Правда персонального формата
– И ты решил, что неплохо будет, если бабуля станет тратить на тебя. Понимаю. – Веня беззвучно рассмеялся, его толстое тело заколыхалось огромным студнем. – Молодец. Хвалю.
– Спасибо.
Стас натянуто улыбнулся, понимая, что сейчас его гость перейдет к основной цели своего визита. Но тот вдруг умолк, уставился в стакан, словно гадал на лимонадных пузырьках, усеявших стеклянные стенки. И Стас решил сыграть на опережение.
– Вениамин Сергеевич, я дико виноват перед вами. – Он подтащил стул и сел напротив Вени с низко опущенной головой. – Честное слово, не знал, кто эта женщина! Она хотя бы намекнула, чья она родственница!
– Да-а, казус, – сонно пробормотал Веня, не отрывая взгляда от дна стакана.
– А так, я не знал, как поступить! Место требует, платить не хочет. Вы бы первым с меня спросили, подари я его ей.
– Ну, во‐первых, не ей, а моему деду, – вставил Веня чуть более твердо. – А во‐вторых… Мог бы и поинтересоваться у Гриба, с чего это тетка так настырничает. Не просто же так, Стасик, она тупила. Гибкость утратил в работе с клиентурой? Поучить тебя?
– Мой прокол, простите! Готов понести наказание!
Поучить?!
Стас тут же напрягся всем телом. Обучение как денег ему может стоить, так и физического урона. Не просто так Веня приехал сразу с таким количеством телохранителей. У него даже ребра заныли, стоило представить четыре пары ног, работающих над его воспитанием.
– Вениамин Сергеевич, простите!
Как-то так вышло само собой: он сполз со стула, упал на колени и попытался поймать жирную потную ладошку гостя, чтобы приложиться к ней губами. Самого от себя тошнило. А что делать!
– Стасик, Стасик, ну полноте, голубчик, – голосом доктора Айболита проговорил Веня. – Встань ты уже. Что за цирк!
Он послушно поднялся. Снова оседлал стул и вытер глаза, сделав вид, что прослезился от чувства вины. На самом деле с радостью наподдал бы толстяку пинков, подгоняя к выходу. А нельзя. Его ненависть плелась рука об руку со страхом.
Молодчики Вени запросто могли бы организовать ему могилку на его же кладбищах. Выбирай любую! Он сам не раз отдавал распоряжения тихонько похоронить какого-нибудь неугодного.
– На самом деле, Стасик, я здесь не из-за своей тупой сестрицы. – Полное лицо Вени сморщилось. – Она такая сука! Не позвонила мне, когда дед заболел. Не попросила помощи. А потом даже не поставила в известность, что его не стало! Поперлась к тебе. Встала в позу. Сука противная! А Гриб тоже молодец: знал ситуацию и молчал. Спрошу с него, непременно спрошу, Стасик. А тебе признателен, что ты раскаялся. Молодец.
Веня сполз с диванчика и прямиком двинулся к холодильнику. Распахнул его, присвистнул и тут же попросил организовать бутербродов его ребятам.
– У нас с тобой разговор не на пять минут. А они не жрали ничего в дороге. Да и нам сообрази на стол. Выпить, закусить…
Веня пил только водку. Определенной марки. Стас всегда держал в запасе бутылок пять. Закусывал котлетами или вареным мясом. Не отказывался от квашеной капусты. Никакой колбасы, сыра, тепличных помидоров или огурцов.
Слава богу, у Стаса было чем напоить и накормить и Веню, и его парней. Для начала он поставил на стол бутылку водки, две рюмки, огромное блюдо с кусками вареной телятины. Он, к слову, тоже любил холодную вареную телятину. И всегда ее держал в холодильнике. Квашеной капусты не было. С позволения Вени открыл банку морской капусты. Лука добавил, ложку красной игры, сбрызнул яблочным уксусом. Веня кивком одобрил и тут же поторопил с бутербродами. Стас накромсал пакет целый. И чая холодного в термос налил. Быстро отнес за ворота. Выслушал настороженную благодарность. Вернулся в дом.
Веня уже распивал и закусывал.
– Присаживайся, – пригласил он Стаса за его же собственный стол. – Разговор серьезный. И, может, тебе неприятный.
«Все-таки решили отжать бизнес», – подумал он с тоской, усаживаясь напротив гостя. Поднял свою рюмку, натянуто улыбнулся, спросил:
– За что пьем, Вениамин Сергеевич? За понимание?
– Это подождет, Стасик. Выпьем за успех нашего с тобой предприятия. – Веня одним глотком выпил, закусил. – И это не касается твоего бизнеса. Там у тебя все тип-топ. Я доволен. Все довольны.
Стас мысленно перекрестился.
– Дело такое, Стасик… – Веня уставил на него взгляд, затягивающий гипнотическим страхом. – Твоя Зоя… В общем, она подала заявку во всемирно известный аукцион на продажу одной вещицы из своей коллекции украшений. Отослала туда фотографию. И заключение эксперта. Ты не знал?
Стас почувствовал, что бледнеет.
Откуда?! Откуда, мать твою, Веня узнал об этом?! Они с Зоей договорились держать это мероприятие в тайне. И тщательно шифровали деловую поездку под летний отдых. Откуда утечка? Она проболталась? Или у Вени свои люди там, где проводятся торги? Или не у Вени, а у тех, на кого он работает?
– Не знал, – просипел он еле слышно. – У Зойки есть цацки. Я знаю. Мужик ее покойный по всему миру собирал. Но чтобы там было что-то достойное торгов в таком месте… Не-ет…
– Значит, старуха тебя обманывала? – хитро улыбнулся Веня, опрокидывая очередную рюмку водки.
– Да нет. Не врала она мне. Просто, возможно, не говорила всей правды? – Он нагнал в глаза озабоченности и корыстного интереса. – А что, действительно там что-то стоящее?
– Точно не знал. Верю, – сделал вывод Веня, пристально рассматривая Стаса минуты две. – И, да, вещица знаменитая. И очень-очень дорогая. Я бы даже сказал, баснословно дорогая!
– И… – Он судорожно сглотнул, что должно было выглядеть как заинтересованность. – И что это?
– Некое колье, вывезенное из Индии в середине прошлого века одной ополоумевшей от любви принцессой. Сбежала дочь раджи с нищим поваром, прихватив фамильные драгоценности. И среди них и было это колье. Чем ценно, спросишь ты?
– Да? Чем?
Стас поставил на стол рюмку. Пить водку с утра он считал извращением. Или признаком алкоголизма.
– Колье усыпано бриллиантами, но не в них ценность. А в изумруде, что в самом центре колье. Вот этот камень ценен.
– И как? Как оно от принцессы попало к покойному мужу Зои?
– Ой, кто же знает! Как только непутевая дочь умотала из Индии, след ее теряется. И ее, и ее повара. Тот человек, который меня прислал, это колье видел лишь однажды. На фотографиях жены раджи, сделанных очень давно. Тогда об этом украшении очень много писали местные газеты. Потом вся эта история с их вероломной дочерью. И все! И никто и никогда больше. И ни единого следа и упоминания. Скажи, напоминает сказку? – Язык у Вени уже заплетался. – И тот человек, который меня прислал, тоже годами считал, что это лишь сказка. Колье, типа, спрятали, а свалили все на дочку. А может, и не было там никакого изумруда. Ну и все в таком духе. И вдруг…
Веня замолчал и совершенно трезво глянул. Повелительно шевельнул пальцами в сторону мобильного телефона и потребовал тут же позвонить Зое.
– Спроси у нее, спроси, Стасик, как она собиралась провозить через границу такую баснословно дорогую вещь? Как собиралась ее задекларировать? Тот человек, который прослышал об аукционе, готов купить эту вещицу у нее. За очень хорошие деньги. Ей хватит и всей ее многочисленной родне, поверь. Звони. Спроси. И да… На громкую связь поставь, чтобы я слышал.
Стас почти примерз к стулу, хотя в доме поддерживалась комфортная температура в двадцать два градуса. Трясущейся рукой он пододвинул к себе мобильник и набрал номер Зои. Толстый палец Вени тут же ткнул в микрофон на дисплее, активируя громкую связь.
Если Зоя…
Черт! Если она сейчас ступит и выдаст его, Веня с парнями его даже до кладбища не довезут, похоронят прямо в подвале его же собственного дома. Есть у него там уголок с рыхлой землей. Нет, не для таких вот случаев он его приберег, не залив бетоном. Грибы он там разводить собрался. Уже и споры закупил. Им с Зоей идея совершенно понравилась и…
– Слушаю. – ответил мужской уставший голос.
– Зою могу услышать? – вибрирующим от страха голосом спросил Стас.
– А кто ее спрашивает?
– Ее хороший знакомый. Разве не определился абонент в телефоне? – немного с раздражением спросил он у мужика. – И кто вы такой, черт побери?
– В телефоне вы записаны, как Лапусик. У Лапусика имя есть?
– А у вас?
Он не наглел. Ему просто вся эта фигня не нравилась. Голос был незнакомым. И он точно не принадлежал ни ее брату, ни ее наглому племяннику, который без конца клянчил у нее деньги.
– Мое имя – майор полиции Милонов Илья Иванович. А ваше? Надо полагать, вы Стас Никулин? Любовник Зои Григорьевны?
– Д-да. Я тот самый Никулин, – с легкой запинкой ответил он, тараща глаза на Веню, поджавшего губы. – А Зою можно услышать?
– Услышать – нет. Увидеть можно. Подъезжайте к моргу на улице… – продиктовал майор адрес и добавил, прежде чем отключиться: – Только вряд ли у вас получится поговорить, Станислав. Ваша Зоя мертва. Жду вас в течение часа. Подъезжайте.
Глава 3
– Где пацаны?
Илья сунулся в кухню, где Ольга что-то помешивала в маленькой блестящей кастрюльке, стоя к нему спиной у плиты.
– Пацанов забрали бабушка с дедушкой. – Она обернулась, улыбнулась ему и подмигнула. – Вечер и ночь у нас свободны, Милонов! И еще один вечер и еще одна ночь. А еще…
– Они что же, их на все каникулы забрали? – заулыбался он жене в ответ.
– На пару недель точно. А что им делать летом в городе, скажи? – Она подцепила что-то ложкой из кастрюли, подула, попробовала. – Сейчас супчиком тебя стану кормить. Вкусным. Овощным. Вымой руки и к столу…
Илья быстро принял душ, натянул трикотажные шорты прямо на голое тело. С неудовольствием осмотрел свой поплывший животик. Надо бы подкачаться, а когда? Работа, дом, работа. Хорошо, Ольга следит за его питанием. Правильно кормит, подсчитывает калории. А то быть бы ему толстяком, как все мужчины по линии отца.
Ужинали они в полном молчании. Это всегда было главным условием Ольги. Быстро поесть, не превращая прием пищи в ритуал.
– За разговором, милый, можно быка слопать, – шутила она, пресекая все разговоры.
После ужина решили прогуляться. Побродили по парку. Народу было много, дети бегали, кричали, смеялись. И они тут же заскучали по своим.
– В выходной поеду, навещу их, – пообещала себе Ольга, хватая мужа под руку.
– И я с тобой. – Он потянулся и поцеловал ее в лоб.
– Ага! Сейчас что-то где-то случится, и ты снова на работе, – кисло улыбнулась Оля.
– Будем надеяться, что ничего серьезного не произойдет. И со всеми бедами справятся дежурные офицеры. Идем, съедим мороженое.
Они расположились в открытом кафе за самым дальним столиком. Ольга тут же провела кончиком пальца по столу. Удовлетворенно улыбнулась, удостоверившись, что пыли нет. Чуть склонилась над столом в сторону мужа и заговорщически прошептала:
– Ну, давай, майор, колись, что там у тебя сейчас интересного?
– Не поверишь! – откинулся он на спинку плетеного кресла. – Ничего. Все просто до соплей.
– И?
Оля мило улыбнулась подоспевшей официантке с меню, быстро сделала заказ и за него тоже. Дождалась, когда девушка уйдет, и повторила:
– И?
– В квартире в центре был обнаружен труп пожилой женщины, – вполголоса начал рассказывать Илья. – Первое впечатление – самоубийство.
– А второе?
Голубые глаза жены потемнели. Такое с ними всегда случалось, когда их хозяйка была заинтригована. Она вообще любила страшилки с его работы. Всегда приставала с расспросами. И даже пыталась давать советы. К которым, честно, Илья никогда не прислушивался.
– Повесили ее уже мертвой, – делая ужасное лицо, проговорил он.
– Ух ты! А зачем?
– В смысле? – не понял Илья.
– Повесили-то зачем? – Голубые глаза жены сделались почти серыми, даже щеки побледнели.
– Пока не знаю. Найдем злоумышленника, спросим, – меланхолично отозвался Илья и с неудовольствием поморщился. – Оля, давай хотя бы сейчас не будем о моей работе. Она мне вот уже где…
Ребро его ладони надавило на кадык.
Она послушно кивнула. Одарила еще одной улыбкой девушку, что принесла им мороженое. Вонзила в белый шарик ложечку и глянула на мужа исподлобья. Он заявки на продолжение разговора не принял, сосредоточился на своем сложном десерте из двух шоколадных шариков мороженого, печеной груши и россыпи ореховой крошки. Она поняла. Вздохнула и, следуя заведенной ею же традиции, принялась молча расправляться с мороженым.
Из кафе они вышли уже через двадцать минут. Могли бы раньше, да официантка долго не шла со счетом.
– Да-а, Милонов, – протянула Оля и хохотнула. – Нам с тобой только по ресторанам ходить.
– А что такое?
Он медленно брел по чистому тротуару и испытывал удовольствие уже оттого, что ему не нужно никуда спешить. Ни беготни, ни суеты, ни телефона на разрыв.
– Сели, поели, как в казарме, – весело фыркнула Оля, схватила его за руку, осторожно сжала пальцы. – Илюша, а сейчас куда?
– Домой. Кто-то что-то обещал мне. – Он поиграл бровями. – Пока детей нет. Или ты забыла?
– Не забыла, не забыла.
Оля ухватилась за кончик длинной косы. Она до сих пор носила косу! И ему это страсть как нравилось. И все ее попытки остричь волосы он мгновенно пресекал. Убеждал, что она одна у него такая – замечательная, не поддающаяся ни на какие модные провокации. Она у него не просто женщина с большой буквы. Она у него подарок судьбы. Тоже с большой буквы подарок.
– Все в силе. – Она подмигнула со смешком. И вдруг понизила голос до шепота: – Илюша, а подозреваемые? Они у вас имеются?
– О боже, Оля! – Он с фальшивым трагизмом закатил глаза. – Конечно! Гулял бы я сейчас с тобой, если бы их не было. Целая толпа подозреваемых. И мотив имеется. Причем у всех один.
– Деньги?
– А то что же! – Он обнял ее за плечи, притянул к себе. – И хорошо, и плохо быть богатым, правда?
– Почему? – отозвалась она рассеянно.
– Никто тебя не любит просто так. Все – за блага, которые ты даруешь. И ненавидят, если этих благ нет.
– Там как раз так, да?
– Да. Брата покойная любила и его сына тоже. И щедрой была с ними. А вот сестрицу и ее дочку не особо жаловала. И если племяннице хоть что-то да перепадало, то сестре за всю ее жизнь покойная не дала ни рубля.
– О как! Это она так говорит? Сестра?
– Это они все так говорят. Практически в один голос. Особых тайн-то там не было. Богатая генеральская вдова. Шикарная квартира в самом центре. Деньги не транжирила, а даже преумножала. Пока не знаем, каким образом. Идет следствие, как ты понимаешь… – Илья ловко повернул их к пешеходному переходу, с которого вела прямая дорога к дому. – Детей своих не было. Вот и вились родственники над ее богатством, как мухи, пардон, над кучей дерьма. Кто-то был избалован, кто-то обижен. Сейчас проверяем алиби всех. Досконально. Поминутно.
Они подошли к дому. Илья сходил к машине и достал оттуда забытую баклажку с водой. Оля терпеливо ждала у подъезда.
– Илюша, а ведь наверняка и мужчины за ней ухаживали? – тут же снова пристала она, стоило им в лифт войти.
– Да, а как же без мужчин?
Он с улыбкой дотянулся до прядей, что вечно выскальзывали из ее косы. Заправил их ей за ушки. Тут же снова вспомнил, что они сегодня дома одни. И могут, без опасения быть застигнутыми, прямо с порога отправиться в постель. Дети у бабушки с дедушкой. Ура-а!
– И что мужчина? У него мотив был?
– Мужчина оказался на редкость обеспеченным, – неожиданно скис Илья, вспомнив их встречу. – И показался очень расстроенным.
Это было явное преуменьшение. Станислав Никулин, примчавшийся после телефонного звонка к моргу, был подавлен до такой степени, что ему даже понадобилась помощь врача. Побледнел. По стенке сполз на землю. Это когда уже из морга вышел. Пришлось ватку с нашатырем использовать, иначе никак не желал подниматься на ноги Никулин.
Конечно, конечно, никакой необходимости в его приезде не было. Процедура опознания прошла еще в квартире погибшей. Родственники все нужные бумаги подписали. Но больно хотелось Илье на Станислава посмотреть в тот самый момент, когда открывали лицо покойной. На его реакцию взглянуть. Определить степень волнения.
Никулин сдал зачет на «отлично». И упрекнуть его в том, что он переигрывал, было невозможно. Подоспевший терапевт определил у безутешного любовника Зои Григорьевны страшную тахикардию.
– Как же так! Как же так, Зоя?! – стонал и метался он потом по больничной кушетке, когда ему делали кардиограмму. – Мы же на отдых собрались. Еще даже точное место не выбрали. Все шутили, дурачились…
Представить серьезную Зою Григорьевну дурачащейся Илье было сложно. Родня в один голос называла ее внешне холодной и надменной. В душе, мол, была добра и отзывчива, но тоже не для всех. Но внешне…
– И вдруг – дурачились! – фыркал недоверчиво Илья спустя полтора часа, когда они с Ольгой из кровати перебрались на кухню чаю попить. – Как-то не вяжется.
– Думаешь, это он ее?
Ольга подозрительно щурила прекрасные голубые глаза. Куталась в клетчатый плед, накинутый на голое тело. Осторожно тянула из чашки огненный чай. И…
И казалась ему в этот самый момент самой прекрасной, самой сексуальной женщиной в мире. Пусть она считает, что у нее десять лишних кило веса. Пусть морщинки все новые находит вокруг глаз и рта. И уставшей бывает, и ворчливой. Он обожал ее!
– У него алиби, – ответил Илья кратко. – Соседи видели свет в его окнах весь вечер.
– Но если он такой обеспеченный, то мог и нанять кого-то.
– Зачем? – Илья с грохотом поставил чашку с чаем на стол. – Зачем ему ее смерть? Деньги она хранила в банке. Крупные суммы. Сейф оказался не вскрыт.
– А что в сейфе?
Оля склонилась над столом. Плед сполз с ее плеч. И он засмотрелся. Как в юности!
– В сейфе… – пожал плечами Илья. – Деньги, украшения. Бумаги на квартиру, дом, еще какую-то недвижимость. Я пока не добрался до этих объектов. Руки не дошли. Но… Она была весьма обеспеченной вдовой, малыш.
– Да-а! – протянула жена со странным выражением лица.
– Что? – не понял он ее загадки.
– Думаешь, что все так банально? Что родня, устав ждать ее кончины, взяла и пришибла ее? Ой, Илюша… Что-то подсказывает мне, не таким простым будет это дело.
– Откуда такие мысли, дуреха? – Илья встал и потянул ее за руку со стула. – Нам пора вернуться в спальню, детка.
– Опять? – в ненатуральном испуге округлила она глаза. – Мы же только оттуда.
– Надо пользоваться моментом. Вдруг пацанам надоест на даче и они решат вернуться уже завтра?..
Он засыпал счастливым человеком. И мысли, провожающие его в сон, были легкими, простыми.
У него все сложилось в этой жизни. Все правильно и почти безупречно. Умная, красивая жена. Послушные здоровые дети. На службе все хорошо. Некоторые коллеги считали его жизнь почти уникальной. Все уже успели по разу, а то и по два развестись. Жены не выдерживали – сбегали от вечной занятости мужей, от их подозрительности и искаженного, как они считали, мировосприятия.
Оля его была другой. Терпеливой и понимающей. Любящей опять же. И это главное. И он не срывал себя дома. Не тащил все сюда. И рта бы никогда не открывал и не рассказывал ничего, если бы не любопытство жены.
Он вдруг вспомнил, как она удивленно воскликнула в кафе. И сам немного запоздало удивился, прошептал:
– Действительно, а зачем повесили?..
Серега Носов лишь равнодушно пожал плечами, на секунду оторвав взгляд от монитора. Потом подумал минуты две-три и меланхолично протянул:
– Кто же их разберет, душегубов этих, товарищ майор? Что ими движет? Чего они добиваются? То ли паника на это натолкнула. То ли хотел, чтобы наверняка.
– В смысле? – удивленно глянул на коллегу Илья.
– Ну… Боялся, что шею сломал не на смерть. И решил закрепить успех.
– Мысль… – Илья пощелкал авторучкой. – Мысль, капитан, не лишенная логики.
– Есть еще одна мысль, товарищ майор. – Серега выглянул из-за монитора и задушенным голосом просипел: – Это особенный почерк серийника!
– Да иди ты! – Илья скатал лист бумаги в шарик и запустил им в Носова. – Шутник!
– А я не шучу, Илюша. – Носов сделался серьезен. – Помнишь, четыре года назад в области один идиот крошил пожилых мужиков?
– Смутно, – не стал врать Илья. – Где мы, а где область!
– Так вот он там выбирал весьма странный способ избавления от человеческого, как он выражался, утиля. Он их…
И Носов во всех подробностях принялся цитировать заключения патологоанатома.
– Всегда одно и то же. Без отклонений, без исключений из правил. Четко, как на разделке в рыночном мясном ряду.
– О господи! Вот что ты начинаешь, а? – Илья бросил на коллегу скучный взгляд и тут же перевел его за окно. – Погоды какие прекрасные ныне стоят. Мечту лелею в выходные за город выехать. Пацанов навестить. А ты мне каких-то «серийников» подкидываешь.
– Не я, Илюша, не я. – Серега приложил растопыренную ладонь к груди. – Жизнь диктует: не делать преждевременных выводов. Поскольку наши с тобой первоначальные терпят крах.
– В смысле? – округлил глаза Илья.
– В том самом, что у всех потенциальных подозреваемых есть алиби. Хотя на прочность мы их пока не очень проверили.
– А что ты подразумеваешь, коллега, под словоблудием: не проверили на прочность?
Илья хотел было, как в прежние времена, закинуть ноги на стол. Тем более что ворваться в кабинет сейчас было некому. Но, черт бы все побрал, у него не вышло. Из-за поплывшего живота, кто бы подумал! Совсем зажирел! Случись, догонять злоумышленника, он не справится! Он сдохнет на первой стометровке. Срочно нужно записаться в спортзал. Или Олю попросить, чтобы она это сделала. Или…
Кого он обманывает? Оля уже дважды покупала ему абонемент. И оба раза тот оказался невостребованным. То времени не было. То сил. То он считал, что лучше с пацанами мяч погоняет на детской площадке, чем на беговой дорожке в зале станет надрываться.
Совсем не есть ничего? Тоже не вариант. Башка варить перестанет. А его мозги начальством ценились.
– Дома, Илюша, – многозначительно глянул Серега на его соскользнувшие с края стола ноги. – Дома надо качаться. На зал и у меня времени нет. Но утром встаю на десять минут раньше. Сначала на турник. Потом отжимаюсь. И в душ. Почти ледяной принимаю.
– Ты по жизни жердь, – мрачно отозвался Илья, разворачиваясь в кресле и пряча живот за столом.
– Не-ет, Илюша. Не так. Все не так. Я школу заканчивал, во мне под сотню кг было. В мою сторону ни одна девушка не смотрела. А теперь…
– А теперь ты весишь девяносто восемь кг, и девушки если и смотрят, то недолго. – Илья показал ему средний палец.
– Девяносто один, между прочим. И каких! – Серега тут же принялся демонстрировать крепкие мышцы, сжимая кулаки и подтягивая их к плечам. – А девушкам просто не нравится, что я постоянно занят. Кто будет терпеть, когда свидания без конца срываются?
– Только жена, – вставил Илья, открывая в компьютере сводку происшествий за сутки.
– И то не каждая, – не без зависти глянул в его сторону Носов. – Вот твоя Ольга…
– Так что там с проверкой алиби, капитан? – перебил его Илья.
Трепать имя жены в рабочем кабинете он не любил. Считал это для нее обидным.
– Вечером в день убийства отключали свет по всему микрорайону. И камеры видеонаблюдения, соответственно, не работали.
– Во сколько отключали?
– С десяти вечера. И до половины второго.
– Как удобно! – воскликнул Илья, уставив на Серегу немигающий взгляд. – Как раз уложились в этот временной коридор. Но… Но кто мог знать, что света не будет? Только сотрудники электросетей. Запиши: проверить звонки диспетчерам: кто звонил и интересовался, как надолго отключили свет.
Серега только глаза закатил, представляя масштаб работы.
– И еще. – Илья потряс в воздухе пустыми протоколами допросов. – Труп с насильственной смертью имеется, а показания отсутствуют. Пора бы уже нам с тобой кого-то серьезно допросить.
Глава 4
Всю свою жизнь, а прожил он немало, Игорь Семенович Ляпов занимался камнями. Не теми, которыми тротуары мостят или из которых дома строят. А теми, что сверкают в обрамлении благородных металлов на шеях прелестниц – так он любил называть женщин. Или в мочках их ушей.
Он был ювелиром. С юности. Выучился этому прибыльному делу в тюрьме, куда угодил по малолетке за грабеж с отягчающими. Соседом по нарам был сынок знаменитого ювелира, тоже сотворивший что-то такое страшное, что именитый папа не сумел его от тюрьмы отмазать. Или не захотел. Может, решил, что когда сынок на нарах, ему так спокойнее. Потому что сынок, по слухам, принялся фамильное ремесло осваивать и у папы камни и металл подворовывать.
Так вот о чем это он…
Игорь Семенович на мгновение оторвался от созерцания подпорченного зимними заморозками газона. Перевел взгляд на настенные часы – громоздкие, с мощным маятником и громогласным боем. Он уже час сидит и смотрит на улицу? Час времени потерял, вспоминая свою жизнь? Непозволительная роскошь, если учесть, сколько ему осталось. Врачи неделю назад очертили ему рубеж в полтора года. Но он чувствовал, что уйдет раньше. Не осталось вовсе ни сил, ни желания. Болезнь изъела его тело, лишила его пальцы ловкости. Он почти не мог больше заниматься любимым делом. А без этого какая жизнь!