Автобиография йога

Глава 4

Мой неудавшийся побег в Гималаи

«Выйди из класса под каким-нибудь пустяковым предлогом и возьми наемный экипаж. Жди меня в переулке, где никто из моих домашних не сможет тебя увидеть», – так напоследок проинструктировал я Амара Миттера, своего школьного товарища, с которым мы вместе решили бежать в Гималаи.

Отправиться в путь мы планировали на следующий день. Приходилось проявлять большую осторожность в подготовке, поскольку Ананта не терял бдительности. Брат был полон решимости сорвать планы побега, которые, как он подозревал, были у меня на уме. Амулет, подобно духовному источнику силы, незримо подпитывал меня. Среди гималайских снегов я надеялся найти мастера, чье лицо часто являлось мне в видениях.

Наша семья теперь жила в Калькутте, куда Отца перевели на постоянное место работы. Следуя патриархальному индийскому обычаю, Ананта привел свою невесту жить в наш дом, который теперь находился на Гурпарроуд, 4. Там, в маленькой комнатке на чердаке, я занимался ежедневными медитациями и готовил свой разум к поиску Бога.

В то памятное утро пошел дождь – зловещее предзнаменование. Услышав на дороге стук колес экипажа Амара, я поспешно завернул в одеяло пару сандалий, фотографию Лахири Махасайя, экземпляр Бхагавад-гиты, молитвенные четки и две набедренные повязки. Этот сверток я выбросил из своего окна на третьем этаже. Затем сбежал вниз по ступенькам и прошел мимо своего дяди, покупавшего у уличного торговца рыбу.

– Чем ты так взволнован? – дядя с подозрением окинул меня пристальным взглядом.

Я ответил ему уклончивой улыбкой и направился в переулок. Подобрав свой сверток, я с осторожностью заговорщика забрался в экипаж к Амару. Мы отправились на большой и оживленный рынок Чандни Чоук. Несколько месяцев подряд мы экономили на школьных завтраках, откладывая карманные деньги на покупку английской одежды. Зная, что мой сообразительный брат может пойти по нашему следу не хуже какого-нибудь детектива, мы решили перехитрить его, переодевшись в европейские наряды.

По пути на станцию мы подобрали моего двоюродного брата Джотина Гхоша, которого я называл Джатиндой. Он был новообращенным, страстно желавшим обрести гуру в Гималаях. Мой кузен облачился в новый наряд, который был у нас наготове. Мы надеялись, что теперь нас никто не узнает! Глубокий восторг овладел нашими сердцами.

– Нам осталось лишь приобрести парусиновые туфли, – я повел своих спутников в магазин, где продавалась обувь на резиновой подошве.

– Изделия из кожи убитых животных нельзя брать с собой в священное путешествие.

Я остановился посреди улицы, чтобы снять кожаную обложку с экземпляра Бхагавад-гиты и убрать кожаные ремешки с sola topee (пробкового шлема, модного среди англичан).

На вокзале мы купили билеты до Бурдвана, где планировали пересесть на поезд, идущий в Хардвар, расположенный в предгорьях Гималаев. Как только поезд вместе с нами покинул родные места, я поделился с друзьями своими красочными ожиданиями.

– Только представьте! – воскликнул я. – Мастера проведут с нами обряд посвящения, и мы ощутим экстаз неземного сознания. Наши тела будут заряжены таким магнетизмом, что дикие животные Гималаев станут вести себя с нами, как ручные. Тигры превратятся в кротких домашних кошек, ожидающих нашей ласки!

Нарисованная мной перспектива, которую я считал чарующей как в переносном, так и в буквальном смысле, вызвала восторженную улыбку у Амара. Но Джатинда отвернулся и уставился в окно поезда на проносящийся мимо пейзаж.

– Давайте поделим наши деньги на три равные части, – этим предложением Джатинда нарушил продолжительное молчание. – Пусть каждый из нас сам купит себе билет в Бурдване. Тогда никто на станции не догадается, что мы убегаем вместе.

Не подозревая никакого подвоха, я согласился. В сумерках наш поезд остановился в Бурдване. Джатинда отправился в билетную кассу, мы с Амаром сидели на платформе. Мы подождали пятнадцать минут, затем попытались разыскать друга, но безуспешно. Бросаясь из стороны в сторону, мы в испуге без конца выкрикивали имя Джатинды. Но он бесследно растворился в темноте, окружающей маленькую станцию.

Я был огорчен, потрясен до странного оцепенения. Неужели Бог допустил такое ужасное происшествие! Романтическое настроение моего первого тщательно спланированного побега навстречу Богу было безнадежно омрачено.

– Амар, мы должны вернуться домой, – я заплакал, как ребенок. – Бессердечный уход Джатинды – дурное предзнаменование. Эта поездка обречена на провал.

– И это вся твоя любовь к Господу? Неужели ты не можешь выдержать даже это маленькое испытание – предательство попутчика?

При упоминании Амаром божественного испытания мое сердце успокоилось. Мы подкрепились знаменитыми бурдванскими сладостями, ситабхогом[25] (пища для богини) и мотичуром[26] (шарики из сладкой муки). Спустя несколько часов мы отправились в Хардвар через Барели. Во время пересадки, ожидая прибытия поезда в Могол-Серай, мы на платформе обсуждали один насущный вопрос.

– Амар, вскоре нас могут допросить сотрудники железной дороги. Я знаю изобретательность моего брата! Независимо от того, каков будет результат, я не стану говорить неправду.

– Я прошу тебя лишь об одном, Мукунда, – стой спокойно. Не смейся и не ухмыляйся, пока я говорю.

Тут ко мне подошел мужчина европейской внешности, который оказался начальником станции. Он помахал телеграммой, смысл которой я сразу понял.

– Это ты убежал из дома, поругавшись с родными?

– Нет!

Я обрадовался, что начальник станции так сформулировал вопрос и мне не пришлось лгать. Ведь я убежал не потому, что поругался с родными, а из-за «тоски по Божественному».

Тогда чиновник повернулся к Амару. Я с трудом сохранял по совету друга серьезный вид, вслушиваясь в развернувшуюся передо мной словесную дуэль.

– Где третий мальчик? – спросил мужчина мощным и властным голосом. – Ну же, говори правду!

– Господин, я обратил внимание, что вы носите очки. Разве вы не видите, что нас всего двое? – Амар нагло улыбнулся. – Я не волшебник, я не могу создать из воздуха третьего члена нашей компании.

Чиновник, заметно смущенный таким дерзким ответом, стал искать новую возможность для атаки.

– Как тебя зовут?

– Меня зовут Томас. Моя мать – англичанка, а отец – обращенный в христианство индус.

– Как зовут твоего друга?

– Я зову его Томпсон.

К этому времени я уже не мог сдерживать переполняющий меня смех и, услышав гудок, возвещавший о скором отправлении, бесцеремонно направился к поезду. Амар последовал за мной вместе с чиновником, который оказался достаточно доверчивым и услужливым, чтобы разместить нас в купе для европейцев. Очевидно, ему претила мысль, что два мальчика с наполовину английскими корнями поедут в вагоне, отведенном для коренного населения. После того как мужчина вежливо попрощался и ушел, я откинулся на спинку сиденья и неудержимо расхохотался. На лице моего друга появилось выражение беззаботной радости от того, что он перехитрил опытного европейского чиновника.

На платформе я ухитрился прочитать телеграмму. Послание моего брата звучало так: «Трое бенгальских мальчиков в английской одежде убежали из дома в сторону Хардвара через Могол-Серай. Пожалуйста, задержите их до моего прибытия. Обещаю щедрое вознаграждение за помощь».

– Амар, я же просил тебя не оставлять дома расписание поездов с нашими пометками, – я бросил на друга укоризненный взгляд. – Судя по всему, мой брат нашел это расписание.

Товарищ с виноватым видом признал справедливость моего укора. Мы ненадолго остановились в Барели, где нас ждал Дварка Прасад с телеграммой от Ананты. Мой старый друг отважно пытался задержать нас, но я убедил его, что наше бегство – это не просто детская шалость. Как и в предыдущем случае, Дварка отклонил мое приглашение отправиться в Гималаи.

В ту же ночь, пока наш поезд стоял на станции, а я дремал, Амара разбудил и засыпал вопросами другой чиновник. Но и этот сотрудник пал жертвой совместных чар «Томаса» и «Томпсона». На рассвете поезд триумфально доставил нас в Хардвар. Величественные горы призывно вырисовывались вдалеке. Мы промчались через вокзал и растворились в городской толпе. Первым делом мы переоделись в национальную одежду, так как Ананта каким-то образом раскусил нашу маскировку под европейцев. Меня не оставляло плохое предчувствие, что нас поймают.

Посчитав разумным немедленно покинуть Хардвар, мы купили билеты, чтобы отправиться на север, в Ришикеш – землю, давно освященную стопами многих мастеров. Я уже сел в поезд, но Амар замешкался на платформе. Полицейский резко остановил его окриком. Наш непрошеный защитник сопроводил нас в станционное бунгало и на время изъял наши деньги. Он вежливо объяснил, что его обязали задержать нас до прибытия моего старшего брата.

Узнав, что наша компания беглецов направлялась в Гималаи, полицейский рассказал удивительную историю.

– Я вижу, вы обожаете святых! Но вам никогда не встретить более великого человека Божьего, чем тот, которого я видел не далее как вчера. Мы с моим напарником впервые столкнулись с ним пять дней назад. Мы патрулировали берег Ганга, выслеживая одного убийцу. Нам было приказано взять его живым или мертвым. Было известно, что он выдавал себя за садху, чтобы грабить паломников. Неподалеку мы заметили человека, по описанию похожего на преступника. Он проигнорировал наш приказ остановиться, и мы погнались за ним. Подбежав к нему сзади, я изо всех сил взмахнул топором, практически полностью отрубив правую руку мужчины. Не вскрикнув и даже не взглянув на ужасную рану, незнакомец, как ни странно, продолжил быстро шагать вперед. Когда мы обогнали его и преградили дорогу, он тихо произнес: «Я не убийца, которого вы ищете». Я сильно огорчился, осознав, что причинил вред богоподобному мудрецу. Пав ниц к его ногам, я попросил у него прощения и предложил свой тюрбан, чтобы остановить обильные потоки крови. «Сынок, я понимаю, что ты просто ошибся, – святой ласково посмотрел на меня. – Ступай дальше и не кори себя. Возлюбленная Мать позаботится обо мне». Он приложил отрубленную руку на место, и – о чудо! – она приросла, а кровь необъяснимым образом перестала течь. «Чтобы не испытывать угрызений совести, приходи через три дня вон к тому дереву и увидишь, что я полностью исцелился». Вчера мы с напарником отправились в указанное место. Садху уже ждал нас и позволил нам осмотреть его руку. На ней не осталось ни шрама, ни следа повреждений! «Я направляюсь через Ришикеш в уединение Гималаев». Он благословил нас и быстро удалился. Я чувствую, что общение с этим святым придало новый смысл моей жизни.

Полицейский закончил рассказ благочестивым восклицанием. Встреча с мудрецом явно всколыхнула в его душе неведомые ранее глубины. Выразительным жестом он протянул мне вырезку из газеты, где напечатали заметку об этом чуде. С присущим новостным газетам апломбом (увы, они неискоренимы! даже в Индии!) репортер слегка преувеличил события: сообщалось, что садху был практически обезглавлен!

Мы с Амаром горько посетовали, что разминулись с великим йогом, который по-христиански смог простить своего преследователя. Индия, материально обедневшая за последние два столетия, тем не менее обладает неисчерпаемым ресурсом духовного богатства. Даже обычные миряне, такие как этот полицейский, могут порой случайно встретить так называемые духовные «небоскребы».

Мы поблагодарили сотрудника полиции за то, что он развеял нашу скуку своим изумительным рассказом. Вероятно, он намекал, что ему повезло больше, чем нам: он без всяких усилий встретил просветленного святого, а наши тщательные поиски закончились не в поклоне у стоп наставника, а в обычном полицейском участке!

Понимая, что Гималаи уже так близко и в то же время, с учетом нашего пленения, так далеко, я сказал Амару, что вдвойне хочу вырваться на свободу.

– Давай ускользнем, как только представится возможность. Мы можем пойти пешком в святой Ришикеш, – я ободряюще улыбнулся.

Но мой компаньон стал пессимистом, как только у нас отняли крепкую опору в виде денег.

– Путешествие пешком по таким опасным джунглям наверняка приведет нас в итоге не в город святых, а в желудки тигров!

Спустя три дня за нами прибыли Ананта и брат Амара. Амар приветствовал своего родственника с искренним облегчением. Я был непримирим, Ананта не получил от меня ничего, кроме сурового упрека.

– Я понимаю твои чувства, – попытался успокоить меня брат. – Но прошу тебя отправиться со мной в Бенарес на встречу с одним святым, а затем – в Калькутту, чтобы провести несколько дней с твоим безутешным Отцом. После этого ты сможешь вернуться сюда и возобновить свои поиски наставника.

В этот момент к нашей беседе подключился Амар и заявил, что не желает возвращаться со мной в Хардвар. Он наслаждался семейным теплом. Но я знал, что никогда не откажусь от поисков своего гуру.

Наша компания отправилась в Бенарес. Там я получил исчерпывающий и мгновенный ответ на свои молитвы.

Ананта разработал хитроумный план. Прежде чем встретиться со мной в Хардваре, он заехал в Бенарес и попросил неких ученых мужей побеседовать со мной о священных книгах. И пандит[27], и его сын обещали приложить все силы, чтобы отговорить меня от пути санньяси[28].

Ананта отвез меня к ним домой. Сын пандита, энергичный молодой человек, встретил меня во дворе и вовлек в долгую философскую беседу. Заявив, что обладает способностью предвидеть мое будущее, он не одобрил мою идею стать монахом.

– Ты будешь постоянно сталкиваться с несчастьями и не сможешь найти Бога, если не откажешься от мысли оставить мирские обязанности! Невозможно отработать свою карму[29] без опыта мирской жизни.

В ответ мне вспомнились бессмертные слова Кришны: «Любой человек, даже с самой наихудшей кармой, кто непрестанно медитирует на Меня, быстро избавляется от последствий своих былых плохих поступков. Став возвышенным существом, он вскоре обретает вечный покой. Арджуна, будь уверен: преданный, который всецело верит Мне, никогда не умирает!»[30]

Но зловещее пророчество, которое молодой человек пытался внушить мне, слегка поколебало мою уверенность. Я пылко молча молился Богу:

– Пожалуйста, развей мои сомнения и ответь мне прямо здесь и сейчас, хочешь ли Ты, чтобы я вел жизнь отшельника или же мирского человека?

Я заметил садху с благородным лицом, стоявшего прямо перед домом пандита. Очевидно, услышав оживленный разговор между мной и самозваным ясновидящим, незнакомец подозвал меня к себе. Я почувствовал огромную силу в его спокойном взгляде.

– Сынок, не слушай этого невежду. В ответ на твою молитву Господь велит мне заверить тебя, что твой единственный путь в этой жизни – путь отречения.

С удивлением и благодарностью я счастливо улыбнулся, принимая посланное мне свыше судьбоносное решение.

– Отойди от этого человека! – окликнул меня стоявший во дворе «невежда». Мой святой наставник поднял руку в благословении и медленно удалился.

– Этот садху такой же сумасшедший, как и ты! – сделал очаровательное наблюдение седовласый пандит. Он и его сын мрачно смотрели на меня. – Я слышал, что он тоже покинул свой дом в смутных поисках Бога.

Рис. 6. Я стою позади своего старшего брата Ананты

Рис. 7. Последний праздник солнцестояния, отмечаемый Шри Юктешваром, декабрь 1935 года. Мой Гуру сидит в центре, я – справа от него, в большом дворе его обители в Серампуре

Я отвернулся. Ананте я сказал, что не буду продолжать разговор с хозяевами этого дома. Мой брат согласился немедленно уехать, вскоре мы отправились в Калькутту.

– Мистер детектив, как вы узнали, что я сбежал с двумя товарищами? – по пути домой шутливо спросил я у Ананты, не сдержав любопытство. Брат озорно улыбнулся.

– В твоей школе мне сказали, что Амар вышел из класса на уроке и не вернулся. На следующее утро я отправился к нему домой и нашел среди вещей расписание поездов с пометками. Отец Амара как раз собирался отъезжать в экипаже и пожаловался извозчику: «Сегодня нам не придется по пути подвозить моего сына в школу. Он исчез!» – «Я слышал от другого извозчика, что ваш сын и еще два мальчика, одетые в европейские костюмы, сели в поезд на станции Хора, – заявил мужчина. – Они подарили вознице свои кожаные туфли». Так я получил три зацепки: расписание, три мальчика и английская одежда.

Я слушал пояснение Ананты со смешанным чувством радости и досады. Не стоило нам проявлять такую щедрость к извозчику!

– Само собой, я поспешил отправить телеграммы сотрудникам станций во всех городах, которые Амар подчеркнул в расписании. Он отметил Барели, поэтому я телеграфировал туда твоему другу Дварке. Наведя справки в нашем районе Калькутты, я узнал, что кузен Джатинда отсутствовал одну ночь, но на следующее утро вернулся домой в европейской одежде. Я разыскал его и пригласил на ужин. Он согласился, совершенно обезоруженный моим дружелюбием. По дороге я без предупреждения привел его в полицейский участок. Его обступили несколько полицейских, которых я заранее выбрал за их свирепый вид. Под их грозными взглядами Джатинда согласился объяснить свое таинственное исчезновение. «Я отправился в Гималаи в приподнятом расположении духа, – поведал он. – Меня вдохновляла перспектива встречи с мастерами. Но как только Мукунда сказал, что во время наших сеансов медитации в гималайских пещерах тигры превратятся в ручных кисок и смирно сядут вокруг нас, мое настроение испортилось, на лбу выступили капли пота. Что тогда? – подумал я. – А если наш духовный экстаз не сможет усмирить злобный от природы нрав тигров, не разорвут ли они нас на части? Мысленным взором я уже видел себя пищей в желудке какого-нибудь тигра и представлял, как попадаю туда не сразу целиком, а по маленьким кусочкам!»

Я рассмеялся и почувствовал, что больше не сержусь на Джатинду из-за его исчезновения. Смешная история, которую брат рассказал мне в поезде, стоила всех страданий, которые кузен мне причинил. Я вынужден был признаться, что испытываю легкое чувство удовлетворения: Джатинда тоже не избежал столкновения с полицией!

– Ананта[31], ты прирожденный ищейка! – я посмотрел на брата с восторгом и некоторой досадой. – И я скажу Джатинде, что рад тому, что он, как выяснилось, не собирался нас предавать, а всего лишь поддался благоразумному голосу инстинкта самосохранения!