Вратарь. Книга 3

Глава 1

Как начать ненавидеть звук собственного имени? Ответ очень прост. Займите должность, в которой будете максимально некомпетентны и где от вас зависит работа множества существ. Результат не заставит себя ждать.

– Седьмой, у нас вопрос.

Вот, кстати, еще одна странность. Не «Брат», не «Инструктор», а «Седьмой». Я прошел две инициации, но от прозвища так и не смог избавиться. Надо будет спросить у Братьев-послушников, с которыми начинал. Их еще зовут по номерам? Я с сомнением осмотрел двух Вратарей, подошедших к портальному парапету, и махнул рукой.

А ведь так все хорошо начиналось… Мы с Охотником сели на камень с видом на озадаченного Распорядителя. Отдыхаем, смотрим, как суетятся другие Вратари, изредка перекидываемся словами (ладно, я не замолкаю, а Хмур спускает неугодные ему разговоры на тормозах). Но нас постоянно прерывают вот такие вот архаровцы. Двое из ларца, одинаковых с лица.

– Обратитесь к Брату, – сказал я им. – Я его предупреждал.

И прикрепил одну из эманаций существа, которую считал ранее. Признаться, я этого бедолагу-Инструктора даже не знал. Просто увидел, запомнил внешность, характерные жесты. Этого хватило, чтобы составить эманационный слепок. Вот, к примеру, сейчас Вратари кивнули и поспешили к тому Брату, к которому я их направил. Надеюсь, Инструктор не будет ругаться. Одно ведь общее дело делаем. К тому же я даю возможность проявить его лидерские качества с лучшей стороны. Ведь так?

– Ты же его не предупреждал, – сказал Охотник, провожая взглядом «ходоков».

– Люблю сюрпризы. Нет, ну а чего они все как с цепи сорвались? «Седьмой то, Седьмой это…»

– Мне кажется, что иногда ты не можешь сопоставить одно с другим. Ты герой. И вместо того чтобы извлекать дивиденды из этой ситуации, пускаешь все на самотек. Вот скажи, каков твой дальнейший план действий?

– Не прям чтобы план, – я почесал значительно облысевшую после инициации голову. – Надо дождаться, пока Рис в себя придет. Потом мы соберем отступников, и тогда… – Я замялся всего на пару секунд, подбирая слова.

– И тогда ты что-нибудь сделаешь? – предположил Хмур-Охотник.

– А что? Я в экспромте очень даже хорош.

– Отличный план. Надёжный, как швейцарские часы. Ты самый безалаберный человек, которого я встречал. И что интереснее всего, твоя взбалмошность иногда тебя выручает.

– Очень часто, – поправил я его. – Есть такое понятие – кризисный управленец. Это про меня. И я не человек уже, а Вратарь.

– Сергей, взгляни на себя. Какой ты Вратарь?

Последовать его совету было невероятно сложно, поэтому я ограничился беглым осмотром рук и ног. Здоровенный Вратарь-Инструктор, даже доспехи новые дали. Красивые. Существо в полном расцвете сил, к тому же, теперь не самое последнее в Ядре.

– Обычный Вратарь, – пожал плечами я.

– Да конечно. Приказам не подчиняешься, а если делаешь то, что тебе сказали, то выходит все равно по-твоему. Как ни стараешься оставаться серьезным, а по итогу получается дичь. Ты больше человек, чем Вратарь. Просто признай это.

– Посмотри на себя: ты такой правильный, все делаешь честь по чести. А Инструкторами стали мы оба. Поэтому – если нет разницы, чего напрягаться?

– Ты спрашивал, почему я не рассказал о себе сразу.

Пришлось кивнуть. Собственно, это был мой первый вопрос там, у Ямы. Почему Охотник, смерть которого тяжело далась Сергею (а после полного восстановления памяти – читай, мне), не рассказал о себе сразу? Тогда он промолчал.

– Когда Вратарь только появляется в недрах Ядра, он представляет из себя сырую заготовку из неустоявшейся матрицы. Замечал, что Послушники более эмоциональны чем Вратари?

Собственно, на нечто подобное я и сам обратил внимание. Послушником у меня вообще матрицу рвало. Теперь же, несмотря на вернувшуюся личность в полном смысле этого слова, я был абсолютно спокоен. Как удав, которого вместо «егозы» наматывали на ограждение. Но все же не смог не съязвить:

– Скажи это Ворчуну. То-то он такой спокойный.

– Я сказал, что Послушники более эмоциональны. Но не говорил, что Инструкторы или Старшие Братья становятся черствыми. Здесь все индивидуально. И лучше уж быть Ворчуном, как ты его называешь, чем копить все в себе и превратиться в Молчуна. Так?

– Так, – спорить с Охотником было бесполезным занятием еще в прошлой жизни.

– Если ты не против, я продолжу. Послушники более эмоциональны, именно поэтому на некоторое время лишаются памяти.

– Вполне логично, – согласился я. – А то бы натворили тут делов.

– С каждой последующей инициацией память возвращается все больше, а эмоции убираются, – продолжал Охотник. – А вот теперь объясни, что было бы, расскажи я тебе, нестабильному, помнящему свое прошлое лишь по обрывкам воспоминаний, о себе.

Пришлось пожать плечами. Нет, Охотник всегда был сама разумность. И я, собственно, уже пожалел о своем вопросе. Только все не понимал, к чему он ведет. Хмур (а периодически, видя лицо Вратаря перед собой, я пользовался этим прозвищем) только указал на проходящего вдалеке Послушника. Самого обычного.

Но обычного лишь на первый взгляд. Рассмотрев его инструкторским зрением, я чуть не хлопнул себя по бедру.

– Это он, – я вмиг утратил свое спокойствие, которым еще не так давно хвастался.

– Он, – ровным голосом ответил Охотник. – Переродился, как и ты. Намного раньше. Только кое-кто уже стал Инструктором, а он так и ходит в Послушниках. Но не переживай, теперь, если не погибнет, скоро пройдет инициацию.

– Надо ему рассказать. И Рис сообщить, что он жив.

– Я тебе о чем только что говорил? – тяжело вздохнул Охотник.

– Понял, понял. Молчу, не отсвечиваю. Хорошо, а когда он станет Вратарем, то тогда-то уже можно?

– Сам решай, ты же теперь Инструктор. Мудрый Вратарь, ведущий за собой остальных. Один из Светочей Ядра.

Мне показалось, или сейчас меня подкололи? Кто его знает? Говорил вполне серьезно. Это Хмур был простым и понятным Вратарем. А вот чего ждать от Брата-Охотника? Непонятно.

– Пойду. Это ты можешь позволить себе ничего не делать, а другим приходится заниматься важными вещами.

– Действительно важные вещи – это не вещи, – выдал я мудрость еврейского народа, которую откопал в своей матрице. – И вообще: я виноват, что мне новый Агонетет поручений не выдал? Не доверяет, наверное. Охотник, я хотел спросить… Если что, ты со мной?

Вратарь поглядел на меня внимательно, хмуро, думая о чем-то своем. Мне казалось, что он многое мог сказать. И о многом промолчать. Но ответ его был коротким:

– Если что, Сергей, то я за Ядро.

Будто я не за Ядро. Правда, Охотнику ничего говорить не стал. Собственно, хотя бы потому, что у меня действительно не было никакого плана действий. Хорошо, почти никакого. Так, общие наброски.

Ушел Хмур вовремя, как бы грубо это ни звучало. Потому что не прошло и нескольких минут, как одного Вратаря сменил другой. Тот самый, которого я и ждал.

– Седьмой, Брат сказал, что ты искал меня.

Зараза. Вот почему Балор для него «Брат», а я «Седьмой»? С другой стороны, если ты имеешь какой-то недостаток, то стоит превратить его в достоинство. Я тот самый Вратарь, который имеет имя. Ну, или прозвище. Разницы никакой. Седьмой – так Седьмой.

– Тебе сказали, что ты теперь подчиняешься мне?

– Да, Брат сказал.

Я считал эманацию одного из Инструкторов. Впрочем, вообще не важно, откуда прибыл новобранец. Самое главное, кем именно он был. Этого красавца я запомнил сразу, едва окинул инструкторским зрением.

Дальнейшее было делом техники. Поклевал пару часов Добряку мозги, мол, посмотри, что я за Инструктор такой, у меня и команды нет: два хромых калеки-отступника и Балор. Дай мне парочку Вратарей для поднятия воинского духа. Хорошо, не парочку, так хотя бы одного. Скажем, вот этого.

– Как тебя зовут, приятель?

– Зовут? – смешался Вратарь. – Я Брат.

– Нет, ты помнишь прошлое имя. Оно должно было прийти после инициации.

– Тер, – неуверенно сказал Брат. – Это имя я вспоминаю чаще всего.

– Замечательно, Тер. Итак, ты имеешь опыт работы с различными артефактами.

Вратарь пожал плечами. Вроде как умеет, но это совсем не точно. Не переживай, бродяга. Я пока знаю о тебе чуть больше, чем ты сам.

Великий создатель артефактов, модификатор существующих, пылевой экспериментатор, живший пару веков назад. Гордый и не очень благоразумный, отвергнувший предложение работать на одного из самых влиятельных людей мира U-1. И за это же поплатившегося жизнью. Признаться, я не совсем понимал, почему Тер задержался в рядовых. Могу поклясться, что двадцать жалких уровней он точно набрал. С другой стороны, не всем дано стать командирами. И не все, собственно, этого хотят. Тер-Вратарь в текущем ранге меня даже больше устраивал.

– Ты работал с вентерскими кристаллами?

– Некоторое время, – отвечал Брат. – Но потом команда была набрана, и меня переместили на работу с алтарями.

Команда – это те самые ребята, которые следили с помощью кристаллов за всей Нитью и формировали рейтинг Ищущих. Новой попытки создавать нечто подобное никто пока не предпринимал. Думаю, Ворчуну и дела не было до того, чтобы следить за Ищущими. Но перебросить такой бриллиант на черновую работу – свинство.

– Пойдем, – я потянул Тера за собой.

В другое время я бы даже не рискнул приблизиться к донжону. Но сейчас Ворчун вместе со Старшими умотал открывать ближайшие миры. И то правильно. Часть законоотступников в бегах, другие уже стали возвращаться с повинной. Вратарям в обителях практически ничто не угрожало (до поры до времени). Да и то, по новому распоряжению, у алтаря дежурила пара Вратарей. Чтобы исключить любую агрессию. В случае нападения превосходящих сил врага главная директива гласила, что нужно драпать в Ядро, а не пытаться защитить алтарь, как раньше. В общем, Ворчун, на удивление, начал свое правление более чем разумно. Хотя мне сдавалось, что оттуда торчат уши Арея, если можно так выразиться.

Главное в другом: в донжоне Агонетет отсутствовал. А я, как Инструктор, даже разрешения мог не спрашивать, чтобы оказаться там. Вот она, власть. Скоро начну презенты в виде шоколадных конфет «Родные просторы» брать и пузатые бутылки шестизвездочного коньяка. Надо только наладить сбыт. Не знаю, справки Вратаря печатать, освобождающие от несения воинской службы, или нечто подобное.

Сказать по правде, внутри вообще никого не было. Ядро взбодрилось и ожило, как бывает всегда с огромным организмом, почувствовавшим смертельную опасность. Сейчас во Вселенной все бурлило и кипело. И Вратари оказались не последними существами, принимавшими в этом участие.

Мне даже обидно было немного из-за недоверия Ворчуна. Часть Вратарей он отрядил на работу с алтарями, другую отправил вести переговоры с могущественными Орденами Ищущих, золоченые «друзья» метнулись в центральные миры, общаться с обывателями, коим было известно о существовании Вратарей.

Мы понимали, что в грядущей войне собственных сил не хватит. Но только я знал, что недостаточно будет всех, кого пытается привлечь Ворчун. Вселенная уже обречена. И вариантов здесь два. Первый – свесить лапки и покорно ожидать своей участи. Второй – придумать что-то сверхординарное.

С последним у меня были небольшие напряги. Поэтому я начал с малого: решил узнать, как действуют привычные нам артефакты. Тер немного дергался, шагая за мной. Да я и сам чуток волновался. Застукай меня за посещением донжона хоть кто-нибудь из Старших, устроят такой нагоняй – мама не горюй. И вместе с этим сейчас был самый удачный шанс воспользоваться ситуацией.

Мы спустились вниз. Прошли через тайный ход, ведущий к Яме, в комнату с кристаллами (которая теперь пустовала), закрытые помещения, где появлялись Вратари – туда мне хотелось больше всего, но пока было рано, – и добрались до конца коридора. К «умиральному залу», как окрестил его я. Здесь Тера стало трясти чуть больше. Ну же, а где хваленая вратарская непрошибаемость? Неужели подумал, что я его убивать пришел? Глупенький какой.

То, за чем мы сюда явились, находилось в самом конце залы, аккурат за всеми сложенными доспехами. Для меня оставалось загадкой, почему после всего столь ценные артефакты остаются незащищенными. Конечно, никто кроме Инструкторов сюда и проникнуть не мог. Ну а вот случись, что им окажется недоброжелатель (у нас за последнее время чего только не происходило), что тогда?

Задавать риторические вопросы я не стал. Некому, да и незачем. Лишь махнул рукой явно перетрусившему Теру и направился к той самой дальней стене с выемками. Здесь, бережно оставленные, лежали они – Сердца.

Как мне объяснили, раньше их не так-то просто было достать. Ищущие умирали пачками, сменяя друг друга, а Сердца являлись товаром дефицитным. Собственно, поэтому Вратарей и было достаточно. А вот потом начались темные времена. Количество погибших Братьев стало увеличиваться, соответственно спрос превысил имеющееся предложение. И что же сделали Вратари? Правильно, ничего. Отложили решение вопроса до лучших времен. С другой стороны, это помогло. Теперь наступила эпоха раздрая. Сердца без надобности из-за разрушенных наблюдательных кристаллов. Мы просто не знали, кто где умер, не были способны отследить его матрицу и прочее, прочее.

Тер по моему наущению подошел к одному из Сердец, хотя в руки брать его не собирался. Пришлось самому вложить артефакт ему в ладони.

– Что ты скажешь об этом?

– Это Сердце.

– Цербер тебя дери, вижу, что не печень. Ты можешь что-нибудь рассказать о нем?

– Могу. По сути, это самый мощнейший источник энергии, который существует во Вселенной. Сердце легко заполняется пылью и при необходимости выступает распределительным центром для ее использования. Единственный его минус – при такой высокой энергоемкости оно достаточно уязвимо.

– Поэтому оболочка в районе Сердца уплотнена. Это я знаю. Что еще?

– Есть теория, что Сердца делали путем соединения самых больших вентерских кристаллов. Говоря проще, инструмент для переработки пыли сделан из пыли. Весело, не правда ли? – в голосе Тера мелькнули задорные нотки. И тут же исчезли. – Но доподлинно сказать мы ничего не можем. Технология изготовления Сердец утрачена.

– Это я знаю. Их конечное число. Часть Сердец деформируется, другая теряется после нападений, поэтому с каждым тысячелетием Вратарей становится все меньше.

– Если грубо, то да, – согласился Тер.

– А что будет, если извлечь энергию из полностью заряженного Сердца?

– Что значит «извлечь»?

– Преобразовать, направить на нечто другое.

– Я не совсем понимаю, каким образом ты хочешь это сделать.

– Скажем так, теоретически есть артефактный станок, заточенный под определенную технологию. Проблема в том, что об этой технологии мы как раз ничего не знаем.

– Экспериментировать с подобным кощунственно. Ведь Сердца – это чья-то потенциальная жизнь.

– Ты видишь здесь кого-то еще? – поинтересовался я. – Хоть одного претендента на это богатство? И я тоже. Расскажу тебе по секрету, Сердца будут лежать здесь, пока не покроются полностью пылью и прахом. И даже тогда они никому не пригодятся. Понимаешь?

– Да.

– А я, если память мне не изменяет, твой новый непосредственный начальник. И от меня зависит, каково будет твое дальнейшее существование. Смекаешь?

– Определенно, – сдался Тер. – Так что ты хочешь, Седьмой?

– Ты говоришь, что Сердца, возможно, делают из вентерских кристаллов. Мне же нужна обратная процедура. Чтобы из Сердца ты сделал самый большой вентерский кристалл. Усек?

Молчаливый кивок был мне ответом. Я сгреб несколько Сердец и протянул Теру.

– Убирай, убирай в инвентарь. И если ты попадешься, я скажу, что понятия не имею, чем ты занимался. Да не бойся, я все согласую попозже. Просто прямо сейчас на это нет времени.

Вот интересно, удался бы мой маневр, не будь Седьмой удачливым сукиным сыном и героем войны? И неважно, что в последней мы сливали. С другой стороны, какая война, такие и герои. Суть в ином: Тер пришел с предубеждением, что его новый начальник довольно умный и рассудительный тип, раз у него все раньше получалось. Что ж, если повезет, он не разубедится в этом. Хорошо, не так скоро разубедится. Но пока по исходящим эманациям я понял: дело на мази.

– И сколько у меня времени на это все? – спросил наконец Тер.

– Пока червоточина не откроется окончательно.

Глава 2

Для качественной работы персонала требуется самая малость – хороший коллектив, стабильная зарплата и, собственно, необходимые условия для этой работы. Вратари шагнули дальше самых смелых социалистических режимов (какую муть я только раньше не читал).

Про хороший коллектив и говорить не приходится. С нашей приглушенной эмоциональностью мы друг друга не раздражали (Агонетет не в счет). Зарплату никому платить не надо. Трудимся за идею и пыль. И даже с последним пунктом все вышло как нельзя лучше.

С легкой руки Ворчуна и не без помощи Арея моей команде выделили дальнюю заброшенную башню. Раньше ее использовали как склад. Собственно, и сейчас здесь находилась куча хлама, просто к ним добавились существа Инструктора Седьмого. Звучит неплохо. Хоть табличку вешай.

Конечно, выделению помещения поспособствовал Арей. При этом Ворчун руководствовался не только своей нелюбовью к наглому выскочке, которого нужно отправить подальше, но и нежеланием лицезреть лагерь отступников в замке. А теперь все были довольны. Агонетет считал, что если проблемы не видно, ее нет. Я же получил уединенное место для своих темных дел. И это не шутка. С точки зрения нормальных Вратарей, то, что собиралось здесь свершаться, попадало под несколько статей уголовного кодекса Братьев, с конфискацией пыли из оболочек и развоплощением без права реабилитации.

– Вот здесь ты будешь работать, – сказал я Теру, когда мы поднялись на самый верх. – Это Рунд, если тебе что-нибудь будет нужно, он достанет. Или сообщит мне, и тогда достану я.

Я до сих пор опасался, что Брат даст обратный ход. Все-таки мой приказ – прямая угроза его существованию. Конечно, если кто узнает. Но стоило Теру увидеть артефактные инструменты (предложение Балора о том, что не все стоит показывать Старшим, было мудрым), как Брат «поплыл». Все-таки слишком хорошо сохранился в нем дух артефактора, который он еще даже не осознавал из-за заблокированной матрицы.

Прощание вышло скомканным, хотя бы потому, что Тер уже не особо меня и слушал. Ну и ладно. Я кивнул Рунду, а тот ответил тем же. Брат-отступник был идеальной кандидатурой на роль няньки-стражника. Дело в том, что Балора сюда я отпустить не мог, он нужен самому, а Свет немного эксцентричный.

Кстати, стоило помянуть мою правую руку, как он тут же словно из-под земли и вырос.

– Ну что, Седьмой, принимай пополнение.

– В Ядро опять пришли отступники?

По одному из новых правил Агонетета, Вратари, вернувшиеся домой, после короткого инструктажа и разговора отправлялись к кому? Молодцы, угадали без подсказок. Не знаю, что этому способствовало. Может, Ворчун заметил, как поредел мой отряд. Хотя шучу, самому смешно от подобного предположения. Мне думалось, что он попросту не рассчитывал всерьез на отступников и последователей Молчуна. И, как бы сказать помягче, сплавлял их.

Вот так и стал Инструктор Седьмой прибежищем всякого отребья (по мнению Агонетета). Однако Ворчун явно не знал историю образования США или, скажем, Австралии. У меня планы были не столь грандиозные, но от лишних Вратарей я отказываться не собирался.

– Двое отступников и четверо «молчуновцев».

– Балор, тебя учить, что ли? Пусть дают клятву перед Системой, пообещают вести себя хорошо, зуб дадут в верности Ядру и будут драться с иномирцами так, что у тех чубы затрещат.

– Чубы? – не понял Вратарь.

– Ну, отростки. Суть-то ты понял.

– Понял. Только ты все равно должен взглянуть.

Мы с Балором обычно были на одной волне. Поэтому если он говорил, что мне необходимо посмотреть лично, то дело того стоило. И надо сказать, я не разочаровался. Скорее, наоборот, немного офигел, потом возликовал, а следом даже испугался. Перед башней безропотно стояли шестеро Вратарей. Отступников сразу можно было узнать по деформированным оболочкам. Сволочи наши, Вратари-законники, и расходников не выдали, чтобы восстановиться. Но сейчас такое время, что за каждый вентерский кристалл приходилось чуть ли не воевать. Ничего, подлечим мы вас.

«Молчуновцы» выглядели намного лучше. Да и как по-другому? Те, кто выжил, по большому счету, в последней битве и не участвовали. Это их и спасло. После долгих уговоров Агонетет, под напором Арея и Драйка, уступил доводам Старших. И предателям официально разрешили вернуться. Что называется, лед тронулся.

Так вот, четверка Вратарей смотрелась даже браво. Лишь взгляд немного потухший, виноватый. И эманации соответствующие. Точно нашкодившие дети, которых поймали и привели к родителям. Но это не главное. Трое из них были самые обычные Братья, рядовые. А вот последний оказался ни много ни мало Инструктором.

– Чтоб меня иномирцы сожрали, – сказал я.

– Вот я и говорю, – Балор остался доволен произведенным эффектом.

– Как тебя зовут, Брат?

– Фет, – скрипуче ответил тот.

– Зреет рожь над жаркой нивой, и от нивы и до нивы гонит ветер прихотливый золотые переливы?

Нужно отметить, я строки видел разок, очень много лет назад. В прошлой жизни. А смотри, матрица выдала, будто только вчера прочитал.

– Чего? – честно не понял Инструктор-предатель.

– Значит, не Афанасий. Хотя было бы забавно. Балор, как его к нам отправили?

– Так Агонетета нет. У остальных приказ: если отступник или предатель…

– …К Седьмому его, – закончил я. – Нет, однозначно, крючкотворство когда-нибудь погубит Вратарей.

– Есть те, кто хочет сделать это значительно быстрее, – проскрипел Фет.

– Верное замечание, – сказал я. Не знаю, почему, но мне этот парень нравился. – У меня с тобой не будет проблем?

– Нет. Я думал, что Брат ведет нас по правильному пути, что Вратари должны очиститься, но ошибался. Своими же руками мы дали возможность тварям попасть к нам домой.

Ярость была такой сильной и нескрываемой, что даже пришлось остановить бывшего Инструктора жестом. Хотя почему бывшего? Формально его же не понизили. Просто он будет выполнять задачи обычного Вратаря. В любом случае пусть прибережет свой пыл для битвы. А то, что Вратарь оступился, – ничего страшного. Таких возвращенцев тут все больше и больше. Судя по всему, он теперь многое переосмыслил. К тому же, кто в здравой матрице будет отказываться от Инструктора?!

– Балор, закончи здесь сам. И достань ему более неприметные доспехи.

– Придется постараться, – заметил мой помощник. – Вон здоровый какой.

Это да, стати Фет был удивительной. Больше меня и Балора. Я похлопал последнего по плечу, мол, ты справишься. А сам ушел обратно, в башню. Все «мои» находились здесь, но негласные правила знали. Меня дергать по пустякам не надо. Вообще я хотел заняться нужным делом, которое все время откладывал. И именно для этого сел возле стены и открыл интерфейс. Двадцать четыре очка распределения, говорите?

Думал я совсем немного. Только недавно заметил, что с момента инициации Вратаря до Инструктора я не изучил ни одного нового заклинания. Вообще! Способностей как грязи, а вот эта ветка как-то затухла.

Что ж, из самых крутых заклинаний у меня имелись Болид и Доспехи полубога. Выбрал оба, к тому же на одновременное использование теперь хватало маны, которую добавила инициация. Остается только ждать повышения и смотреть, какие заклинания откроются дальше.

Не утерпел, зашел во вкладку Способности и активировал Архонта. Это раньше упоение за несколько секунд упало бы в ноль, а теперь существовал риск протянуть подольше. Стоит учесть, что Архонт и Доспехи были схожи, только в одном случае тратилось упоение, а в другом – мана. Очень важно, когда надо выстоять в бою.

Если честно, руки чесались выбрать что-нибудь еще. К примеру, начать качать ветку, что шла от Направленных молний. Что там было открыто? Шаровая молния и Гроза? Только нечто мне подсказывало, что все развитие уйдет в стихийную магию. Нужно ли это против иномирцев? Вопрос открытый. Вот Болидом точно можно жахнуть по белесой толпе. По той же причине оставил в покое Ядовитые пары и Температурные изменения. Заклинания копеечные и открывающие свои ветки. Но опять же, весьма действенные против смертных, а никак не иномирных захватчиков.

И потому я оставил целых восемь очков распределения в запасе. Скоро откроются новые заклинания, которые будут стоить очень дорого. Вот из них и повыбираю. И зря говорили, что запас карман не тянет. Меня так и подмывало куда-нибудь раскидать очки. Хорошо, что в очередной раз спас Балор. Подошел и легонько потряс за плечо. Значит, клятвы (среди которых была еще одна, весьма хитрая – на верность Седьмому) принесены, и теперь мой помощник оказался совершенно свободен.