс разбили на пятерки, каждой из которых было указано свое время и маршрут следования колонны. В середине колонны ехала телега с металлическим щитом. Задача считалась выполненной, если курсанты смогут поразить щит любым, выбранным ими способом, а их группа сможет уйти от преследования «охраны». Во избежание жертв курсантам выдали магические пули, которые попадание обозначат, но никого не убьют.

Сутки давались на рекогносцировку и разработку операции, сутки на ее подготовку и проведение.

Я попал в одну команду с де Бомоном и д’Оффуа. Граф привычно взял командование в свои руки (а мне надо возражать?), и под его чутким руководством мы выдвинулись на место. Отведенный для проведения операции кусок дороги проходил по скошенному полю и пересекал небольшой, метров пятьсот, перелесок. Место ровное, ни холмов, ни впадин – кошмар диверсанта. Да, за полем начинался густой лес, в котором, в принципе, можно спрятаться. Время проезда – между восемью и девятью часами утра.

По дороге с рекогносцировки заехали перекусить в «Трезвый сержант», все-таки готовили там намного лучше, чем в Академии, а позволить себе обед нам было вполне по карману. Заодно рассчитывали погонять мысли о предстоящем приключении. Однако выяснилось, что шевалье Сезар д’Оффуа в данный момент для мозгового штурма явно непригоден. Мечтательное лицо и идиотская улыбка пробудили во мне страшное подозрение – и этот влюбился. Мало нам было графа, теперь и от этого надо ждать внеочередной глупости. А чего еще можно ждать от влюбленного мальчишки?

Первым среагировал де Бомон.

– Сезар, ты с нами или в меланхолии?

– А? Что? Где? Извините, отвлекся. Вы тут о чем?

– О тебе, наш друг, о тебе. Ты в каких эмпиреях сейчас витаешь? – нарочито участливо поинтересовался граф.

– Друзья мои, что я вам расскажу… Подслушал я тут разговор проверяющих, – понизив голос, как о великой тайне поведал шевалье. – Оказывается, они все – приближенные военного министра!

– Ну и что?

– Вы дослушайте. Они уже сейчас приглядывают курсантов для работы в его канцелярии! – Д’Оффуа даже перешел на восторженный шепот.

Мы переглянулись между собой. Что же, все правильно. Из нашей пятерки один д’Оффуа мог рассчитывать только на собственное везение. За всеми другими стояли небедные семьи. Пусть не все графы, но все при деньгах.

Однако на шевалье явно строит планы юный граф, и, видимо, его владетельный отец. Они такому повороту точно не обрадуются. Оказалось – наоборот. Де Бомон сразу включился в разговор:

– Господа, поможем человеку! Я предлагаю дать возможность д’Оффуа произвести решающий выстрел! Сделаем все лучше всех, и его точно заметят!

Никто не возразил, даже энтузиазм проявили – молодежь, что с них взять.

– Прекрасно, граф, только как вы это представляете?

– В перелеске высокая трава. Заляжем в ней, расстреляем мишень и охрану и скроемся в лесу.

Пришлось спускать его на землю:

– Кто будет стрелять по мишени?

– Естественно, д’Оффуа, а что?

– Да в общем ничего, но вдруг промахнется или порох отсыреет – утром и роса может выпасть.

– Тогда магией – у него точно сил хватит.

– Против магии могут стоять щиты – клиент считается охраняемым.

– Щиты могут и пулю отбить, так что, его теперь вообще шпагой колоть?

– Можно и шпагой, а можно той пулей, что нам выдали, ибо по условиям учений объект уязвим именно для выстрела. Только вот надежность этого выстрела и точность как обеспечить? А то уедет телега, а нам ручкой помашут.

Вижу, мои однокурсники уже злиться начинают – мол, критиковать все мастера, ты сам решение предложи.

А мы ведь на партизанских фильмах и книгах воспитаны, у нас такие задачи дети на раз решают, когда в войну играют.

– Прежде всего, делать засаду в этом перелеске нельзя – деревья в нем редкие, кустарника почти нет, лошадей рядом не поставишь. А охрана на конях – зажмут нас там и порубят в капусту.

– Почему в капусту?

– Потому что мелко, не отвлекай. Дальше, подходить к месту засады можно только с вечера, иначе на утренней росе следы будут видны издалека, опять же, что с лошадьми делать? Их на ночь не привяжешь, им ночью кушать надо. Да и всю ночь на сырой траве валяться лично мне лень. Поэтому предлагаю. На самом въезде в перелесок растет тополь, высокий, но не очень толстый. Если его поперек дороги уронить, отряд задержится – телегу быстро не перекинешь и по раскисшей стерне быстро не объедешь. Мы завтра тот тополь подрубим, а перед подъездом отряда один из вас его повалит, можно топором, но лучше магией, чтобы издалека. Сможет кто?

– Ну, если дерево заранее подрубить, то я его с двухсот метров повалю запросто, – усмехнулся граф, – только почему ты решил, что оно именно поперек дороги упадет?

Ну что же, видимо, его сиятельство не только сам деревья не рубил, но и не видел, как другие это делают. И то правда, не графское это дело – топором махать.

– Не волнуйся, покажу, как надо. Главное, чтобы оно перед самым отрядом упало. А дальше они остановятся, мы прямо с опушки даем два залпа, попадем или нет – не важно, и галопом в лес, ибо там нас догнать уже никак не успеют.

– Интересно, мы, а он? Он-то что делать будет?

– Он, друзья мои, завтра с нашей помощью, конечно, выкопает ямку на месте того пригорка, что в десяти метрах от дороги. Сделаем там, извините, туалет, замаскируем, и оставим бравого шевалье ночевать со всеми удобствами. А утречком, под шумок наших выстрелов, д’Оффуа этот щит и расстреляет. Здесь промахнуться никак невозможно, особенно если мы стрелять двумя залпами будем. Ну как вам мысль? Готовы помахать топорами и лопатами во славу Академии?

И они согласились. А для пущего интереса я у нового каптенармуса из оружейки два отличных арбалета выпросил, и шевалье даже пристрелять их успел.

В общем, засаду подготовили в лучших традициях российских сериалов про спецназ. Выкопанную землю увезли на арендованной подводе, схрон замаскировали дерном и опавшей листвой так, что его невозможно было увидеть, даже встав на него. Д’Оффуа залез туда днем, так что мелкий дождь и утренняя роса окончательно скрыли все следы.

И прошло все по плану, как в кино. На подходе отряда поперек дороги упало дерево. Мы выскочили из-за перелеска и двумя залпами из огромных неподъемных мушкетов выстрелили в сторону мишени, после чего, в соответствии с заранее утвержденным планом, рванули в лес, а преподаватели и солдаты роты охраны, изображавшие эскорт мишени, рванули за нами.

Ну не удержался я, показал, как заманить преследователей на мины – в нашем случае в тупиковый овраг, где мы поставили муляж пороховой бочки. Так что полтора десятка преследователей, упершись в отвесную стену, были крайне удивлены, когда исчезнувшие курсанты внезапно возникли наверху оврага и показали зажжённые факела и стоящую рядом бочку с надписью «Порох».

Куда бы погоня делась, если следы, ведущие в тот овраг, мы проложили днем ранее и укрыли лапником от дождя. Перед началом авантюры лапник убрали, а убегающая группа ушла в сторону по толстому слою опавшей листвы, напрочь скрывшей этот маневр.

Д’Оффуа также четко сделал свое дело, дважды выстрелив в мишень, благо она оказалась не закреплена и болты после удара спокойно улетали в чистое поле. Поскольку стрелял он из арбалетов одновременно с нашими выстрелами, преподаватели решили, что в цель попали мушкетные пули и курсантам тупо повезло. После чего расположились на завтрак, ожидая возвращения погони.

Впоследствии д’Оффуа рассказал, что, по словам членов комиссии, высокая оценка за эту авантюру нам не грозила ни в каком случае. Обидевшись, он перезарядился и еще дважды поразил мишень, а потом с удовольствием наблюдал за суетливым бегом проверяющих вплоть до бесславного возвращения погони. Из вредности из схрона не вышел.

На последовавшем разборе наша группа получила высшую оценку, д’Оффуа – персональную благодарность за находчивость и ходил довольный и важный, как объевшийся индюк.

А затем, уже после отъезда комиссии, де Ри за десять минут объяснил, почему так нельзя делать. И был прав. То, что сделали мы, называется дурью и годится для театра, для приключенческого романа, но ни в коем случае не для боевого применения. Если бы в составе отряда действительно было охраняемое лицо, его бы охрана закрыла сразу, как только упало дерево. А дальше все бы кончилось пшиком – если объект охраны цел, то захват нападающих принимает второстепенное значение, более того, такой демонстративный отход, как в нашем случае, будет расценен именно как отвлекающий маневр.

Так что расходились мы окрыленные успехом, но и изрядно осаженные выступлением начальника школы.

В ближайший выходной де Ри лично в доступных любому красноармейцу выражениях объяснил мне, что не надо учить курсантов авантюрным методам работы – у них и без этого будет достаточно возможностей шею свернуть. Все верно, но что делать, если у меня и правда ребячливость стала проявляться? Гормоны действуют, что ли?

Через несколько дней, когда мы с де Бомоном остались с глазу на глаз, я поинтересовался, зачем он помог д’Оффуа засветиться перед высокой комиссией, если графы Амьенские явно хотят видеть его на своей службе? Ответ оказался интересным.

– Жан, извини за откровенность – сам напросился, но ты смотришь в будущее с дальновидностью крота. Вот Сезар что – великий фехтовальщик или гений стрельбы?

– Нет, конечно, зато голова у парня какая!

– Правильно, а так ли в Амьене необходимо десять прекрасных голов? Не думаю. Зато в канцелярии министра он, да еще и с нашей помощью, в гору пойдет, как хороший першерон[33]. Боевиков мы всегда наймем, а вот иметь друга на хорошей должности в Париже – этого за деньги не купишь. Так что все просто отлично сложилось, а тебе отец просил отдельное спасибо сказать и напомнить о вашем разговоре. Кстати, а о чем разговор был?

– Вот как раз он меня в Амьен и звал, видимо, считает, что я прекрасный фехтовальщик, на худой конец – стрелок, – мне даже обидно стало – вроде и отношения у нас с юным графом почти дружеские сложились, а оказывается, в мое будущее никто и не верит совсем.

Но выяснилось, что здесь все еще интереснее.

– Э, нет, я отца знаю – если он кого лично приглашает – то точно не для махания шпагой. Так что ты обязательно к нам приезжай. Отказаться никогда не поздно, только я не припомню, чтобы кто-то по своему желанию от нас уезжал.

– Понятно, сделает предложение, от которого я не смогу отказаться. Звучит круто! Ладно, давай вернемся к разговору, когда патенты получим.

Глава XIII

И понеслась курсантская жизнь дальше. Но вот от неожиданных приключений, типа того, с Крисом и Колеттой, Господь нас хранил.

За занятиями, к моему стыду, мысли о Марте исчезли. В конце концов, жила же она без меня, и дальше проживет, чай не принцесса, чтобы я ее по всему белому свету искал. Так что на Рождество я с чистой совестью поехал в Безье, где в кругу семьи был обласкан всей ее женской частью и радушно встречен мужчинами.

В замке практически ничего не изменилось. Барон все так же крепок, баронесса прекрасна, близняшки подросли, но о замужестве им еще думать рано, а потому по-прежнему беззаботны.