Губернатор

Посвящается отцу

Глава I

Звук трамвайного звонка вырвал Рудницкого из задумчивости, он поморщился от вони пота и выпитой водки – похоже, стоящий рядом грузчик утешился после работы самым дешевым базарным самогоном. Невзирая на протесты пассажиров, алхимик протиснулся к дверям. Скоро остановка. За окном проносились облепленные объявлениями столбы, вычурные польско-немецкие вывески, иногда по улице проезжала двуколка, которую тянули сгорбленные от напряжения мужчины. Оккупирующие Варшаву немцы отменили большинство антипольских указов, но одновременно ввели жестокие реквизиции на нужды армии. Их трофеем становились не только кони и скот, но даже медные кастрюли. Что ж, весной одна тысяча девятьсот шестнадцатого года было ясно видно, что все планы быстрого окончания войны – всего лишь миф.

Рудницкий, которого толкнула приземистая, воняющая чолнтом и куглем[1] бабища, налетел на стоящую перед ним женщину. Та гневно зашипела и повернулась с выражением лица, не обещающим ничего хорошего. Виктория…

– Вижу, ты пользуешься случаем и нескромно прижимаешься к невинным барышням, – заметила она с легкой насмешкой.

Рудницкий неуверенно кашлянул. Они не виделись со времен памятной встречи перед королевским замком, и это не потому, что он ее избегал. Виктория пропала, словно сквозь землю провалилась. Правда, специально он ее и не искал, помня о ее связи с Кинжальщиками, а теми лучше было не интересоваться.

– Извиняюсь, – пробормотал он. – Это все толпа. Тем не менее…

– Ну?

– Приятней прижаться к тебе, чем к некоторым попутчикам.

– Я лучше? – задала она провокационный вопрос.

– А как же, и, прежде всего, ты решительно лучше пахнешь.

Его собеседница засмеялась, показывая ровные белые зубки. Вот, казалось бы, еще одна молодая непритязательная девушка, которую хотелось схватить за руку или за коленку. Но Виктория – правая рука лидера Кинжальщиков. Обидишь такую, и повезет, если успеешь написать завещание.

Трамвай остановился на Театральной площади, недалеко от дворца Яблоновских, и Рудницкий продвинулся к выходу, вежливо поклонившись на прощание. К его немалому удивлению, Виктория последовала за ним.

– Как бизнес? – спросила она, беря его под руку.

– Так себе, – с неохотой признался он. – Почему спрашиваешь? Мне кажется, я рассчитался с твоими… друзьями.

– Ох, нет причин для беспокойства, я спрашиваю, поскольку мне интересно.

– Половину отеля заняли немцы, штабные офицеры. Естественно, никто из них не платит.

– А что с аптекой?

– Тоже ничего удивительного: потерял большинство клиентов из-за отсутствия первичной материи. Самые эффективные лекарства требуют, к сожалению, эту составляющую, а сейчас никто не суется в анклав.

– Но ведь нет запрета, – удивилась девушка.

– Ну да, – признался Рудницкий. – Только без охраны идти туда – самоубийство. К сожалению, варшавский генерал-губернатор, Его превосходительство Ганс фон Безелер, решил, что доступ в анклав открыт исключительно для… цитирую: «лицензированных членов гильдии и их помощников в количестве не более трех человек».

– И почему это?

– Боятся, – буркнул алхимик. – Правда, до этого времени еще никто не открыл боевую возможность использования первичной материи в широком масштабе, но в будущем… кто знает? Это могло бы изменить ход войны. Немцы следят за тем, чтобы не нарушать законы, которые соблюдали даже россияне, они не хотят рисковать.

– Ты идешь в управление?

Рудницкий подтвердил каким-то невразумительным бурчанием. Уже год во дворце Яблоновских размещалось немецкое правительство, а недавно он стал и центром городского совета.

– Они должны меня наказать, – объяснил он, видя вопросительный взгляд девушки. – На прошлой неделе я выставил из отеля одного… Кажется, капитана. Один из высших чинов позволил ему воспользоваться своими апартаментами, и говнюк оказался дальним родственником какого-то эрцгерцога или графа. Ну и обвинил меня в саботаже приказов генерал-губернатора.

– И что тебе могут сделать?

– А я знаю? – пожал плечами Рудницкий. – Будет хорошо, если только влепят штраф, ведь могут и отель забрать.

– Шутишь?

– Ни в коем случае! – быстро возразил алхимик.

– Может, все будет не так плохо. Безелер пытается расположить к себе поляков.

– Вроде и так, но сомневаюсь, чтобы он поставил варшавского аптекаря выше немецкого офицера, еще и родственника кого-то из аристократов.

– Что будешь делать, если заберут отель?

– Не знаю. Надеюсь, что до этого не дойдет.

Алхимик полез в карман плаща: выражение лиц солдат, охраняющих вход, ясно говорило, что они не впустят никого без надлежащих документов. Через минуту солдат в чине фельдфебеля показал рукой, что он может пройти.

– Я подожду тебя, – сказала Виктория.

Он поблагодарил ее грустной улыбкой и открыл массивные двери. По двойной лестнице, ведущей вверх, непрерывным потоком тянулись посетители. В основном это были убого одетые гражданские, хотя и военные попадались. Рудницкий поднялся на второй этаж и осмотрелся. Комната пятьдесят семь, референт Шлятсе. Судя по фамилии, немец. Несмотря на различные рассчитанные на получение поддержки жителей Варшавы жесты, было известно, кто тут правит…

Вопреки предположению Рудницкого, который ожидал кого-то типа засушенной книжной моли, Шлятсе оказался молодым, энергичным мужчиной, дружелюбным и с безупречными манерами. К сожалению, это не изменило предписаний письма, которое он ему вручил. «Герр Рудницкий должен в течение недели освободить отель вместе с прислугой, помещение передается в распоряжение военной комендатуры».

– Вы можете обратиться к генерал-губернатору, – посоветовал Шлятсе, говоря на польском с почти незаметным немецким акцентом.

– И что мне это даст? – горько хмыкнул Рудницкий. – Россияне и то меньше крали… – Он резко замолчал, внезапно сообразив, что и кому говорит.

Однако чиновник не выглядел оскорбленным.

– У Его превосходительства связаны руки, – проинформировал он. – Однако ситуация не безнадежна. Офицер, который подал жалобу, использовал ускоренную процедуру вынесения решения, свойственную для таких дел. К тому же он дальний родственник генерала Людендорфа, поэтому…

– Ну конечно, – прервал его алхимик. – Еще один отпрыск аристократа. В такие моменты хочется стать социалистом!

– Какого там аристократа! Людендорф – сын мелкого чиновника из Поможа. Просто сейчас он в милости у Его Величества.

Рудницкий нахмурил брови, встревоженный тоном собеседника. Похоже, что Шлятсе хочет сказать ему что-то вне протокола.

– Что я должен сделать? – спросил он прямо.

– Попросить аудиенцию у генерал-губернатора, – терпеливо повторил немец.

– И что дальше?

– Я уверен, что Его превосходительство подскажет вам решение этой проблемы.

– Разве? Я очень сомневаюсь, что он вообще знает о моем существовании. Личная аудиенция? Ну да! Я слышал, что адъютант эрцгерцога Юзефа Фердинанда ждал две недели, пока Его превосходительство найдет время его принять…

– Адъютант того хлыща и бабника? – с презрением спросил Шлятсе. – Ничего удивительного! Но вас это не касается.

Рудницкий еще раз посмотрел на мужчину. Благодаря науке Анквича он знал, что искать: свободная, ровная осанка, лицо, повернутое к собеседнику, но тело вполоборота, правая рука возле пояса. Шлятсе жестикулировал только левой…

– Если вы референт, то я балерина, – задумчиво заявил алхимик. – Что это за игра?

– Уверяю вас, я являюсь кем-то типа референта, хотя не в этом управлении. Игра? Сейчас все игра, а мы – фигуры на шахматной доске…

– Очень глубокомысленно! – иронично процедил алхимик. – А попроще?

– Подайте завтра прошение в канцелярию Его превосходительства. Я гарантирую, что генерал-губернатор примет вас.

Рудницкий кивком ответил на поклон немца и двинулся к выходу. Его не прельщал разговор с Безелером – было слишком очевидно, что оккупанты чего-то хотят от него. Вопрос с отелем в лучшем случае был второстепенным, а в худшем был единственным способом привлечь внимание некоего Олафа Арнольдовича, бывшего великого магистра варшавской гильдии алхимиков и, по словам Анастасии, адепта. Да, ситуация решительно усложнялась…

– Ну что? – спросила Виктория. – Какие новости?

Рудницкий в нескольких предложениях передал ей свой разговор с таинственным референтом.

– Abteilung drei b, – без колебаний сказала она.

– То есть? Что это за отдел?

– Военная разведка, – пояснила она. – Тобой заинтересовалась военная разведка кайзера. Удивительно, что только сейчас.

Алхимик стиснул зубы – не принято было ругаться в присутствии дамы. Внезапно дела отеля оказались не столь уж важными.

– И что мне делать?

– Если они хотят с тобой поговорить, ситуация не самая плохая.

– Я не вмешиваюсь в политику!

– Иногда у нас нет выбора, – спокойно заметила Виктория. – Так или иначе, нечего нервничать. Поговоришь с Безелером, а позднее увидимся.

– Увидимся? – переспросил Рудницкий. – И чем таким я привлек твое внимание? Или внимание Кинжальщиков? – тихо добавил он.

– Только мое, – заверила она, глядя ему в глаза. – Если не хочешь меня видеть, просто скажи, и я исчезну. Ну так как?!

Рудницкий первым отвел взгляд, не похоже было, что девушка врала ему, а с другой стороны, до этого времени ничего не указывало, что он был особо привлекательным для противоположного пола. А тут пожалуйста, такое внимание со стороны госпожи Виктории…

– Что ты от меня хочешь? – спросил он прямо. – У меня нет ни денег, ни влияния, ну и, конечно же, я не красив, как герой кино.

– Позволь мне самой судить о твоей внешности. Влияния? Ты себя недооцениваешь. Все уверены, что твой уход с должности великого магистра гильдии уничтожил «Серебряный замок». Ты – легенда, Олаф Арнольдович, – игриво добавила она.

– Понятно, ты хочешь… инвестировать в мое общество до того, как другие дамы сориентируются, какое я сокровище?

– Что-то в этом духе, – признала она с наигранной серьезностью. – Приятно с тобой поговорить, но мне нужно бежать. Может, завтра встретимся? Мы могли бы подумать над требованиями Безелера.

Алхимик согласился: не вызывало сомнений, что генерал-губернатор что-то от него хочет, а девушка не раз и не два доказывала свою полезность. Например, спасла ему жизнь во время атаки на отель. Да уж, с Викторией лучше жить в мире. Ну и нечего скрывать, девушка была очень симпатичной. «Может, это и ошибка, – хмуро подумал Рудницкий, – но я просто мужчина, и вид красивой мордашки поднимает мне настроение. Но если речь идет о Виктории, то не только настроение».

– Конечно, я тебя приглашаю, – сказал он.

Генерал Ганс-Гартвиг Безелер – среднего роста тучный мужчина с мясистым лицом и задорно закрученными усами – не производил грозного впечатления. Ничем не прикрытая лысина и покрасневшие от усталости глаза придавали ему слегка комичный вид, однако Рудницкий был начеку: бытовало мнение, что генерал-губернатор принадлежит к наиболее компетентным немецким офицерам: именно он взял крепости Антверпен и Модлин, считавшиеся самыми укрепленными в Европе.

Беспокойство алхимика усиливало и поведение Безелера: генерал поздоровался с ним, пожав руку, и вежливо ждал, пока Рудницкий займет место в удобном, обитом кожей кресле. Генерал-губернатор имел репутацию порядочного человека, и немецкие националисты обвиняли его в чрезмерной симпатии к полякам, однако было сомнительно, чтобы в нормальных обстоятельствах он оказал бы подобный прием кому-то, кто стоял значительно ниже в социальной иерархии. Все же данные обстоятельства не были нормальными…

– Герр Рудницкий, – начал без вступления генерал, – меня обязали передать вам просьбу от высокопоставленной особы…

– Я думал, речь пойдет о моем отеле, – нервно перебил его алхимик.

– Поговорим и про отель, – успокоил его Безелер. – Однако это дело более важное. Честно говоря, очень важное.

– Слушаю, Ваше превосходительство.

– Его Величество император Всея Руси Николай II прислал мне письмо с просьбой отправить вас в Петербург. Как следует из письма, это связано с состоянием здоровья наследника престола, цесаревича Алексея. Его Величество пишет, что Алексей уже был вашим пациентом, и тогда вы пообещали консультировать его при малейшей потребности… – Безелер замолчал, ожидая комментариев.

– Да, конечно, – признался Рудницкий. – Я лечил наследника престола и обещал, что в случае ухудшения здоровья буду в распоряжении цесаревича.

– В таком случае я понимаю, что мы не будем дискутировать на тему, поедете ли вы в Петербург, а займемся вопросами «когда» и «как»?

– Конечно, Ваше превосходительство, – пробубнил алхимик.

– Что ж, признаюсь вам, что позволил себе обсудить эту проблему с Генеральным штабом и Его Величеством императором Вильгельмом. Зная, что вы – человек чести, я ни минуты не сомневался, что вы выполните свои обязательства.

Рудницкий кивнул, с трудом удерживаясь от того, чтобы ослабить воротник. Еще вчера он был обычным хозяином отеля, – правда, с проблемами! – зато сегодня стал пешкой в игре по неизвестным правилам.

– Я думал, что империя воюет с Россией, – заметил он неуверенно.

– Воюет, – подтвердил генерал-губернатор. – Но не с детьми. Конечно, во время войны гибнут и гражданские, в том числе и дети, но из-за трагических стечений обстоятельств, а не из-за целенаправленных действий. Вернемся к делу: вы получите специальный документ, позволяющий проезд через прифронтовую территорию. Сразу после пересечения линии фронта вас будет ждать посланник царя, который обеспечит вам охрану на территории России.

– Понятно… – буркнул алхимик.

– Чтобы ускорить все формальности, во время проезда по нашей территории вас будет сопровождать герр Шлятсе.

– Этот лжечиновник?! – непроизвольно вырвалось у Рудницкого на русском.

Как большинство жителей Варшавы, алхимик понимал по-немецки, однако в минуты напряжения он путал одного оккупанта с другим и переходил на русский.

Губы генерал-губернатора дрогнули в сдерживаемой улыбке, очевидно, офицер понял прозвучавшую на чужом языке фразу.

– Герр Шлятсе в каком-то роде является чиновником, – сказал он. – Однако прежде всего он посланник императора, особа с огромными полномочиями. Его присутствие должно дать вам понять, какой вес Его Величество Вильгельм придает вашей миссии. Что же касается самой поездки: вы будете готовы завтра? Специальный поезд будет около полудня.

– Постараюсь.

– Я не совсем понимаю, – нахмурил брови Безелер. – Если дело в отеле…

– Со всем уважением, – прервал его Рудницкий. – Речь идет не об отеле. Я не пытаюсь воспользоваться ситуацией. Это проблемы медицинского характера.

– А именно?

– Мне не хватает первичной материи, – сказал алхимик. – А характер просьбы царя говорит о том, что ситуация серьезная. Я допускаю, что россияне мне ее предоставят, однако если будет нужно немедленное вмешательство… – Он беспомощно развел руками. – Производство лекарств спагирическим методом продлится несколько часов, а может, несколько десятков часов.

– Ja, natürlich[2], – ответил Безелер. – А если бы вы получили эту субстанцию прямо сейчас? Сколько вам нужно?

– Ну я не знаю. Два, может, три лота. В граммах это…

– Не важно, – прервал его генерал-губернатор. – Вы получите все, что нужно, чтобы сделать лекарство для цесаревича. Как только мы закончим разговор, мой адъютант проведет вас на склад. А что касается отеля… Капитан Хоффман не впервые инициирует бессмысленный скандал, именно поэтому его уже два раза переводили в другое подразделение. Как это вы, поляки, говорите… нарыв в заднице?

– Заноза в заднице, – поправил его с каменным лицом Рудницкий.

– Саноса в заднице, – повторил фон Безелер. – Уже лучше?

– У Вашего превосходительства прекрасное произношение, – похвалил алхимик.

– Я думаю, что у вас был весомый повод выкинуть его из отеля?

– Он постоянно нарушал спокойствие других жильцов. Цыганский оркестр в пять утра – это уже перебор.

– Я тоже так думаю, – заявил генерал. – В таком случае будет достаточно, если я выслушаю других офицеров. Когда вы вернетесь, дело будет рассмотрено, и вы получите назад свой отель. К сожалению, сейчас вы должны покинуть его, поймите, закон есть закон.

Рудницкий хмуро кивнул.

– А кто будет там распоряжаться в мое отсутствие?

– Капитан Хоффман предложил свою кандидатуру, однако то, что он является участником спора, заставляет меня отклонить ее.

– Я настоятельно рекомендую возложить на него временный надзор за моим отелем, – сказал алхимик. – Магическая защита отеля требует некоторых знаний. Знаний, которых у капитана нет. Поэтому допускаю, что мое отсутствие приведет к определенным… проблемам.

– Насколько большим проблемам? – прямо спросил Безелер. – Помните, там проживают императорские офицеры!

– Ничего необратимого, – заверил Рудницкий.

– Что ж, дам капитану шанс проявить себя. А сейчас извините, работа. Герр Рудницкий…

– Ваше превосходительство… – поклонился алхимик.

Привезенная из отеля горничная подала чай и выпечку под пристальным взглядом кухарки, после чего присела в реверансе и быстро вышла из салона. Кухарка, крупного телосложения матрона в белом фартуке, одна из немногочисленных россиянок, кто остался в Варшаве, с беспокойством следила за реакцией трапезничающих, пока Рудницкий громко не выразил свое восхищение. Он не притворялся: Татьяна Олеговна Аристова была настоящей мастерицей своего дела – раньше она служила у князя Оболенского.

– Все, как обычно, превосходно! – похвалил алхимик, пробуя увесистый кусок пахнущего ромом торта.

– На здоровье, родимый! – засияла кухарка. – Тогда я пойду.

– И все твои слуги относятся к тебе так фамильярно? – спросила с удивлением Виктория.

– Нет, только Татьяна Олеговна, – сухо ответил Рудницкий. – Но я чувствую себя польщенным, Оболенскому она вообще говорила «душенька».

– Талантливая женщина, – признала девушка, потянувшись за политым шоколадом бисквитом. – Откуда она взялась у тебя? Во время эвакуации Оболенскому был предоставлен специальный поезд. Не думаю, чтобы не хватило места.

– Она вернулась за кухонной утварью, оказалось, забыла ее сложить, а тем временем над городом появились немецкие дирижабли, – пояснила Анастасия. – Ну и поезд уехал. Но нам надо поговорить о более серьезных делах. Ты говорила, что у тебя есть для нас какое-то предложение?

Рудницкий кивнул лакею и подождал, пока тот закроет двери, – определенные разговоры лучше вести без участия посторонних.

– Ну? – обратился он к Виктории.

– Дело в анклаве…

Не проявляющий до этого времени интереса к разговору Анквич поднял голову. Мечник долгое время уговаривал алхимика отправиться в анклав, но Рудницкий неизменно отказывался.

– Ну?

– Я могла бы к вам присоединиться, – сказала Виктория. – У нас был бы шанс вернуться невредимыми. Ты не хочешь обновить свои запасы первичной материи? – спросила она, обращаясь к алхимику.

– А тебе зачем нужен анклав? – недоверчиво спросил Рудницкий.

– Библиотеки. Я хотела бы зайти в библиотеку и выйти оттуда живой и невредимой. Я знаю, что вам с Анастасией это удалось…

Анквич энергично закивал.

– Это имеет смысл, – сказал он. – Вы бы с Анастасией занялись магической стороной проблемы, а я и госпожа Виктория сконцентрировались на физической угрозе.

– Понятно. А по возвращении с другой стороны стены нас ждала бы шпана со всего города. Уже почти год у них не было возможности обворовать ни одного алхимика!

– Мои люди тоже будут нас ждать, – сказал мечник. – Ну так что?

Рудницкий тяжело вздохнул: ему не улыбалось путешествие в анклав, но занятие алхимией требовало использования первичной материи. А если, несмотря на обещания Безелера, у него заберут отель? Или доселят еще офицеров? Даже теперешние доходы едва покрывали текущие расходы.

– Кузина?

Никто, кроме Самарина, не знал, кем на самом деле является женщина, выдающая себя за родственницу алхимика, поэтому Рудницкий до сих пор поддерживал на публике выгодную для себя версию.

– Что ж, это интересное предложение, – признала Анастасия. – Ты уверен, Зигмунд, что вы справитесь вдвоем?

«Еще одна загадка», – промелькнуло в голове алхимика. Интересно, когда это Анастасия и Анквич сблизились настолько, что обращаются друг к другу по именам? Ведь ни один из них не был склонен к фамильярности с окружающими.

– Конечно, я видел госпожу Викторию в действии. Как и господин Рудницкий, – заявил Анквич с легкой насмешкой.

Алхимик нервным жестом отодвинул бокал.

– Черт с вами! – буркнул он. – Но о деталях поговорим, когда я вернусь из Петербурга. Дай Бог, живым, поскольку в последний раз я оттуда едва ноги унес.

– Тебе ничего не угрожает! – заверила его Виктория. – В этой игре ты для обеих сторон слишком ценная фигура, чтобы тобой рисковать.

– Ну конечно! Я даже не знаю, в чем тут дело, поскольку мне трудно поверить во внезапное человеколюбие кайзера.

– И правильно, у немцев в этом деле свой интерес, – признала девушка. – Только это ничего не меняет в твоей ситуации.

– Не люблю, когда кто-то втягивает меня в мутные делишки.

Виктория посмотрела на него с искренним удивлением.

– Ты действительно не знаешь, в чем дело? – спросила она.

– Действительно! Может, просветишь меня?

– Это же очевидно. Немцы хотят заключить сепаратный мир с Россией, чтобы повернуть все силы на запад и решить судьбу войны, – заявила она.

– Но ведь россияне ужасно проигрывают.

– И да, и нет. Они проиграли несколько важных битв и вынуждены были отступить, но отступить, а не бежать. Их армия не разбежалась, и она все еще может создать проблемы. Она плохо вооружена, поскольку россияне были не готовы к войне, но это положение постепенно меняется, к тому же они могут обратиться к союзникам. Ну и огромные человеческие резервы России ставят ее в ранг грозных противников.

– Они правда думают, что царь, растроганный поступком немцев, начнет переговоры о мире? – вмешалась Анастасия с недоверием в голосе.

– Конечно нет! Речь идет о сохранении каналов связи. Определено… ну я не знаю… положительно настроенном. Россия все еще сильна, чтобы серьезно рассматривать вопрос о выходе из войны, однако последующие несчастья могут это изменить. А если немцы еще пообещают отдать завоеванные территории? Кто знает?

– Прекрасно! То есть я должен быть неофициальным послом кайзера? – недовольно буркнул Рудницкий.

– Не преувеличивай, россияне прекрасно знают, что ты не лезешь в политику. Тебе действительно ничего не угрожает, – повторила Виктория. – Ну если только со стороны профессиональной деятельности…

– Не понял.

– Ну если ты не сможешь помочь цесаревичу…

– Если речь идет о гемофилии, то я справлюсь.

– У тебя нет первичной материи, – заметила Анастасия. – Мы могли бы рискнуть…

Рудницкий остановил ее резким жестом.

– Рискнуть?! Втроем или с какими-то нерасторопными «помощниками» в придачу? Это не смешно! Я знаю более приятные способы покончить с жизнью. А насчет первичной материи… эта проблема уже решена. Немцы дали мне три лота.

– Это означает, что их действительно волнует успех твоей миссии, – задумчиво сказала Виктория. – Интересно…

– Не вижу в этом ничего интересного, я должен буду работать всю ночь, поскольку лекарство само себя не приготовит.

– И не забудь взять те новые визитные карточки, – напомнила ему Анастасия.

Алхимик кивнул.

– Что за карточки? – заинтересовалась Виктория.

– Покажи, – сказала Анастасия, поднимаясь из-за стола. – Это стоило нам целой кипы бумаги и месяца экспериментов, но полученный результат производит впечатление.

– Визитная карточка? – удивилась девушка. – Это такая с фамилией и титулами? Не могли заказать в типографии?

– Сама сейчас увидишь, – смущенно буркнул Рудницкий. – С одной стороны – глупость, а с другой – это того стоило…

Анастасия вернулась, неся небольшой металлический поднос, она подошла к Виктории и продемонстрировала прямоугольный кусочек бумаги.

– Тут нет никакого текста.

– Коснись его.

Виктория осторожно коснулась карточки. На визитке появилась подкова с крестом на голубом фоне, а над ним ястреб. Через мгновение герб исчез, а невидимое перо выжгло имя и фамилию алхимика. Наконец, внизу появилось слово АДЕПТ. После чего оно распалось на сотни кружащихся, неизвестных геометрии фигур. Девушка вздрогнула и отвела взгляд.

– Еще минута – и я бы потеряла сознание, – ошарашенно пробормотала она. – Как вы это сделали?

– Ничего чрезвычайного, хватило капли крови Олафа и слова силы. Именно того слова, благодаря которому вся Варшава увидела над королевским замком польский флаг, – пояснила Анастасия.