Последний рейс. Столкновение в проливе Актив-Пасс

В 12.02 место «Есенина» было определено старшим помощником по визуальному пеленгу и расстоянию по PЛC в одном кабельтове к западу от маячка Энтерпрайз Риф (широта обсервованная 48°50,7' северная, долгота 123°21,0' западная, ГКП 102°, Д 0,1).

– Право помалу! – приказал лоцман Краббе, начиная поворот в Актив-Пасс, и дал один короткий гудок, который означает «меняю курс вправо» для всех судов, находящихся в видимости друг друга. Этот гудок лоцман, вероятно, адресовал двум рыбачкам под мысом Лен и прогулочной мелочи в проливе.

В 12.04 руль был положен 20 градусов право.

Судно чуть накренилось в сторону, обратную повороту.

Киронн продолжал управлять судном. Паром «Королева Виктории» вошел в пролив по середине фарватера на полной скорости, которая с учетом встречного течения составила около 15,5 узла. Судно проследовало к мысу Мери Анн, где, как обычно, была дана команда положить руль право на 15 градусов, и они легли на истинный курс 272 градуса. На этом курсе, следуя той же скоростью, судно приблизилось к мысу Маттьюз Блаф, пройдя его траверз на расстоянии от 0,6 до 1 кабельтова. Никто из свидетелей не определял это расстояние при помощи инструментов.

В это время на мостик поднялся второй помощник Манси. Ситуация на мостике была следующая: капитан вступил в командование судном, старший помощник управлял машинами, матрос Ван Сикл стоял на руле и второй помощник, который по роду своей деятельности частично привлекался к управлению судном, находился на мостике.

В проливе было несколько сейнеров, идущих в южном направлении. Обычно эти суда при приливном течении держатся правой стороны пролива до мыса Маттьюз Блаф, затем они пересекают пролив, переходя на левую сторону, и выходят на близком расстоянии около мыса Элен.

Когда паром «Королева Виктории» приблизился к мысу Маттьюз Блаф, три сейнера – «Белина», «Грейт Норсерн 6» и «Кейп Чарухил», – пересекая пролив, следовали на левую сторону к мысу Элен. Сейнер «Кейр Рассел» был на правой стороне пролива и не начинал еще пересекать его. Паром «Королева Виктории», обладая большой скоростью, обогнал эти суда и, пройдя мыс Маттьюз Блаф, обогнал сейнер «Кейр Рассел», который находился справа по носу парома. Местоположение сейнера «Кейр Рассел» безусловно является важным фактором при оценке ситуации. Не ясно, какое влияние, если таковое было, оказывали на путь парома «Королева Виктории» другие сейнера.

В 12.04 «Сергей Есенин», имея руль 20 градусов на правом борту, начал входить в узкую часть пролива Актив-Пасс в расстоянии от правого берега приблизительно 0,08 мили.

Выходящую из-за мыса Элен «Королеву Виктории» визуально обнаружили на «Есенине» практически одновременно: боцман Менкин на баке – он доложил на мостик по спикеру: «Вижу судно справа по носу!»; лоцман Краббе: «Паром на правой стороне канала!» и сразу: «Средний ход назад!!!» Увидел ее, конечно, и капитан, который стоял у машинного телеграфа.

Курсовой угол с «Есенина» на «Королеву Виктории» в момент обнаружения 20–50 градусов правого борта, дистанция около 3,5 кабельтова. Паром выкатывался из-за мыса Элен, подставляя свой левый борт теплоходу.

Капитан Хаустов перевел телеграф не на «средний назад», а на «полный назад» и еще два раза отзвонил телеграфом эту команду, что означало «аварийный полный задний ход!».

«Есенин», послушный рулю, положенному 20 градусов правого борта, продолжал совершать циркуляцию вправо.

Паром продолжал пересекать курс «Сергея Есенина» справа налево, незначительно уваливаясь вправо.

Машина «Есенина» начала отрабатывать задний ход через 35–45 секунд после отдачи приказа по телеграфу, руль оставался в положении 20 градусов правого борта. После дачи заднего хода нос «Есенина» не пошел вправо, так как его винт был правого шага. Вероятно, к действию винта и руля примешивалось и действие течения, которое, судя по бурунам на камнях и сулоях вокруг судна, было весьма значительным.

Помощник генерального прокурора провинции Британская Колумбия мистер Джилберт Кеннеди сидел вмеcтe с женой Элизабет в двенадцатифутовой лодке возле берега острова Галиано.

Он собирался ловить рыбу, выйдя в пролив около одиннадцати часов. Но сперва оказалась не в порядке снасть, потом на винт намотался мешок. Кеннеди поднял мотор и принялся очищать винт. Лодку сносило к северо-востоку приливным течением. Элизабет любовалась знакомым пейзажем и пилила супруга. Как любой женщине, ей нравилось пилить человека, который только и делал, что пилил других, и все другие побаивались его. Элизабет видела катер береговой охраны на воздушной подушке. Потом прошел в Актив-Пасс паром «Королева Эскваймлт». И лодка Кеннеди покачивалась на волне от него. Они находились между Зеленым мысом и мысом Колинсон, когда с севера показался красивый и быстрый пароход.

На самом носу парома «Королева Виктории» молодой и скромный негр-пассажир снимал кинокамерой панораму пролива Актив-Пасс. Он вел ее справа налево – берег острова Галиано, рыболовный сейнер чуть впереди и правее парома, флагшток «Королевы Виктории» с флагом, трепещущим на встречном ветру, и красивое судно, выходящее из-за кудрявого мыса Элен.

Негра звали Бейли. Больше всего на свете он боялся политики.

– Уйдите с носа! – крикнули ему. – Там не разрешается быть пассажирам!

К моменту этого крика и сам Бейли уже испытывал быстро нарастающее желание убраться с бака парома.

Встречное судно, казалось, нацеливает свой острый и длинный форштевень прямо ему в лоб.

Смазывая последние кадры в камере, Бейли повернулся и бросился бежать в направлении кормы.

После того как капитан Хаустов увидел паром, у него мелькнула мысль положить руль на правый борт. Крайнее правое положение руля 35 градусов. Руль же был положен только на 20 градусов: оставался запас в 15, который мог прибавить угловую скорость повороту судна. Но по глазомерному определению расстояние до камней возле мыса Элен было очень опасно, катастрофически маленьким – капитану оно показалось в восемьдесят – сто метров. «Сергей Есенин», несмотря на большой размер (160 метров), был поворотливым судном. Он мог повернуть в полном грузу на 90 градусов по дуге с радиусом в 2 кабельтова. Но, добавляя судну угловую скорость поворота, капитан неизбежно, как показалось ему, высаживал теплоход на камни.

Поэтому капитан дал аварийный задний ход, но уже через доли секунды интуитивно почувствовал, что столкновения все равно не избежать, и, выбирая из двух зол, выбрал посадку на мель и скомандовал:

– Право на борт!

Рулевой положил руль с 20 градусов до предельного положения в 35.

Объективно этот поворот руля никак не менял ситуацию, так как машина уже забирала на задний ход, и действие руля становилось неэффективным.

Около 12.06 тишина в машине и на мостике «Есенина» кончилась – судно затрясло, как трясет практически любое судно, когда его двигатель и винт работают на задний ход. На мостик занесло клочья дизельного выхлопа.

Увидеть, отрабатывает ли «Королева Виктории» тоже задний, с мостика «Есенина» уже было невозможно – нос теплохода закрывал обзор.

Около 12.07 суда столкнулись под углом в 45 градусов. Нос «Сергея Есенина» вошел в борт «Королевы Виктории» позади ходового мостика и перед самой трубой. Сотрясение было слабым. По ощущению напоминало вхождение какого-нибудь мягкого тела в мягкую вязкую среду: от трения металла о металл возникло большое количество искр. Через 30 секунд над носом «Есенина» поднялось и быстро исчезло облачко ржавого цвета – очевидно, ржавая пыль из тех самых прослоек, которые всегда образуются между металлическим бортом и внутренней обшивкой.

В момент столкновения паром подавал частые короткие гудки.

Старушенция миссис Стюарт, доживавшая свой век в доме с красной крышей на высокой, около ста метров, скале, возвышавшейся над проливом Актив-Пасс на острове Галиано, вышла на веранду, услышав низкий и красивый гудок парохода. Она увидела мощное судно, которое мчалось близко к маячку Энтерпрайз Риф. Судно накренилось, поворачивая в пролив. С извечным любопытством берегового жителя миссис Стюарт старалась разобрать название судна, но никак не могла этого сделать. Несколько гудков донеслось с пролива. Миссис Стюарт повернула голову влево и увидела белую «Королеву Виктории». Дальнейшее напомнило ей случай на костюмированном балу в Калифорнии полвека назад, когда она наблюдала за дракой с галереи танцевального зала. Жениха миссис Стюарт тогда побили с такой молниеносной быстротой, что никакого удовольствия невеста не успела получить.

Красивое судно и паром поцеловались с легким скрежетом. Миссис Стюарт захлопала в ладоши и бросилась к телефону. Ей хотелось немедленно сообщить миссис Сюзанне – давнишней подруге и сопернице по школьному пансиону – о столкновении перед окнами ее дома. Добрую минуту миссис Стюарт приплясывала у телефона. Телефон Сюзанны был занят. Конечно, она болтала с внучкой.

Миссис Стюарт бросила трубку и схватила фотоаппарат. Следовало сохранить для Сюзанны хотя бы снимки. Без снимков Сюзанна никогда не согласилась бы поверить миссис Стюарт, что та оказалась непосредственной свидетельницей происшедшего события.

Сцепившиеся суда медленно поворачивались по часовой стрелке в середине пролива. Три раза миссис Стюарт щелкнула с веранды, затем семь раз с лужайки перед домом и еще десять, забравшись в автомобиль сына. Только тогда внуки смогли отнять у бабушки аппарат и начали щелкать сами.

Другая старушенция, миссис Наудент, все лето наблюдала за снующими взад-вперед по проливу паромами. Это было ее главным развлечением.

Второго августа в полдень миссис Наудент готовила на кухне ленч. Она несколько опаздывала с ленчем, потому что уже прошел полдень. И чтобы напомнить миссис Наудент о быстротекущем времени, ее сестра Маргарет включила на полную громкость приемник в своей комнате. Это была ее обычная манера.

Паром «Королева Виктории» миссис Наудент обнаружила в зеркальном стекле кухонного шкафа. «”Королева” тоже опаздывает», – подумала она.

От момента появления парома в проливе до исчезновения его за большим кленом, росшим к востоку от веранды, должно было пройти пять минут. Сквозь крону клена белая коробка парома скользила зыбким привидением. Затем она окончательно исчезала в кустах сирени.

Миссис Наудент обычно не отвечала на мелкие выпады и укусы младшей сестры, но демонстрировала зловещую замедленность в поведении. И в тот раз, обнаружив в стекле шкафа «Королеву Виктории», старушенция уменьшила газ под сковородкой с беконом, взяла бинокль и вышла на веранду, чтобы пять минут разглядывать длинноволосых современных юнцов и короткие юбки современных девиц на палубе парома. С веранды она увидела еще одно судно, поворачивающее из-за мыса Элен навстречу «Королеве». Это судно показалось ей огромным и было незнакомым. Она попыталась прочитать в бинокль его название, но смогла разобрать только большие буквы на сером борту: «ФИСКО ЛАЙН». Затем в поле зрения бинокля вошел толстый бок парома. Миссис Наудент увидела бегущих в корму парома длинноволосых юнцов и беззвучно повизгивающих девиц в коротких юбках и широких штанах.

Суда столкнулись, и миссис Наудент прошептала: «Какой ужас!»

После столкновения оба сцепившихся между собой судна на короткий (несколько секунд) промежуток времени пошли влево для наблюдателя с «Есенина», то есть «Королева Виктории» погасила инерцию правого поворота теплохода и отбросила его нос влево от мгновенного курса столкновения. Затем «Есенин» опять начал разворачиваться вправо, так как продолжал движение вперед, и «Королева Виктории» превратилась как бы в его носовой руль (положение бобра, который плывет с веткой в зубах, – большая половина ветки с правой стороны, она больше тормозит и разворачивает бобра вправо. Так действовала правая для «Есенина» кормовая часть парома, посаженного на его форштевень).

Машина «Сергея Есенина» продолжала отрабатывать аварийный задний ход еще около минуты после столкновения.

Поведение лоцмана Краббе было спокойным, его советы и указания продолжали оставаться четкими и разумными.

– Застопорите машину, капитан! – секунд через тридцать после удара сказал лоцман. – Не следует сразу вытаскивать форштевень из их борта!

– Вас понял! – сказал капитан, застопоривая машины, и одновременно приказал: – Общесудовая тревога! Старшему помощнику на бак! Осмотреть повреждения! Замерить в форпике, в носовом диптанке, в танке номер один, в льялах трюма номер один!

Старпом побежал на бак, вахтенный второй помощник объявил тревогу звонками и по трансляции, указав место сбора аварийной партии возле первого трюма, сдал ведение записей суперкарго, который был расписан по тревоге на мостике, и побежал к месту сбора.

– Руль можно прямо! – сказал Краббе. – Капитан, все это чепуха! Не волнуйтесь! Немного поцарапались – вот и все…

– Вы можете связаться по своей рации с паромом? – спросил капитан.

– Нет. У них нет «уоки-токи».

– А по нашему «Кораблю»?

– Нет. У них нет шестого и шестнадцатого канала.

Капитан по спикеру приказал старпому на баке запросить паром: тонут они или нет, нет ли пожара, есть ли убитые и раненые.

Одной из его первых мыслей было вытолкнуть «Королеву Виктории» на берег, если ее положение угрожающее. Но крен у парома не прибывал – как «Королева Виктории» чуть отклонилась от удара в верхнюю часть левого борта, так она и продолжала оставаться. Сцепившиеся суда совершали совместный поворот вправо и, подталкиваемые течением, плыли к Собачьей Ноге. Теперь следовало предпринять какие-то меры против возможной посадки обоих сцепившихся судов на камни, которые оставались в очень опасной близости из-за узости пролива Актив-Пасс в том месте, где произошло столкновение. Еще очень беспокоил груз в первом трюме. Согласно японским документам на этот груз, он представлял из себя химикалии, которые способны были при соединении с морской водой выделять отравляющий газ типа хлорфосгена. Об этом в силу особых обстоятельств знали только он и фирма – отправитель груза.

В 12.12 командир аварийной партии второй помощник Бурнос доложил о сборе по тревоге аварийной партии. И аварийная партия приступила к осмотру повреждений. Одновременно на бак были поднесены штормтрапы, необходимые для возможной пересадки пассажиров с парома. К носу судна раскатили пожарные шланги и были запущены пожарные насосы, так как выяснилась значительная опасность возникновения пожара на борту «Королевы Виктории» – на автомобильной палубе парома были раздавлены автомобили, и бензин тек из них.

В эти секунды капитан успел спуститься в каюту, схватил фотоаппарат и вернулся на мостик.

С мостика он сделал около пятнадцати снимков картины взаимоположения сцепившихся судов, стараясь прихватить берега в качестве фона, но берега не помещались в кадр. Затем он сам пошел на бак, передал аппарат старпому, приказал сфотографировать повреждения и сам спросил человека на мостике парома, сколько пассажиров у них на борту и не нуждаются ли в их помощи.

С мостика парома человек ответил, что на пароме среди пассажиров жертв нет, судно на плаву и в помощи пока не нуждается. Капитан вернулся в рубку и сказал лоцману, что жертв нет.

– О’кей, капитан! – сказал лоцман Краббе. – Советую вам, капитан, все временные моменты указывать с добавлением слова «около, приблизительно». Со временем в таких случаях всегда бывает потом много сложностей. Вы меня поняли?

– Да, спасибо, – сказал капитан.

Прокурор Джилберт Кеннеди и его жена Элизабет внимательно наблюдали столкновение двух судов. Суть произошедшего не совсем была понятна. Но им казалось, они ясно видели, что русское судно стало причиной столкновения.

Столкновение красного флага, то есть серпа и молота, с кленовым листом немедленно включило в старом прокуроре Кеннеди негативную реакцию. Конфликты с большевистскими рыболовными траулерами в прибрежных канадских водах, международная авиационная выставка, прибытие советских хоккеистов во главе с тренером Тарасовым, понижение туристического интереса к западному берегу Канады со стороны французских фирм, блок русских с де Голлем, каверзы Помпиду, слабость Хита, грубая игра Никсона, мальчишество Трюдо, вечная гвоздика в петлице премьера и еще тысяча и одна серьезная мысль тропическим ураганом пронеслась в голове мистера Кеннеди.

– Это наш шанс! – воскликнула Элизабет. Она, как и всегда, первой пришла в себя и начала действовать. Супруги давно уже представляли собой единый организм с двумя головами. Причем, хотя выше и заметнее торчала голова Джилберта, но варила кашу голова Элизабет.

В 12.15 старпом доложил о результатах первого беглого осмотра. Воды в первом трюме не было, видимых повреждений груза тоже. Имелось несколько небольших пробоин в носу выше главной палубы, исчез левый якорь, был погнут шток правого. Еще старпом передал просьбу капитана парома прислать врача – обнаружились двое раненых.

Судовой врач «Сергея Есенина», уравновешенный, спокойный, около пятидесяти лет, прошедший войну, хороший хирург, был в рейсе первый раз. Обычно он работал на берегу. Вероятно, отправился в море с целью проветриться и подзаработать.

Врач перелез на «Королеву Виктории» с бака теплохода. Капитан начал писать первую радиограмму в пароходство: «АВАРИЙНАЯ ВЛДВ ЧМ БЯНКИНУ 2/8…»

– В какое время мы столкнулись? – спросил он ближайшего от себя человека. Это был суперкарго.

– Двенадцать ноль пять! – сказал суперкарго. Капитан засомневался в точности его ответа. Суперкарго в вопросах судовождения не разбирался.

– Посмотрите по журналу, пожалуйста! – сказал капитан второму радисту, который ожидал радиограммы в рубке.

Тот побежал в штурманскую, глянул на карту, где у точки местоположения судна стояла цифра 12.08.

Двенадцать ноль восемь!

Капитан написал: «1202 МЕСТНОГО ПРОЛИВЕ АКТИВ-ПАСС ПЕРЕХОДЕ ВИКТОРИЯ ВАНКУВЕР ЛОЦМАНОМ БОРТУ СТОЛКНУЛИСЬ ПАРОМОМ ЗПТ ПАРОМ НА ПЛАВУ ЗПТ ИМЕЮТСЯ ПОВРЕЖДЕНИЯ ПАРОМЕ ТАКЖЕ НАШЕМ СУДНЕ ПАРОМЕ ИМЕЕТСЯ ДВОЕ РАНЕНЫХ ДАЛЬНЕЙШЕМ БУДУ ИНФОРМИРОВАТЬ».

«Воскресенье, – подумал он. – В пароходстве только дежурный».

Потом, во Владивостоке, ему было безнадежно сложно понять самому и объяснить другим, почему вместо «08» он написал «02»? Вероятно, разница между первым, промелькнувшим в сознании временем столкновения «12.05» и последующим «12.08», разница, которая состояла из трех минут, была им вычтена из первого времени, вместо того чтобы быть прибавленной к нему.

Зачем его мозг занимался арифметическим действием там, где они не требовались, представляет тайну. Последствия описки оказались значительными.

Мостик «Есенина» находился от мостика «Королевы Виктории» на расстоянии ста метров. Сообщение голосом было невозможно. Связь по радиотелефону отсутствовала, но необходимо было строго координировать действия обоих судов, особенно попытки работать машинами. А работать машинами было необходимо, чтобы не давать сцепившимся судам сесть на камни и продрейфовать сквозь узкий пролив Актив-Пасс под действием течения на относительный простор пролива Джорджия.

Капитан дал еще радиограмму агенту: «ПАКИНТЕР ВАНКУВЕР ПОЛДЕНЬ 2/8 МЫ СТОЛКНУЛИСЬ ПАРОМОМ КОРОЛЕВА ВИКТОРИИ ПОЖАЛУЙСТА ОРГАНИЗУЙТЕ ВСЕ НЕОБХОДИМОЕ КАПИТАН». Он имел в виду адвоката и сюрвейера. И дал радиограмму в Монреаль советскому торговому представительству: «2/8 МЫ ИМЕЛИ СТОЛКНОВЕНИЕ ПОЖАЛУЙСТА ПОШЛИТЕ ВАНКУВЕР ПРЕДСТАВИТЕЛЯ КАПИТАН».

От мыса Элен подошли два рыболовных сейнера и держались вблизи «Королевы Виктории», под самый борт парома подошло судно на воздушной подушке под флагом ВМФ Канады, вокруг кружили уже несколько десятков катеров и яхт. Все эти суда сильно мешали целенаправленному движению сцепившихся судов и вынуждали опасаться за них при даче ходов, ибо могли оказаться под кормой в районе винтов.

«Есенин» в течение всего этого времени выступал в роли толкача, держа руль в диаметральной плоскости, чтобы по возможности не шевелить форштевнем в пробоине, не расширять ее – только давить на «Королеву Виктории», а паром работал машиной вперед или назад, выступая в роли направляющего движения всей системы переднего руля.

Такое маневрирование требовало от судоводителей обоих судов большого напряжения, мастерства, хладнокровия и точной координации, которая сильно усложнялась из-за плохой связи. Команды лоцмана Краббе и капитана Хаустова передавались по спикеру на бак, с бака старпом через мегафон кричал их на мостик парома. У парома же оказалось нарушенным управление двигателями с мостика.

В 12.30 с парома вернулся доктор и сообщил, что ему пришлось констатировать смерть ребенка, возраст ребенка около года, мать находится в безнадежно тяжелом состоянии и отправлена на катере береговой охраны в госпиталь.

– Мистер Краббе, – сказал капитан, – мой доктор установил смерть годовалого ребенка на борту парома.

Краббе побледнел, сел в лоцманское кресло и на некоторое время вырубился.

Капрал Хамманд, его жена Анна, 31 года, с семимесячным сыном Питером возвращались домой в Викторию. Анне нездоровилось, и вся семья решила не покидать автомобиля, который был установлен на автомобильной палубе ближе к левому борту и почти в центре судна. Через 15–20 минут после отхода из Тсавассена, Хамманд решил подбодрить свою жену кофе и направился за ним в кормовой кафетерий.

На палубах ходили, сидели люди, много людей, слышалась французская и английская речь с американским акцентом – на судне ехало много туристов. Судно проходило живописной частью пролива, очень многие фотографировали окружающие рыболовные сейнера и прогулочные яхты. Ярко светило солнце, море было ярко-синее и чернело у берегов нагромождением камней с нависшими над ними скалами, и только наверху все было покрыто зеленой кроной деревьев.

Еще больше народу было в кафетерии. Взяв у бармена два бумажных стаканчика с кофе и пакет с бутербродами, Хамманд поспешил назад к своей автомашине, на автомобильную палубу. Спустившись по трапу на палубу, в ее кормовой части он вдруг увидел яркий сноп искр в том месте, где стояла его автомашина и где находилась жена вместе с сыном. Ему показалось, что ударила молния, и сразу стало темно. Через мгновение до его слуха донесся скрежет рвущегося металла, звон стекла, остро запахло гарью и бензином. В полутьме, натыкаясь на автомашины и почему-то держа в руках стаканчики с кофе, он бросился к середине судна. Все в этом месте изменилось. Вместо стройных рядов автомобилей он увидел свалку для металлолома, все, что стояло у борта, было разбито и искорежено, откуда-то сверху и сбоку в помещение проникали узкие полосы яркого света. На крыше его автомобиля частично лежали два других, вся палуба усыпана осколками и залита потоками бензина и воды. Правый борт его автомобиля был свободен. Из автомобиля был слышен хрип, перемежающийся редкими стонами.

Дверцы машины перекосило, и они не открывались. Бросив кофе и бутерброды, Хамманд нечеловеческими усилиями пытался открыть дверцу, но это было бесполезно. Оглянувшись вокруг, он увидел на правом борту багор и лом, вероятно предназначенные для противопожарных целей. В это время к нему подбежали трое или четверо мужчин. Один из них, не говоря ни слова, схватил лом и вставил его в щель между корпусом и дверцей автомобиля. «Осторожно, там моя жена и ребенок!» – закричал Хамманд. Раздался треск сломанного замка, дверца открылись, и к ногам мужчины из автомобиля вывалился ребенок, тело его было неподвижным. «Врача, немедленно сюда врача!» – закричал мужчина и взял ребенка на руки. Хамманд пробрался в автомобиль. Анна была прижата деформированной крышей к рулевому колесу автомобиля, все ее тело было залито кровью, она дышала редко с бульканьем и хрипом. С помощью другого мужчины он вытащил Анну из машины, из ее груди с каждым вздохом на него выливалась струя крови, Анна была без сознания. Она умирала.

Теперь визит на «Королеву Виктории» для Хаустова стал абсолютно неизбежен. И он решился покинуть мостик своего судна, оставив за себя старпома.

На полубак поднялся по левому трапу. До крыла мостика «Королевы Виктории» отсюда было метров пять. На крыле мостика «Виктории» стоял сутулый старик в морской форменной одежде с нашивками старшего штурмана, который производил впечатление человека, тяжко придавленного горем.

Ниже крыла мостика видна была часть носовой палубы парома. Там бродили пассажиры в оранжевых спасательных нагрудниках. Некоторые смотрели в щель между бортом парома и «Сергеем Есениным». Было отстраненно-тихо. Только поскрипывал трущийся металл и всплескивала вода в остроугольном треугольнике, образованном носом теплохода и бортом парома.