Новые жилые районы, устроенные по микрорайонному принципу, со свободной планировкой и всей инфраструктурой для жизни, задумывались как существенно более комфортная среда, чем исторический центр с его коммунальными квартирами и дворами-колодцами. Однако система магистралей и площадей следовала логике планировки исторического Петербурга.
Главной новацией генплана 1966 года был выход города к морю, о котором до появления технической возможности намыва берега архитекторы могли только мечтать. На десятилетия Морской фасад города стал важнейшей темой экспериментального проектирования, хотя в реальности подсыпанная западная оконечность Васильевского острова и прилегающих островов осталась лишь фрагментарно застроенной. Но даже поставив задачу формирования нового силуэта города с залива, ленинградские градостроители внимательно следили за тем, чтобы новые вертикальные доминанты не забивали исторические, а дополняли их.
Другой важной градостроительной задачей стало формирование новой застройки на берегах Невы в тех местах, что прежде были заняты фабриками и складами. И здесь проектировщики старались следовать историческим моделям, организуя через определенные промежутки площади с отступающими от реки высотными акцентами. Но сам их масштаб и методы строительства, не позволявшие создавать сложный силуэт отдельных зданий, заставили применять новые приемы, основанные на ритмическом чередовании объемов разной высоты.
И. Чайко, Н. Баранов, Ф. Яковлев.
Спортивно-концертный комплекс.
1965–1979, снесен в 2020
Наиболее же свободно архитекторы себя чувствовали на безопасном удалении от памятников зодчества прошлых веков. Так, в районе Гражданки появились несколько комплексов НИИ необычной и изобретательной архитектуры, а Московский проспект, хоть и не состоялся как новый административный центр, завершился самым амбициозным из реализованных ансамблей – площадью Победы[31].
Вблизи Московского проспекта, по другую сторону Московского парка Победы, в 1970–1979 годах поднялась грандиозная ротонда Спортивно-концертного комплекса им. В.И. Ленина, ставшая главной ленинградской площадкой Олимпиады-80.
Перекрытие пространства диаметром 160 метров стальной мембраной толщиной всего шесть миллиметров стало очередным триумфом ленинградской инженерной школы, а унесшая жизнь рабочего катастрофа, произошедшая при демонтаже СКК 31 января 2020 года, показывает плачевное состояние строительной культуры в наше время. Всплеск возмущения, вызванный поспешным сносом уникального здания, свидетельствует о том, что петербуржцы уже признали позднесоветскую архитектуру частью своего культурного наследия. Цель этой книги – познакомить с модернистским наследием Ленинграда и тех, кто еще не заметил его за ослепительным блеском императорского Санкт-Петербурга.
Ю. Билинский, Г. Шихалева.
Лабораторный корпус НИИ Лесного хозяйства. 1980
Справочник-путеводитель
1. ПЕРВЫЙ КРУПНОПАНЕЛЬНЫЙ ДОМ 1955
АРХИТЕКТОР А. ВАСИЛЬЕВ
КОНСТРУКТОР З. КАПЛУНОВ
УЛИЦА ПОЛЯРНИКОВ, 10 ЛОМОНОСОВСКАЯ
Первая ласточка новой архитектуры оказалась слишком хороша, чтобы пойти в тираж
Этот неприметный дом в глубине квартала у метро «Ломоносовская» – ничуть не менее судьбоносное место, чем Сенатская или Дворцовая. Это ровно такая же развилка, откуда история России могла бы пойти в иную сторону. И скорее Сенатская, чем Дворцовая: если бы за образец типового жилища был взят этот дом, а не лагутенковская 5-этажка, поколения советских людей выросли бы значительно более добрыми и счастливыми. Потому что бытие, как они верили, определяет сознание, а бытие с высокими потолками и большими окнами – это была бы жизнь, товарищи, совсем хорошая. Разве что подниматься на высоту 15 метров пришлось бы без лифта.
?Хрущёвское постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» (4 ноября 1955) часто описывается как гром среди ясного неба, но подготовка к переходу на полносборное крупнопанельное домостроение шла все предыдущие 10 лет, и дом на улице Полярников, законченный аккурат в ноябре 1955 года, – одно из подтверждений этому.
Но расхожее утверждение, что он «имеет статус памятника архитектуры как первый в СССР крупнопанельный дом»[20 - Жилой дом на ул. Полярников, 10 // www.citywalls.ru], ошибочно оба раза. Первые панельные дома – коттеджи в 1 и 2 этажа – появились еще в 1945–1947 годах на Урале: в Берёзовском, Североуральске, Екатеринбурге.
Первый советский панельный дом в Берёзовском. 1946
Первый многоэтажный каркасно-панельный дом построен в 1947–1948 годах в Москве на Соколиной Горе (4 этажа, каркас – целиком металлический, пилястры прикрывают стыки панелей), следом, в 1948–1951 годах, на Хорошёвском шоссе возводятся еще 15 домов от 4 до 6 этажей (при этом у второй очереди каркас уже железобетонный), а в Киеве в том же 1951 году строится 6-этажный дом с первым этажом из монолитного железобетона, обложенного кирпичом. Затем в 1951–1952 годах в Магнитогорске ставят два бескаркасных панельных дома – правда, еще очень маленьких: один в 3, другой в 4 этажа. Более высокий дом – с корпусами в 5 и 7 этажей – вырастает в 1953–1955 годах на Октябрьском Поле в Москве, он с поперечными несущими стенами и лифтами. И, наконец, венчает этот этап питерский дом – 5-этажный, бескаркасный, с продольными несущими стенами.
Фото В. Туроверова. 1957
План секции
?Это уже вполне себе хрущёвка: крупнопанельная, 5 этажей, без лифта и мусоропровода. Почему же не этот дом пошел в серию? Да просто потому, что оказался слишком хорош – было куда еще удешевить. А главной проблемой стала именно высота потолка, потому что по факту она заставляла жителя подниматься не на 5-й этаж, который считается предельным без лифта, а на 6-й. Срезав же с каждого этажа по 50 см, получили экономию в 2,5 м – как раз в тот самый искомый этаж. Учитывая же, что Хрущёв привык все мерить по себе («Я пролез – и другие пролезут», – заявил он, как гласит легенда, выбравшись из узкого сортира новостройки), а росточку генсек был невеликого, понятно, что трехметровый потолок казался ему бессмысленной блажью.
?Впрочем, такой же старорежимной роскошью отдавали и планировки в этом доме – недаром в объявлениях о продаже квартир его называют сталинским. Изолированные комнаты, раздельные санузлы, огромная кухня (10–14 кв. м). Под окнами – холодные кладовки («хрущёвские холодильники»), по стенам – закрывающиеся антресоли и встроенные шкафы, в подвалах – место для колясок и велосипедов. Пол – линолеум по фанере, в ванных – колонка и хромированные полотенцесушители. Некоторые излишества были и в отделке: так, входные двери сделаны из дуба. Но главное – и откровенно вызывающее – декоративное излишество было на фасадах.
?Дом облицован разноцветной плиткой, при этом первые два этажа были темными, а на их фоне эффектно выделялись белые оконные рамы. Верхние же два, наоборот, были светлыми, а темные оконные рамы окружали стилизованные наличники из коричневой керамической крошки. Наконец, окна третьего этажа чередовались с эдакими филёнками – темными прямоугольниками в светлых рамах. The Village пишет, что «незадолго до строительства Васильев с супругой ездил во Флоренцию и именно там подсмотрел орнаменты эпохи Возрождения, которые использовал в оформлении дома»[21 - Сорока Е. Протохрущёвка // The Village, 5 апреля 2017.]. На баптистерии действительно есть похожие филёнки, но на самом деле ходить так далеко было незачем. Тот же прием – лепные наличники вокруг оконных проемов (и с такими же барочными «ушками») – мы видим в Летнем дворце Петра I в Летнем саду. А третий этаж с филёнками у Васильева – явный парафраз пояса барельефов дворца.
?Конечно, выглядела эта отделка (в 1970-е годы она стала осыпаться, и в 1990-е дом просто покрасили) несколько натужно: авторы еще не в силах вообразить себе жилой дом без каких-либо примет красоты. Но и аллюзия неслучайна: оба дома открывали новые эпохи – и в истории, и в архитектуре. Эта отсылка еще и по-ленинградски смелая: начиная новую эру, перебросить мостик не к 17-му году, а к XVIII веку. Но Летний дворец Петра тогда считают «первым домом, в основу которого был положен принцип типового проектирования»[22 - Трубинов Ю.В. Первые постройки Петербурга. Исследование и реставрация // СиАЛ, 1973, № 9. С. 28.]. И неслучайно его поместили на обложку журнала «Архитектура и строительство Ленинграда» в марте 1955 года – после первого выступления Хрущёва на тему «архитектурных излишеств».
?Это прокламация тех же модернистских ценностей: простоты, практичности, рациональности. «Русский дипломат в Париже Антиох Кантемир рассказывал жене знаменитого Монтескье, как он был удивлен, когда, приехав в Петербург, “увидел… дворец царский, похожий на скромный домик какого-нибудь голландского фермера”»[23 - Коренцвит В.А. Летний сад Петра Великого. Рассказ о прошлом и настоящем. Гл. 1. Ч. 1.]. Так же скромен дворец и внутри, а учитывая, что он был Петру и офисом, то личных помещений царю оставалась сущая ерунда: спальня, кабинет, столовая (плюс туалет под парадной лестницей). То есть фактически «трешка» – хороший советский стандарт.
?Впрочем, «трешки» тоже бывали разные, в доме Васильева комфорт определяли План секции Фото В. Туроверова. 1957 именно высокие потолки (3,1 м в чистоте – почти как у Петра, где 3,3 м, чай, не Хрущёв ростом), пропорции комнат (3/4 их были квадратными) и размеры окон. Кроме того, дом был узкий и короткий (всего 2 секции), поэтому 2 квартиры на каждом этаже имели двустороннее освещение, а еще 2 – окна на разные стороны. Набор квартир тоже был весьма неординарным: 5 «однушек», 10 «двушек», 5 «трешек» и 10 (!) четырехкомнатных. Грамотная их группировка дала всего 3 пары стояков.
«В обычных хрущёвках и ванные, и туалеты, и кухоньки – все маленькое, просто никакое, – говорит одна из жительниц дома. – И стены какие-то тонкие. А здесь хорошие капитальные стены, звукоизоляция отличная. Я ни за что не переехала бы в хрущёвку»[24 - Галкина Ю. Я живу в протохрущёвке // The Village, 5 апреля 2017.].
Д. Трезини. Летний дворец Петра I. 1711–1712
?А вот внешние стены были, наоборот, тонкими… «Новоселы обжились, высадили под своими окнами деревья, кто какие любит, – и черемуху, и вишню, и клен, – и старались не замечать, что не все хорошо в их новом доме. “Холодно, Коля?” – спросил на одном из совещаний главный инженер треста Главленинградстрой Александр Александрович Сизов. <…> “Жить можно, Александр Александрович. Дом ведь первый. А так – щели замазали, плитки купили – греемся”. <…> Оба знали: радоваться пока нечему. Дом – холодный»[25 - Мелодия микрорайона // Белые ночи. Л., Лениздат, 1975. С. 84.].
?В Летнем дворце стены тоже были тонкими, а рамы – одинарными, но он на то и был – летним, жили в нем лишь с мая по октябрь. Здесь же были применены панели из шлакобетона, который себя не оправдал – в первую очередь из-за больших теплопотерь (и в итоге уступил место керамзито-, пено- и газобетону). Тем не менее, именно здесь концепция «панель на комнату» впервые прозвучала во всей своей чистоте: не было никаких дополнительных деталей типа пилястр, чтобы прикрывать стыки панелей, а все панели были одинакового размера. В панель между уборными смежных квартир закладывалась разводка, а газовые трубы и отопление тоже были замурованы в стены, что было ноу-хау (потом, правда, когда пришла пора их менять, пришлось их все же вытащить).
?Возможность же обсуждения дома с жителями была обусловлена тем, что квартиры в нем дали людям, которые его строили (не всем, конечно, а лучшим, в числе которых был и Коля, монтажник Николай Здобнов). Кроме того, одна из квартир в доме оставалась «лабораторной»: здесь жили дворники, которые должны были замерять температуру и следить за состоянием построенного. Тревога была понятна: построили дом очень быстро – за 79 дней (после нулевого цикла), еще 23 дня ушло на отделочные работы. Собирала дом бригада, куда входили 6 монтажников, 1 сварщик и 3 бетонщика, работы велись в две смены. Башенный кран, правда, при этом простаивал половину времени.
?Еще два таких же дома построили в 122-м квартале, но потом сочли этот эксперимент слишком большой роскошью.
Планировки же были признаны удачными, и из них произросла серия I-507, но уже, конечно, без высоких потолков. В общем, мы пошли иным путем, а на этот дом долго указывали как на неудачный образчик. Хотя убогость нынешнего его облика связана не только с тем, что облетел декор (и балконы на одном только 3-м этаже кажутся теперь странной прихотью, а не частью продуманной композиции), но и с тем, что дом стоит в плотном окружении вальяжных сталинских домов, как сержант промеж генералов. Впрочем, если бы он оказался в соседнем 124-м квартале[4], застроенном настоящими хрущёвками, грустно было бы уже их многочисленным жителям.
2. ПЕРВЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНЫЕ КВАРТАЛЫ КРУПНОПАНЕЛЬНОГО СТРОИТЕЛЬСТВА 1956–1959
АРХИТЕКТОРЫ Е. ЛЕВИНСОН, Д. ГОЛЬДГОР, И. АЛЕКСАНДРОВ
УЛИЦА СЕДОВА, 61–83
ЛОМОНОСОВСКАЯ
Черёмушки по-ленинградски
«Вот передняя наша, вот и вешалка наша. Наша комната, Саша! Наша комната, Маша! Вся квартира наша, наша, кухня тоже наша, наша!» Мечта молодоженов из оперетты Дмитрия Шостаковича «Москва, Черёмушки»[26 - Либретто В. Масса и М. Червинского, 1958 год.] была актуальна для жителей всех городов СССР. Неудивительно, что фильм по ее мотивам назывался уже просто «Черёмушки»[27 - Режиссер Г. Раппапорт. Ленфильм, 1962.] и снимался в Ленинграде, предвосхищая коллизию «Иронии судьбы» Эльдара Рязанова. Однако при более внимательном рассмотрении оказывается, что панельные жилые дома в двух столицах с самого начала заметно отличались.
?Кварталы 122 и 123 на Щемиловке строились одновременно с 9-м кварталом Новых Черёмушек и были таким же экспериментом, в рамках которого проверялись возможности строительства из крупных панелей и планировки малометражных квартир. Но проходили эти эксперименты по-разному. В Москве произошел резкий разрыв с предшествующей практикой, а ленинградцы, переключившись на новый метод строительства, смогли сохранить преемственность.
?Во-первых, новые кварталы проектировала та же мастерская Ленпроекта под руководством Евгения Левинсона и Игоря Фомина, что с середины 1930-х годов застраивала район Щемиловки. К середине 1950-х по обеим сторонам от продолжающей трассу Володарского моста Ивановской улицы и вдоль ближней к Неве стороны будущей улицы Седова уже стояли объединенные общим архитектурным решением (то есть практически типовым проектом) комплексно спроектированные кварталы. «Центральная часть новых кварталов решена единым значительным комплексом, в котором большую роль играет здание школы с площадками для игр. Такое размещение, с одной стороны, приближает школу к обслуживаемому кварталу и делает возможным подход к школе без перехода магистрали, а с другой – создает условия, при которых нет уличного шума, препятствующего школьным занятиям»[28 - Левинсон Е.А., Фомин И.И. Жилые кварталы на вновь осваиваемых территориях Ленинграда // Архитектура Ленинграда, 1936, № 2. С. 26.]. Так Левинсон и Фомин описывали свой проект в 1936 году, на четверть века опережая важнейший принцип планировки микрорайона.
?122-й квартал, по сути, повторил планировку предшествующих, дома даже немного загибаются за углы участка – и это при том, что раннее панельное домостроение всячески избегало угловых секций, усложнявших процесс монтажа. 123-й квартал стал практически линейным, вытянувшись вдоль улицы Седова, но только потому, что с противоположной стороны к нему подступает большой водоем, – если бы строительной реформы не произошло, дома, скорее всего, встали бы примерно так же.
В нижних этажах некоторых домов устроены магазины – в то время как в московском 9-м квартале Новых Черёмушек все магазины и кафе были выделены в отдельные «кубики», а дома, ради удобства строителей, заполнялись одинаковыми квартирами от первого до последнего этажа.
Вид двора 122-го квартала.
?Для обитателей новых домов более существенным оказался ленинградский консерватизм в том, что касается допустимой малометражности квартир. Высота потолков в 3 метра, предположим, встречалась и в первых московских хрущёвках, но кухонь площадью в 10 метров в Черёмушках не встретишь, а в Щемиловке они – норма для двух- и трехкомнатных квартир. Другое существенное отличие – полное отсутствие проходных комнат. На общесоюзном уровне проходные комнаты были признаны вполне приемлемыми для односемейных квартир и даже желательными, как определенная гарантия от превращения квартир в коммунальные[29 - См.: Итоги Всесоюзного конкурса на типовые проекты жилых домов // Архитектура СССР, 1956, № 7. С. 1–3.].
Первые экспериментальные кварталы крупнопанельного строительства
