Одержимая страстью

Амин. Конечно, большой соблазн именно у него выведать всю информацию, но это же ребенок, и как у него спрашивать про взрослые взаимоотношения мужчины и женщины, не могу представить себе.

– Ида, – послышалось из-за тонкой перегородки.

Я усмехнулась нервно. Слышимость, конечно, охеренная. Ну, хоть что-то, главное, что есть за чем укрыться, пусть это и напоминает стены ширмы.

– Уже иду, – нехотя встаю с лежанки, оправляю платье.

Может, стоит переодеться? С другой стороны, если подумать, то кэра обязательно бы пришла сообщить об этом, или же Амин бы остался. Поэтому пошла на встречу с мэроий как есть. Шли быстро, мальчишку даже не заботило, успеваю ли я за ним, отсюда сделала вывод, что он меня ждал только потому, что я его попросила, а дорогу он мне и не обязан показывать, ведь я нахожусь у себя дома, если можно так выразиться.

Впереди послышалось тихое пение и мелодичная игра струнного инструмента. Ну, а какой он тут еще может быть, не синтезатор же. И как только ступаю в обширный зал, сразу же взгляд падает на ту, кто издает эту прекрасную музыку. Тоненькая девочка, укутанная в белую простыню с головы до ног, аккуратно перебирает пальчиками струны и звонким голоском тянет незамысловатую мелодию. Я замедлила шаг, невольно заслушавшись.

– Ида, ты вовремя, – слышу женский голос и оборачиваясь на него.

От ее красоты аж перехватило дух. Вот не зря говорили про красоту греческих женщин, оказывается, не врали люди.

– Это радует, – бубню себе под нос.

И в этот момент все вокруг приходит в движение, как будто только меня и ждали. Со всех сторон стали подтягиваться молодые девушки примерно того же возраста, что и Ида, а дальше началась возня слуг, которые расставляли чаши с горящими свечами на принесенные невысокие колоны. Вазы с цветами размещали по кругу, создавая визуальный эффект кольца, в котором мы сейчас находились. Мне только и оставалось крутить головой по сторонам и наблюдать за происходящим. В груди холодило от неизвестности, и я придвинулась к близстоящей девушке. Та и бровью не повела, стояла спокойно и безэмоционально следила за снующими туда-сюда слугами. А зал тем временем начал наполняться женщинами постарше, они уже были в цветных одеждах и с ярко накрашенными лицами, чем напоминали радужных птиц. Все-таки придется мне Амина помучить, потому как выглядеть и чувствовать себя полным быдлом в таких ситуациях просто нельзя, не имею права ошибаться. Как я поняла, сейчас будет происходить какой-то обряд, а я даже не знаю, что делать. Паника снова поселяется внутри, и ладошки покрываются холодным потом.

– Священные Иды, – громогласно разносится над нашими головами голос мэрои.

Я вся напряглась, потому как «священных» оказалось – быстро пробежалась по девушкам, считая – двенадцать человек, и я тринадцатая. Значит, нас много. Снова окидываю взглядом тех, кто стоит в середине круга вместе со мной, только теперь внимательнее всматриваюсь в лица, вдруг среди этих девушек есть те, с кем я общаюсь.

Красавицы, как говорится, подобранны одна к одной, как будто мы на конкурсе «мисс красотка Греции» находимся. Чистые лица, не подходящие к черным волосам и оливковой коже голубые глаза, такие же черные брови в разлет и, если быть откровенной, то очень друг на друга похожие, как будто сестры. В глазах лед, а губы сжаты в тонкую линию, что говорит о том, что им не нравится происходящее, но сделать они ничего не могут, и поэтому приходится терпеть творящееся вокруг.

– Сегодня последний день празднования Брумалия, так нужно отдать ему должное, ведь завтра уже придется наблюдать восхождение Сатурия!

Громкий звон железных тарелочек друг о друга разносится в зале, и к нам в круг выступают тринадцать мальчишек. Я в замешательстве опять смотрю по сторонам, но то, что вижу, меня совершенно не радует. Передо мной так вовремя возникает Амин и, не смотря мне в глаза, протягивает вперед руки.

– Что, Амин? – шепчу тихо, а вокруг шелест сбрасываемой одежды слышен.

Сглатываю застрявший в горле ком. Твою мать, что же творится?

– Госпожа, ваше платье, – слышу тихий голос паренька.

– Ам-мин, что происходит?

Мальчишка подходит ближе и помогает мне расстегнуть застежку на плече.

– Вы должны сейчас…

Я не расслышала последнего слова, потому что его голос заглушил звук горна, который донесся снаружи. У меня все похолодело и замерло внутри. Ноги как будто свинцом налились, а Амин, стянув с меня белое одеяние, исчез в разноперой толпе. Первое желание было закрыться руками, спрятаться, убежать, но опять же, глядя на соседок, я поняла, что сделаю великую глупость, так как эти красавицы стоят, расправив плечи и выпятив вперед обнаженную грудь, смотрят на всех свысока, будто не они голые стоят, а те, кто за пределами круга, сейчас полностью раздеты.

– Да благословят вас, Священные Девы, Боги наши, да пусть ваши тела наполнятся живительной силой через омовения в водах Священного Алфея, – продолжал рокотать под сводами потолка голос мэрои, – и пусть ваши силы не иссякнут до следующего празднования Брумалия.

Послышался шум воды, и только тут я заметила, что за девчонкой, которая играла на арфе, был вмонтирован в стену каменный бассейн с невысоким водопадом, заполняющим емкость внизу.

Разноцветная толпа теперь выстроилась в шеренгу, образуя живой коридор, и мы по одной выходим из круга и направляемся в сторону бассейна. Одна за одной опускаемся в теплую воду, погружаясь по шею. Все повторяю за Идами и делаю, как они. Конечно, некоторые косятся в мою сторону, видимо, их тяготит мое пристальное внимание, но пусть уж извиняют, ничего поделать не могу.

Снова раздаются звуки горна, теперь уже непосредственно в зале, и следом бьют в барабан. Хочется посмотреть, что происходит, но абсолютное равнодушие со стороны дев, что сидят напротив, говорит о том, что нужно себя вести так же.

– Чертовы ритуалы, – не выдерживает одна из них и, опускаясь чуть ниже в воду, выплевывает в нее злые слова.

– Заткись, Малика, – шипит на нее соседка.

Я перевожу взгляд, различить их можно только по пухлости губ.

– Меня одолела уже эта старая стерва, – она зло щурит глаза.

– Замолчи, а не то тебя услышат, и нам всем придется худо.

Мои глаза не успевают отсканировать эмоции этих девушек, они настолько быстро их скрывают, что и понять невозможно, насколько эта неприязнь к мэрои у них высока.

– Я скоро уйду отсюда, – продолжает та, которую обозвали Маликой. Надо запомнить и девушку, и ее имя. – Леон обещал пойти к Императору и попросить у него жениться на мне.

«О-о-о, так значит, отсюда есть выход», – проносится в голове, и я мотаю эту информацию себе на ус.

– Эти никчемные представления для публики мне уже поперек горла, – не унимается она, хотя с ней уже никто не разговаривает, – все для этой чокнутой Императрицы делается, только не пойму, чего она боится?

Девушка наконец-то замолкает, не видя никакой отдачи со стороны остальных Ид, и, как мне показалось, все вздохнули с облегчением, кроме меня, конечно.

Для меня эти крупинки информации были как глоток воды в жаркую погоду. И я про себя молилась, чтобы она не затыкалась и говорила еще, но моим безмолвным просьбам никто не внял, так как снова голос мэрои сообщил, что наши тела вновь наполнились силой, и теперь мы может отдавать Императору ее столько, сколько понадобится. Вот на этом предложении я заострила особое внимание. Кто я? Это будет первый вопрос, который задам Амину.

Празднования длились бесконечную вечность. Мне кажется, что я даже в процессе два раза впадала в беспамятство. Непрекращающаяся ни на минуту музыка гудела в зале, заполняя все пространство не только внутри помещения, но и внутри меня. Мне даже сперва почудилось, что вот если я сейчас упаду в обморок, то очнусь у себя дома, ну, на худой конец, на корпоративе, и все это мне покажется страшным сном.

Но я так и продолжала кружить вместе с девушками по комнате, не останавливаясь, и ноги уже отнимались, и тело ничего не чувствовало, оно будто парило в воздухе. Толпа, состоящая, в основном, из женщин, улюлюкала и пела непонятные песни, но они действовали странным образом на мозг. Он будто отключался, высвобождая все сокрытые мысли наружу, преобразовывая это все в странные движения танца. В голове мелькали мысли о том, что не столько Священные воды Алфея очищают, но больше вот этот бит, который долбит неустанно толпа. Тело, как сумасшедшее, извивалось и крутилось по кругу, и что самое странное, я ни разу не задела Ид, которые так же кружились в такт. Мы будто марионетки, которыми управляет опытный кукловод, не допуская того, чтобы его красивые игрушки поранились.

Эта какофония продолжалась и продолжалась, заставляя сознание забиться на задворки черепной коробки и не высовываться оттуда.

Очнулась я от того, что смертельно хотелось пить. Язык, казалось, прирос к небу, а во рту не то что пустыня Сахара образовалась, там было ощущение просто выжатого до последней капельки лимона с ребристой морщинистой кожурой.

– Боже ж мой, – поднимаюсь на локтях и вглядываюсь в темноту, – это как же меня так угораздило напиться, что не помню, как попала домой?

Переваливаюсь набок и просто скатываюсь на пол, благо невысокая кушетка, и мне хватило длины рук и ног, чтобы облокотиться о твердую поверхность пола.

– Где же воды-то взять? – прищуриваю глаза в попытках привыкнуть к темноте. И, как ни странно, у меня это выходит.

Вижу впереди цель. Стол. Ползу к нему на коленях, потому как не уверена, что способна сейчас идти на своих двоих. Ну, а что? Ничего страшного в этом нет, как мне кажется, я же у себя в комнате, что хочу, то и делаю, уже взрослая девочка. Хмыкнула невесело, вспоминая встречу с Принцем. Чертов извращенец, не мог нормально трахнуть. Встаю на колени, оглядываю столешницу в надежде найти на ней тару с водой. Хвала небесам. Небольшой кувшин все-таки стоит там, и я, обрадованная столь драгоценной находке, хлопаю в ладоши. Даже решила приподняться на стул, но тут же передумала, когда комната перед глазами неожиданно поплыла, и темнота смешалась с предметами мебели. Я снова села обратно на колени и, немного подышав, взяла кувшин, сделала оттуда глоток. Прохладная жидкость оросила полость рта, и язык, как по мановению волшебной палочки, набравшись влаги, перестал царапать небо.