Одно прикосновение

– Не вздумай делать такое! Голова не кружится?

– Немного закружилась. Можно я выйду, подышу свежим воздухом? – спросил Вернер заплетающимся языком.

– Давно пора. Иди, займись чем-нибудь. А лучше достань из сумки, что стоит у двери, два ведёрка. В серебристое налей чистой воды, а в другое, золотое, ничего не лей, мы туда блевать будем, – закончил Ноши с улыбкой и погладил Эйелен по голове, едва касаясь её волос. – Быстрее давай, чего встал!

Вернер достал из сумки оба ведёрка. Золотое он поставил на стол, а с серебристым сразу выбежал из дома, несколько раз глубоко вдохнул свежего воздуха, быстро наполнил серебристое водой и вбежал с ними обратно.

– Вот, – сказал Вернер, протягивая оба ведра Ноши.

– Золотое поставь на пол около лавки, сейчас ей будет плохо, а серебряное поставь на стол. Всё, можешь идти, как надо будет, я тебя позову.

– Можно я останусь? – спросил Вернер.

– Не советую, если, конечно, не хочешь блевать вместе с нами, – ответил Ноши.

– Я думал, ты шутишь…

Ноши не успел ответить, так как в этот самый момент Эйелен вырвало, Ноши едва успел поправить золотое ведёрко ногой, что бы её рвота не попала на пол. Рвота была почти чёрного цвета и казалось, имела какую-то тягучую консистенцию. Дальше Вернер смотреть не стал, ему стало плохо, и он буквально выскочил из дома.

Он сидел на ступеньке у входа и, казалось, прислушивается к происходящему внутри, но обратно больше не заходил. Через час вышел Ноши.

– Как она? – спросил Вернер.

Однако Ноши не ответил, отошёл подальше, жестом остановил собиравшегося подойти Вернера и согнулся пополам – его тошнило. Это продолжалось минут пять, почти без остановки. Вернер уже стал переживать за старика, но, когда тот выпрямился было видно, что он улыбается и как будто доволен происходящим.

– Принеси мне воды, пожалуйста, – попросил Ноши, – мне стоит попить.

– На, держи, – сказал Вернер, протягивая ему кружку с водой. – Что с ней? Она поправится?

– С ней всё будет хорошо, она сильная. Но тебе лучше пока не входить в дом. Если хочешь, можешь пойти в долину. Здесь я справлюсь сам. Вернёшься через пару дней.

– Хорошо, я уйду. Только скажи, что с ней случилось? Почему ей так плохо?

– У меня буквально несколько минут, так как надо возвращаться к ней, – ответил Ноши. – Сейчас она становится шаманом и поэтому ей так плохо. Я тебе скажу так: она сделала правильный выбор, и я ей очень горжусь.

– А что ты ей такое даёшь? Мне от одного вдоха стало плохо.

– В бутылке отвар трав. Да, ей сейчас плохо, но это временно, – возвращая кружку, ответил ему Ноши.

– Это из-за меня? Это я не досмотрел? – спросил Вернер.

– Конечно нет. Это её выбор, – Ноши пошёл в дом, но остановился и, обернувшись к Вернеру, добавил: – Собирай быстро рюкзак и отправляйся в долину. Возвращайся на исходе второго дня, подменишь меня, если я не справлюсь.

Ноши прошёл к лавке, на котором лежала Эйелен, а Вернер, как только вошёл, сразу стал спешно собирать необходимое. Ноши заглянул в золотое ведро на полу и, удовлетворённо кивая головой, сел на стоявшую рядом лавку.

– Может вылить из ведра и помыть? – спросил Вернер шёпотом, показывая на золотое ведёрко на полу.

– Нет, ты что, даже не думай! Всё, что выходит сейчас из Эйелен – священно. Ступай, не мешай, – ответил Ноши, махнув рукой. – Стой, подай мне ведёрко с водой со стола и ту коробочку с мазью.

Вернер тут же всё подал и замер в нетерпеливом ожидании. Ноши ловко зажал серебристое ведёрко с водой между коленями и добавил в него немного мази из коробочки. Затем помешал воду рукой и опустил туда чистый платок. После чего отжал платок, пахнущий мятно-цветочным ароматом, и положил его на лоб Эйелен. Она глубоко вздохнула, что-то прошептала, и Ноши тут же поднёс к её губам кружку с коричнево-красным настоем из бутылки. Вернер не стал дожидаться реакции на очередную порцию снадобья и поспешил выйти, но у самого порога, обернувшись к Ноши, шёпотом сказал:

– Я пойду к священному месту, мы оставили там снаряжение, надо забрать. Да и поработаю заодно, а то опять из графика выбиваюсь.

Ноши повернулся к нему и ответил:

– Напоминаю, в центр священного места не входи, растения вокруг не рви. Пауков верни.

– Где я их теперь найду? – в недоумении спросил Вернер.

– Принеси похожих, тут главное количество. Всё, иди, опять начинается.

И едва Вернер закрыл дверь, Эйелен опять вырвало.

Вернер вернулся на исходе второго дня. Он долго стоял перед дверью и никак не решался войти, потом всё-таки собрался постучать, но не успел, дверь открылась, и вышел Ноши. Он прикрыл за собой дверь и попросил Вернера присесть.

– Ей уже лучше, – сказал Ноши. – Но надо ещё пару дней, а мне срочно требуется уехать.

– Куда? Что-то случилось?

– Постоянно что-то случается. Что-то мы можем не замечать, что-то не замечает нас, а что-то мы просто не можем игнорировать. Сегодня вечером меня заберёт вертолёт. Ты останешься присматривать за Эйелен.

– Когда ты вернёшься?

– Надеюсь, что скоро. Послушай меня внимательно. Она ещё очень слаба, сам увидишь, но не вздумай касаться её кожи, просто подавай ей отвар из бутылки, когда попросит и всё. И никакой воды или еды пока сама не скажет. Ты понял?

– Да. Только отвар и никакой воды, – ответил Вернер. – Она за эти два дня так и не вставала?

– Нет. Раньше новому шаману никто особенно не помогал, он должен был сам вернуться. А мы с ней вон как крутимся.

– Так она стала шаманом? – удивлённо спросил Вернер.

– Ну, процесс ещё не закончился, но да. Для этого она и ходила на священное место. Она становится шаманом. Причём, как рассказывал мне мой прадед-шаман, чем хуже она сейчас себя чувствует, чем тяжелее переживает это состояние, тем сильнее потом будет шаман. Если выживет, конечно.

– Так ты давал Эйелен отвар, чтобы ей было лучше или хуже? – не скрывая удивления, спросил Вернер.

– Она сама выбрала этот путь. Не знаю, заметил ты или нет, но пока вы шли к священному месту, она не ела и только из своей фляжки пила. Это часть ритуала, подготовки. Отвар, который я даю ей – это завершающий этап. И если бы она не побывала там, не стала шаманом, то от этого снадобья, скорее всего, уже умерла. Вспомни, как тебе стало плохо от одного только запаха, – закончил Ноши и, похлопав Вернера по плечу, добавил: – Ты бы точно окочурился.

– Ноши, а ты как себя чувствуешь? Мне даже дышать было тяжело.

– Я готовился к этому дню с самого детства. Отвар, который я ей даю, пил и я сам, но по чуть-чуть и всю жизнь – это была моя обязанность, как одного из старейшин и прямого наследника знаний шамана. В этом моё предназначение: в ожидании претендента в шаманы, готовить этот отвар и регулярно проверять его качество. Неподготовленный человек, конечно, не выдержал бы такого.

– Но зачем травить и так еле дышащего человека? – всё ещё не понимая, спросил Вернер.

– Пойми, она уже не человек, она – шаман, она связывает два мира, мир людей – наш мир и мир духов. Когда она без сознания, она пребывает в мире духов. Так вот, чем дольше она будет находиться в этом пограничном состоянии, тем более сильным шаманом станет. Для этого отвар и нужен – удерживать её в этом состоянии. Но она сильна. Она очень быстро восстанавливается, она очень сильный шаман. Простой человек умер бы уже несколько раз, а ей хоть бы что. Я оставил отвара ещё на день, раздели его на четыре части и давай ей, когда она попросит.

– Ноши, это её не убьёт? Я за неё всё равно волнуюсь.

– Всё будет хорошо. Её уже почти не тошнит, и она быстро приходит в сознание. Как закончится отвар, и она сможет сносно передвигаться, она уйдёт, спустится в долину. За ней не ходи, а лучше приберись в доме, проветри. А когда она вернётся, позвони мне, и я сразу же приеду.

– Я могу ей чем-то помочь?

– Ты ей уже не помощник. Если верить преданиям моего народа о шаманах и моему личному опыту, тебе лучше обходить её стороной. А ещё, если, случайно, встретишь её в долине, не подходи и не зови. А вот если она позовёт тебя, не вздумай испугаться и побежать, подойди и делай, как она скажет.

– Это не опасно? – осторожно спросил Вернер.

– Чего ты так боишься? Жизнь вообще непредсказуема, а если будешь всего бояться, упустишь самые невероятные события! Она – шаман, а не разбойник. Я скажу тебе так, каждая встреча с ней – это огромная удача и подарок судьбы, а ты будешь рядом с ней ещё несколько недель. Лови каждое её слово, каждый жест. Вот всё, что я хотел тебе сказать, – ответил Ноши, немного подумал и добавил: – Но если вдруг струсишь, испугаешься до смерти и побежишь, то беги, не оглядываясь, брось всё и найди меня. Я компенсирую тебе любые расходы и потери.

– И всё же, ты так говоришь о ней. Она может убить или ещё как-то навредить? – настороженно спросил Вернер.

Ноши ответил не сразу, а ненадолго задумался, после чего уверенно сказал:

– Нет, исключено. Она – шаман. А шаман – это проводник воли духа. Если он убивает животное, то только по воле духа долины. Каждое действие шамана – это проявление воли духа и его силы, ну, или сглаживание их влияния на нас. Всё, хватит разговоров о твоих страхах, – решительно сказал Ноши и поднялся, – они ничего тебе не прояснят. Помнишь, я говорил тебе, что ко всему в этой долине надо относиться бережно и с уважением? – спросил Ноши, и Вернер утвердительно кивнул головой. – Вот это и будет для тебя лучшей стратегией поведения. Пока ты осечек не давал и духи благоволят тебе, так что не переживай, спокойно продолжай работу, а я скоро приеду.

Послышался звук приближающегося вертолёта. Вернер вынес одну из больших сумок из дома, и они стояли на площадке около дома в ожидании. Ноши положил руку ему на плечо и сказал:

– Ты даже не представляешь, как нам с тобой повезло оказаться здесь!

– А ей? – спросил Вернер.

– Забудь о ней, как о простом человеке – он умер. Теперь она – шаман. И, возможно, самый сильный из моего народа.

Больше говорить было невозможно из-за шума вертолёта. Спустился трос лебёдки и Ноши с сумкой подняли в кабину, после чего вертолёт сразу улетел.

Вернер ещё немного постоял, слушая звук удаляющегося вертолёта, потом, будто спохватившись, быстро вернулся в дом. Эйелен лежала на полу рядом с лавкой. Вернер хотел поднять Эйелен и положить обратно на лавку, но едва он нагнулся к ней, она оттолкнула его рукой и прошептала, что хочет выпить ещё отвара. Он подошёл к столу и налил в кружку последнюю, на этот день, порцию отвара, а опустевшую бутылку запечатал пробкой и вернул в сумку, с которой прилетел Ноши. Затем осторожно присел рядом с лежащей прямо на полу Эйелен и дал ей выпить отвар из кружки. Выпив отвар, Эйелен обмякла, и Вернер осторожно перенёс её на сделанный им диванчик, который был пошире лавки. После этого укрыл одеялом и вышел на улицу, приготовить ужин. Периодически он заходил в дом, приглядывая за ней, но Эйелен лежала без движения до самого утра, дышала она при этом редко и неглубоко, лишь изредка её тело подёргивалось в лёгкой судороге.

Рано утром, едва он умылся, она зашевелилась, но ничего не сказала, а только показала дрожащей рукой в сторону стола, на котором стояла последняя бутылка с отваром. Он отлил из неё четверть содержимого в кружку и поднёс к её губам, она едва могла пить, каждый глоток давался ей с большим усилием, но выпила всё. После этого она опять впала в забытьё. Весь день и всю ночь Вернер не отходил от неё, изредка давая ей пить отвар и сам не заметил, как уснул прямо за столом. Утром его разбудил её хриплый голос, она просила ещё отвара. Ему пришлось несколько раз сказать ей, что отвар закончился, прежде чем она поняла. Тогда она попросила воды, сделала несколько глотков, после чего опять отключилась. На улице стояла прекрасная погода и Вернер открыл окно, впустив тёплый сухой воздух, разгоняя духоту последних дней. Он немного убрался в комнатах и опять сел за стол: вносил записи в журнал и дописывал последние собранные данные. Вечером Эйелен встала и подошла к нему на трясущихся ногах, держась за стену. Он осторожно помог ей дойти до стола и посадил на лавочку. Она ещё немного выпила воды, но от еды отказалась. На его вопросы она отвечала еле слышно, и ему приходилось наклонятся к ней, чтобы хоть что-то расслышать.

– Что ты говоришь? Я ни слова не понимаю. Ещё воды? – спросил он.

Но она отрицательно покачала головой и продолжала что-то еле слышно шептать. Поначалу он прислушивался, стараясь разобрать её шёпот, но потом перестал и просто смотрел на её бледное измождённое лицо. Он говорил с ней, но она не обращала на его слова внимания и, не отрываясь, смотрела в окно, а через несколько минут она опустила голову на сложенные руки и заснула прямо за столом. Он долго смотрел на спящую Эйелен и несколько раз даже пытался дотронутся до неё рукой, но каждый раз останавливался в нерешительности. Он должен был что-то сделать, но не знал, что. Он даже звонил Ноши, но тот сказал оставить её в покое и не мешать ей. Вернер долго сидел рядом с ней, и по комнате разливался пьянящий запах мази, в которой была буквально перемазана Эйелен. А потом будто что-то вырвалось из него, и он негромко сказал:

– Ты пахнешь мятой и цветами, что растут здесь неподалёку и у тебя очень бледное лицо, даже губы едва различимы. Но и в таком состоянии ты красива. Ноши сказал, что ты уже не человек. Мне очень жаль…

Он продолжал негромко говорить ещё что-то, но она спала и, похоже, ей снился хороший сон, и она иногда еле заметно улыбалась. Позже, он всё же решился и перенёс её обратно на диванчик, накрыл одеялом, после чего вновь вернулся к работе за компьютером. А когда за окном окончательно стемнело, она проснулась, вполне уверенно подошла к столу, и сама выпила немного воды. Какое-то время она смотрела на Вернера, будто вспоминая, кто он и едва слышно произнесла:

– Я пошла в долину.

– Тебе помочь? – спросил он.

– Нет. И не ходи за мной я вернусь, когда придёт время, – уже более уверенно сказала она.

– Надень хотя бы обувь, – сказал ей Вернер и показал на её ботинки, стоявшие возле двери.

Она подошла к двери и просто всунула ноги в ботинки. Немного постояла и, не зашнуровывая их, всё ещё не очень уверенным шагом, ушла в темноту.

На следующий день Вернер собрал рюкзак и отправился в долину. Его не было четыре дня. А когда он вернулся, то, как обычно, рассматривал и систематизировал принесённые образцы, что-то писал. Лишь иногда он выходил на площадку, с которой открывался вид на долину и подолгу рассматривал что-то в бинокль.

Однажды он позвонил Ноши и рассказал, что несколько раз видел Эйелен в долине, но издалека, в бинокль и недолго. И по словам Вернера, выглядела она вполне хорошо. Он заверил Ноши, что ничего ему пока не нужно и спешки в приезде нет никакой, но, если она придёт, то он обязательно сразу же позвонит.

И через несколько дней Эйелен пришла. Это произошло вечером, когда Вернер только вернулся из долины. Он начал разбирать рюкзак, и в эту минуту дверь открылась, и на пороге замерла Эйелен. Вернер тоже не двигался. Они смотрели друг на друга с настороженным вниманием. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, но вдруг горка из образцов, только что выложенных Вернером из рюкзака, стала рассыпаться, и один из них покатился к краю стола. Он был недалеко от Вернера, но тот не решился даже взглянуть на него. Образец подкатился к самому краю и должен был неминуемо упасть на пол, но в это мгновение Эйелен, каким-то невероятным прыжком подскочила к столу и поймала уже падающий образец. Она осторожно положила его на стол, повернулась к рядом стоящему Вернеру и сказала:

– Привет. Я тебя напугала?

Голос её был спокоен и наполнен какой-то внутренней силой. Вернер не сразу ответил, он будто оцепенел. Эйелен улыбнулась и он, встряхнув головой, нерешительно произнёс: