Западня

Гомалки

– Вы не передумали? – в голосе главного врача Скорой эвакуационной помощи нотки сдержанной радости соседствовали с гаммой веселого недоумения. – С вашей квалификацией нужно искать другую работу.

– Я работал на Скорой помощи. Знаю специфику этой службы, но самое главное у вас высокая зарплата, – улыбнулся я в ответ.

– Да, это так, – согласился Главный врач, – но вас ждут в крупнейшей компании сетевого маркетинга «Манкилайф», а там платят гораздо больше.

– Мне это не подходит, – ответил я, – вакцина «Манкиофф», которую они распространяют, сплошное надувательство.

– Может быть, может быть, – задумчиво побарабанил пальцами по крышке стола собеседник, – но эти ребята очень хотят, извините, заполучить вас. А я обещал представителю компании позвонить, когда вы появитесь. Подождите меня здесь. Я найду визитную карточку президента «Манкилайф».

За хозяином кабинета закрылась дверь. Я огляделся. На стене висел плакат с изображением грустной обезьяны и надписью «ОСТЕРЕГАЙСЯ ВИРУСА ОБЕЗЬЯНЬЕЙ ЛИХОРАДКИ!». Вирус, размножающийся в спирте, был открыт около десяти лет назад. Обнаружен он был случайно в бутылке водки, изъятой из квартиры алкоголика, заболевшего странной болезнью. У этого человека поднялась температура, как при обычной простуде. Это продолжалось несколько дней, а затем алкоголик на глазах стал превращаться в обезьяну: размеры черепа сократились, на теле появилась шерсть, удлинились уши и верхние конечности. Больной забыл человеческую речь и стал общаться с помощью коротких гортанных звуков. Постепенно эпидемия охватила весь мир. Сначала пытались ввести сухой закон, но такая мера не принесла успех. Тогда на бутылках с алкогольными напитками появились предупреждающие надписи, а научно-исследовательские институты, которые расплодились как грибы после дождя, занялись разработкой вакцин против вируса обезьяньей лихорадки. Процесс превращения пьяниц в обезьян в результате замедлился, но все-таки был необратим. В научной литературе таких больных стали называть homo alсoholicum, а в обычной жизни просто гомалки. К таким людям быстро привыкли. Они могли в течение определенного времени занимать даже серьезные посты в обществе. Мало того, появилась особая культура гомалков: проза, поэзия, кино. В этих произведениях алкоголик представал в положительном свете. Мужественный, обросший шерстью гомалк становился примером для юного поколения. Когда же процесс превращения в обезьян завершался, этих существ без лишнего шума свозили в определенные зоны, так называемые обезьянники. Скорая эвакуационная помощь, коротко СЭП, оказывала гомалкам медицинскую помощь.

Из глубокой задумчивости меня вывел оживленный голос Главного врача:

– Вот визитка президента «Манкилайф».

Он сел в кресло, схватил со стола телефон, и кабинет наполнился какофонией звуков, вызванных нажатием клавиш.

– Добрый день! Да, он сидит напротив меня. Нет, – Главный врач вопросительно приподнял брови, глядя на меня. Я в ответ отрицательно покачал головой. – Он хочет работать на Скорой. Ну что я могу поделать? Да, да. Всегда рад помочь. Ну, всё, пишите заявление – обратился он ко мне. Затем взглянул на часы и пробормотал:

– Странно, только что было утро, а сейчас уже середина дня.

Я шел по коридору станции скорой эвакуационной помощи, читая надписи на дверях. Так, вот и моя четырнадцатая бригада. Я вздохнул и решительно толкнул дверь. С кушетки, улыбаясь, поднялся молодой коротко остриженный парень. Его плотную фигуру обтягивал форменный синий костюм.

– Здравствуйте, я санитар, – весело сказал он, – меня уже предупредили о вашем приходе.

– Здравствуйте, – ответил я и, улыбнувшись, крепко пожал протянутую мне руку.

– Уже вечер, – продолжил разговор Санитар – скорее всего нам предстоит еще один вызов.

В эту минуту ожил селектор:

– Четырнадцатая на вызов! Район Центрального проулка и Бокового проезда. Место сбора твердых бытовых отходов. Социально опасный гомалк. Подозревается в серийных убийствах, – наполнил комнату женский голос с мелодичными металлическими оттенками.

– Ну вот, – отозвался мой помощник, – идите к машине, а я возьму карточку.

Во дворе СЭП стоял белый бронированный микроавтобус с красным крестом на боку.

– Прошу, – открыв дверь салона автомобиля скорой эвакуационной помощи, Санитар пропустил меня вперед. В салоне было просторно. Я сел на боковое кресло. Санитар устроился возле окна у кабины водителя, протянул ему карточку вызова и повернулся ко мне. Автомобиль тронулся с места и, быстро набирая скорость, выехал на проспект.

– Нужно познакомиться с оснащением нашей специализированной бригады, – с оттенком важности в голосе сказал Санитар. Он начал открывать панели, закрывающие боковые шкафы, и выдвигать ящики, расположенные под укрепленными носилками. Моему удивленному взору открылся целый арсенал оружия, включающий пистолеты, баллоны со слезоточивым газом и автоматическое оружие разного калибра.

– Ну, это на крайний случай, – пояснил мой наставник, – чаще приходится пользоваться вот этим.

Он передал мне компактное продолговатое устройство.

– Достаточно нажать на кнопку и пациент будет опутан плотной сеткой.

Ящики под носилками оказались заполнены стеклянными бутылками, на которых красовались этикетки «Спирт этиловый – 95 %».

– А где же медикаменты?

– Медикаменты, – ухмыльнулся Санитар и, протянув руку за сиденье, вытащил на свет массивную деревянную дубинку, напоминающую бейсбольную биту, – вот и медикаменты. Мурлыкая что-то себе под нос, он начал нажимать кнопки радиоприемника.

– Вот. Моя любимая волна.

«В эфире радио «Гомалк». Первая свободная радиостанция».

Кабину после начальных аккордов заполнил мужественный хрипловатый голос:

«Обезьянник, обезьянник,

Ты жизнь мою погубил.

Обезьянник, обезьянник,

Не знает тебя, кто не пил».

Машина остановилась.

– Мы на Центральном проулке, – послышался голос водителя, – где этот несчастный Боковой проезд?

Санитар открыл стекло двери.

– Эй, ребята, – обратился он к мальчуганам, толпившимся у края тротуара, – где здесь Боковой проезд?

– А не пошел бы ты в Задний проезд, – тоненьким голосом выкрикнул мальчик лет шести. Ребята постарше расхохотались. В борт автомобиля ударил тяжелый булыжник. Санитар схватил дубинку и, матерясь, выскочил из машины.

«Там только сырые рассветы, – надрывался «шансон», -

И где-то в конце катафалк,

Но если будешь в беде ты,

Протянет руку гомалк.

Обезьянник, обезьян…».

Я протянул руку и выключил радиоприемник. В открытую дверь ворвалась пронзительная и гулкая ночь. Странно. Только что был вечер. Станция скорой эвакуационной помощи, казалось, взахлеб пожирала время.

«Но ведь ты всегда спешил, – сказал я себе, – вот и получай».

На память пришли строчки:

Хочу умереть, стоя.

Боюсь я лежать в постели.

Секунды летят роем.

В минуты сплестись не успели.

В салон ввалился Санитар. Он тяжело дышал и потирал ушибленное колено:

– Удрали, заразы. Направо сворачивай, – обратился он к водителю. Машину развернулась и плавно закачалась на ухабах. Местом сбора твердых бытовых отходов оказалась обыкновенная помойка. Мы остановились метров в пятидесяти, не доезжая до неё, но и здесь дышать было трудно от вони гниющих остатков пищи и нечистот. Санитар достал из ящика бутылку спирта.

– Приманка, – пояснил он, сорвал пробку и отхлебнул из бутылки. Затем отер тыльной стороной ладони губы и, подмигнув, протянул её мне. Я отшатнулся.

– Все мы когда-нибудь будем в обезьяннике, – ухмыльнулся Санитар и продолжил, – пойдемте на место охоты.

Завидев нас, в разные стороны метнулись жирные крысы. Санитар плеснул на измятую картонную коробку спирт и поставил бутылку рядом. Вернувшись в машину, мы сели в салон, не закрывая дверь. Ждать пришлось не долго. Тощая долговязая фигура отделилась от стены барака. В свете Луны гомалк представлял фантастическое зрелище. Голый зад с задранным хвостом контрастировал с пиджаком и галстуком, болтающимся на шее. Повертев головой, существо схватило бутылку и, довольно урча, присосалось к горлышку.

– Пора, – прошептал мой напарник. Мы неслышно приблизились. Санитар накрыл гомалка сетью. Тот заметался, заверещал и, несмотря на худобу, начал отчаянно вырываться. Прочная сеть опасно натянулась. Санитар взмахнул дубинкой и смачно опустил её на голову несчастного. Тот замер. Охнув, я опустился на корточки возле поверженного пациента. Пульс и дыхание оставались в пределах нормы.

– Ничего с ним не случится, – коротко хохотнув, сказал мой напарник, – берите его за ноги.

Подтащив гомалка к машине, мы водрузили его на носилки. Салон скорой сразу наполнился вонью давно немытого тела.

– Центральная, ответьте Четырнадцатой, – нараспев произнес Санитар, – мы везем гомалка во Второй обезьянник.

– Четырнадцатая, везите в Третий.

– Но, Второй ближе…

– Второй переполнен. После вызова – Домой.

– Ясно, – недовольным тоном закончил разговор Санитар, затем обратился ко мне, – откройте окно. Тогда дышать будет легче. И давайте подремлем.

Сказав это, он поудобнее устроился в кресле и тут же захрапел. Я же долго глядел на бегущие слева по борту машины поля, освещенные полной Луной, и рощицы деревьев. Кое-где тускло светились окна приземистых строений. Наконец, усталость и покачивание автомобиля сделали своё дело, и я забылся тяжелым сном. Очнулся от толчка остановившейся машины. Проснулись все. В предрассветном сумраке в обезьяньем облике гомалка заметно проступали человеческие черты. Он сел, посмотрел на меня мутным взглядом, затем перевел взор на Санитара.

– Смотри у меня, – проворчал тот и, показав дубинку, освободил обезьяну от сети.

– Дай закурить, – сиплым голосом произнес гомалк. Я чуть не подскочил от неожиданности. Говорящая обезьяна могла удивить кого угодно.

– Силен бродяга, – рассмеялся Санитар и протянул пациенту сигарету. Тот, похлопав по карманам своего пиджака, достал зажигалку, прикурил. Выпустив струю дыма, закашлялся.

– Мне бы выпить. Трубы горят, – заискивающе улыбнулась обезьяна.

– Ну, нет, дружище, – ответил Санитар, – на одну карточку вызова я могу списать только одну бутылку спирта. Там дадут.

Гомалк кивнул. Мы вышли. Автомобиль стоял на обочине подъездной дороги, которая упиралась в высокие металлические ворота. Направо и налево тянулась изгородь из колючей проволоки. С равными промежутками возле забора поднимались вышки, на которых в предрассветном тумане виднелись фигуры часовых. Вокруг шумел кронами сосновый лес.

– Хорошо здесь, – зевнув, сказал Санитар и обратился ко мне, – подождите, сейчас я отдам документы дежурному и мы свободны.

Неожиданно сзади послышался нарастающий рев мотора. На большой скорости к обезьяннику приближался громадный грузовик с оранжевой цистерной. Перед самыми воротами автомашина затормозила. Долгим стоном отозвались тормозные колодки. Зашипел вырвавшийся из латунных трубок сжатый воздух, и наступившую тишину заполнил голос дежурного охранника, на чем свет стоит, ругавшего лихача водителя. На оранжевой цистерне красовалась надпись: «БЕНЗИН».

– Зачем нужен в зоне бензин? – удивленно поинтересовался я. Санитар расхохотался. К нему присоединился гомалк. Он смеялся визгливо и от удовольствия хлопал себя по коленям. Санитар дал ему затрещину, перестал смеяться сам и объяснил:

– Бензовоз наполнен спиртом. Без него гомалки просто умрут. Гуманное общество. Лучше бы водку убрали из магазинов. А то одни надписи: «Осторожно! Вирус обезьяньей лихорадки». Тьфу, – неожиданно рассердился Санитар, потом быстро повеселел и продолжил. – Пойдемте. Сейчас будет потеха.

Наш гомалк уже рвался к воротам обезьянника. Мы отдали бумаги в проходной, отпустили нашего пленника и сами прошли на территорию следом за въехавшим грузовиком. Там уже собралась толпа. Гомалки, отталкивая друг друга, теснились возле остановившегося бензовоза. Обитатели зоны были на разной стадии превращения в обезьян. Гомалки разных возрастов, в разношерстной одежде или совсем без неё держали в лапах разнообразную посуду для получения спирта. Это были пустые консервные банки, пластиковые бутылки, грязные одноразовые стаканы. Наш гомалк тоже толпился вместе со всеми. Он уже где-то отыскал помятое металлическое ведро, которое крепко прижимал к груди, чтобы это сокровище не отняли соплеменники. Раздачей спирта занимался веселый смуглый человек с быстрыми черными глазами. На его лице то и дело вспыхивала белозубая улыбка. Не отвлекаясь от своего занятия, он успевал с кем-то поздороваться в толпе. Знакомых гомалков похлопывал по плечу. Шутил. То и дело у оранжевой цистерны раздавались веселые возгласы и смех. Возле бензовоза стояли два сонных солдата с автоматами. Санитар, покусывая травинку, посмеивался, толкал меня локтем, привлекая мое внимание к наиболее комичным деталям. Внезапно стало тихо. Санитар встревожился и стал оглядываться на закрытые ворота и санитарный автомобиль, видневшийся за ними. Заметив мой вопросительный взгляд, он тихо и озабоченно произнес:

– Иногда бензовозы приходят полупустыми. Каждый делает свой маленький бизнес.

Толпа заволновалась. Послышался гневный ропот и отдельные громкие выкрики. Спирта на всех не хватило.

– Зачем украл? Почему так говоришь? – закричал смуглый человек, отчаянно жестикулируя и отталкивая от себя крупного гомалка, державшего в лапе пустой стакан. Это послужило сигналом. Толпа взревела и подступила к цистерне. Солдаты успели сделать в воздух лишь несколько автоматных очередей. Разъяренные гомалки просто растоптали их и смуглого кудрявого человека. Тяжелый грузовик закачался под натиском обезьян, накренился и, помедлив мгновение, завалился набок. Крики раздавленных многотонным железом гомалков слились с общим воем толпы. Леденящая паника ознобом пронеслась в воздухе. Я увидел, как Санитар медленно, словно во сне, бежит к воротам. Отталкиваясь от земли, он зависал в воздухе так, как будто двигался по безжизненной поверхности Луны. Повернув ко мне голову, он что-то беззвучно кричал. Когда за ним захлопнулась дверь проходной, я понял, что скрыться как он, не успею. Часовые на вышках даже не пытались открыть огонь. Как обычно в минуты крайней опасности я успокоился и повернулся лицом к нападавшим. Что-то подсказывало мне, что перед этим сбродом нельзя показывать свой страх. Гомалки, грозно рыча, надвигались на меня. Неожиданно они остановились, глядя куда-то поверх моего левого плеча. Я оглянулся. За моей спиной стоял белокурый человек большого роста, одетый в джинсовый костюм. На загорелом лице светились иронией голубые глаза. Его сопровождали два мускулистых тщательно выбритых гомалка с внимательными серыми глазами. Человек большого роста поднял руку и что-то гортанно крикнул. Гомалки затихли. Некоторые особи пытались гневно верещать, но затихали, когда мой спаситель останавливал на них свой взгляд.

– Буду признателен, если вы согласитесь быть моим гостем, – обратился он ко мне. Я кивнул в ответ. Только сейчас адреналин стегнул мои сосуды. Сердце попыталось выскочить из груди, затем часто, с перебоями погнало кровь по привычному для неё руслу.

– Кто хочет снова стать человеком? – обратился к толпе мой новый друг. От соплеменников отделился совсем юный волосатый гомалк, отбросил в сторону измятый одноразовый стакан и, сопровождаемый улюлюканьем, направился к нам. Мы двинулись вглубь лесного массива. Постепенно лес становился чище. Под ногами все меньше попадались упаковочный мусор, пустые бутылки и объедки. Вскоре я увидел деревянные домики с прилегающими огородами. На них работали люди. Отдаленно они напоминали обезьян, но их лица светились улыбками. Они уважительно приветствовали Человека большого роста и вновь возвращались к своим занятиям.

– Как вам это удалось? – тихо спросил я своего рослого спутника.

– Я просто посоветовал им не выходить к бензовозам, – ответил Человек большого роста.

– И они не погибают без очередной дозы спирта?

– Как видите, – улыбнулся собеседник. – Вокруг обезьяньей лихорадки нездоровый ажиотаж. На самом деле, обнаруженный вирус – это набор безобидных РНК. Просто пьянство в обществе преодолело количественный барьер, и начались качественные изменения. Человечество вновь хочет начать историю своего развития с нуля.

Мы замолчали. Я пытался осознать услышанное. Лес надвигался на нас, как фильм в 3D формате. Из чащи тянуло таинственным холодком. Куковали кукушки. То, что их было две, становилось понятно, когда пение сбивалось с ритма, как моё загнанное сердце: «Ку-ку, кук-ку, ку-ку». Закатное солнце золотило верхушки сосен. Мою душу наполнил восторг. Я слишком давно не был так близок к природе. Тропинка поднялась на пригорок, и мы оказались на опушке леса. Моему взору открылась огромная поляна, на которой шло грандиозное строительство. Я с удивлением разглядывал остов деревянного трехпалубного корабля, величиной с пятиэтажный дом. Он был окружен строительными лесами, по которым сновали люди и обезьяны, мужчины и женщины, взрослые и дети. Они работали споро и слаженно. Корабль был без окон и суживался вверху. Сбоку в него вела огромная дверь. В лучах заходящего солнца засверкал мелкий и теплый дождик. Желтые доски корабля приняли медно-золотой оттенок.

– Это же Ковчег, – вырвалось у меня.

– Совершенно верно, – отозвался Человек большого роста.

– Но потопа больше не будет, – сказал я и показал на радугу, вставшую над лесом.

– Вы правы. Хотя, когда я вижу людские мерзости, мне хочется, чтобы он повторился, – ответил Человек большого роста. – Просто я дал гомалкам работу и надежду. Для них грядущий потоп реален. Хотя бы в конкретном месте и в конкретное время.

– Не проще ли просто привести людей к Богу?

– Силой сделать это нельзя. Внутри гомалков ревет и бьет хвостом дракон, которого зовут Зеленым змием. Он ничего не дает услышать. Гомалки должны сами сделать первый шаг. Вы останетесь с нами? – внезапно задал вопрос Человек большого роста. Я смешался и замолчал. В это время из-за куста на тропинку вышла девочка лет шести. Моё несчастное сердце вновь замерло. Теперь на меня обрушился мультфильм в 4D формате. Прямо передо мной стояла Гаечка-мышка из знаменитого сериала «Чип и Дейл спешат на помощь». Очаровательное голубоглазое существо в синем комбинезоне с большими торчащими ушками и хвостом. «Ребенок гомалка», – понял я. Все свои силы я направил на то, чтобы не показать удивления и не обидеть этим малышку. Я повернулся к своему новому другу и тихо спросил:

– Она может вновь стать человеком?

Человек большого роста кивнул.

– Ты останешься? – Гаечка прижалась к моей ноге и, запрокинув личико, подарила мне очаровательную улыбку, в которой читалась зарождающаяся любовь.

– Да, Малышка, – дрогнувшим голосом ответил я

– И ты будешь строить с нами Ковчег?

– И я буду строить с вами Ковчег.

Черная обезьяна

Однажды ко мне пришел человек и положил передо мной на стол несколько листков бумаги, исписанных крупным неровным почерком. Запах немытого тела, смешанный с запахом страха, сразу заполнил комнату.

– Я знаю – вы писатель. Обещайте мне, что напишите рассказ. Это было на самом деле, – нервно оглядываясь по сторонам, тихо сказал незнакомец.

– От своего имени, – вдруг громко и повелительно добавил он, поправил дрожащей рукой большие и несуразные черные очки на своем лице и быстро направился к выходу. Открыв дверь, человек повернулся ко мне и добавил:

– Ошибки исправьте.

Больше я его не видел. Иногда мне кажется, что и вовсе не заходил ко мне странный человек в черных очках, потому что я никак не могу найти эту рукопись. Но листки бумаги, исписанные крупным неровным почерком, до сих пор стоят перед моими глазами. Содержание я помню почти наизусть, хотя сесть за стол и написать рассказ не получается – мешает…

… мешает тревога и бессонница. Забытье трудно назвать сном, потому что пробуждение – внезапное и без сновидений. Увидеть женщину во сне – забытая мечта. Тревога безотчетна. Когда она появляется – ты узнаёшь её, ослабнет – трудно понять, что заставляло тебя бегать кругами по комнате. Совсем другое дело страх. Причина уже есть, но пока её трудно уловить, хотя возможно. Так пугает собственная тень. Длинная уродина, созданная лучами уличного фонаря, заставляет неровно забиться сердце. Этому страху не одна тысяча лет. А вот поскрипывание досок на чердаке под чьими-то осторожными шагами – гораздо существеннее. И не важно, что забраться на чердак без лестницы злоумышленнику невозможно. Ведь в принципе, мог быть и соучастник негодяя. Ты обходишь дом и не видишь лестницы просто потому, что соучастник злодея унес её с собой. Пить я брошу завтра. Нужно, что бы тревога немного улеглась. Страх тоже необходимо разгадать. Узнать его разновидность, чтобы поместить в нужное место на полке ужасов, пока он не превратился в панику. Пан, в мифологии, бог лесов и полей. Не бог это. Обычный бес, но армии бежали. Зеленый змей – это тоже бес, но он совсем не змей. Однажды, закрыв глаза, я увидел огромную черную обезьяну с оскаленными желтыми зубами. Не знаю почему, но я сразу понял, кто он.

Мои трясущиеся пальцы наткнулись на песочные часы. Я облегченно вздохнул и поднес их к глазам. Песчинки, пересыпающиеся в нижний резервуар, всегда завораживали меня. Казалось, что вместе с песком утекало само время. Достать любимую игрушку детства заставило необычное ощущение, что ход времени иногда менялся. Песочные часы, как нельзя лучше подходили для проверки загадки. Я знал, что если держать песочные часы в ладони, то старинный инструмент отсчитает именно твое время. Тогда, в первый раз, я, затаив дыхание, перевернул стеклянный прибор, отметив положение стрелок настенных часов. Когда последние песчинки, принадлежавшие десятой минуте, осели на холмик песка в нижнем резервуаре, большая стрелка настенных часов прошла двенадцатое деление. Повторив двойное измерение несколько раз, и получив тот же результат, я решил, что неисправны часы: либо песочные, либо настенные, и успокоился. Но утром их показания совпали. С тех пор я больше не расставался с песочными часами, пытаясь найти ответ временной загадки. Течение времени менялось в тот момент, когда в ушах появлялся тихий, едва слышный звук, напоминающий гудение работающего трансформатора. Разница в показаниях часов в эти периоды была всегда одинакова и составляла две минуты. Таким образом, за один час куда-то исчезало целых двенадцать минут. Я ни с кем не делился своими наблюдениями. Мысль о том, что потерянное время можно вернуть, заставляла меня вновь и вновь сверять показания песочных и настенных часов. Увы, украденное время не возвращалось.

Запах заполнял громадный зал. Плавал в виде зеленовато-желтого тумана и имел множество оттенков. Болотные испарения, непонятная вонь соседствовали с ароматами дорогих французских духов и одеколонов. На сцене стояло громадное кресло, в сторону которого периодически боязливо поглядывали присутствующие. Кресло занимало черное облако без четких очертаний. Присмотревшись, можно было понять, что это и не облако даже, а абсолютно черная дыра, ведущая в никуда, но никто и не пытался этого сделать. За любопытство можно было поплатиться. Соблюдая строгую иерархию зал заполняла нечисть. Передние ряды занимали черти и серьезные бесы. В конце помещения располагались лешие, водяные, русалки, домовые. Морока и Лихоманка исподтишка резались в карты. Между кресел шныряли бесенята и мыши. Крысы сидели солидно, ровными шеренгами. Были и люди.

Облако приняло четкие очертания. Дьявол откашлялся:

– Начнём. Сейчас 2340. На совещание отводится девятнадцать минут. Попрошу отчеты в письменном виде. Выступления – только заслуживающие внимание.

Нечисть двинулась к специальному столику. Подойдя и поклонившись, сотрудники оставляли папки на столике и спешили обратно на свое место.

Дьявол выборочно просматривал материалы.

– Очень хорошо. Количество самоубийств в сельской местности растет. Попрошу пояснить. Анализ проводили?

Последний ряд зашевелился. Поднялся грязный мужичок с опухшей, синеватой физиономией.

– Дык…, – дыхнул он перегаром.

– Так, – посерьезнел председатель, – если сам будешь пить самогон и спирт – уволю.

Люди, присутствующие на совещании, о чём-то пошептались. Один из них поднялся и сказал:

– У нас проблемы, господин. Кроме нас – настоящих экстрасенсов, развелось много жуликов. Дискредитируют…

– Это не у нас, это у вас проблемы, – прервал выступающего председатель и зловеще добавил, – смотрите, лишу способностей.

Поднялась огромная черная обезьяна и почтительно застыла, ожидая, когда сатана перенесет на неё своё внимание.

– Что тебе, Зеленый змей?