Разрушители

Глава 1

Антон Филиппов очень любил просыпаться дома и проводить время в кругу семьи. Вроде бы ничего необычного в этом нет. На самом деле, не всем дано испытать подобное удовольствие. Многие, например, стараются при первой возможности сбежать к любовнице или случайной знакомой, на худой конец провести большую часть ночи за кружкой пива в компании друзей. Кто-то с утра не желает слышать брюзжание жены, видеть ее в мятом халате и стоптанных тапках, у кого-то просто болит голова, а кому-то осточертел крик ребенка и ворчание тещи. Причин много. У Антона с этим все было в порядке. И возможности ходить налево больше, чем у любого мужичка, и средства позволяют, да и слабый пол не обходит его вниманием. Но нет, не использовал он их. Приключений и так хватало. Однако, как это ни парадоксально, домоседом все же его назвать было нельзя. Работа такая, что находиться рядом с близкими ему людьми приходилось не часто. А жену он просто обожал. В сыне души не чаял и дорожил каждой минутой, проведенной вместе. Может быть, правильно говорят – любить надо на расстоянии? Командировки, учения, дежурства... Жизнь состояла из сплошных расставаний и встреч. И не все они происходили в родных стенах. Сколько раз Регина приезжала к нему в госпиталь…

Антон нежился в кровати, с удовольствием вдыхая доносившиеся с кухни ароматы. Вообще, запахи дома в первые несколько минут после сна ощущаются наиболее остро.

Регина давно встала и собиралась в очередной раз удивить своими кулинарными способностями. Был вторник, но она, по случаю выходного мужа, тоже отпросилась с работы.

В октябре группа спецназа ГРУ, которой командовал Антон Филиппов, по кличке Филин, выезжала на Северный Кавказ. Результатом командировки стало не только уничтожение в Чечне бандформирования во главе с полевым командиром Хусейном Вадаловым и организованной преступной группы в Ингушетии, которая имела тесные контакты с экстремистами. В ходе операции в распоряжение спецназовцев попала информация о подготовке террористических актов в столице России. Совместно с ФСБ и МВД «нелюди» были выявлены. Большинство из них уничтожены, остальные предстали перед судом. Однако ожидаемого отдыха после выполнения задачи не последовало. Руководство в спешном порядке стало наверстывать учебные часы. Тактика, инженерно-саперная, огневая, физическая подготовки чередовались с актерским мастерством, медициной и иностранными языками. Всего и не перечесть. Немудрено: в группе появились два новичка. Однако Антона поражало, что в этот раз расписание было составлено довольно странным образом. Большая часть времени отводилась парашютной подготовке. Он стал подозревать, что это неспроста.

Антон встал, подошел к окну. От того, какая сегодня погода, зависело, чем они займут этот день. Регина тянула в театр, Сережка намекал насчет кино и аквапарка. Антон никуда не хотел, но чувствовал, что придется побывать везде.

Над городом висело серое, набухшее влагой небо. Ни снега, ни дождя, но из-за высокой влажности капало с крыш. Внизу, разбрызгивая лужи, проносились машины. Было до того пасмурно, что во многих квартирах горел свет.

Он вышел на середину спальни, несколько раз присел, вытянув перед собой руки, сделал пару наклонов, потом упал на пол и пару десятков раз нехотя отжался. Обычно утро он начинал не так, а делал гимнастику, разминая каждый сустав и связку, потом уходил в расположенный неподалеку парк, где, особо не напрягаясь, пробегал пару километров. Но сегодня не тот день. Накануне, перед обедом, генерал прогнал группу по полосе препятствий. Болото, искусственная скала, река, канатная дорога, несколько разрушенных зданий, мост... Все мокрое и скользкое. На каждом шагу «сюрпризы» в виде сигнальных мин и внезапно появляющихся целей, которые в зависимости от дальности и степени опасности нужно было поразить соответствующим способом: нож, пистолет, «Винторез», граната. Общая оценка – «удовлетворительно». После таких перерывов это норма. Теперь же мышцы болели, а ушибленное на «скале» колено ужасно ныло.

Антон вошел в ванную, посмотрел на свое отражение в зеркале и хмыкнул. После сна возраст уже начал вылезать наружу. Взгляд серых глаз уставший, веки слегка припухшие, в пепельного цвета волосах вкрапления седины. Он провел по подбородку рукой и полез под душ. Жмурясь от удовольствия, направил на себя лейку и свободной рукой повернул никелированный рычаг смесителя. Горячие струи резко стали ледяными. Однако появившаяся в ванной Регина не дала довести тело до кондиции. Хрупкая голубоглазая блондинка, со слегка приподнятой верхней губкой, прижимала к груди телефонную трубку и виновато смотрела на мужа.

– Что случилось? – Он направил лейку в ноги.

– Тебя Дрон к телефону требует, – улыбнулась она.

– Так уж и срочно? – нахмурился Антон и выключил воду.

Регина протянула телефон.

– Слушаю тебя! – беря свободной рукой полотенце, сказал Антон.

– Доброе утро, – удрученно проговорил Дрон. – Командир, тут такое дело...

– Ну, говори, не тяни резину! – Антон прижал полотенце к голове и вышел в коридор.

– Завтра можешь отмазать?

– От чего? – не сразу понял, о чем речь, Антон.

– Как от чего? – удивился Дрон. – От занятий. Все равно до обеда прыжки, после – тактическая... У меня с этим норма.

– Не могу, – вспомнил Антон приказ генерала, что выходные он теперь назначает лично, равно как и оставляет за собой последнее слово после врачей на освобождения по причине болезни или травмы. – А что случилось?

– Да тут у жены день рождения, – расстроенно сообщил Дрон.

– Поздравь от меня, и перенесите на другое время, – посоветовал Антон, наблюдая за тем, как Регина с мусорным ведром вышла на площадку. – Это раньше нельзя отмечать, а позже можно.

– Ладно, – вздохнул Дрон. – В принципе другого ответа я и не ожидал.

– Обиделся?

– Да ты что, – хмыкнул Дрон. – Я тебе для очистки совести перед женой позвонил. Знаю о приказе генерала. Так что давай. До встречи!

Антон бросил трубку на полку и отправился в комнату одеваться.

Василий Дорофеев в группе был с момента ее восстановления. Антон про себя называл его «клоуном». Объектом шуток майора мог стать кто угодно. Он знал огромное количество анекдотов. Среднего роста, с озорным взглядом, темноволосый майор редко бывал в плохом настроении. В ГРУ ходили легенды о том, как он, находясь в плену у боевиков, умудрился заставить их сбрить бороды и усы. Когда банда была разгромлена, а частично пленена, Антон долго не мог понять, отчего все бандиты с ободранными подбородками и скулами. Выглядело это войско по меньшей мере жалко. У всех был странный, диковатый взгляд, а нижняя часть лица, белая, как детская коленка, заметно отличалась от верхней, загорелой и почерневшей на ветру, словно их гримировали для выступления в цирке. Как оказалось, на одном из последних допросов Дрон назвал целью своего прибытия в Чечню сопровождение и охрану секретных боеприпасов избирательного действия. Будто бы на генном уровне они убивают только бородатых и неседых мужчин. Он убедил бандитов, что в ближайшее время это оружие применят по районам вероятного расположения лагерей боевиков. Недолго думая моджахеды бросились к ручью, где в грязной и ледяной воде сбривали свои бороды кинжалами и перочинными ножами.

…Антон натянул спортивные штаны, когда от размышлений его отвлек шум из коридора. Что-то стукнуло, потом раздался вскрик. Он насторожился. Регина выходила с мусором на лестничную клетку. Наверное, вернулась. Но что там пыхтит и шипит?

Стараясь не шуметь, Антон вышел из спальни, миновал комнату и присел у выхода в коридор.

– Есть кто еще в доме? – громом среди ясного неба раздался взволнованный мужской голос.

Не надо было иметь много ума, чтобы догадаться, что следом за Региной с площадки в дверь проскочили грабители. Или... Врагов у Антона много. Нет, он отбросил пришедшую в голову мысль. Эти пришли не по его душу, иначе бы точно знали, что сегодня он не поехал на работу.

– Одна?

Антон понял: Регине держат рот зажатым, и она отвечает кивком головы.

– Давай ее в зал, – просипел с придыханием другой голос. Принадлежал он, видимо, грузному, но еще молодому мужчине.

Антон оглянулся по сторонам. Спрятаться в комнате негде. Он вернулся назад, в спальню, и встал за дверями. Пистолет, как назло, в сейфе, встроенном в стену за бельевым шкафом. Чтобы до него добраться, нужно время.

А бандиты уже протащили Регину в комнату.

– Если руку уберу, кричать не будешь? – спросил один из них.

Больше всего, как ни странно, Антон боялся того же самого. Она могла подумать, что после душа он одевается в спальне и ничего не слышит. Попытка предупредить его осложнит положение. Бандиты наверняка готовы в любую минуту оглушить женщину или даже убить. Одновременно это лишит его появление внезапности. Судя по звукам, пока негодяи волокли ее по коридору, они попутно заглянули на кухню, в ванную и туалет и немного успокоились.

– Вы кто? – с шумом выдохнув воздух, испуганно спросила Регина.

«Умничка», – похвалил ее про себя Антон.

– Гости, – лаконично ответил голос с придыханием и стал выдвигать свои условия: – Давай так: ты сейчас нам отдаешь деньги, камушки, рыжье...

– Что, простите? – сделала она вид, будто не понимает, о чем речь.

– Золотишко, – пояснил напарник обладателя осипшего голоса.

– И мы тихонько уходим, – продолжил тот. – Ты ведь банкирша? Еще заработаешь.

– Я заместитель директора отдела кредитования, – уточнила Регина.

«Хорошо, что Сережки нет дома», – подумал Антон. Сын учился в первую смену и вернуться должен был только к обеду.

– Судя по тому, какая у тебя тачка, все равно не бедствуешь, – вновь заговорил «сиплый». – Наверняка у тебя есть банковские карты. Напишешь коды. Мы тебя крепко свяжем, и ты до вечера не сможешь их заблокировать.

– Ну, так как? – поддержал его дружок.

– Тонус, – заговорил «сиплый». – Дай сюда скотч.

– Печень, ты чего задумал? – заволновался парень, которого назвали Тонусом.

– Ничего. – Раздался треск, характерный при отматывании клейкой ленты, и мычание Регины. – Ты пока здесь пошмонай, а я ею займусь. Век себе не прощу, если не трахну! Ты посмотри, какие формы… Дюймовочка!

Антон и на этот раз понял, что произошло: жене заклеили рот и сейчас будут насиловать.

Послышались приближающиеся шаги, мычание и стук Регининых кулачков по спине бандита. Еще немного, и в спальню ввалился громила с огромным животом. Печень был на голову выше Антона. На плече, придерживая за стройные ноги, он нес жену. Два шага, и этот слон уже у кровати. Антон увидел расширенные от ужаса глаза Регины и толкнул правой рукой дверь. Она плавно закрывалась, и он оказался за спиной громилы. Тот в это время положил ладонь левой руки между лопаток супруги и присел, чтобы опрокинуть ее на кровать. Антон оглянулся на дверь. Она почти полностью закрылась. В этот момент Регина коснулась спиной покрывала. Печень выпрямился и, тяжело сопя, стал расстегивать брючный ремень. Антон мог давно уже сделать с ним что угодно, но отчего-то захотелось, чтобы этот день негодяй запомнил на всю жизнь. Вот штаны свалились на пол, а куртка полетела в угол. Регина замычала и замотала головой. Но это скорее для того, чтобы отвлечь внимание громилы. Она уже заметила Антона. Опасаясь, что в любой момент может заглянуть напарник насильника, Антон больше не стал ждать, а запустил между ног Печени руку, сгреб своей пятерней через трусы набухшее мужское достоинство, с силой сжал и стал отступать к дверям. Наверняка тому показалось, что он попросту летит спиной вперед, повинуясь нечистой силе. Адская боль, пронзившая его до самых пяток, не давала даже дышать. Отойдя к дверям, Антон рванул правую руку на себя и вверх, а ладонью левой двинул бугая между лопаток. В следующий момент Печень с ревом рухнул на пол лицом вниз. Антон поставил колено ему на спину и мощным ударом кулака в основание черепа отключил и без того минимизированные процессы головного мозга. Возможно, навсегда, ну и черт с ним. Его оправдает любой суд.

– Печень! – раздался встревоженный голос из комнаты.

Антон оказался на расстоянии вытянутой руки от двери в тот момент, когда в нее просунулась голова черноволосого парня, не успевшего удивиться. Возможно, он и не разглядел ничего, а если и успел что заметить, то тут же напрочь забыл. Антон двинул в дверь ладонью с такой силой, что грохот был как из небольшой пушки. Казалось, прижатая к косяку голова грабителя разлетится на куски. В следующий момент дверь отлетела, и напарник Печени предстал перед Антоном во всей своей красе. Он продолжал стоять, изогнувшись, словно вопросительный знак, и глядя перед собой ничего не видящими глазами. Кожа от виска до скулы лопнула, по щеке на грудь потекла кровь.

Тонус оказался молодым парнем ниже среднего роста, часть шеи из-под воротничка рубашки украшала татуировка. По всей видимости, грабитель снял куртку, чтобы легче было искать ценности.

Антон не особо доверял нынешней судебной системе. Поэтому, как и в случаях с террористами, решил нанести воришкам такие увечья, чтобы даже спустя несколько лет после отсидки они не смогли больше заниматься ничем, кроме попрошайничества. В следующий момент он схватил Тонуса за запястье и с силой повернул руку против всех анатомических возможностей. Хруст рвущихся связок и выворачиваемых суставов заглушил истошный вопль, вырвавшийся из глотки домушника, пришедшего в себя от боли. Не обращая внимания на крики, Антон развернулся к нему спиной, ломая о свое плечо и так изрядно покалеченную конечность в локтевом сгибе. На этот раз парень от боли потерял сознание. Антон подхватил обмякшее тело, поднял на уровень груди и с силой зашвырнул его в угол, рассчитывая бросок так, чтобы тот еще приложился головой о стену. После этого развернулся к Регине. Сидя на кровати, она медленно отрывала со рта ленту.

Антон склонился над громилой.

– Не трогай его! – умоляющим голосом попросила жена. – Хватит!

– А он бы тебя пожалел? – поднял на нее взгляд Антон. – Не трону, сколько еще людей он порешит? Думаешь, после всего они бы тебя оставили в живых? Иди лучше полицию вызови.

Дождавшись, когда жена выйдет, он перевернул громилу на спину и пошлепал по щекам.

– И-ии! – Морщась и еще ничего не понимая, бандит подтянул ноги к животу и перевернулся на бок.

Антон оторвал его правую руку от причинного места, зафиксировал кисть и резким движением подарил ортопедам уникального пациента. Громила хмыкнул и затих. Как Антон мощными ударами ног превращал его в мешок с костями, он уже не чувствовал.

Ольга проснулась, словно от толчка, и какое-то время не могла понять, где находится. Неожиданно показалось, что все произошедшее с ней за последние полгода – всего лишь страшный сон и сейчас этот кошмар пройдет. Раздался щелчок, и прерывистый писк электронного будильника прекратился.

– Вставай, подруга, – окончательно вернула ее в реальный мир Зоя. Смуглолицая, больше похожая на цыганку, нежели на русскую, девушка вскочила с кровати и направилась в душ.

Ольга села и посмотрела на окно. Небо наливалось розовым свечением. Было лишь шесть утра.

Почти полгода она поднималась в одно и то же время, но так и не смогла привыкнуть. На душе снова стало тоскливо. Ольга потянулась и встала. Из ванной доносился шум воды.

– Зачем мыться перед зарядкой? – подумала Ольга вслух, натянула футболку и взяла со спинки стула спортивные штаны.

Она была уже полностью одета, когда в комнату, разбрызгивая по сторонам воду, вбежала Зойка и, увидев одетую девушку, удивилась:

– Ты чего, мыться не будешь?

– Совсем забыла! – ударила себя по лбу ладошкой Ольга.

Майор Бебури Гагуа, их куратор, еще накануне предупредил, что сегодня не надо начинать день с привычной пробежки и зарядки. Нужно всего лишь навести в доме порядок и приготовиться к собеседованию. Кто с ними собирается говорить, о чем и с какой целью, он уточнять не стал.

Ольга и Зоя с июля жили и учились разным премудростям в этом огромном коттедже, построенном на берегу живописной реки недалеко от Хихатзири, селения, расположенного всего в нескольких километрах от границы с Турцией. Сотни гектаров окружавшего его леса, среди которого были стрельбище, небольшой автодром, тактическое поле и теннисный корт, считались секретным объектом Департамента военной разведки J-2 Генерального штаба вооруженных сил Грузии. Это Ольга узнала случайно, подслушав, сидя в беседке, разговор двух переодетых в гражданскую одежду солдат, которые занимались охраной резиденции. Куратор ничего им подобного не говорил. Просто они знали, что выполнение всех предъявляемых им требований будет гарантией освобождения от уголовного преследования за совершенные деяния. Причем Бебури недвусмысленно намекнул, что в случае неповиновения или отказа сотрудничать с ним пострадают и родственники. Ольга до сих пор не могла понять, что явилось причиной ее появления в этих стенах – злой рок, случайность или умелая работа грузинских спецслужб. Так или иначе, но она была вынуждена работать на Бебури – впрочем, как и ее подруга Зоя.

Ольга была красива. Но синие глаза, тонкие черты лица и золотистые, коротко, по-мальчишески стриженные волосы лишь добавляли проблем. Любвеобильные грузины не давали ей прохода.

Несмотря на то что среди родственников у Ольги не было кавказцев, своей родиной она считала Грузию, вернее, Поти, куда в свое время приехал работать таможенником по распределению из Воронежа отец. Там он познакомился с ее мамой, которая отдыхала в расположенном на побережье санатории. Потом родилась она, Ольга. Через несколько лет отец получил повышение, и семья перебралась в Тбилиси. Она еще помнила красивую квартиру на проспекте Руставели с высокими сводчатыми потолками и отца в форме. Потом появились странные и непонятные слова – «перестройка», «гласность». Ольга пошла в школу. Отчего-то этот период вспоминался в основном в серых тонах, даже первая линейка. Из рациона стали пропадать элементарные продукты. Сначала шоколадные конфеты, следом исчезли мясо и колбаса. В конце концов отца уволили. Промучившись в поисках работы, он продал машину, потом квартиру, и семья перебралась в менее комфортные условия, на окраину города, в двухэтажный дом с глухим двориком. Если смотреть сверху, строение имело форму буквы «П». Весь второй этаж соединялся одним общим балконом. Построенное еще до революции здание было в крупных трещинах, а в сильные дожди протекала крыша. Но жили дружно. Дом населяли в большинстве грузины, и только на первом этаже проживала армянская семья.

Два подряд инсульта у отца сделали невозможным выезд в Россию, где у них были родственники. К тому же, как выяснилось из переписки, особо их на исторической родине никто не ждал. Ольгу тогда поразило отношение родного брата матери, который советовал в каждом письме оставаться и терпеть. Жаловался, что сам с трудом сводит концы с концами, что в России сейчас тоже не сахар. У грузин все по-другому, они не бросали родственников в беде.

Отец умер. Ольга к тому времени блестяще закончила школу, однако дальше все двери перед ней оказались закрыты. Нет, напрямую в лицо никто не говорил, что она русская и в этом вся причина. Просто в большинство учебных заведений периода Шеварднадзе нельзя было поступить без взятки. Она пошла работать – сначала продавцом, потом швеей. Не брезговала ничем. Мать, по профессии медсестра, устроилась в одну из больниц санитаркой. Пережили все потрясения и уже научились даже думать по-грузински. Как-то приспособились без отца, да и соседи попались хорошие.

Все началось в начале лета. В их дом въехала грузинская семья из Южной Осетии по фамилии Чачба, преклонного возраста муж с женой и их сын. Поговаривали, что у них было много детей, но они участвовали во всех войнах с Абхазией и Осетией, где и сложили свои головы. Приезжие держались обособленно и не походили на грузин. Постепенно Ольга узнала, что сына зовут Вола. Среднего роста, с рябым лицом и огромным, с горбинкой носом молодой мужчина вскоре поступил на военную службу. Но дома появлялся часто, почти каждый день и всегда с друзьями, такими же, как и он, солдатами. Они пили за установленным во дворе столом вино и играли в карты. Его неприятный голос раздражал Ольгу. В один из дней, когда она развешивала белье, Вола подкрался сзади, грубо схватил за талию и зашептал на ухо непристойности на плохом русском. Ольга ответила ему на грузинском, что он плохо кончит, если не прекратит приставать, развернулась и залепила пощечину. Улыбаясь и бросая по сторонам затравленный взгляд, Вола ушел.

Но на следующий день история повторилась. Когда она шла с работы, он пристал к ней на улице. Догнав на перекрестке и не переставая озираться по сторонам, обвинил ее в завышенном самомнении, сказал, что все русские женщины от природы проститутки, и заверил, что не пройдет и двух дней, как Ольга будет его. Она не решилась рассказывать об этом матери, которая и так практически не переставала болеть после смерти отца. Два дня Ольга выходила из квартиры лишь тогда, когда во дворе появлялся кто-то из соседей, и с трепетом возвращалась обратно. Однако обещанный Волой срок истек, прошла уже неделя, но он словно не замечал ее, и Ольга успокоилась, решив, что все произошедшее всего лишь грубая и неуклюжая шутка провинциала.

В один из теплых летних вечеров Ольга задержалась с подружками в кафе. Возвращалась уже в темноте. Их часть города практически не освещалась, но она была спокойна. Несмотря на бедность, Тбилиси – спокойный город, а уровень преступности в нем даже ниже европейского. Последние три года люди не закрывали брошенные во дворах машины, автолюбители забыли, что такое угон. Как шутил их сосед Шота Чонишвили, все разбойники уехали в Россию. На самом деле причина в глубоком реформировании полиции. С одной стороны, режим Саакашвили заботился о себе, создавая принципиально новую структуру, состоящую из преданных людей; с другой – это отразилось на жизни простых граждан. Как говорится, нет худа без добра.

Ольга прошла пешком несколько кварталов и повернула на свою улицу, когда нос к носу столкнулась с Волой.

– Здравствуй, Ольга! – приветствовал ее мужчина. – Не страшно одной ходить?

– Нет. – Она попыталась проскользнуть мимо, однако он ухватил ее за локоть.

– Почему ты ломаешься? Цену себе набиваешь?

– Пусти, я сейчас закричу! – уверенная, что ее слова напугают хама, припугнула она.

В следующий момент он притянул ее к себе и впился в губы.

Она уперлась ему в плечи кулачками и, с трудом отвернувшись, закричала. Неожиданно улицу словно осветила далекая молния, только отчего-то в ее свете Ольга не увидела домов и деревьев. Потом наступила странная тишина, и она растворилась в непроглядной темноте. Когда Ольга открыла глаза, то с удивлением обнаружила, что лежит на полу какой-то незнакомой комнаты среди битой посуды. В руках небольшой топор для разделки мяса...

Ничего не понимая, она села. Платье на груди противно прилипало к телу. В голове стоял гул, словно в ней поселился пчелиный рой. Пол качался, будто палуба корабля, и от этого сразу стало тошнить. С неимоверными усилиями она повернула голову вправо и обомлела. В двух шагах от нее, в огромной луже крови, лежал Вола. Поперек лба – страшная рубленая рана.

Не сводя с него взгляда, Ольга стала ползти прочь, пока не уперлась спиной в кровать. Почувствовав, что коснулась шеей чьей-то руки, обернулась. Крик застрял в горле, а все вокруг снова стало погружаться в какую-то вязкую и липкую черноту. На кровати лежал человек. Невозможно было сразу понять, кто это – мужчина или женщина. Залитое кровью с застывшей маской предсмертной агонии лицо навсегда врезалось в ее память.

Она вскочила и бросилась к дверям, однако поскользнулась в луже крови и упала, больно ударившись о пол затылком.

В тот же миг что-то стукнуло, и послышались голоса:

– Здесь так кричали! Муж сказал, беги, звони в полицию, – торопливо говорила какая-то женщина.

– Не волнуйтесь, сейчас разберемся, – отвечал ей мужчина.

Дальше все происходило как в тумане. Комнату заполнили полицейские и люди в штатском. На запястьях Ольги защелкнулись наручники. Потом девушку усадили за стол, дали выпить воды, но от первого же глотка ее вырвало.

Пока полицейский задавал вопросы, она, механически отвечая, не сводила взгляда с трупа Волы, которого осматривал мужчина в резиновых перчатках. Вскоре мимо пронесли на носилках закрытое простыней тело.

– Значит, вы не помните, как оказались в доме? – в который раз спросил полицейский.

– Я же говорю, он меня ударил, – будто издалека услышала она собственный голос.

– Вы настаиваете, что убили Волу Чачба и его бабушку в состоянии аффекта?

– Какую бабушку? – вновь услышала она свой голос. В нем были удивление и испуг.